Гордость и предубеждение.

- Тебе следует учиться, - сказал как-то утром Одри Биллу, который сидел в кресле и читал очередную книгу. – Романы это прекрасно, но тебе следует получить должное молодому человеку образование. Я взял тебя с собой еще и в надежде, что ты заинтересуешься моими делами и получишь знания в этой области. Кроме того, остаются точные науки, которые могли бы тебя заинтересовать. - Ты прав. Я тоже считаю, что мне надо учиться. Моя проблема лишь в том, что я не знаю, какую область следует выбрать. Базовые знания по точным наукам я также имею. Могу ли я и правда сопровождать тебя в поездках? Такой некомпетентный помощник тебе пригодится? – честно ответил Уилл, откладывая книгу. В самом деле, недели бездействия в поместье Памберли развращали его – он занимался одним и тем же, что претило ему. Да, общество было прекрасным, территория поместья огромной – но скука! - Я буду только рад, мой милый! – обрадовался Генри. Пытливый ум Уилла мог бы немало помочь в делах. Генри часто выезжал за пределы поместья, решая финансовые и земельные вопросы, а также просто на званные ужины. Естественно, как молодого любовника, Уилла на них представлять нельзя было. Поэтому Уильям оставался дома. А если бы он был его помощником, настоящим помощником, который не спасовал бы перед знатью, все стало бы в разы лучше и легче. - Тогда можно ли мне попросить тебя обучать меня? – скромно поинтересовался молодой человек. Природное смущение преодолеть не так просто, а потому его отношения с Одри развивались с каждым днем. Единственное, что действительно волновало юношу – это Джорджина. Однако, они старались обходить эту тему стороной. Девушка, получив выговор от брата, посчитала, что Уилл предал ее доверие, и больше не делала попыток сблизиться. - Разумеется. Возможно, ты согласишься сегодня поехать со мной в Салон? Возможно, тебе понравится, поскольку подобные мероприятия, напротив, вызывают у меня отторжение. Но я должен присутствовать, - предложил Одри. Честно говоря, Салоны он терпеть не мог, потому задавал вопрос с тайной надеждой. Конечно, Уильям хотел. В Салонах он не бывал. После деревенских балов и приемов, ему все казалось, что жизнь здесь сильно отличается. Он был бы сильно удивлен, узнав, что Лондон и его жители являются гротеском на деревенское общество: еще больше, еще жеманнее и еще строже. Однако Генри не спешил его разочаровывать данным фактом. Решив таким образом, молодые люди снова углубились в чтение. Они находили необычайно приятным тот факт, что могли находиться в обществе друг друга и не произносить при этом ни слова. Подобное можно было позволить только в таком уединении, поскольку было бы неприлично помалкивать в обществе. Этикет требовал поддержания разговора, но когда они находились рядом, им не нужно было слов, чтобы не чувствовать тишины. Оба молодых человека любили тишину. Уединение их, однако, прервала Джорджина, заглянувшая в библиотеку. Ей минул шестнадцатый год, и это был расцвет ее юности. Тонкая, изящная, с копной таких же темных, как и у Одри, волос, она обладала еще и подобными ему темными пронизывающими глазами. В ней сквозило это внешнее превосходство над другими, закрепленное ее положением и внешностью, однако стоило Джорджине заговорить – и вы не могли бы найти создания милее и обходительнее. Брат постарался с ее воспитанием: она знала несколько языков, великолепно играла на фортепиано, вышивала, ездила верхом и очаровывала окружающих. Богатое приданное делало из нее завидную невесту, Одри поведал Уильяму, что каждую весну к ним в поместье как бы по пути в город или в другие усадьбы, заезжает очередной молодой человек, а то и несколько, желающие просить руки Джорджины. До сих пор девушка не приняла ни одного предложения, поскольку Одри всегда желал ей одного – счастливой жизни. Уильям тогда подумал, насколько положение Джорджины