Никогда

Валентину кроме всего прочего диагностировали клиническую депрессию. Это было вполне ожидаемо, после того, что омега перенес. Его вполне устраивало его состояние: он не чувствовал счастья, но не чувствовал и горя с печалью. Он будто бы отгородился от мира стеклянной стеной, а в груди поселилась маленькая личная черная дыра. Ему даже нравилось это ощущение хрустальной льдинки в груди, морозной ясности мыслей. Так легче. Валентин просыпался непривычно поздно для себя — в приюте, потом в летном училище и Академии он привык вставать в шесть утра по земному времени, во время службы иногда не спал по несколько суток, накачиваясь разрешенными стимуляторами. Последний год с Расселом вообще сливался в одну длинную ночь. Теперь он вставал к девяти, с трудом выныривая из мутного потока видений, насылаемых малышом. Ему было грустно и одиноко там, в холодной межзвездной пустоте, но он не жаловался, понимал, что земляне еще не готовы. На таком расстоянии их связь ограничивалась набором картинок, иногда совершенно размытых. Говорить они могли очень недолгое время. И все же, это было лучше, чем ничего. Теперь они были друг у друга. К девяти приходил помощник Валентина, чрезвычайно общительный молодой бета, которого рекомендовал омеге отец Себастьян. Валентин долго лежал в постели, прислушиваясь к беготне помощника, жужжанию робота-уборщика, запаху кофе. Кофе Валентину было нельзя, так что помощник на какое-то время выходил из дома на кофепитие, как многие выходят на перекур из домов, где постоянно живут омеги. Валентину нравился запах кофе по утрам, ему казалось, что все эти кухонные запахи делают его дом живым, поэтому он был совершенно не против того, чтобы бета пил свой кофе в доме. Часам к десяти, одержав очередную победу над немногочисленными пылинками, проникшими в дом, помощник поднимался в спальню и деликатно стучался. — Господин Валентин, — смущенно улыбаясь, говорил он, возникая на пороге. — Кашу будете? С фруктами! Он был уверен, что нет утром ничего лучше каши. Бета знал такое количество рецептов, что за два месяцы работы пока ни разу не повторился. Валентин и не представлял себе, что на свете существует столько способов соединять между собой обычные в общем-то продукты. Как бы то не было, а Валентину требовался постоянный пригляд: он не был способен самостоятельно управляться с хозяйством, да и даже в обслуживании самого себя ему требовалась некоторая помощь, к примеру ботинки все еще зашнуровывал помощник, Шон. Трижды в неделю Валентин занимался с логопедом и достиг значительных успехов, по крайней мере, ему уже не приходилось делать огромные паузы между словами, переводя дух, он почти перестал с трудом подыскивать слова. Занимался лечебной физкультурой, ходил к психологу. И думал. Очень много и напряженно думал, пытался найти способ интеграции Малыша в человеческое общество так, чтобы это не принесло никому вреда. Еще требовалось подумать и о том, что рано или поздно омега умрет. Конечно, были бы деньги, а медицина может продлить жизнь на достаточно долгое время — к примеру, Алистеру Моргану на момент смерти было сто тридцать пять лет. Но когда-нибудь малышу все же понадобится новый оператор. Это неизбежно, но Валентину не хотелось обрекать кого-то на те муки, что он сам перенес… Малыш должен был приносить пользу человечеству, это было в его природе, в его программе. Но не испортит ли его помощь человечество, не превратится ли появившееся извне всемогущество в медвежью услугу? Если все будет подноситься на серебряном блюдечке, захотят ли люди сами решать свои проблемы? Валентин вспомнил, как говорил ему нейрохирург, объясняя, как работает теперь его поврежденная нервная система: Малышу пришлось во многих местах разрушить миелиновую оболочку нервных тканей для того, чтобы войти в контакт. Он выжигал нервные волокна, затем они зарубцевались неправильно, заменив нервную ткань соединительной, и именно это было причиной всех его проблем со здоровьем — сигналы мозга просто не доходили до нужного места. Врачи объясняли Валентину, что у него есть надежда на улучшение, если не на полное выздоровление, но только в том случае, если он будет работать над собой. Разумеется, с его деньгами он мог сложить руки, повесить все заботы о себе на технику и помощников, и в