Никогда

Малыш с легкостью, которая, если говорить начистоту, испугала Валентина, взял под контроль разумы всех находившихся в здании людей. Корсини и Алекс застыли у окна, будто две огромные, излишне реалистичные куклы. Кевин Мак-Дугал прошелся по дому и заявил, что и охрана и персонал не причинят им неудобств и вреда. Валентин судорожно кивнул, скорчился в кресле, затрясся и заплакал теперь по-настоящему. Лицо у Мак-Дугала, как и у многих альф, застигнутых омежьими слезами врасплох, тут же сделалось виновато-испуганным. Он присел на корточки перед креслом, и принялся бормотать что-то успокоительное. — Стыд и позор, — сказал наконец Валентин, судорожно вздыхая. Одна из змеек скользнула в руки и превратилась в небольшое зеркальце. Омега с печальным интересом осмотрел покрасневший нос и опухшие глаза. — Плачу как кисейный денди. А ведь боевой офицер. Был по крайней мере. Прошу простить меня, господин Мак-Дугал. Альфа понимающе улыбнулся и, отойдя, с преувеличенным интересом принялся глядеть в окно, чтобы дать омеге время придти в себя. Валентин шепнул: — Иди ко мне, мой Малыш. На полу перед его ногами сгустилось серое облако, принявшее облик пятилетнего ребенка. Он вскарабкался на колени омеги, уткнулся носом в ключицу и счастливо засопел. — Мне нравится быть человеком и твоим сыночком. Я не хочу быть только машиной. Я и так буду делать хорошие дела, потому что я хочу быть хорошим человеком. Совсем не надо мне приказывать, я и ведь за так буду помогать! Валентин погладил ребенка по голове, поцеловал в светлую макушку, с наслаждением вдохнул в себя чистый и нежный запах. — Поразительно! — выдохнул Мак-Дугал, с интересом разглядывая инопланетное существо. — От человека не отличишь. — Вы разве не слышали, господин Мак-Дугал? — холодно и сухо ответил Валентин. — Малыш хочет быть человеком, и он станет человеком, даже если мне придется бороться за это всю мою жизнь! — Говорят, мир все еще держится только благодаря родительской любви, — мягко ответил альфа, опускаясь на неудобный пластиковый стул. Алекс и Корсини все также таращились в угол комнаты. — В нашем случае в этом точно есть смысл… Валентин склонил голову набок. — Совершенно очевидно, что вы хотите мне исповедоваться, и мне действительно интересно то, что вы мне расскажете, но мне нужно сделать несколько звонков. — Через сорок восемь минут здесь будет полиция, через час десять минут приедут журналисты, — предупредил его альфа, передавая комм. — Я хотел бы успеть с вами поговорить… Валентин кивнул и принялся набирать код Ричарда. Некоторое время он нажимал на кнопки, а потом обреченно произнес: — Я забыл номер. Забыл эти двенадцать цифр. Память иногда подводит совершенно неожиданно. Это так… утомляет. Малыш сильнее вжался в объятия и тихо, виновато пробормотал: — Я не знал, как по-другому установить с тобой симбиоз, прости. Мак-Дугал сам набрал номер. — Мы разработали более безопасный способ вхождения в контакт. К сожалению, вам эти наработки ничем не помогут — почти полная реорганизация центральной нервной системы должна была происходить до контакта. Это позволяло надеяться на то, что контактёр сохранит до девяносто трех процентов здоровья. — Но почему же вы  не воспользовались своими наработками? — удивленно спросил Валентин, но ответа ждать не стал, потому что Ричард ответил на вызов. Валентин почувствовал, что от знакомого голоса снова засвербело в носу. Проклятые нервы. Соберись, тряпка! Или ты так и будешь всю жизнь рыдать?! В голосе Ричарда сквозила неприкрытая тревога, но ни капли раздражения от того, что омега оставил его за бортом интриг и не дал поучаствовать в заварушке. Многие альфы чувствовали бы себя уязвленными из-за того, что их не поставили в известность и не дали самолично победить всех врагов. Но Ричард Валентину доверял, знал, что тот ничего не делает просто так. И это доверие было гораздо ценнее и для  омеги и для его дела, чем если бы Ричард явился под окна особняка вооруженным до зубов. Наговорившись и успокоившись, Валентин стал способен трезво и спокойно выслушать все, что собирался сказать ему Мак-Дугал. Тот покосился на вцепившегося в Валентина малыша и