The Souls cannot Die: Before the End

      День клонился к вечеру, когда должен состояться первый бал в жизни жницы. Волнение можно было отнести к предвкушению нового, что всегда несло в себе неясность.       Всю ночь Мари провела в лавке, так и не вернувшись в поместье. Она предупредила графа обо всём заранее, так что с её стороны это было позволительно: до восьми часов девушка могла быть предоставлена сама себе. Полезное время подвести итоги недавних дней, богатых на изменения.       Переезд к Фантомхайву, который оказался сюрпризом, но достаточно приятным и своевременным. Быть ближе к юноше, который никогда не скажет, что нуждается в помощи или элементарной поддержке — правильный и рациональный выбор. В особенности, когда события рискуют пойти своим чередом, бесконтрольно и непредсказуемо для всех. Жница с некоторым нервным восхищением подумала, что вместе с этим Михаэлис также не остался в проигрыше: слишком сильно его желание наложить свои хищные лапы на таинственное создание, подобное Мари.       Однако, то, что теперь демон стал также заложником своего стремления, становилось невыносимым и для девушки: она стала лучше его чувствовать, и это резонировало в ней, что добавляло сумятицы и в неё. Себастьян, как и любое сильное существо, намерен разобраться в проблеме, связанной с потерей своего хладнокровия. Разгадать загадку того, почему жница вызывает в нём бурю, которая погребла под собой их обоих.       Разумом они понимали, что нужно переступить через привычные границы, но страх потеряться неизведанном и неясность будущего (в особенности, когда появилась новая опасность) заставляла медлить, ведь любой шаг до этого всегда был просчитан и понятен. К тому же для демона владеть человеческими пороками и управлять ими, быть кукловодом — это одно, однако, самому стать марионеткой — неприемлемо и угрожающе.       Никто и не застрахован от новых вводных, которые постоянно появляются из неоткуда и в очередной раз заставляют петлять проложенный до этого маршрут действий, выстраданных в долгих рассуждениях и борьбы с самими собой.       Этими вводными являлись обитатели дома Транси. Их существование стало опасностью жизни молодого Фантомхайва, потому как именно тот демон похитил душу Сиэля, которую с немалыми усилиями вызволил Себастьян. Контракт удерживал положение, но жница не настолько глубоко понимала это явление, чтобы хотя бы попытаться представить возможный исход. Мари не могла точно сформулировать, даже зная и чувствуя многое, чем закончится предстоящий поединок. Это откровенно пугало и настораживало. — обычно силы не подводили её, если жница стремилась понять, чего следует ждать. В данном случае всё сводилось к вечному сражению Паука, дворецкого дома Транси, и Ворона.       На этой мысли она прикрыла уставшие от долгого смотрения в одну точку глаза, прикрыв веки ладонью. "Ворон... Себастьян — ворон! — логично вывела она, теперь понимая видение. — Но почему я не видела того, за что они дерутся?..." Мари не могла разгадать этого до конца, как бы не старалась. Подразумевалось, что баталия демонов развернётся за душу Сиэля. Но никаких признаков её присутствия во "сне" не было, хотя до этого никогда не возникало оговорок. На то и были видения — чтобы понять, разъяснить все обстоятельства. Она даже не догадывалась, что её давние мысли о том, что история этого дуэта, который был ей крайне интересен и стал небезразличным, просто так не окончится. И, вероятно, другие контрактёры непредсказуемым пока образом сохранят договор Себастьяна и юного графа.       А пока, размеренно выпустив воздух, жница убрала ладонь с лица, и её взгляд случайно упал на часы, которые показывали начало шестого. Она и не заметила, как просидела вот так несколько часов, погружённая в свои мысли. Вскочив с кресла у стола, за которым ещё недавно работала, Мари быстро собралась и направилась в бюро. Адриан должен был ждать её там.       Появившись сразу же в комнате Кревена, девушку охватил ступор от того, что увидела. Легендарный, порхая перед шкафом и что-то бормоча, а иногда напевая и подхихикивая, готовил ей платье, по всей видимости купленное совсем недавно. Зелёная ткань с атласным блеском струилась с вешалки до пола. Юбка, вопреки моде, должна была облечь бёдра и ноги: не была пышной. Чёрный ажур оплетал корсет и свободно спускался по рукам к локтям. Мари уже забыла, что такое носить такие вещи, так как в них крайне неудобно работать. Конечно, она была ценителем всего красивого и женственного, и выглядела всегда именно так.       — Ну как тебе? — довольно спросил Адриан, отошёл от платья и с гордостью осмотрел своё творение.       — Только не говори, что оно должно было стать последним облачением одной из твоих клиенток, — рассматривая красивый, нечего скрывать, силуэт, медленно произнесла жница.       — Уже не станет, родная, — с мягким смешком ответил Кревен, взглянув на девушку.       — Обнадеживающе... — та прошла вперёд и провела ладонью по мягкой шелковистой ткани. — Не слишком ли претенциозно для лондонского бомонда? — с интересом спросила она, обернувшись к мужчине.       — Поверь мне, в самый раз, — с улыбкой знатока уверил её Легендарный.       — И когда ты только успел в этом убедиться? — с весельем в голосе спросила Мари, приподняв одну бровь.       — Бывали несчастья и во время таких приёмов. Было интересно понаблюдать, — подхватил её тон Адриан, также смотря на платье. — Не забывай, что я был вхож на тайные собрания у Фантомхайвов, — заговорщически дополнил он, взглянув на девушку.       — Остаётся довериться тебе — в этом я не сильна, — смирившись, выдохнула жница.       Кревен оставил её одну, чтобы та могла одеться. Изначально, ничего не предвещало проблем. Но это только исток длинного и тяжкого пути становления настоящей лондонской леди: Мари уже сколько времени с остервенением пыталась справиться с завязками на корсете, которые никак не поддавались. Был момент, когда она просто сдалась и ходила из угла в угол, пытаясь выкинуть из головы эти треклятые ленты.       Плюхнувшись на кровать, Мари решила передохнуть и задумалась о предстоящем вечере. Лёгкий стук в дверь прервал мысли девушки, и она взглянула на седовласую шевелюру, просунувшуюся в дверь.       — Помочь? — смешливо и мягко спросил Адриан, переступая порог.       Тот факт, что та просто сидела, придерживая корсет на груди, и недовольно мяла шёлковые завязки, говорил Кревену о многом.       — Да, иначе я провожусь до завтра, — облегчённо выдохнула девушка и поднялась с места.       Легендарный осмотрел её с ног до головы и не смог не восхититься её красотой: даже в не застёгнутом облачении Мари выглядела великолепно. Немного растрёпанные волосы, волной обрамляющие фигуру, немного сведённые бровки, открытые белоснежные плечи, облегающая стройный силуэт атласная ткань.       — Может пойти так? — видя реакцию Адриана, игриво прошептала девушка, немного расслабившись.       — Ты произвела бы фурор, — поддержал её мужчина и шагнул вперёд. — Но лучше выдержать некоторые рамки Викторианского этикета, — он положил ладони ей на плечи и заставил повернуться спиной к себе. — Пройди к стене.       — Зачем? — непонимающе нахмурилась жница, посмотрев на ухмылку Кревена.       — Узнаешь... — и немного надавил ладонью на её спину.       Мари сделала несколько шагов вперёд и остановилась, вплотную приблизившись к каменной поверхности.       — Обопрись ладонями и выдохни, — деловито продолжал наставлять Адриан, беря в руки завязки и немного натягивая.       Помедлив, девушка сделала, как он сказал, и медленно выдохнула. В конце этого незатейливого действия Кревен затянул шнурки так, что никакого воздуха не осталось в лёгких от резкого давления. Мари не могла даже закашляться, открывая и закрывая рот как рыба без воды. Нижние рёбра стянуло, бока сдавило, внутренности грозились показаться на свет в первозданном виде.       — Умница. Всё, — успокаивающе прошептал Адриан, быстро завязывая ленты на пояснице. — Старайся дышать ровно.       Мари немного повела рукой, говоря, чтобы тот дал ей немного времени, чтобы хоть немного привыкнуть. Затем немного глотнула воздуха.       — Зачем же так резко? — сиплым голосом произнесла девушка, иногда покашливая и хватаясь за грудь. — Хоть бы предупредил...       — Обычно всё это делается медленно, но получается намного болезненнее, — он повернул Мари к себе лицом и с волнением взглянул в её немного испуганные глаза. — Дышишь?       Жница, также смотря на мужчину, ещё раз аккуратно вздохнула. Кашель всё равно пробрался, правда, уже не сильный: просто-напросто не было пространства для хоть какой-то деятельности лёгких, даже такой обыденной. Освободив горло, Мари кивнула, тем самым отвечая на вопрос Кревена.       — Затягивают ещё сильнее, — с мягкой улыбкой объяснял он. — Порой до деформации или переломов рёбер, — тон "доктора-патологоанатома-фанатика" был легко различим.       — И оно того стоит?! — с искренним и настороженным непониманием спросила его девушка.       — Люди — странные существа, — философски заметил мужчина и отошёл от Мари. — Миледи готова к выходу в свет, — и с трепетом взял её за руку и провёл к зеркалу.       Та прошла следом и взглянула в отражение. Струящаяся зелёная ткань прекрасно облегала фигурку. Белоснежные плечи оставались открытыми. Длинный чёрный вышитый ажуром шлейф шёл от верхнего края корсета по спине, лишь на талии подпоясанный небольшим ремешком, и далее струился по полу чернильной полосой. Юбка, которая, как оказалось, сделана внахлёст, при каждом шаге открывала длинные ноги, облачённые в высокие чёрные сапоги.       Рассмотрев свою причёску, Мари занесла руки к голове и, прикинув варианты, вынула заколки и расположила их по-другому. Теперь волосы были немного приподняты, прихваченные по бокам блестящим металлом, и свободно спадали по спине, открывая шею и ушки.       Сзади подошёл Адриан и немного подправил непослушную огненную прядь, смотря через отражение в глаза девушке.       — Будь осторожна, Мари, — мягко сказал он, кладя ладонь на открытое плечо.       Жница прикрыла глаза, нежно улыбнулась и сжала его руку в своей. Задержавшись в таком положении на пару мгновений, она отстранилась. Напоследок взяв аккуратную чёрную маску и неизменный меч, девушка вышла за дверь. В парадной зале лежала приготовленная накидка. Одевшись, покинула дом и погрузилась в темноту позднего вечера, разгоняемую слабым светом газовых фонарей и шумом прохожих.       Дорога в дилижансе занимала чуть больше времени, нежели в манёвренном кебе. Она сняла ненужную теперь накидку и немного небрежно сложив её рядом на сидение.       Мари вспоминала, что ей рассказал вчера граф, настраиваясь на предстоящее событие. Поместье, в которое она сейчас направлялась, принадлежит некоему лорду Редфорду...       "В небольшой гостиной комнате уютно горели свечи, лишь немного рассеивая мрак, но давая достаточно света для игры. Мари и Сиэль сидели друг напротив друга за шахматным столом и попутно беседовали.       — Я встречался с ним лишь пару раз. Открыт, как любой американец, и в такой же степени беспардонен, — делая ход чёрным офицером и съедая подставленную пешку девушкой, вещал юноша.       — Разве не это подкупает людей? — жница забрала офицера белым конём и стала ждать следующего хода противника.       — Не всегда, — поморщился граф. — Порой поведение сводит на нет всё приятное впечатление от человека.       — Согласна, — кивнула девушка. — Тогда откуда такая известность?       — Лорд Генри Редфорд сколотил неплохой капитал и решил вернуться на землю предков. Он занялся своим любимым делом, которое у него действительно получается. Через пару лет он стал одним из главных хирургов Лондона, и Королева пожаловала ему титул как выдающемуся медику.       — Что плохого в том, чтобы выбиться, как говорится, в люди? — затем жница наклонилась немного вперёд и провокационно спросила с весельем в глазах. — Или в Вас говорит английская чопорность, Сиэль?       — Лишь наблюдения, — туманно ответствовал юноша и довольно дополнил. — Шах.       Мари нахмурилась. По правде говоря, она играла в шахматы неплохо, но юноша был весьма талантлив в этой тактической игре.       — Надо выбираться... — прошептала жница, внимательно рассматривая клетчатое поле.       — Извольте, — издевательски мягко подтрунил граф.       Девушка весело улыбнулась и сделала свой ход, которым лишь ненадолго оттянула свой проигрыш".       Мари улыбнулась при воспоминании об их разговоре: лёгкий, расслабленный и информативный. Именно так они общались, особенно сейчас, ведь проживали теперь на одной территории. Это был их первый вечер, когда они могли спокойно поговорить и выйти за обычные рамки делового сотрудничества. Вроде всё было то же, что и раньше, но атмосфера царила совершенно другая — домашняя, умиротворённая и... правильная.       