общем-то, неплохо жить, деградируя незаметно. Валентин боялся, что появление Малыша может поставить человечество в такое же положение: увы, нужно иметь силу воли, чтоб идти самому, когда тебе заботливо, из лучших побуждений предлагают залезть на ручки… Целыми днями Валентин вертел в голове эти вопросы, но пока вопросов было больше, чем ответов. После обеда Валентин и Шон отправлялись гулять в парк неподалеку от дома. Теперь он жил не в пафосном районе адмиральских особняков, а в районе попроще (на соседней улице жил вдовец адмирала Корсини и его младший сын, сам адмирал был найден мертвым через месяц после того, как его лишили места Главы Генштаба. Его нашли мертвым в кабинете. Скорее всего, он предпочел уйти сам, спасая остатки семейного состояния). Здесь, в районе попроще тоже селились военные, и в парке омега свел знакомства с бойким старичком-полковником, служившим в свое время под началом Алистера Моргана. Старика беспокоили старые раны и возрастные недуги, но он не собирался сдаваться. Должно быть, они забавно смотрелись рядом — старый и молодой, одинаково нетвердыми шагами гуляющие по парку или играющие в шахматы на скамейке. Несколько раз Валентин случайно смахивал непослушными руками шахматные фигуры с доски, но упрямо продолжал сам продвигать их. Старик на это только одобрительно хмыкал, поддерживая в омеге огонь упрямства. По вечерам у Валентина собирались гости — все те альфы и беты, что пили кофе под окнами моргановского особняка. Кто-то летал под началом Валентина, кто-то просто служил с ним на одном корабле. Были и такие, кого омега раньше и в глаза не видел, но те были слишком благодарны ему за то, что война закончилась, что не смогли пройти мимо. Многие приводили с собой своих супругов-омег и детей. Валентин, привыкший к чисто альфьему обществу, не очень понимал, о чем говорить с омегами, особенно когда они заводили разговоры о посеченных кончиках волос, масках для лица или модных коллекциях одежды. К стыду своему, он мало что во всем этом понимал, да и не стремился особо. Омеги своих мужей к Валентину не ревновали, видели, что чужие альфы — это последнее, что его интересует на данный момент. Но с некоторыми омегами он все же, так или иначе, сумел сдружиться — с Майклом Кроули, к примеру. Поначалу Майкл отчаянно стеснялся, но потом освоился и принялся нахваливать между делом своего деверя, капитана Ричарда Кроули. Но омегу передергивало от одной только мысли об альфах, как о партнерах. У него было слишком много проблем и слишком мало желания, чтобы думать о новых отношениях. В один из таких вечеров к Валентину заглянул и генерал Клебер, бывший командующий дредноутом «Александр Великий». Ему пришлось расплачиваться за Валентиново пренебрежение приказом, и уйти из армии. Нельзя было сказать, что он был несчастлив в отставке — он был хорошим боевым командиром, честным и неподкупным служакой, но ВКФ не был пределом его мечтаний. Его супруг тоже ушел в отставку, и теперь они вместе открыли небольшой бизнес по ремонту флаеров. На хлеб с большим куском масла им хватало, их детям тоже, да и бизнес много времени не занимал. В тот вечер Жан казался чем-то очень раздосадован. Полвечера он сидел в углу гостиной, грызя фильтр не зажженной сигареты и хмурясь. А затем, когда оживленный разговор стих, он тихо бросил: — Наш дредноут списывают. Продадут по цене лома. Двенадцать пар глаз уставились на него, а Валентин отложил чашку чая на столик рядом с диваном на котором сидел. В последнее время армию стремительно сокращали, и «Александр Великий» был не первым кораблем, который продавало Адмиралтейство. — Мы на нем воевали, жили, умирали… — сквозь зубы продолжал Жан. — А теперь его купит какой-нибудь толстосум, вакуума не вдохнувший, и будет танцы на нем танцевать, от одного курорта к другому космос бороздить! Это действительно грустно, и Валентину было обидно за боевой корабль, честно исполнявший свой долг и заменивший омеге дом на долгие десять лет. Но… как у военного времени есть свои законы, так и у мирного — свои. Дредноут не приносил денег, а пожирал их в больших количествах, а обороняться сейчас было не от кого — впервые за последние сто лет в Содружестве не было никаких военных конфликтов. Враг уровнял всех перед собой. Внезапно Валентин замер и восхитился своей