приступил к рассказу. *** Я не меньший преступник, чем адмирал Корсини, господин Эркарт. Я начал работать еще с адмиралом Аланом Морганом, примерно в то время, когда «объект» оставил вам свое первое послание. Вы действительно не первый, с кем он собирался выйти на контакт. Однако, раз за разом наши попытки «приручить» его претерпевали фиаско… Большинство контактеров просто не возвращалось, остальные умирали в течении нескольких суток мучительной смертью. Вы представляете, что я имею в виду — вы ведь присутствовали при смерти Рихарда Кестера. Выборка контактеров у нас была большая и разнообразная: представители всех трех полов, с разным уровнем интеллекта и образования, но никто ни смог вызвать в «объекте» достаточно положительную реакцию, что бы тот захотел безоговорочно подчиниться этому человеку. Теперь я понимаю в чем дело: они, обуреваемые амбициями, мало думали о том, о чем им стоило думать. О том, о чем вы думали беспрестанно: умирают люди, погибают планеты, и это следует остановить. Никто не видел в «объекте» разумное существо, только испорченную машину с большими возможностями или дикое и опасное животное, которое нужно приручить. Вы же испытывали устойчивую эмоциональную связь, и именно это позволило вам, господин Эркарт, сделать то, что вы сделали. Не получись у журналистов создать мгновенный резонанс, не знай столько людей о том, что вы сделали, вам рано или поздно пришлось бы начать сотрудничать с министерством космических сил. Никто не собирался давать власть контактеру, так что способы управлять им разрабатывались даже более тщательно, чем собственно подготовка к контакту. Вы и сами испытали на себе прелесть одного из способов прервать вашу связь… Вот и все, собственно, что я хотел вам сказать. Когда Мак-Дугал закончил свою длинную речь, рассказал о том, где находится лаборатория, в которой он работал, и чем еще при нужде можно будет шантажировать правительство Содружества планет. — Лучше всего, если вы сами войдете в правительство, господин Эркарт! — добавил он наконец. — У вас есть планета, осталось только обзавестись поселенцами. — Да, — ответил Валентин, перебирая волосы малыша, казалось, пригревшегося на его груди. — Я читал законы… но где мне найти как минимум пятьдесят тысяч желающих перебраться неизвестно куда… Кевин Мак-Дугал искренне рассмеялся, будто услышал хорошую шутку. — Ваша скромность делает вам честь, господин Эркарт! Неужели вы думаете, что не имеете никакого политического веса? — Но я не политик, я военный. Я ничего не делал, что бы… — Вы умный, порядочный человек, Валентин. Вы сделали, делаете, и еще будете делать немало важных и полезных дел. Люди видят, какую пользу приносят ваши фонды, и видят, что это делается искренне, что это не подачка и не способ откупиться. Поверьте, если вы позовете, за вами пойдут. Их разговор прервался звуками сирен. Валентин вздрогнул от неожиданности, Малыш вцепился в него еще крепче. Мак-Дугал поднялся со стула, распрямил плечи. — Прощайте, господин Эркарт. Я был счастлив познакомиться с вами. — Постойте, — сказал Валентин. — Почему вы перешли на мою сторону? Без вас у меня вряд ли все получилось бы так гладко! Мак-Дугал уже стоял в дверях. Он застыл, обдумывая ответ, а затем медленно произнес: — У меня тоже есть сын, господин Эркарт! Я сражаюсь за него до последнего. *** Малыш цепко держался за руку, журналисты галдели, врач мерил давление, полицейские о чем-то спрашивали… Валентин крутил головой, и успокоился только когда увидел невдалеке знакомое лицо. Ричард прокладывал себе путь через обступивших омегу людей, и Валентин, встретившись с ним взглядом, сделал шаг вперед, сбрасывая накинутое медтехником одеяло, и совершенно неожиданно уткнулся в грудь альфе. Ричард осторожно положил руки на плечи омеги. Они долго стояли так, будто отгороженные от всей этой галдящей толпы друг другом, и слушая стук чужого сердца. Валентин совершенно успокоился. Он оглянулся и увидел, как малыш стоит один, спокойно глядя вперед. Люди смотрели будто бы сквозь него, но не натыкались и старательно обходили. — Малыш, — шепнул Валентин. — Иди к нам, и сделайся видимым Ричарду, пожалуйста. Малыш