Медленно повернув голову, которая была занята явно не самой поездкой, она со слабым удивлением увидела в окно шикарный особняк, выполненный из белого камня. Рассмотреть его до конца не дал кучер, который открыл дверь и подал руку.       — Мы прибыли, мисс.       Жница помедлила, постепенно возвращаясь в реальность, взяла накидку и вышла из кареты. Сейчас состоится первый приём, на котором она будет присутствовать.       Оглядев представший вид во всей вечерней красе, девушка передёрнула плечами и решила оставить всё волнение здесь среди транспорта других приглашённых гостей. С каждым новым шагом в неё вселялась уверенность, подзуживаемая силой воли не распускаться. Медленно идя в сторону входа мимо многочисленных экипажей и карет, Мари слышала обрывки веселых разговоров — она же вместе с её спутниками находились здесь не ради праздной жизни.       Неподалёку от парадного входа жница заметила высокую фигуру в знакомом чёрном фраке. Рядом стоял юноша, одетый в костюм пирата, который невероятно ему шёл. Они размеренно переговаривалась, а их лица отражали сосредоточенность и полное внимание к разговору. Поэтому и не видели приблизившуюся к ним девушку.       — Господа как всегда в делах?... — со сдержанным весельем спросила Мари, вставая рядом, как ни в чём не бывало.       Сиэль немного нахмурился от бархатного тихого голоса, но посмотрев, кому он принадлежит, галантно кивнул и вежливо с небольшой долей теплоты улыбнулся.       — Вы вовремя, Мари. Добрый вечер.       Та также ответила лёгким кивком и взглянула на мужчину. Тот заворожённо осмотрел девушку. Губы едва заметно приоткрылись, однако, ни одного слова с них не сорвалось. Образ жницы приковывал внимание, который совершенно отличался от привычного. В глазах Себастьяна застыло восхищение, которое не скрылось от Мари, когда они встретились взглядами. Девушка немного смутилась такому откровению и ненадолго прикрыла глаза, принимая немой комплимент.       — Пойдёмте, — сказал Сиэль, прерывая эту сцену, и поднялся к парадному входу, где дверь открыли камердинеры.       Мари прошла следом и отдала свою накидку подбежавшему лакею, который принимал вещи новоприбывших гостей. Девушка рыскала глазами по светлому помещению, не зная на чём остановится: множество свечей в канделябрах, люстрах и на столах освещали бальную залу ярче любого солнца; красочные платья самого разного кроя и стиля кричали о необузданности человеческой фантазии. "Адриан, ты угадал, — с тёплой улыбкой вспомнила старания Легендарного жница".       — Его Светлость, Сиэль, граф Фантомхайв. Её Светлость, Мари, графиня Найтгейл. Сопровождающий — Себастьян Михаэлис, — представил публике новых гостей дворецкий Редфордов.       Жница максимально естественно улыбнулась, стараясь подавить неприличное удивление: приглашённых было неожиданно много. Они втроём медленно пробирались к свободному пространству ближе к парадной лестнице. Когда остановились, девушка не выдержала.       — Вот уж не думала закончить свой век в графинях, — с нервным смешком прошептала юноше.       — Того требуют правила...       — Граф Фантомхайв, рад встрече!       Они обернулись к спешащему к ним с широкой белозубой улыбкой мужчине. Почему-то, несмотря на всю небрежность, которую Сиэль продемонстрировал при описании хозяина вечера, в том, что это был именно лорд Редфорд, не было ни единого сомнения: довольно массивный джентльмен на вид около сорока лет в коричневом костюме в жёлтую шотландскую клетку. Вопреки комплекции, он двигался легко и плавно. Рот очерчивала каштановая эспаньолка, в то время, как сама шевелюра была тёмно-русой — достаточно яркая внешность для английского денди, выдававшая в нём неуроженца Британии.       — Счастлив видеть Вас у себя! — радостно пожал руку Сиэлю Генри.       — Взаимно, лорд Редфорд. Весьма лестно получить от Вас приглашение, — с аристократическим достоинством ответствовал граф.       — О, рад-рад, — затем американец посмотрел на рядом стоящую девушку. — И с такой нимфой... Вечер становится ещё более незабываемым, — мужчина поцеловал руку жницы.       — Нимфе весьма приятны эти слова, — ровно ответила девушка, лишь из вежливости поддержав настроение мужчины.       — Ричард! — внезапно крикнул Редфорд куда-то в сторону. — Подойди сюда.       Из-за толпы выплыл высокий юноша, очень похожий на Генри. Нельзя не догадаться, что молодой человек — сын лорда: строгий костюм и такая же обезоруживающая улыбка, что и у отца, преображала лицо наследника, делая его мягче и обаятельней.       — Ричард, позволь представить тебе графа Сиэля Фантомхайва и его очаровательную спутницу... — лорд немного замялся, что со стороны смотрелось весьма забавными потугами вспомнить имя девушки.       — Мари Найтгейл, — улыбнулась младшему Редфорду жница, который довольно открыто рассматривал её, пренебрегая рамками строгих высокородных норм.       — Ох, вот она старость! А Ваша красота гарантирует полную амнезию, — рассмеялся Генри, пытаясь сгладить неловкость.       — Не имею привычки обижаться на комплименты, лорд Редфорд, — примирительно и мягко ответила девушка.       При этих словах спину Мари окатил холод злости и возмущения, отчего та незаметно повела плечами. Отворачиваться, чтобы посмотреть, кто это был, не было причин: неприлично, да и сама догадывалась, кому принадлежат эти эмоции — сильные и тёмные.       — Ричард Редфорд к Вашим услугам, Миледи, — почти соблазнительно выдохнул молодой человек, чувственно припадая к кисти девушки.       — Мистер Редфорд, — немного кивнула Мари на столь откровенный поступок отпрыска, стараясь прохладным тоном остудить его пыл.       Если раньше собственничество Себастьяна порой забавляло её, то сейчас подобная интонация, с которой она поприветствовала Ричарда, была вызвана возмущением не только поведением самого наследника, но и демона: стоять на перекрестке холода ярости с горячностью молодого человека — не самое приятное времяпрепровождение.       Зал огласила увертюра первого танца. Мелодия отразилась от стен и сконцентрировалась в центре большого помещения, куда начали стекаться пары.       — Не окажите ли честь подарить мне этот танец? — Ричард немного потянул на себя руку девушки, которую по-прежнему сжимал в ладони.       Скосив глаза в сторону, Мари увидела, что Сиэль занят беседой с лордом и другими господами, которые присоединились к разговору. Где-то веселились слуги не только дома Фантомхайв, но и других имений. Выдохнув и всё же повернувшись на мгновение назад, жница встретилась с жёстким взглядом Михаэлиса — тот стоял в тени и пристально следил за ней. Эти глаза обнимали морозом и предупреждением, от которого хотелось немедля сжаться. По спине бегали мурашки с каждым мигом всё быстрее и настойчивее.       Девушка развернулась обратно и решительно сделала шаг вперёд, давая знак Редфорду о своём согласии. В конечном счёте, так просто сдаваться демону по первому же его требованию, с которым он смотрел на жницу, было бы смешно и нечестно по отношению к самой себе.       Во время танца стало теплее физически от того, что не было прямого контакта с этим "обжигающим" взглядом. Ричард в свою очередь старался разговорить, прижимать партнёршу ближе к себе насколько позволяет внимательная толпа. Мари пресекала нескончаемые попытки сократить дистанцию. Порой младший Редфорд шептал ей что-то на ухо, отчего она снисходительно улыбалась, периодически улавливая демонический взгляд, когда пара в танце приближалась к Себастьяну.       Ей не хотелось злить демона, понимая, что тот может повести себя непредсказуемо, но и идти на поводу не было в её привычке. Она не стремилась как-то задеть Михаэлиса — не было даже намёка на это. Однако, хотела показать, что вольна делать так, как пожелает. Его чувства собственника — лишь его. Его решения могут касаться её только в той степени, которую она сама себе определит.       С последними звуками мелодии пары остановились. Ричард в очередной раз склонился к девушке.       — Благодарю Вас за прекрасный танец, — и поцеловал её руку. — Могу я попросить Вас составить мне кампанию в вечерней прогулке по саду?       — Можете, мистер Редфорд.       — Ричард, — поправил её наследник.       — Вы определитесь: Ричард или прогулка, — иронично, но мягко произнесла жница, отчего молодой человек замер в нерешительности. — А пока Вы в раздумьях, с Вашего позволения, я Вас покину.       Мари отошла от отпрыска, и в этот момент лёгкая музыка, которая заполняла паузу между танцами, стихла.       — Его Светлость, Алоис, граф Транси. Сопровождающий — Клод Фаустус, — хорошо поставленным голосом объявил дворецкий Редфордов.       Жница перевела мгновенно заледеневший взгляд на новоприбывших, со всевозможным вниманием наблюдая за новыми гостями.       Высокий статный мужчина в традиционном фраке, по всей видимости, был тем самым дворецким Паука. Перед ним юноша, голубые глаза которого, не стесняясь и не сдерживая эмоций, осматривали всех и вся. Развязная поза и походка, когда он прошёл в зал, вызывали праведное возмущение сторонников приличий. Светлые, в ярком свете почти белые волосы были прихвачены обручем с острыми ушками. Он был одет в фиолетовый костюм с крыльями на спине в форме, как у летучей мыши, и в тон обручу. Из-под красных же губ виднелись клыки.       Мари прошла в сторону, где стояли Сиэль с дворецким. Они оба, не отрываясь, смотрели на Транси, который сразу приступил к приветствиям всех, кого встречал на пути. Михаэлис лишь недовольно стрельнул на не смотрящую на него жницу и медленно перевёл взгляд на новых гостей.       — Это Транси? — прошептал Сиэль. — Я представлял его себе по-другому. Ваша характеристика весьма точна, Мари.       — Увы, — выдохнула та, наблюдая за Алоисом. — Не могла предположить, что случай ещё более запущенный.       На эту реплику Сиэль жёстко усмехнулся, полностью соглашаясь со мнением девушки: то, как вёл себя молодой человек, не могло быть названо подобающим для высшего общества.       Дворецкий Транси, явно услышав нелицеприятные отзывы о милорде, колко посмотрел в их сторону. Задержав на них взгляд, склонился к своему господину и зашептал что-то на ухо. Тот широко и неприятно улыбнулся, и не стал оборачиваться.       — Американец, по сравнению с ним, эталон поведения, — прошептала девушка так, чтобы было слышно только Михаэлису и Фантомхайву.       — Уверен, у Вас было время убедиться в этом, — также тихо и холодно прокомментировал демон.       Жница не стала обращать внимания на тонкую "подколку", в которой не было ни грана веселья или даже насмешки. Мари лишь сильнее стиснула зубы: понятно, что мужчина просто так не оставит в покое недавний эпизод со младшим Редфордом.       — Похоже, он и не думает следовать своему плану, — сказал юноша, продолжая наблюдать за парой.       — Возможно, стоит немного подождать, господин, — резонно отметил Себастьян, также возвращая внимание к Транси.       — Наверняка, они что-то задумали, — добавила девушка.       — Будем ждать их хода, — подвёл решительно итог Сиэль.       — Вы уверены, что он будет? — холодно спросила Мари.       — Не сомневаюсь, — ухмыльнулся граф.       Чем дольше тянулась время, тем тягостнее становилось ожидание. Транси и Фантомхайв так и не приблизились к друг другу. Алоис лишь кидал издевательские взгляды на хмурого Сиэля, который, не отрываясь, следил за ним весь вечер.       "Два лагеря", пока присматривающиеся друг к другу, не замечали, что они также находятся под пристальным вниманием одного из гостей. Он не таился и не прятался, будучи уверенным, что его не увидят. Да другим и не до этого было.       Молодой человек, поднявшись на пару ступеней главной лестницы, внимательно наблюдал за разворачивающимся представлением. Порой в его глаза закрадывалась вселенская скука, и он переключался на прелестницу, которая не отходила от юного Фантомхайва и его дворецкого. Тогда в его взгляде просыпалась странная злость, сгорающая в фанатичном блеске.       Когда зазвучали аккорды нового танца, его хищная и жестокая улыбка, которая бывает только у матёрых убийц, скрылась за хрустальной резьбой бокала с бордовым, словно кровь, вином. Втянул в рот терпкий напиток и, задержав его на некоторое время, проглотил.       Он поставил уже ненужный бокал на перила и спустился к гостям. Никто бы и не подумал, какие мысли роились в его голове — лицо вмиг стало приветливым, а улыбка буквально сочилась радушием и обаянием. Впереди ещё много времени, чтобы посмотреть за таким представлением, которое устроили Транси и Фантомхайв.       Вечер продолжался, окружённый антуражем танцев и музыки. Никому не было дела до колких взглядов глав двух респектабельных и приближённых к власти домов. Какого же было удивление юного Сиэля, когда дворецкий Редфордов, выйдя на площадку перед дверью, начал оглашать имена покидающих дом, в числе которых был Транси.       