отличается от положения его сестер, за приданным которых охотников нет, да и за сердцами тоже. Джорджина зашла в комнату, оправила платье и позвала брата. С недавних пор она и правда старалась избегать Уилла, хотя была вежлива и приятна в редких общениях с ним. К счастью, в огромном поместье Памберли можно было легко ускользнуть от глаз девушки. Одри поднялся с места и отошел к сестре. Негромкий разговор Уилл не мог уловить, потому не прислушивался. К тому же, от подобных вредных привычек, столь распространенных у него дома, он старался излечиваться. Джорджина отвесила ему короткий реверанс и ускользнула, а Одри вернулся на свое место. Любопытство, однако, не позволило Биллу проигнорировать данный разговор. Он выжидательно повернулся к Генри. Тот, увидев горящий взгляд юноши, тяжело вздохнул, понимая, что в его доме, по сути, двое детей. - Джорджина получила письмо от мисс Адамсон, в котором сообщалось, что мистер Адамсон наконец определился с датой свадьбы. А потому, если ее брат запоздает с письмом, она сердечно просит нас всех не дожидаться его, а сразу выехать в Мэйндор, естественно, Джорджина, я и ты, приглашены на будущую свадьбу. Потому Джорджина сейчас просила меня немедленно, просто немедленно отправляться в город, дабы пригласить портного и купить тканей для платья, - Генри снова тяжело вздохнул. – Видимо, нам с тобой предстоит множество дел, мой милый. - Кажется, я еще не достаточно успел соскучиться по дому, а меня уже вызывают обратно, - усмехнулся Уильям. – Отправляется, разумеется, немедленно? - Джорджине жизненно необходимо новое платье, а ехать несколько часов, - улыбнулся мужчина. * * * - Так, значит, вы Томсон? Простите, я не знаком с вашим отцом. Он часто бывает в Лондоне? – спросил озадаченный представительный мужчина. Уильям улыбнулся. Он представил себе отца на подобном мероприятии. Тот явно чувствовал бы себя неуклюже и скорее всего, сидел бы в углу, несмотря на то, что его ум мог бы обогатить данное общество. - Нет, мой отец предпочитает оставаться дома. К сожалению, здоровье не позволяет ему часто бывать в столице. Билл отвечал все так, как учил его Одри – уклончиво, улыбаясь, и предпочитая задавать вопросы, а не отвечать на них. Сам Одри стоял неподалеку, изредка следя за ним, но, в основном, будучи поглощенным разговором с мистером Нэшвилом, которому Уильям уже выразил свое уважение. Салон был открыт, полон и шумен. Оркестр негромко наигрывал мелодию, лондонская знать перебирала последние известия, как нить жемчуга в руках – неторопливо, со вкусом знатока. Нэшвил, выразив Уиллу свое неудовольствие данным мероприятием, увлекся разговором с единственным, по его словам, приятным человеком в комнате – с Одри. Потому Уилл оказался предоставленным самому себе. Он постарался познакомиться как можно с большим количеством людей, как ему наказал Одри, и пока справлялся. Многие не знали Томсонов, однако один пожилой господин немедленно попросил передать его уважение отцу и спросил про матушку. Видимо, много лет назад они вместе служили или были знакомы, господин не распространялся. - Так значит вы – помощник мистера Одри? – спросила одна разодетая в пух и прах пожилая дама. Лицо ее, густо припудренное, вызывало отторжение своей сухостью и бездушием. Подле себя она держала девицу лет шестнадцати, но в отличие от Джорджины, девица не отличалась красотой и видимым умом. - Да, мадам, - слегка склонил голову Томсон. – Мы не знакомы, к моему глубочайшему сожалению. Уильям Томсон. - Графиня де-Бурже, - с помпой произнесла она, протягивая сухую руку в белой перчатке. – И моя дочь Элизабет де-Бурже. - Миледи, - Уильям склонился, целуя перчатку сначала матери, затем дочери. Девица выпрямилась, приобретая выражение превосходства в лице. - Так значит, помощник. Мистер Одри никогда не брал себе помощников, а также считает должным пропускать мои Салоны, что