подошел ближе, обнял Валентина за штанину и с интересом посмотрел на альфу. Тот опустился на колени и протянул к малышу руку. — Здравствуй, Питер. Я очень рад с тобой познакомится. Меня зовут Ричард Кроули. Мальчик смотрел на него, и глазах видел мудрость бессмертного существа. — Здравствуй, Ричард, — сказал он и с серьезным видом пожал протянутую руку, а в голове у альфы прозвучало: «Береги Валентина, Ричард Кроули. Ты ему нужен. Он скоро и сам это поймет». *** Кевин Мак-Дугал действительно натворил дел. На операционном столе под его эгидой умерло десять человек — те несчастные, что должны были стать контактерами, но еще на стадии разработки плана не вынесли опытов. Валентин с удивлением узнал, что Кевин Мак-Дугал консультировал Рассела через Корсини о том, как наиболее правильно ломать непокорного супруга. Хорошо, что Рассел такой идиот, и действовал наобум, не особенно прислушиваясь к чужим словам. В этот раз правительству не удалось замять дело Валентина, не удалось придать ему гражданский характер. Теперь любому ясно было, что корни всего произошедшего гораздо глубже, чем рядовой в общем-то случай семейного насилия. Валентин стойко вынес прилюдное полоскание своего белья. Вновь перетиралась его личная жизнь, его решение завести детей от Ричарда Кроули… Врачи, вынужденные под присягой отвечать на любые вопросы, разболтали все, что только можно, даже то, что у Валентина уже два года не было полноценной течки, а либидо находится на нуле. Все ток-шоу Содружества не обошли эту историю стороной. Правительство уже не могло избрать излюбленную тактику страуса, и ждать, что конфликт рассосется сам собой. Верхушку ВКФ шерстили безостановочно, Валентин узнал о месте своей службы очень много нового и неприятного. Валентин пошел на сделку с правительством, сглаживая углы в уплату за то, что купленной им планете Нетинебудет был присвоен статус свободной планеты — государства без всяких проволочек и подводных камней. Теперь омега считался кем-то вроде князька или даже президента. Валентин выступил с интервью, в котором он приглашал желающих поменять место жительства. Переселенцы продолжали считаться жителями Земли, или той планеты, на которой проживали (всего обитаемых планет в Содружестве было около двадцати, не считая трех, отданных на откуп всякому отребью), но лишались всех льгот. Это позволяло экономить на социальных выплатах, но в то же время оставляло простор для различных махинаций. Лишь через двадцать лет переселенцы могли считаться коренными жителями выбранной планеты. — Я не обещаю вам счастья, — сказал Валентин в конце своей речи. — Счастья вы должны добиться сами. Я обещаю вам труд, возможно — тяжелый, возможно — изматывающий, но достойно оплачиваемый. К искреннему удивлению омеги, желающих переселиться на новое место оказалось немало — Александр Великий уже в третий раз отправлялся на планету полным под завязку переселенцами и предметами обихода. Валентин специально попросил малыша не делать все самому от начала до конца — он обещал людям возможность трудиться и искренне верил, что именно это, и возможность сохранить человеческое достоинство, и сделает переселенцев если не счастливыми, то довольными жизнью. Ему не хотелось решать все за них или предоставлять лишь обманчивую тень выбора. Иногда он с ужасом думал, не является ли его звездный мальчик весьма сомнительным даром, Троянским конем? Он представлял себе человечество, изнеженное за пару поколений навязчивой заботой Малыша, или постоянные войны за Рог изобилия… А потом… потом появляются некие пришельцы и берут человечество тепленьким и не сопротивляющимся. Он гнал эти мысли прочь. Что за глупости? Дурацкий сценарий для второсортного фантастического боевика! Кроме напряженной общественной жизни у омеги были теперь гораздо более важные вещи: время шло, дети росли, у Алана прорезался первый зуб, Рихард уверенно сидел и счастливо улыбался папочке, Оливер тянул в рот все, что можно. Глядя в глаза своих детей, щекоча им пяточки и слушая счастливый смех, Валентин забывал обо всем. Оставалось только дождаться конца суда над Корсини и его приспешниками, и можно покинуть Землю.