Пробыв на приёме ещё немного времени и поблагодарив хозяев, юноша, жница и демон также покинули бал. Любые предположения о том, что задумал Алоис, казались нелепыми. В то же время представлялись весьма правдивыми, зная, что тому может прийти в голову всё что угодно. Слуги сели в один из двух экипажей и первыми отправились в путь, чтобы подготовить особняк к приезду хозяина. Довольные, уставшие и счастливые они кричали, что ждут своего господина в скором времени.       Сиэль сел в другой вместе с Мари. На козлы забрался Себастьян. Витало замешательство и напряжённое непонимание, что же сегодня произошло, и что это могло означать.       Они выехали за пределы имения лорда. Девушка смотрела на удаляющийся дом, пока он и вовсе не скрылся за деревьями. Затем откинулась на спинку сидения и выдохнула — такого давления тёмной материи, витавшей вокруг готовых к схватке в любую минуту демонов, она не испытывала, пожалуй, ни разу. Причём к этому добавлялось и собственное напряжённое ожидание внезапного хода от Алоиса.       Мари посмотрела перед собой, размышляя об этом. Была здесь сторона, более заинтересованная, жизнь которой зависела от воли других, как бы это прискорбно ни звучало.       — Что Вы думаете, Сиэль? — ровно спросила жница сидящего напротив юношу, который не отрывался от окна.       Казалось, граф настолько поглощён собой, что не слышал вопроса девушки. После нескольких минут молчания, салон кареты огласил сосредоточенный голос.       — Это не было нашей последней встречей, — тихо начал тот, быстро глянув на Мари, возвращаясь к созерцанию проплывающего мимо вида. — Очевидно, Транси не жаждет расположения Её Величества. Он лишь пользуется положением и не пытается его поддерживать. Ему нужно другое. И вот это мне не понятно.       Девушка внимательно слушала юношу и готова была подписаться под каждым его измышлением: весьма кратко и справедливо.       Мари только сейчас начала догадываться, что хочет Алоис — сидящего напротив графа. Зачем? Какой в этом смысл? Судя по поведению Транси, ему действительно было наплевать, что о нём подумают — у него есть титул и личный демон, а также положение в обществе и признание королевы. Жнице смутно показалось, что, когда Алоис приветствовал других гостей, в его глазах просачивалась ядовитая зависть. Вкупе с тем, как он себя держит... Девушка бы сказала, что так происходит, когда человек внезапно получает всё, как само собой разумеющееся. "Мышление бедняка, ставшего королём, — сформулировала образно она то, что видела".       Продолжить ей не дала резкая вспышка предчувствия, которая "окатила" её ушатом холодной воды, и также быстро унеслась прочь, оставив после себя неприятный след, режущий по живому. Ещё одна, не менее острая, буквально подбросила её на месте. Жница внезапно подскочила с сидения, немало удивив Сиэля, и открыла дверь дилижанса на ходу, осматривая местность. В этот же момент карета помчалась быстрее: лошади, подстёгиваемые умелым управляющим, понеслись галопом.       — Себастьян, в чём дело?! — крикнул граф, пытаясь удержаться: экипаж сильно трясло и подбрасывало на неровностях.       Девушка обернулась к юноше, крепко удерживаясь за проём двери.       — Вот и его ход, — с холодным спокойствием объяснила Мари.       Сиэль немного испуганными глазами смотрел на неё, в полной мере осознав слова девушки. Та снова вернула своё внимание к тем, кто преследовал их.       Теперь ей стало понятно, почему энергетика трёх демонов из поместья Транси настолько схожа: тройняшки — занятный факт, что бывает и такое среди демонов, вызывал огромное любопытство. То, как они незаметно пересматривались, показывало, что они действуют как единое целое.       — Держитесь! — услышали они голос дворецкого, пытающегося увести их от погони.       На повороте у небольшого озера Себастьян вынужденно сбросил скорость. Во время этого один из тройняшек кинул нечто, похожее на кувалду, под заднее колесо. От того, что оно приняло на себя вес немного занесённой при манёвре кареты, дерево не выдержало и разлетелось в щепки. Дилижанс сильно накренился и повалился на бок, ударяясь о поверхность воды. Испуганные смертельной опасностью лошади вырвали крепления и побежали прочь, бросая свою ношу лежать на полоске берега озера. Стекло в двери салона от удара выбило и прямо на осколки, не удержавшись на месте, полетел граф. Жница ухватила его запястье, прерывая весьма опасное падение.       — Вы целы? — с волнением спросила Мари, осматривая тяжело дышащего юношу.       Они стояли на покорёженной от удара двери, которая теперь поменялась местами с полом. Хруст осколков и вода под ногами огласили лишь небольшую паузу после внезапной атаки. Раздался жуткий треск дерева, и крыша кареты отлетела в сторону. За ней по голень в воде стоял Себастьян, быстро вытаскивая обоих из опрокинутого транспорта. Как только они ступили в воду, он прижал к себе девушку и господина, и запрыгнул за заднюю стенку уже непригодного экипажа.       Как всегда, вовремя — рядом просвистела очередь множества пуль, пролетевших мимо. Лишь пара из них прошила ткань тёмной ткани фрака, не ранив самого демона.       — Сколько их? — ровно спросила Мари, также осматривая Себастьяна и с облегчением констатируя про себя, что пострадал лишь костюм, и перевела взгляд на собранное лицо мужчины.       — Похоже, все, — металлическим тоном ответил Михаэлис, явно прислушиваясь ко всем звукам в ожидании продолжения нападения.       — Демоны, стреляющие из пулемёта... — зло хмыкнула девушка, легко различив тип оружия по звуку, и вытащила из ножен меч. — Чего только не бывает на свете.       Плеск воды вдалеке заставил всех троих замереть. Жница оглядела представший перед ней пейзаж. В паре сотне метров начинался лес, откуда они прибыли немногим ранее. Затем взглянула на Сиэля, который обнимал себя руками, и мелко дрожал — несмотря на скорое начало лета, вода была ещё достаточно холодной.       — Сиэль! — в тоне этого крика явно чувствовалась злая насмешка и ядовитая издёвка.       Мари сделала шаг в сторону. Небрежно откинув намокшую и ставшую тяжёлую ткань юбки, открывая ноги, села на корточки, облокачиваясь спиной на деревянную стену экипажа. Аккуратно протянув меч за пределы их укрытия, она в отражении зеркальной поверхности лезвия увидела стоящего неподалёку Транси, который прижимался к боку Фаустуса, и также отвратительно улыбался. В паре шагов от него сидела девушка, выставив перед собой пулемёт.       Неосторожный плеск совсем рядом вынудил жницу перевести взгляд на графа и его слугу. Тот, закрыв собой остальных, швырнул ножи в уже знакомых тройняшек, которые пытались подобраться ближе к демону.       — Ты не сможешь скрываться вечно, Сиэль!       — Что ты хочешь, Транси? — зло крикнул граф, неосознанно сделав шаг в сторону, чтобы показаться тому на глаза, но был остановлен решительным жестом Мари.       Нападающие тройняшки перестали атаковать и группой встали прямо напротив окружённых, держа на изготовке диковинное оружие — весьма эффективное даже по виду.       В очередной раз послышалась очередь, и карета от напора залпа стала напоминать решето, которое сложилось как карточный домик, с плеском рухнув грудой бесполезного дерева. Себастьян встал прямо перед господином в то время, как Мари сделала шаг в сторону, закрыв Сиэля сзади от замершей без движения тройки демонов. Также она выставила меч так, чтобы было видно происходящее за спиной, ориентируясь на отражение в лезвии.       — Тебя, — пропел снова Транси, осматривая представшую передним картину. — Я хочу тебя! — его тон был таким, словно то подразумевалось с самого начала и не должно вызывать никаких сомнений.       Мари поморщилась. Энергетика этого мальчишки, не огороженная никакими преградами, была ещё более неприятной.       — Что это значит? — с еле скрытой угрозой в голосе, спросил Его Светлость.       — Это значит ровно то, что я сказал. Я хочу тебя, — не меняя тона, ответил Транси. — Ты — мой, Сиэль Фантомхайв. Что скажешь?       — Делай как хочешь, — хладнокровно ответил Сиэль.       — Ты уверен в этом? — с нескрываемым интересом спросил Алоис.       — Да, разумеется, ты можешь попытаться, — скосив глаза на закрывающего его демона, уверенно произнёс юноша.       — Не стоит настолько полагаться на своего дворецкого. У меня есть Клод!       Алоис с новой силой прижался к своему демону, обнимая его словно тот принадлежит ему со всеми потрохами. Фаустус стоял неподвижно как истукан, без единой эмоции на лице. Лишь внимательные глаза были прикованы к графу и его окружению. Транси показал печать контракта, высунув язык с демонической меткой.       — Я ожидал нечто подобное, — спокойно прокомментировал граф, и, не оборачиваясь, выкрикнул в приказном тоне дворецкому. — Ты обязан подчиняться нашему контракту, Себастьян! Ты будешь служить мне, ты будешь защищать меня, твоя обязанность сохранять мне жизнь, пока я не достигну своей главной цели.       — Конечно. Я был Вашим преданным слугой с тех пор, как наш договор был заключен, господин. Я сделаю всё, что Вы прикажите, выполню любое Ваше желание вплоть до того дня, когда Ваша цель не будет достигнута, и я не поглощу Вашу душу, — как мантру с коварной усмешкой произнёс Михаэлис.       — Отличный ответ, — с жестокой улыбкой сказал Фантомхайв. — Мари, Вы согласились стать игроком в этой партии, я прав? — немного громче и также требовательно обратился уже к жнице.       — Мои слова и наша договорённость остаются в силе, Ваша Светлость. Это Ваша игра, итог которой — Ваше выживание. Ваше слово, Сиэль? — ответствовала девушка.       — Не дайте им схватить меня! — окончательно приказал юноша, сорвав и так намокшую повязку с глаза, открыв светящуюся пурпурным светом печать.       — Да, милорд.       — Клод, ты достанешь для меня Сиэля! — намного решительнее сказал в свою очередь Транси.       — Да, Ваше Высочество.       Тройняшки сорвались с места и побежали в сторону окружённых. В этот же момент демонесса снова нажала на курок, и над водой пронёсся звук новой очереди. Себастьян схватил на руки Сиэля, уходя от ударов тройки демонов. Мари с помощью меча поднимала водные стены за счёт силы косы, чтобы граф и слуга не стали целью новой порции пуль. Жница закрывала остальных, стремительно отбивая дробь лезвием, и бежала в сторону стрелявшей демонессы. Выгадав момент, она рассекла водную поверхность, сделав замах рукой вперёд, тем самым погребая блондинку под волной.       Когда женщина смогла преодолеть направленную на неё стихию, Мари мощным ударом уже успела разрубить пулемёт, словно тот был не из стали, и направила кончик меча прямо на главную артерию на шее демонессы.       — Даже не думай, — с ощутимым холодом и зелёной яростью в глазах произнесла Мари, пристально следя за оппоненткой.       Блондинка неосторожно посмотрела за спину девушке. Жница заметила секундный взгляд противницы назад и быстро обернулась. В её сторону летели выброшенные Фаустусом столовые ножи. Перед ней словно бы из неоткуда возникла широкая спина, облачённая в чёрный фрак. Рука в белой перчатке, зажимающая свой набор клинков, отбросила ножи Клода в сторону. Затем освободившейся от оружия ладонью обхватил руку Мари, и потянул её в сторону леса, до которого сейчас было гораздо ближе.       Они бежали в сторону поместья, не сбавляя скорости. Жница, удерживаемая Себастьяном, следовала рядом. Она оглянулась назад и немного замедлилась, видя странную размытую тень за деревьями. Крепкая хватка демона усилилась, и девушка вынужденно, чуть не споткнувшись о подол отяжелевшей от воды юбки, повернулась обратно, непонимающе смотря на мужчину. Тот стиснул губы и продолжал свой путь. Снова кинув взгляд назад, она уже ничего не видела.       Ближе к поместью они перешли на шаг. Себастьян аккуратно отпустил руку Мари. Та начала немного её разминать — следы от стальной хватки остались на запястье.       — Отпусти меня немедленно! — твёрдо произнёс Сиэль, когда они были практически у входа.       Михаэлис безропотно выполнил приказание, аккуратно опустив юношу на землю. Тот отошёл на пару шагов и остановился, смотря на дом, до которого осталось не более пары десятков шагов. Он по-прежнему тяжело дышал, хотя немного ровнее.       — Приготовь нам чай, Себастьян, — кинул через плечо приказ граф и прошёл дальше, входя в особняк.       Мари проследила за ним тревожным взглядом: Фантомхайв был измучен недавними событиями. Ровная спина была лишь отражением внутреннего напряжения. Юноша дрожал от холода. Немного неуверенный и злой шаг показывал решительность не давать воли своей слабости, которая, впрочем, не могла скрыться от внимательных глаз сопровождающих.       Посмотрев на демона, что также задумчиво смотрел на парадную дверь, за которой скрылся его господин, Мари вновь убедилась, насколько этот юноша дорог Михаэлису. Каменное лицо, пристальный взгляд на господина, в котором сквозила забота и рвение оградить. Вернее, не дать кому-то другому быть подле милорда.       Жница с неудовольствием констатировала, что ему будет в разы сложнее в этом поединке. Битве, исход которой она, при всём желании, не имеет возможности увидеть.