приносит мне немалое огорчение, - посетовала старая дама. – Я надеюсь, что впредь он будет появляться чаще, несмотря на то, что живет далеко. Давно вы сопровождаете его? - Около полугода. Я учусь у него всему, - улыбнулся Уильям. - Откуда вы родом? – спросила любопытная графиня. Короткий взгляд на дочь доказал предположение Билла, что у девицы нет толпы женихов, желающих взять ее в жены. Была б тут матушка, она была бы счастлива! Однако, когда Уилл ответил на вопрос, графиня разом переменилась в лице. Не оправдал ее ожиданий статный молодой человек. - Ах, графиня! – воскликнул неожиданно оказавшийся рядом мистер Нэшвил. – Как поживает ваша Леди? - Леди – это ее собака, она ее любит больше, чем дочь, которую не может сбыть с рук, - под ухом раздался голос мистера Одри. – Мы увидели, что ты погибаешь под гнетом графини и пришли на выручку. Уильям улыбнулся, глядя, как графиня, мигом потерявшая к нему интерес, с жаром рассказывала Нэшвилу о том, что Леди невероятно умна для собаки. Дочь ее, предоставленная сама себе, заскучала, провожая взглядом Уильяма. Тот отвесил поклон, который графиня вряд ли заметила, и быстро ускользнул от ее глаз. - Неужели юная графиня – не завидная невеста? – спросил он у Одри, когда они отошли порядочно далеко. - Графиня практически разорена, хотя и не подтверждает этого. После смерти графа, она продолжала жить на широкую ногу, взять хотя бы этот Салон, не в состоянии управляться с землями. И теперь все ее Салоны направлены на то, чтобы найти подходящую партию для дочери. Мне жаль, что ты так быстро попал в ее сети! – покачал головой Генри. - Я все равно оказался слишком беден для нее, - усмехнулся Уилл. – За душой у меня ничего нет, а живу я в чужом доме на содержании. - Не говори так о себе. Каждую монету ты отрабатываешь сполна, - с любовью произнес Генри. Однако их разговор прервали. К Одри подошел молодой господин. Возраст его трудно угадывался, однако показалось, что они с Одри примерно одинаковы. - А, мистер Томсон, спешу представить вам барона Оранского, моего старого знакомого. - Очень приятно, - по-солдатски склонил голову барон. Подмышкой он держал котелок. – Мистер Одри, попрошу вас пройти в отдельный кабинет, как мы договаривались. Я пригласил своего представителя. - Мне придется отойти. Мистер Томсон, надеюсь, вы не будете скучать, - в сторону Уилла произнес Одри и удалился за бароном. Даже походка того была похожа на солдатский марш. Было видно, что это человек крепкого слова. Любопытство съедало Томсона, однако он знал, что ему все равно все расскажут позднее. Мистер Нэшвил наконец избавился от графини и подошел к нему. - Видимо, наш друг покинул вас. Как неосмотрительно с его стороны. Подобный вам юноша производит фурор в Салонах. Матушки всех титулов стремятся завязать с вами знакомство, - расхохотался он. – Скоро будет подан ужин, пройдемте в залу. Я совершенно не имею желания оказаться сидящим рядом с графиней де-Бурже. Уильям позволил увлечь себя мистеру Нэшвилу, которого многие, как оказалось, опасались, за резкие речи и нелюдимость. До конца Салона Одри не было видно, что чрезвычайно взволновало Уилла. Уже подавали коляски, когда он появился, нахмуренный и угрюмый более, чем обычно. Холодно попрощавшись с графиней, он сел в коляску, где его уже ждал Уильям. Кучер пришпорил коней и они понеслись сквозь ночь. Сегодня им придется остаться в лондонском доме, поскольку до Памберли было несколько часов пути. - Что произошло? – мягко спросил Уильям, кладя ладонь Одри на колено. Тот был неразговорчив и попросил покоя, сказав, что сообщит ему все, когда они приедут домой. Это несколько обидело Уилла, однако он откинулся на подушки и замолк. Взгляд его блуждал по лицу Одри, по нахмуренным бровям и темным глазам, обращенным в окно. Что же могло так его расстроить? Коляска неслась по темным улицам и Уилл мучился вопросом.