неожиданно появившейся мысли. Купить дредноут… толстосум… Он не привык думать о себе как о богатом человеке, мысленно ставя барьер между собой и счетом в банке. Определенно, он может себе позволить такую трату. Мало что останется тогда на счету, но… Не решит ли это проблему Малыша? У бывших пилотов, по той или иной причине не способных больше сесть за штурвал, тем более, пилотов истребителей, никогда не спрашивают о том, скучают ли они, помнят ли… Это почти тоже самое, что спросить безрукого музыканта о том, скучает ли он о прикосновении пальцев к клавишам или струнам. И вот теперь Валентин, безрукий пианист, решил купить рояль. И стоять рядом, смотреть, как другие играют… Просто потому, что иначе его превратят в груду щепок… Его состояние оцепенения заметили, принялись хлопотать вокруг, отпаивать водой, Клебер извинялся, за то, что расстроил, и среди этой какофонии не сразу расслышали негромкий голос: — А почему бы нам самим его не выкупить? Альфы удивленно замерли и еще раз переглянулись. У всех у них были накопления, на которые можно было так или иначе существовать, но половина из них и дом-то купить себе не могла позволить, не то что дредноут… — Я неправильно выразился, — улыбнулся Валентин. - Я.. его куплю… мне… нужна будет… команда. Верные. Люди. Учтите — это будет журавль в небе. А у многих из вас семьи и дети… и синица. В руках. К удив­ле­нию Ва­лен­ти­на, судь­ба к не­му не­ожи­дан­но по­вер­ну­лась ли­цом. Ко­рабль ре­шили при­об­ре­тать на па­ях — шесть­де­сят про­цен­тов сум­мы вло­жил Ва­лен­тин, ос­таль­ное нас­креб­ли его друзья. Поч­ти двад­цать про­цен­тов вы­ложил Жан Кле­бер, еще пять, со­вер­шенно не­ожи­дан­но — отец Се­басть­ян, ос­таль­ные, кто по два, кто по три про­цен­та от сум­мы. Ва­лен­ти­ну, как ге­рою, еще и скид­ку не­боль­шую пред­оста­вили и офор­ми­ли до­кумен­ты быс­тро и без про­воло­чек. Ва­лен­тин офор­мил дред­но­ут, как об­щую собс­твен­ность, со сво­им, ре­ша­ющим го­лосом. Собс­твен­ность дол­жна бы­ла при­носить ди­виден­ды — ина­че за­чем она сда­лась? И Ва­лен­тин прис­ту­пил ко вто­рой час­ти пла­на, ко­торый, в иде­але, дол­жен был не толь­ко при­носить при­быль, но еще и по­мочь ин­тегри­ровать Ма­лыша в че­лове­чес­кое об­щес­тво с ми­нималь­ны­ми по­теря­ми и пот­ря­сени­ями для обо­их сто­рон. Для это­го Ва­лен­ти­ну тре­бова­лась эк­зопла­нет­ка поп­ло­ше где-ни­будь на краю оби­та­емо­го кос­мо­са. Он ежед­невно шер­стил спи­сок выс­тавлен­ных на про­дажу пла­нет на офи­ци­аль­ной стра­нице Тор­го­во-Ис­сле­дова­тель­ско­го Кос­ми­чес­ко­го Фло­та Сод­ру­жес­тва. И на­конец нат­кнул­ся на то, что и ис­кал. Ее ин­декс по­добия Зем­ле про­ходил по са­мой ниж­ней гра­нице, что оз­на­чало воз­можность жить на ней толь­ко под ку­полом, или не мень­ше сот­ни лет не­веро­ят­но до­рого­го тер­ра­фор­ми­рова­ния, ре­зуль­та­ты ко­торо­го уви­дят раз­ве что вну­ки. Та­кие пла­неты по­купа­ли обыч­но вне­зап­но раз­бо­гатев­шие ну­вори­ши, из чувс­тва гор­дости, и никог­да не на­веща­ли свои пус­тынные вла­дения. Еще кое-что прив­лекло вни­мание Ва­лен­ти­на: наз­ва­ние, дан­ное ка­пита­ном ис­сле­дова­тель­ско­го ко­раб­ля. По ка­кой-то стран­ной при­чине он наз­вал ее «Не­тине­будет». Это стран­ное сло­во что-то вско­лых­ну­ло в его душе, но оме­га так и не смог вспом­нить, где он его слы­шал… Толь­ко че­рез не­делю или око­ло то­го, си­дя в гос­тях у Кро­ули, он ус­лы­шал, как Май­кл чи­тал сказ­ку на ночь сво­им де­тям. — «Все де­ти, кро­ме од­но­го-единс­твен­но­го на све­те ре­бен­ка, ра­но или поз­дно вы­рас­та­ют…»*- чи­тал Май­кл ти­хим лас­ко­вым го­лосом. Тин си­дел у ног па­пы, Алек­сандр при­мос­тился на ру­ках. От этой кар­ти­ны сер­дце оме­ги сжа­лось. Он то­же хо­тел си­деть так, ок­ру­жен­ный сво­ими деть­ми… По­лучит­ся ли у не­го ис­полнить меч­ту? Стра­на Не­тине­будет… вот­чи­на вол­шебно­го маль­чи­ка, ко­торый ни­ког­да не вы­рас­тет. Оп­ре­делен­но, луч­ше­го мес­та, чем пла­нета с та­ким наз­ва­ни­ем, не най­дешь. Ма­лыш дос­то­ин сво­ей вол­шебной стра­ны… По­казы­вая че­рез нес­коль­ко дней до­кумен­ты, уза­кони­ва­ющие по­куп­ку, сво­им друзь­ям, Ва­лен­тин за­дум­чи­во за­метил: — Все-та­ки я са­мый на­тураль­ный оме­га-тран­жи­ра… Ес­ли уж и ус­тра­иваю шо­пинг, то в осо­бо круп­ных раз­ме­рах.