***

      Этой ночью Мари не могла уснуть: усталости, вопреки всему, не было совершенно. Одно радовало — граф довольно быстро отошёл ко сну. Себастьян, как и полагается идеальному дворецкому, хлопотал, помогая графу подготовиться к отдыху, который так был необходим любому человеку после потрясений.       Сейчас же девушка сидела на подоконнике открытого настежь окна и бездумными глазами смотрела на ночной сад, вдыхая чудесный аромат начавших свою новую жизнь цветов. Те закрыли свои бутоны до утра, но витающий запах, который скопился на протяжении дня, стал более приятным и ненавязчивым. Рядом в пепельнице дымилась сигарета, про которую жница забыла, полностью уйдя из реальности в свой мир. Всё существо наполнялось тревогой, которая дёргала за ниточки нервов, не давая успокоится.       Лёгкий ветерок, словно дыхание ночи, заставил сощурить подсохшие от долгого смотрения глаза, а затем и вовсе закрыть их. Она отпустила все мысли по течению, не став больше акцентировать на них внимания. И не заметила, как погрузилась в неглубокую дрёму, откинувшись на раму раскрытого настежь окна.       Долго это не продлилось. Словно от лёгкого, но вполне ощутимого толчка, Мари раскрыла глаза. Затем до слуха донеслись неясное бормотание и тяжёлое дыхание, вырывающееся хрипом. Слабый, едва различимый голос юноши пробивался через преграды и достигал острого слуха. Жница резко повернула голову в сторону двери и соскочила с места, направляясь в комнату графа. Коридор встретил её пустотой — даже вездесущего присутствия демона, стража этого дома по ночам, не чувствовалось.       Чем ближе она приближалась к покоям Фантомхайва, за которой отчётливо слышалось сбитое и неровное дыхание, тем сильнее кровь била в висках. Горло сушило, будто она бежала очень долго, не останавливаясь. Из-за двери пробивалась рассеянная полоска света, очевидно от свечи. Она неровно ложилась на тёмный пол коридора. Порой исчезала, на мгновение оставляя темноте свою власть.       Девушка осторожно приоткрыла дверь и заглянула вовнутрь, не переступая пока порога.       На дальнем краю кровати милорда спиной ко входу сидел Себастьян без привычного фрака. Он периодически склонялся куда-то вниз, после чего раздавался звук падающих капель воды. Поднимался и вновь обращал своё внимание на господина. На лбу лежащего юноши появлялась белая мягкая тряпочка, уложенная внимательными руками дворецкого. Лихорадочный румянец залил блестящее от пота лицо. Сиэль дышал неровно и неглубоко, хрипя при каждом вдохе и выдохе. Из-за сухих губ периодически вырывался невнятный шёпот или сплошное бормотание, которое нельзя было разобрать.       Михаэлис был настолько занят господином, что не заметил вторжения в покои графа. Дворецкий провёл голой рукой по щеке милорда и недовольно нахмурился, отстраняя ничем не прикрытые напряжённые пальцы от лица.       Девушка, не в силах стоять в стороне, прошла ближе и села на противоположный край широкой кровати, вглядываясь в страдальческое выражение лица юноши. Демон быстро перевёл взгляд на жницу, когда почувствовал, как прогнулся матрац под чьим-то весом. Мари успокаивающе взглянула на Себастьяна и протянула руку к Сиэлю. Отложив тряпку, она склонилась над ним и коснулась губами его лба, задержавшись на мгновение. Немного приподнялась и прикрыла живущие тревогой глаза. У того была очень высокая температура — кожа была горячей настолько, что складывалось устойчивое впечатление, что пылает изнутри.       — Когда это началось? — мягко спросила жница, прикладывая прохладные пальцы к пульсу на шее Сиэля, стараясь понять всю серьёзность ситуации.       — Около часа назад, — выдохнул Михаэлис, наблюдая за действиями Мари.       — Быстро... — нахмурилась та. — Почему настолько быстро?... — бормотала девушка, вглядываясь в юношу.       "Обжигающий холод и морозный жар" — две стихии боролись за первенство в ауре графа. Эта баталия разгоралась с каждой минутой всё острее, доводя своего носителя до изнеможения. Сиэль, будто почувствовав даже в бреду, что за ним пристально наблюдают, мотнул головой и мученически застонал, дёрнув рукой, которая до этого покоилась под несколькими одеялами.       — Се... Се... — вырывалось из-за губ.       — Господин, — демон снова приложил руку к щеке мальчика. — я здесь.       Сиэль явно хотел ещё что-то сказать, но получалось совершенно неясно. Однако, Михаэлис решительно набрал воды из графина, и поднёс стакан ко рту мечущемуся милорду. Приподнял тому голову и влил немного жидкости, отчего юноша немного закашлялся. Но, успокоившись, выпил всё, что было в ёмкости. Граф глубоко вздохнул и несколько минут спустя заснул болезненным сном. Демон неслышно выдохнул от того, что господин хоть немного может отдохнуть, и сел ровно.       — Почему Вы сказали, что быстро? — с опаской в глазах и в то же время совершенно обыденным тоном спросил Михаэлис, смотря прямо на жницу.       — Полу суток не прошло и уже такая реакция, — задумчиво пояснила Мари, промокая лицо юноши уже тёплой тряпкой и передавая её Себастьяну.       Девушка напряжённо думала, как можно помочь графу. Она прекрасно помнила все рецепты из прошлой жизни, которые могли быть очень полезны в данной ситуации.       Ещё раз решительно посмотрев на Сиэля, Мари поднялась с кровати и пошла к выходу, провожаемая недоуменным взглядом слуги.       Оказавшись у себя в комнате, она начала перебирать свои припасы, среди которых также были травы, обладающие разными лечебными свойствами, помимо магических. С недовольством девушка обнаружила, что некоторых недостаёт для настойки, которая должна была облегчить страдания Фантомхайва. Поэтому, завершив осмотр, направилась на поиски необходимого, исчезая из комнаты.       Уже через пару часов Мари стояла на кухне и потихоньку доводила отвар до нужного состояния, следуя своим знаниям. Остудив пахнущую терпким запахом жидкость, жница перелила её в небольшую чашечку и направилась к выходу из помещения. Она торопливо поднималась по лестнице в главном зале, спеша к Сиэлю, когда она услышала, как открывается массивная парадная дверь за спиной. Быстро обернувшись, девушка замерла. Ей понадобилось меньше времени, чем на вдох, чтобы сопоставить все факты и понять, что всё зашло слишком далеко.       — Привет, Ри! Как...       Грелль не успел договорить, как Мари со всей возможной скоростью и аккуратностью, чтобы не расплескать свои труды, направилась в спальню к графу.       — Ри, постой! — возмущённо кричал вдогонку удаляющейся девушке диспетчер.       — Даже ничего не говори сейчас, Грелль! — с остервенением прошипела та.       — Я пришёл лишь предупредить, что...       — Знаю, — с бессилием выдохнула жница, проходя последний поворот.       Сатклифф что-то недовольно бормотал о том, что "в кой-то веки решил навестить подругу, так она и слова не даёт сказать", а Мари уже открывала дверь в комнату Сиэля.       Завидев, с кем зашла жница, демон мгновенно подобрался и напрягся всем телом, готовый бросится на диспетчера в любую минуту. По его лицу было понятно, что он сделал тот же вывод, что и девушка.       — Бесси! — радостно крикнул Сатклифф и только лишь кокетливо помахал тому рукой, немало тем самым сбив с толку.       — У нас мало времени, Себастьян, — подошла к нему жница и взглянула на графа.       Дыхание Сиэля было практически неслышным. Вместо румянца щёки стали бледными, если не серыми, даже в свете тёплого света свечи. Присев на кровать, Мари с ювелирной осторожностью и заботой по капле вливала отвар в рот юноше. Питьё не было горьким или неприятным на вкус, но весьма необычным. Поэтому действовать надо было аккуратно. Через несколько минут тягостного молчания, жница поднялась с места и отставила пустую чашку на рядом стоящую тумбу. Ещё раз взглянув на графа, она понимала, что её лекарство — уже не панацея от побеждающей болезни: всё зашло слишком далеко. Травы лишь успокоят организм, но не помогут.       — Могу я попросить Вас выйти? — с трепетной просьбой обратилась к Себастьяну Мари.       Она провела кончиками пальцев по напряжённой руке мужчины, решительно смотря обескураженному демону в глаза.       Тот ничего не ответил, хмуро и с непониманием смотря на девушку.       — Прошу тебя, — тише и мягче повторила она, немного улыбнувшись.       — Что ты собираешься делать? — настороженно спросил Михаэлис, перед этим ещё раз внимательно посмотрев на господина.       — Помочь.       Себастьян серьёзно взглянул на Сатклиффа, явно обдумывая слова девушки. Как она может что-то сделать, он не представлял. Тем не менее, несмотря на мягкость, в её голосе сквозила уверенная твёрдость.       — Бесси, ничего не случится с графом, — подошёл к ним Грелль, осматривая лежащего в беспамятстве юношу. — А ты сможешь, Ри? — с искренним любопытством и удивлением спросил девушку жнец, видя, в каком состоянии мальчик.       — Раз уже ты здесь, вариантов у нас не так много, — резонно заметила Мари, возвращая своё внимание демону.       Для Себастьяна эти слова стали весомым аргументом. Он медленно кивнул, сжал пальцы девушки в своей ладони на несколько мгновений, и с кажущимся спокойствием вышел.       — Грелль, — также с просьбой в голосе обратилась к оставшемуся жнецу Мари.       Тот хотел было что-то спросить, с волнением смотря в решительные глаза девушки, но та красноречиво посмотрела в стену, "которая прекрасно всё слышит". Диспетчер поджал губы, кивнул и также выбежал за дверь.       Мари медленно села на кровать. Сиэль выглядел ещё хуже, будто кто-то целенаправленно выкачивает из него все силы. Глаза запали, тёмные тени под нижним веком становились заметнее. Смерть и приходит за такими, когда уже последняя капля жизни грозится сорваться вниз в бездну. Жница склонилась над лицом юноши и со светлой улыбкой прошептала.       — Не за это Вы вошли в Ад, чтобы сдаться простому недугу.       Положив руку на грудь мальчику, а вторую подложив под голову, Мари закрыла глаза и отключилась от реальности, погружаясь в саму болезнь, становясь ею и искореняя изнутри.       Тот, кто мог наблюдать за девушкой, увидел бы, как лицо понемногу искажается, отражая чужую боль и муку, которую она забирает себе. По мере того, как она исцеляла, на ней явственно отражались все процессы: вена на виске вздулась; на лбу выступил пот, который крупными каплями, сливаясь с дорожками слез из закрытых глаз, срывались с подбородка и падали на рубашку графа; пальцы, покойно до этого лежащие на груди, стали подрагивать, как и сама ладонь, а рука, придерживающая голову Сиэля, конвульсивно задёргалась от напряжения.       В какой-то момент она резко вздохнула: дрожь перешла на плечи; губы стали бледнее и подсыхали на глазах.       Жница не чувствовала в себе изменений. Она сейчас представляла собой волну, стремительно следующую по телу Сиэля и смывая всю боль, унося на себе страдания.       Постепенно дрожь сходила на нет. Мари вновь приобретала привычный вид. Лицо изглаживалось. Она рухнула лицом на мягкую перину рядом с юношей и медленно восстанавливала дыхание. Тело напоминало безвольный мешок — ненужный и тяжёлый. Чудовищная слабость заполняла каждую клеточку. Тремор крупной дробью бил изнутри, заставляя стискивать простынь в неуверенных и ослабленных пальцах.       За окном начало светать, пока девушка старалась прийти в себя и взять под контроль свои реакции. От постепенно разгорающегося света нового дня Мари открыла тяжёлые веки. С огромным усилием она проехалась лбом по простыни и подняла глаза на Сиэля.       Дыхание глубокое и ровное. Бледное лицо потеряло свой серый оттенок и приобрело привычную аристократическую белизну. Здоровую.       Радостная и усталая от недавнего нечеловеческого напряжения улыбка была немного натянутой, но искренней и счастливой. Понимание того, что всё позади, придало силы: Мари медленно и со слабым стоном поднялась на локтях, с нескрываемым удовлетворением смотря на спокойно спящего юношу. Затем развернулась и села, немного сгорбившись — недавняя слабость будет ещё несколько часов напоминать о себе, как она знала по опыту.       С наслаждением прикрыв глаза, жница сидела на кровати графа. Постепенно в комнату начали проникать первые солнечные лучи. День разгорался всё ярче. Отблески светила грели лицо, и Мари с удовольствием приоткрыла глаза, зажмурившись от света.       Со спины девушка услышала шевеление и медленно обернулась. Сиэль перевернулся на другой бок и мило поморщился от попавшего на веки солнечного зайчика.       — Себастьян, шторы... — недовольно пробурчал граф, взявшись за край одеяла, пытаясь закрыться от света.       Дёрнув ткань, которая не поддавалась, юноша нахмурился и приоткрыл глаза. Поморгав несколько раз, он недоуменно сел на месте, с искренним непониманием смотря на заботливо улыбающуюся жницу.       — Доброе утро, Ваша Светлость, — мягко произнесла девушка и медленно, чтобы не показать слабости и ломоты во всём теле, встала с места. — Простите, что ворвалась.       — А, да... — пролепетал граф, затем кашлянул в кулак и продолжил уже более привычным тоном. — Доброе утро, Мари. Вы что-то хотели?       — Узнать, как Ваше самочувствие? — со сдержанным интересом также радушно спросила жница.       — Лучше, чем вчера. Благодарю, — вежливо просветил граф, немало порадовав этим Мари.       Сиэль даже не помнил, в каком состоянии он пребывал всю ночь: слишком много потрясений и холода для слабого здоровья.       Когда жница исцеляла графа, она с неудовольствием заметила, что давным-давно у него была очень серьёзная болезнь, которая настолько сильно отразилась на организме, что стала хронической. Именно поэтому настолько стремительный прогресс недуга, который не могла понять девушка поначалу, грозил самой жизни юноши.       — Мне нужно будет уйти на службу пораньше, поэтому приношу извинения, что не смогу присоединиться к Вам за завтраком, — мягко продолжила жница, понимая, что ещё немного и свалиться прямо здесь, сохраняя лёгкость общения практически на стиснутых зубах.       — Конечно, Мари. Только Вы могли передать это через Себастьяна. Кстати, где он? — с некоторым недовольством задал главный вопрос юноша.       — Вы проснулись немного раньше, так что он готовится к Вашему пробуждению.       Сиэль с недоверием посмотрел на часы, которые стояли на каминной полке. Стрелки указывали на без четверти девять — до подъёма оставалось ровно пятнадцать минут.       — Действительно, — удивлённо произнёс граф.       — Я скажу, что Вы встали, чтобы он поторопился, — кивнула Мари, стараясь выйти из весьма нестандартной ситуации для Фантомхайва наиболее безвредным способом.       — Буду признателен, — с благодарностью ответил юноша.       Жница медленно вышла из комнаты в коридор. Справа от двери боком к стене стоял демон. Он потрясённо смотрел на девушку, ровно замерев на месте.       — Сама не люблю врать, — слабо пошутила Мари, стараясь держаться прямо.       — Делаете это весьма умело... — медленно, не меняясь в лице, прошептал Михаэлис.       — Если так, то до вечера меня нет, как и было сказано, — не сдержав удовольствия от этой мысли, произнесла жница: хотелось рухнуть и забыться. — Не забудьте, что Вы скоро закончите приготовления для Сиэля, — усмехнулась девушка, проходя мимо мужчины.       Себастьян настороженно проводил медленно и осторожно шедшую девушку взглядом, сделав заметку проведать её в ближайшее время: ему было неясно, как Мари сделала то, что сделала, но он жаждал узнать подробности.       В тот момент, когда ему кажется, что он приблизился к разгадке, появляется новая тайна, сводящая на нет предыдущие усилия. Закрыв пылающие пламенем глаза, Михаэлис отправился готовить чай и завтрак для господина.

***

      Вечер этого же дня встретил девушку чудовищной головной болью. Черепная коробка грозилась отдать всё своё содержимое во внешний мир, не спросив мнения у владелицы такого ценного имущества. Горло жгло и сушило. Хотелось пить до чёрных мошек в не открывающихся глазах. Мари куталась в одеяло, пытаясь согреться. Несмотря на жар, внутри царил мороз, отчего, казалось, даже массивная кровать ходила ходуном от дрожи. Можно было разжечь камин, но жница была уверена, что если встанет, замёрзнет окончательно, хоть то и не было правдой. Она проваливалась то в беспокойный сон с непонятными картинами, то извивалась на липких от пота простынях, не зная, как попасть в спасительную тьму.       Следующее пробуждение встретило её полнейшей темнотой. Она попыталась вскочить, чтобы убедиться, что в комнате просто нет никакого источника света. Воспалённые лихорадкой, которую она забрала от графа, мысли не страшились и такого предположения — последствием всего её лечения может стать слепота. Конечно, временная, но кто знает...       Как только она сделала усилие сесть, что-то уверенно заставило её опуститься обратно, прижав к перине.       — Не вставай, — услышала она строгий голос.       Глаза слезились и предательски не открывались, как бы девушка не старалась заставить веки подняться. Волосы неприятно намокли и прилипли ко лбу. Мелочь, но дискомфорт был убийственным. Мари хотела что-то произнести, и из горла вырвался удушливый кашель. Жница свернулась калачиком под ворохом одеял, пытаясь хоть немного забрать воздуха в лёгкие через дерущее горло.       Те же сильные руки повернули на другой бок. Её губ коснулся холод металла, отчего она резко мотнула головой, и подбородок окропили капли, пахнущие травами и спиртом. Последовавший за этим выдох был красноречивее любых упрёков. Мари, стиснув зубы, всё-таки смогла разглядеть в темноте тёмный силуэт, склонившийся над ней. Красные с огненными бликами глаза внимательно, недовольно и со строгой заботой смотрели на неё, впитывая каждое движение и эмоцию, отражающуюся на лице — целая смесь чувств, заставляющая потеряться в несочетаемости.       — Как Сиэль? — с хрипом и сипло спросила Мари первое, что пришло в голову.       — Здоров. Совершенно, — последнее слово было произнесено с явной настороженностью. — Оказывается, Легендарный был абсолютно прав, говоря о твоей тяге к риску, — недовольно закончил он.       — Что, ставлю под угрозу имущество демона? — ядом сочился каждый звук.       — Я не стал бы выражаться настолько грубо, хотя в целом верно, — немного поморщился педантичный Себастьян, не отрывая взгляда от девушки.       — Ты сам веришь в то, что говоришь? — уже более спокойно, прикрыв глаза, прошептала жница.       Прохладные пальцы прикоснулись к подбородку, заставляя приподнять голову. Мари лишь едва приоткрыла глаза.       — Нет, — и склонился над жницей. — Я это знаю.       С последним словом горячие губы накрыли прохладные уста девушки. Жар, шедший от них, был настолько желаем для Мари, что она не могла сопротивляться. Это тепло было сейчас ей необходимо, чтобы ощущать себя в реальности. Широкая ладонь зарылась в немного влажные рыжие пряди. Лихорадка, жар, поцелуй — всё слилось в один удушающий коктейль, где уже нельзя было различить границ. Сильные губы, ласкающие её уверенно и жадно, своими действиями сметали все последние часы боли и муки. Дарили успокоение и вели за пределы недавних страданий, показывая удивительно новый мир.       Воздуха катастрофически не хватало. Себастьян почувствовал, что ещё немного и девушка задохнётся, и тягуче медленно отстранился, желая хоть ненамного продлить этот миг. Дрожь жницы стала явственнее, и он укутал её поплотнее, обвив руками.       — Попытайся уснуть, — тихо, но с по-прежнему менторской интонацией произнёс Михаэлис.       — Слишком холодно, — неровно выдохнула Мари, прижимая руки под одеялами к груди, но это мало спасало.       Себастьян и так видел, что её колотило. Руки, которыми он обвил девушку, чувствовали её дрожь под ворохом ткани: ей явно не до сна в таком состоянии.       Задумавшись ненадолго, он поднялся и начал расстёгивать фрак, пуговица за пуговицей. Мари следила за этим представлением с прямо пропорционально растущим удивлением от каждого движения демона. Как только дело дошло до рубашки, девушка справилась с шоком.       — Ты что задумал? — настороженно, немного отодвигаясь от края кровати, спросила жница.       Мужчина не ответил. Оставив рубашку в расстёгнутом виде, он присел на край кровати, от которого отползла Мари, и наклонился. Не прошло и нескольких секунд, как демон начал снимать ботинки, отставляя их в сторону.       — Мистер Михаэлис, Вы переходите все границы... — тон не получился угрожающим из-за нового приступа кашля.       Пока она пыталась справиться с дыханием, Себастьян полностью разделся и решительно взялся за одеяло.       — Только попробуй... — сделала ещё одну попытку остановить мужчину жница, еле выговаривая слова.       С лёгкостью он откинул тёплую ткань и одним движением снял простой пеньюар с девушки, оставляя её в нижнем белье. Затем забрался на кровать, прижал Мари к себе и укрыл их обоих. Подобное пользование её физической слабостью она воспринимала как нечто за рамками. Однако, когда её прижали к широкой горячей груди, желание сохранить хоть немного личного пространства верно сходило на нет: от демона шёл такой жар, что никакой холод не мог бы противостоять такому напору.       Жница, сдавшись, выдохнула и притиснулась ещё ближе, не в силах сопротивляться тому, что делало легче протекание болезни. Себастьян не преминул ещё немного усилить хватку.       — Поломаешь, — буркнула Мари в изгиб шеи демона, когда сильные руки слишком стиснули её в объятиях.       Девушка даже не понимала, какой выдержки стоило Себастьяну просто согревать её: близость жницы была и желанной, и тяжёлой одновременно. Поэтому он контролировал свои разбушевавшиеся силы, способные неосторожным движением навредить Мари.       Нечто и не пускало его взять то, что хочется зверю — дело было не в болезни жницы, в коей та пребывала в данный момент. Желание того, чтобы девушка пришла к демону добровольно, никуда не делось, а только усилилось. Себастьян чувствовал — насколько это может быть применимо к такому как он, — что Мари стала ощущать себя с ним иначе. Вести иначе. Говорить иначе.       Два дня назад она сама проявила вольность и сделала то, что хотела сделать на тот момент. Он был зол. Он действительно ревновал, но тем поцелуем она свела все эти чувства в разряд бессмысленных. В то же время Михаэлис не смог не восхититься способом, каким жница обозначила ему границы.       "— Вы можете привязать меня к себе, но это не даст Вам власти надо мной".       На его лице расцвела коварная улыбка, когда он вспомнил те слова девушки и тон, с каким они были сказаны. "Ты сама признала добровольность своего решения. Наши интересы наконец совпали".       Дрожь Мари постепенно сходила на нет, и она уснула, зарывшись лицом в изгиб шеи Себастьяна. Болезненный жар её тела медленно становился уютным теплом, окутывающим и самого мужчину. Он уткнулся носом в её волосы, вдыхая аромат, который удивительно менялся по мере того, как девушка справлялась с болезнью. Этот запах дурманил и успокаивал. Себастьян с ювелирной осторожностью водил рукой по спине жницы и наслаждался ею, пока была такая возможность — она была близка, рядом, безмолвно подчинившись ему. Демон сам не заметил, как последовал за девушкой и погрузился в сон, которого у него не было столько, что никто не взялся бы считать.

***

      Граница ночи и дня постепенно размывалась с наступлением ещё зарождающегося утра, которое выдалось пасмурным — вполне в духе британской столицы. Накрапывал мелкий дождик, не слышной для человека, но вполне уловимой для других существ дробью падая на стекло окон. Вдалеке слышны пока тихие песни начинающих просыпаться птиц, прятавшихся от непогоды в молодой листве деревьев. На востоке только лишь наметилась полоска от приближающегося солнца.       Такая приятная и успокаивающая какофония звуков мягко пригласила девушку выйти из сна. Мари глубже вздохнула и прижалась к такому приятному источнику тепла, что хотелось пренебречь столь прекрасным предложением утра и остаться в кровати.       Чувствуя, что жар её дыхания встречается с какой-то преградой и возвращается к ней, жница разлепила ясные глаза. Несколько прядей чернильных волос, упавших ей на лицо, немного мешали обзору. За ними виднелась белая шея, и ниже — чётко очерченная линия ключиц и ровно вздымающаяся мраморная грудь. Проследив этот путь взглядом, она задержала дыхание и аккуратно подняла голову, смотря наверх.       В отступающем мраке перед ней открылось лицо, выражение которого было уникальным — спокойное и мягкое во сне оно никогда не выдало бы тайну, кто на самом деле этот "человек". Черты сквозили умиротворением. Из слегка приоткрытых губ вырывалось ровное и сильное дыхание, опаляя своим жаром лицо девушки. Сильные и мягкие руки продолжали прижимать к себе жницу, даже в дрёме показывая, что никому не суждено приблизиться настолько близко к ней, кроме Михаэлиса.       Мари аккуратно вернулась в изначальное положение, потрясённо смотря перед собой. Она прекрасно помнила их разговор, как Себастьян начал раздеваться, окончательно шокировав жницу, и лёг к ней.       Но на ясную голову, не отягощённую лихорадкой, это казалось очень странным и весьма отдалённым от реальности сном. И девушке не было не по себе, отнюдь. В данный момент ей слабо представлялась жизнь вне объятий мужчины, вне этой комнаты, где сгущалась из последних сил пытавшаяся удержаться темнота перед тем, как полностью отступить под напором утра. "Дьявольский дурман, не иначе... — пронеслось у неё в мыслях."       Мари про себя искренне благодарила Себастьяна за избавление от тех мук, которые она испытывала весь вчерашний день. Как Сиэль переживал подобное, являясь обычным человеком, жница так и не могла понять: внутренности выворачивало от жара, голова гудела, суставы выламывало и жгло — отвратительно, мерзко и неистово. Девушка бы прошла через эти мучения, но Михаэлис своим присутствием и теплом снизил градус накала и позволил ей провалиться в беспамятство, не ощущая этого жуткого состояния.       Сейчас самочувствие не сравнить со вчерашним: не было ни усталости, ни утомлённости, ни квёлости, сопровождающие болезни, о которых она и думать забыла после своего прибытия в этот мир. Волна признательности затопила девушку, и та отстранилась от Себастьяна, поднимаясь выше и смотря на спящего. Хотелось поделиться этим теплом, которое клубком разрасталось в ней и тянулось к этому адскому созданию.       Аккуратно подняв руку, она, еле касаясь, провела кончиками пальцев по белоснежной скуле, спускаясь ниже на щеку. У уголков губ чуткая кисть замерла. Жница искренне любовалась видом мужчины. Мари приняла его дьявольское обаяние и не сопротивлялась более. Девушка, будучи очарованной Себастьяном, склонилась над спящим и с трепетной осторожностью коснулась приоткрытых губ, расслабленных, таких же упругих и влекущих к себе. Лаская то одну, то другую, она погрузилась в ощущение подобной близости полностью. И не думала о чей-то победе, или проигрыше. Всё стало незначащим, кроме этих горячих уст и той волны нежности, затопившей её.       Жница лишь отстранённо заметила, как ей начали тягуче отвечать. Она испуганно посмотрела в уже открытые глаза, которые без следа сонливости с жаром и неизменным коварством смотрели в её. Мари хотела было отстраниться, но Себастьян уверенно прижал её к себе ближе и продолжил начатое.       Михаэлис с упоением целовал терпкие губы, которые сейчас были такими податливыми и трепетными, что затягивали в омут соблазна. Он с жаром провёл по ним языком, слизывая их вкус. Ленивый поцелуй становился отравой для обоих, погружая в глубокую чувственность от прикосновений. Себастьян водил руками по расслабленному телу, ощущал аромат тёплой кожи девушки, вкушал то, что раньше было недоступно и невероятно далеко.       Мари снова охватил жар — на это раз приятный, всепоглощающий. Не думала об их разговорах, об условностях. Ни о чём. Она нежилась, стоя на краю забвения в этих сильных руках. Последние сомнения и препятствия перестали существовать, попраны все преграды, когда демон ворвался в её рот и очерчивал языком зубки и щёки. Кончиком он погладил её язык, вовлекая в безудержный поцелуй, сводя ту с ума.       Девушка отвечала ему со всем упорством, с которым он подчинял её себе. Настойчивая по желанию мужчины ласка стала больше походить на схватку. Жница, продолжая отстаивать своё первенство, зажала его губу зубками, немного посасывая, тем самым давая понять, что полностью отдавать ему инициативу не собирается. Себастьян с рыком опрокинул её на спину, нависая сверху и смотря в зелёные затуманенные глаза, которые без стеснения взирали в ответ с тлеющим в них желанием.       Мари, не смея пока прервать зрительный контакт, положила ладонь на напрягшийся от её действий живот мужчины и, следя за его реакцией, провела выше, останавливаясь напротив сердца. Оно билось ровно и сильно — в своём неизменном ритме.       Девушка приподнялась на локтях и прикоснулась губами к месту, где был ощутим его стук. Она ощущала сильную пульсацию, каждый удар, отдававшийся в ней самой. То, что Мари ощутила там в глубине, поразило её. И целовала то, что чувствовала всегда, но не могла прикоснуться. Её энергетика дошла до самой сути демона, показывая ему самому, о чём тот никогда не задумывался.       Сверху послышался потрясённый выдох, и широкая ладонь легла девушке на затылок, то ли пытаясь отстранить, то ли прижать ближе.       — Мари...       Она без преувеличения доставала до его сути и была не в силах отказаться от подобной возможности властвовать над ней. Она чувственно скользила влажными губами по его груди, проводила ладонями по телу, с наслаждением ощущая каждое сокращение невероятно сильных мышц. Жница проскользила выше к подбородку, и её губы сразу же поймал демон. Тот несдержанно снова опрокинул её обратно, чуть ли не вдавливая в постель и впиваясь в её уста со всем пробудившимся от столь внимательных ласк желанием, которое копилось в нём столь долгое время.       Его руки блуждали по её телу, изучая с жадной напористостью. Казалось, они были везде — Себастьян вобрал её в свои объятия без остатка.       Широкая ладонь уверенным движением прошлась по упругой груди, отчего девушка с упоением втянула носом воздух, не прерывая поцелуя. Затем прошлась по талии, ниже к бедру, остановилась под коленом и решительно притянула ногу к торсу мужчины. Михаэлис оторвался от раскрасневшихся губ, когда девушка немного повела головой, чтобы немного вздохнуть. Его страсть и сила околдовали жницу, заставляя потеряться в ощущениях и позабыть о необходимости столь простого действия, как дыхание.       Втянув кожу у уха, демон слегка её прикусил, чем вызвал ещё один безудержный вдох. С каждым новым действием мужчины Мари дышала всё тяжелее. Грудь часто вздымалась, соприкасаясь с горячим телом Михаэлиса.       Он спустился ниже, не пропуская ни одного участка кожи, покусывая и зализывая, оставляя красноватые следы. Он метил девушку неосознанно, алчно, и верно понимая, что сейчас она полностью перед ним. Она раскрыла себя для него. Они понимали друг друга по ощущениям, по движениям, по мелкой дрожи.       Себастьян, смакуя этот момент, цепочкой поцелуев прошелся по длинной шее. Жница откинула голову назад, открывая путь. Спустился к груди и легко сбросил, быстро разорвав ленты, так мешающую сейчас ткань. И оглядел представший перед ним вид.       Девушка тяжело дышала, зажмурив в наслаждении глаза. Постоянно облизывала подсыхающие от частого дыхания губы и закусывала нижнюю, отчего у демона перехватывало дух. Мари мягко проходилась по его рукам, на которые он опирался. Ноги, между которыми находился Михаэлис, сжимали его бока и слегка двигались, оглаживая торс.       Себастьян смотрел на это зрелище, чувствовал девушку, её разрастающееся желание и всё больше терялся в этих ощущениях. Жница открыла глаза, в которых танцевали зелёные огоньки. Она взглядом прошлась по демону, проникая тому под кожу всеми испытываемыми эмоциями. Она столкнулась взором с Михаэлисом и дальше провалилась в омут столь великолепного греха. В нём плескалась нежность, разгорающаяся похоть, неуёмное желание — всё вкупе отозвалось в Мари и накрыло подобно гигантской волне.       — Прошу, не останавливайся... — едва различимый шёпот девушки звучал для демона громче, чем приказ.       Себастьян, повинуясь больше своему желанию, склонился ниже и втянул уже твёрдый сосок в рот, намеренно задевая зубами и поглаживая языком, отчего девушка начала извиваться и приглушённо постанывать. Её руки хаотично и мягко оглаживали широкую мускулистую спину. Прижимала мужчину к себе, впитывала в себя все ощущения, что он дарил.       Демон хотел завладеть ею без остатка, сводил с ума неспешными и умелыми ласками. Хотел, чтобы она не помнила себя, полностью отдавшись в его власть. Он не давал ей ни на секунду выплыть из наслаждения, не давал возможности думать о чём-то другом, безмолвно требуя сконцентрировать все ощущения только на нём и его действиях.       То, как Мари отзывалась, выбивало и возносило мужчину до высот. Зная её своенравность, Михаэлис купался в её открытости и откровенности. В её ласках. Запретный плод оказался не просто сладким — он стал наркотиком и высшей ценностью. И Себастьян не собирался упускать ни капли, ни частички из того, что получил — жадность демона не знает границ. С каждым новым глотком этого источника наслаждения, который являла собой девушка, зверь в нём бился всё отчаяннее и неистовее.       — Аах-а...       Тягучий стон раздался в комнате, когда Себастьян, сбросив остатки одежды со жницы, приник к её лону. Длинный язык дразняще прошёлся по клитору, алчно испробовал сочащееся желание и кончиком проник во вход, вытягивая мелодичный сексуальный стон из беснующейся от его действия жницы.       Девушка извивалась на постели, лихорадочно стискивала в непослушных пальцах простынь, не зная, куда себя деть от того, что вытворял Михаэлис. Она закинула руку назад, сжимая со всей силой спинку кровати, инстинктивно ища опору в реальности, но это не помогало. Её возбуждение грозилось выплеснуться через край по мере того, как демон усиливал напор. Жалобные стоны от непередаваемого блаженства были музыкой для мужчины. Тот легко подбирал новые аккорды, словно виртуоз играя с чувственностью богатого на наслаждение тела. То, что делал с ней Себастьян, готово было взорвать Мари изнутри. Хриплое дыхание звучно вырывалось из приоткрытого рта. Пальцы на согнутых ногах сжимались от каждого движения дьявольского языка.       Демон сжал её бёдра, не давая девушке отстраниться и удерживая на месте. От его хватки проступали синие пятна на белоснежной коже, но ничто не могло бы прервать столь сладостного действа.       Лицо девушки исказила мука удовольствия. Себастьян умело, как и полагается адскому искусителю, держал её на грани, не давая вознестись дальше в этом наслаждении. Он слушал её стоны, не пропускал ни единого движения девушки, пристально следя за её реакциями, открывающимися его алчному взору. Дьявольский огонь его глаз подбавлял масло в и так полыхающее в ней пламя, проникал в неё, едва ли не насильно вырывая удовольствие. Доказывая, что только демон может руководить самой её сущностью и желаниями. Михаэлис не обращал внимания на то, что периодически Мари стискивала бёдрами его плечи с невероятной силой. Видимо понимая, что может ему помешать, жница отпускала и продолжала метаться на скомканных простынях.       Себастьян тягуче прошёлся языком, пошло и со всей жаждой испивая. Проникал внутрь, отчего жница едва ли ощущала что-либо, кроме невероятного жара, поднимающегося из глубин, которые мастерски раскрывал демон. Слеза предательски скатилась по щеке от безумного наслаждения, грозившего перейти в сладкую боль от того, что ей не давали желаемого — все мысли стали подчинены только удовольствию. Не дав девушке перейти эту черту, Михаэлис специально слегка задел выступившими клыками чувствительную точку, отчего Мари подбросило от яркого оргазма — сильно выгнулась на разворошенной кровати от яркого удовольствия и неописуемого наслаждения. Её крик постепенно перешёл в чувственный стон. Глаза распахнулись, и в них заплескалось пламя.       Больше она не контролировала свои действия. Тело, которое стало инструментом похоти демона, стало жить собственной жизнью. Остались только ощущения и этот взгляд, отражающий сам Ад и саму суть греха.       Кровать немного прогнулась, когда девушка уверенно поднялась. Мари села Себастьяну на бёдра, чувствуя его горячую плоть между ног, и затянула в новый поцелуй. Теперь она властвовала. Немного покачиваясь, она проезжалась промежностью по его влажному возбуждённому члену, вырывая сдержанные и скупые стоны мужчины.       Михаэлис смотрел в пламенеющие зелёные глаза напротив, чувствуя её горячий поцелуй, отдававшийся во всём теле. Она словно проникла в него.       Мари моргнула, зрачок вытянулся и стал напоминать кошачий. Она приподнялась, не сводя этого магического взгляда с демона, вызывающий восхищённое оцепенение и невероятное возбуждение. Она хотела, чтобы он чувствовал, что и она. Всё. Девушка стала насаживаться на его изголодавшуюся плоть, одновременно пропуская все его ощущения через себя и отправляя свою энергетику ему обратно. Жница чувствовала каждый миллиметр его жара, проникающего в неё. Каждую набухшую вену его члена, который входил в неё.       Дойдя до половины ствола, она приостановилась и быстро опустилась до конца, вырывая тем самым рык демона, смешанным с хриплым стоном. Мари резко вздохнула от теперь совместных эмоций, которые стремительным потоком проносились между ними.       — Видеть — никогда не бывает достаточно, — её бархатный низкий голос подстегнул и без того немалое желание Себастьяна, который буквально вжал её в себя, пока не давая свободы в движениях.       Жница протиснула руку и приложила к его сердцу и, немного погладив, продолжила.       — У тебя удивительная душа, Себастьян Михаэлис, — тон, с которым это было произнесено, стал другим, даже интонации поменялись.       Демон резко вдохнул, когда через кожу прошло тепло и затронуло нечто внутри, заставляя будто "задышать". Себастьян, поглощённый тем, что ощущал, раскрыл яркие глаза, освещая огнём белоснежное лицо жницы. Он провёл по волосам, прихватывая их снизу и оттягивая, заставляя девушку запрокинуть голову. Краем сознания, которое стремительно покидало мужчину, он отметил, что Мари стала вести себя иначе — дерзко и ещё более соблазнительно, подчиняясь искусителю и подчиняя его самого своей откровенностью.       Михаэлис, обездвижив жницу в своих объятиях, сделал первый мощный толчок, отчего девушка гортанно застонала, оцарапав его плечо ногтями. Затем медленно вышел, давая жнице вздохнуть, и также уверенно и плавно вошёл до конца, буквально выбивая громкий стон удовольствия. Постепенно наращивая темп, который легко подхватывала Мари, двигая лишь бёдрами вместе с ним, Себастьян терял связь с реальностью. Глаза впитывали и поглощали наслаждение, которое испытывала жница. Клыки вытянулись и царапали нижнюю губу до крови, которая тонкой струйкой спускалась к подбородку.       Оставалась только она, её пламенеющий колдовской взгляд, которым она щедро одаривала демона из-под прикрытых век. Её руки, которыми она оглаживала тело, проходясь пальчиками по напряжённым мышцам. Ни одно движение мужчины она не оставляла без внимания, отвечая на него и продолжая дальше.       Спустя некоторое время широкая ладонь всё же высвободила волосы из хвата и переместилась на поясницу девушки, помогая подниматься и опускаться в неминуемо ускоряющимся ритме. Мари сразу же жарко прильнула к открытым от горячего дыхания губам Себастьяна, жадно слизывая кровь с его подбородка. В этот же момент она напрягла мышцы лона, плотнее окутывая врывающуюся в неё плоть. Она всё сильнее сжимала его в себе, массируя пульсирующий член внутри себя, доводя до несравнимой по силе ни с чем агонии греха.       Несдержанный рык, от которого, казалось, задрожит вся обстановка комнаты, вырывался из груди демона, отдаваясь в Мари сладкой дрожью. Михаэлис стал вбиваться в неё ещё яростнее, ещё несдержаннее, рыча и хрипло дыша. Сорвался на быстрый ритм, на всю длину проникая в девушку. Своими действиями она убила последний контроль Себастьяна. Зверь вырвался на свободу, окончательно решив получить сполна.       — Моя, слышишь? — требовательно прошипел он, продолжая двигаться в невероятном темпе. — Ты только моя!       Мари извивалась весь телом, подхваченная его похотью. Она вцепилась ногтями в плечи и царапалась от каждого нового толчка в её тело. Хрипела, стонала, кусалась от болезненного удовольствия, прихватывая зубами кожу на сильном плече и шее. Её экстаз сводился не только к близости Себастьяна — было нечто, что она вела за собой, открывала этому путь. Жница видела и чувствовала в себе её.       Его душу.       Та прекрасным чёрным цветком расцветала и дарила свою силу ей, раскрываясь и высвобождаясь от долгого заточения. Показывала всю себя, подчиняя своей безграничной властью над ней. Чернильный бутон был испещрён алыми прожилками, которые мерцали и бились в ритме их безумной похоти. По этим венам на лепестках розы его души шла сама суть демона, сущность Себастьяна, которую она видела и теперь могла ощущать в полной мере.       Сознание унеслось прочь. Поглощённые друг другом, они не заметили бы ничего, что происходило бы даже в пределах их постели. Только он. Только она. Воздух дышал возбуждением, запахами их тел. Разгорячённые они продолжали свой прекрасный по красоте и по сути танец. Тяжёлое дыхание, стоны, постепенно переходящие в несдержанные крики, заполняли собой всё пространство. Треск разрываемой в беспамятстве ткани сопровождал эту какофонию.       Мари вжималась в демона, который стискивал её в объятиях, не сбавляя темпа. Руки Себастьяна соскальзывали с влажного тела девушки. Удлинившееся чёрные когти царапали её спину и бока, направляя и не смея покинуть чувственного и отзывчивого тела.       Она быстро поднималась и опускалась. Губы, из которых вырывались низкие стоны, блуждали по лицу мужчины, по его плечам, ласкали всё, до чего могли дотянуться.       Ближе к разрядке Себастьян приостановился на мгновение и парой глубоких мощных толчков выбил финальный крик из жницы. Мари прогнулась в пояснице от накатившего на неё мощного экстаза и откинулась назад, повиснув на уверенно держащей её руке, которая не давала упасть на мягкую перину. Через пару мгновений за ней последовал он сам, достигнув самых высот невероятной похоти, что властвовала над ними. Горячее семя выплеснулось в её пульсирующее от наслаждения лоно, окатив адским пламенем и опаляя.       Обессиленная девушка легла щекой на его плечо. Ослабевшие руки повисли по бокам, подрагивая от долгого непрерывающегося напряжения. Михаэлис удерживал её подле себя, не выпуская. Ноги жницы дрожали, горячее дыхание опаляло шею Себастьяна.       Тот лбом уткнулся в её плечо, также тяжело дыша. Он не ожидал, что она подарит ему его же ощущения, отданные вкупе со своими. Она чувствовала его как себя — их эмоции замкнулись в кольцо, которое прошивало обоих, показывая испытываемые чувства друг другу ясно и ярко.       Придя в себя быстрее, демон заскользил губами по ещё разгорячённой коже девушки, по ключицам, ямочке между ними и поднялся к искусанным губам. Себастьян обнял ладонями лицо Мари и аккуратно перебирал пальцами её взмокшие на висках волосы. Он не думал, он лишь чувствовал невероятное по силе наслаждение рядом с ней. Не дьявольское, не адское — его нельзя было определить. С ней было всё и сразу.       — Ты стал спокойнее, — с лёгкой улыбкой, не открывая глаз, до сих пор хрипловато прошептала девушка, когда дыхание стало более или менее ровным.       — Посмотри на меня, — с непередаваемой нежностью попросил Себастьян, большими пальцами приходясь по скулам жницы.       Та медленно открыла ещё затуманенные страстью глаза, встречаясь с ласковым взглядом демона, в котором сквозило безграничное удовольствие. Было там ещё нечто, что заставило Мари вглядываться более пристально, но она не могла дать этому названия. Так демон на неё ещё не смотрел — гамма неизвестных эмоций.       — Охотник добился своего... — без тени недовольства проговорила жница, убрав пару чернильных прядей за ухо, проникновенно смотря на мужчину, который не выпускал её лицо из чаши своих ладоней.       — Это ещё вопрос, кто здесь охотник, — с искренним восхищением прошептал демон.       Он наклонился вперёд, побуждая девушку всё же откинуться на спину. Сам, опираясь на локти, навис сверху, мягко целуя припухшие от укусов влажные губки жницы. Руками он водил по ещё подрагивающему телу, успокаивая — она восстанавливается не так быстро, как он. Мари ластилась к нему, словно кошка. Проходилась щекой по его, поддавалась требовательным губам и сильным рукам — в данный момент она действительно была его.       Они не сразу заметили, занятые друг другом, как часы в главной зале на первом настойчиво пробили семь раз. Нехотя, Себастьян отстранился и взглянул в сторону окна. Из-за шторы пробивался весьма яркий свет, возвещая о начале наступившего дня.       — Пора... — мягко прошептала девушка, смотря в туда же, но в голосе сквозило призрачное противление этому.       — Ненадолго, — расслабленно усмехнулся Себастьян, возвращая своё внимание на Мари.       Та улыбнулась, смотря на Михаэлиса. Буря, бушевавшая в нём всё последнее время, стихла, оставив за собой умиротворение. Его энергетика немного поменялась, но принесла за собой очень многое. Он не чувствует этого пока в полной мере. Однако этот вопрос жница оставила времени.       Тягуче поцеловав Мари, Себастьян поднялся с кровати и протянул ей руку, также приглашая встать. Девушка посмотрела на открытую ладонь и перевела беззащитный взгляд на демона — выбираться из развороченной кровати было сродни пытке.       — Я вижу это каждое утро, Мари, — снова усмехнулся Михаэлис на этот взгляд, продолжая стоять в том же положении. — Не получится.       — Да? — с напускным сомнением проговорила жница, но в глазах заплясали искорки веселья.       Себастьян ничего не ответил, продолжая с ожиданием и снисхождением смотреть на девушку. Та выдохнула, немного пододвинулась и лениво скинула ноги с кровати. Одеяло спало, когда девушка встала рядом с демоном и медленно отошла на ещё слабо слушающихся ногах к шкафу. Посмотрела на пол позади себя, удручённо выдохнула, увидев обрывки её белья. И с укором взглянула на дворецкого, который, не стесняясь, рассматривал её наготу.       — Демон, — обличительно шепнула жница, одним словом и интонацией объясняя все несчастья, случившиеся с её вещами, которые теперь можно было смело выбрасывать.       Еле уловимое хмыканье стало единственным ответом на её реплику. Сильные руки внезапно обвили со спины, прошлись ниже по животу, лаская внутреннюю сторону бёдер девушки, преступно не прикасаясь к сокровенному, останавливаясь буквально в миллиметрах.       — Польщён, что ты не забываешь об этом, — жарко прошептал он и лизнул мочку уха.       — Как можно забыть?... — выдохнула Мари, нежась в этих ласках.       В голове мужчины билась только одна мысль, что теперь она стала его. Он не отпустит. Не даст уйти. Себастьян прижал её к себе, жадно вдыхая её запах после их страсти, запах...       Михаэлис не чувствовал своей метки на ней. Он жадно водил носом, но не находил и намёка на то, что она заклеймена им. Ничего. Развернув девушку к себе, он вглядывался в её глаза, которые смотрели уверенно и немного иронично. Мари догадалась, что ему не нравится. Морок похоти спал, оставляя после себя приобретающее ясность понимание случившегося.       — Как?... — непонимающе прошептал он.       Себастьян прижал жницу к неподалёку стоящему за спиной шкафу, наваливаясь всем телом. Удерживая её руки над головой одной ладонью, другую положил ей на шею, со злостью и разгорающейся ревностью смотря в глаза.       — Ты — моя, Мари! — прорычал демон.       — Да, была твоей ранее, — спокойно произнесла жница, глядя в яростное лицо. — Я не принадлежу даже себе, Себастьян.       Михаэлис стиснул челюсти, отчего на лице заиграли желваки. Он смотрел на неё так, словно все её слова — бессмысленная мишура.       — Как такое возможно? — и несильно сжал пальцы на её шее, настороженно вперившись в жницу взглядом.       Перед Себастьяном проносились картины этой ночи. Ночи с ней. Она принадлежала ему, отдалась полностью и, как он думал, безраздельно. Жница показала ему, какого быть цельным. Чувствовать друг друга на совершенно ином уровне, нежели близость — такое определение не подходило под их единение: слишком плоское и невыразительное.       Ему внезапно пришло понимание того, что она имела в виду, говоря о его стремлении приковать её к себе. Необузданная воля, выразившаяся в желании девушки быть с ним добровольно и открыть всю себя, не терпит рамок или ограничений в виде хозяина, которым он хотел и хочет стать для неё. Себастьяну было сложно это принять: слишком необычно для существа, которое привыкло брать то, что он хочет. Не оставляя ничего другим. Демон может играть роли, чтобы добиться желаемого. С ней такого не получится — она слишком хорошо его чувствует. И всё равно зверь в нём противился этому изо всех немалых сил.       Михаэлис отпустил её, выдохнул и прикрыл глаза, стиснув губы до того, что они стали белой полоской, сливаясь со мраморным лицом. От борьбы с самим собой его отвлекло лёгкое прикосновение к щеке, воздушное и невесомое, как крыло бабочки. Тёплое тело прильнуло к его, успокаивая разбушевавшуюся ярость.       — Необычный демон, — ласковый шёпот трепетной волной ворвался в его мысли. — Тебе подвластны такие способности.       — Подвластны?... — невесело усмехнулся мужчина и посмотрел на девушку, принимая её слова за ироничное предположение.       — А ты считаешь иначе? — она прошлась губами по его уху. — Как тогда объяснить это?       Она кивнула в сторону ещё неостывший кровати, сохранившей следы их ночи, и отстранилась от демона, смотрящего на постель. Жница не хотела говорить всего — этого и не требовалось: Себастьян прекрасно всегда справлялся со всеми задачами. И эта не является исключением для него. В голове Михаэлиса бился один вопрос: "Почему?". Все его предыдущие женщины носили его метку, которая показывала всем, что они — его. Знак дьявольской принадлежности. И это было в порядке вещей.       Сейчас же ситуация вышла из-под его влияния — его клеймо не стало частью Мари. Он вернул своё внимание на жницу, которая прислонилась к стене и наблюдала эту немую сцену. Её взгляд был ласков и одновременно твёрд.       — Продолжаешь сопротивление? — усмехнулся Себастьян, силясь понять, что пошло не так.       — Если тебе удобнее думать таким образом, не смею мешать, — спокойно и ровно ответила девушка. — Ты сам когда-то сказал, что я не могу ответить на вопрос, кто я, — она оттолкнулась от стены и подошла к нему. — Я не знаю, понимаешь?       — Нет, — твёрдо ответил Михаэлис и повернулся к ней. — Кто-то сделал это с тобой.       Мари затравленно посмотрела перед собой: его фраза отозвалась в ней гулом мыслей и предположений. Конечно, она знала, кто. Но конкретики не было, как и причин в отношении всей этой затеи, принадлежавшей ей — не должно было быть, иначе всё пойдёт прахом.       — И кто? — осторожно поинтересовалась она, присаживаясь на постель, опираясь руками о край. — У тебя есть предположения?       — Есть, — серьёзно проговорил демон, пристально смотря на Мари.       Та приподняла брови, побуждая продолжить.       — Я не встречался с подобными барьерами. Твоя память и твои способности закрыты от тебя самой и...       — На этом и закончим, — с металлом в голосе произнесла жница, отчего Михаэлис резко вскинул голову, смотря на девушку с вновь возрастающей злостью. — Не нужно лезть в то, во что даже для меня нет хода, — она прикрыла глаза, выдохнула и тихо закончила. — Я прошу тебя, Себастьян.       Мужчина ничего не ответил. Он смотрел на Мари, которая сидела на постели с опущенной головой, и не мог не признать, что действительно не хочет вызнавать дальше. Она всё равно не скажет ничего, что приблизило бы их обоих к разгадке. По крайней мере, пока.       Демон протянул ладонь к трогательно растрёпанной макушке, но рука замерла, лишь немного коснувшись огненных волос.       — Разговор не окончен. Я не смогу оставить всё так, — с сухим спокойствием произнёс Себастьян и отстранился. — Ты сама это понимаешь.       Мари усмехнулась, но эта усмешка далась ей тяжело: ощущение пройденного и вступление в новое разрывало на части. Михаэлис взял свои вещи и вышел за дверь в чём был — скоро проснется господин, а им надо время, чтобы хоть как-то осознать произошедшее.       В Себастьяне колотилась нежность, когда он бросил взгляд на девушку, перед тем как покинуть комнату — они открылись, слишком стали близки. Демон получил её, но и она показала ему, что принадлежит ему только на своих условиях. Она — ни игрушка, ни имущество. И это приводило мужчину в трепет и подводило к мысли, что надо искать иные пути. Сегодняшняя ночь показала, что все планы — прах. Остались они, которых тянуло друг к другу с необузданной силой.       Он не мог знать, что на лице Мари, завешанном огненном волосами, была грустная усмешка, а щеку расчертила мученическая слеза. Да, она поддержала его план действий по получению желаемого. Подыграла ему. Ей эти категории, которыми руководствовался мужчина, были непонятны, но интересны. И сейчас она чувствовала, что и Михаэлис сам отверг их в силу несостоятельности. Всё оказалось сложнее для мужчины, и проще для неё.       Демон, умеющий чувствовать и быть таким, каким она видела его ночью — потрясение, сорвавшее ей все планки и представления. Когда два существа хоть на миг становятся полностью едины, этого не перебить уже ничем. Оно останется в них, не важно, что будет сопутствовать этому дальше.       Соленая капля упала на пол. Стену у окна из-за шторы рассекал дневной свет. Комната пахла близостью, телесной и духовной — всё это обозначило и начало, и конец. Мари поднялась с места и стала собираться на службу, до которой оставалось менее часа. Она быстро написала записку, что её снова не будет целый день, и оставила на тумбе у кровати.       Взглянув на постель, она не могла сдержать по-светлому грустной и задумчивой улыбки. Назад хода нет. Себастьян выиграл, хоть так и не считает. Ему было необходимо всё. Вся Мари. И её противление, пусть и не зависящее от неё самой, подстёгивало его стремление ещё больше. Однако, наложилось и другое — душа, которую он не принимает и не знает. Отсюда его непонимание того, что с ним происходит.       Жница улыбнулась. "Принять свою душу — непостижимо для демона. Но не для тебя, Себастьян".       С её лица не сходила улыбка, возникнувшая из-за того, что Мари теперь знает, как повернуть обстоятельства в иное русло и показать Себастьяну его природу, которая изменилась. Из-за демона, который всё же покорил её.