To Stop

      Иккинга преследовало чувство беспокойства практически всё время, пока он собирал травы: постоянно хотелось обернуться, слышались шорохи, а в груди что-то сжималось и натягивалось, не давая расслабиться. Со временем такое состояние стало раздражать, затем и вовсе выводить из себя настолько, что появилось желание высказать Беззубику все мысли о его глупом драконьем валянии в этой траве. Корзина была практически полная и сбивала с мыслей своим букетом запахов их трав, так что можно было, наверно, возвращаться домой.       Осталось пережить день полёта.       "Что ты такой нервный? На тебя это не похоже, я начинаю волноваться", — дракон внимательно одним глазом посмотрел вверх, на своего всадника, который сидел на нём и внимательно писал свои очередные наблюдения.       "Гормоны", — первое, что пришло в голову, быстро произнёс всадник, продолжая управлять одновременно драконом в полёте и писать угольком, который уже затупился. В итоге пришлось отложить записи и сосредоточиться на полёте.       Строптивый и волнующийся за хозяина летающий транспорт затрясся от смеха и невозможности держать в себе все эти эмоции, которые вызвал ответ.       "Ты чего смеёшься на ровном месте? А если мы упадём прямо в море?" — Хэддок недовольно посмотрел на своего друга и чуть ли не скривился при виде его ехидной морды, затем попытался направить взгляд драконьих глаз на высоту между ними и уровнем моря, но вибромассаж пятой точки не прекращался.       "Ты хоть свой ответ слышал? Издеваешься, что ли?"       "А мы о чём-то разговаривали?" — Иккинг в недоумении посмотрел на Беззубика. Парни чуть не врезались в скалу, пока играли в гляделки, и слишком снизили высоту, поэтому холодная вода рассекалась когтями лап Ночной фурии, но никто не хотел отступать: Беззубик хотел выяснить, не издевается ли над ним его всадник, а Иккинг вспоминал, какой сегодня день, потому что День рождения Локи только через несколько дней, вроде бы.       В конце концов, всадник не выдержал и признал поражение, хотя так и не вспомнил, что вообще говорил какой-либо членоразделённый звук сотню стуков сердца назад.       "Ладно, извини, я просто постоянно напряжён. Не понимаю, что происходит", — Иккинг всплеснул руками в своей обычной манере, бросая управление своим драконом на самотёк. Не маленький, не потеряется. — "Всё время мысли какие-то странные лезут, и словно по лезвию хожу".       "Тебе просто надо отдохнуть. Перед днём рождения нашим отоспишься, наешься. Я отца к тебе не подпущу".       Беззубик чувствовал изменения внутри своего брата, чувствовал, насколько тот ощущал себя разбитым и размазанным об землю, и его чертовски сильную боль от сжигающей магии. Ночная фурия знал, что это такое. И гораздо легче пережить очередную ломку дома, в кровати и не голодным, нежели в полёте на спине у постоянно движущегося полудракона.       "Да ладно, кто мне даст этот выходной".       "Они знают, насколько им бывает плохо, когда ты срываешься на них во время тренировок, поэтому, думаю, отдых тебе будет только на пользу. Да и девушка есть, чтобы ухаживать за таким красивым мужчиной, хэх".       "Правда?" — Хэддок посмотрел на брата тем самым взглядом, который означал: "Нет, ты издеваешься или всерьёз?".       "Правда, проведёшь только сегодняшнюю тренировку, и к тебе никого не подпущу. Кстати, — Беззубик при желании мог молниеносно перевести тему разговора в нейтральное русло, — как думаешь, какие сюрпризы нас ждут по возвращению?"       "Ты о новой паре? Я не уверен, посмотрим, что будет. Тут пока что по прямой надо лететь, так что я поставлю твой протез на автоматический режим, ладно?" — Иккинг зевнул, поудобней устроился в седле и облокотился головой на голову Ночной Фурии, практически тут же заснув.       Дракон насмешливо фыркнул — а ведь для такого тоже нужен не дюжий талант.

***

      Астрид, выйдя из тени прохода, сразу же заметила темноволосую Хедер в немного грязной одежде, которая задумчиво покручивала топор — следующий шаг оказалось сделать легче. Шаг за шагом она подходила к ней сзади, решив превратить это в подобие игры. Те полулюди, с которыми она уже была знакома и тренировалась вместе, решили, что викинг затеяла недобрую шутку, и сочли за честь помочь в этом нелёгком деле, отвлекая на себя внимание. Близнецы орали, Сморкала — надо же, она запомнила его имя, даром, что слишком говорящее — показушно подкатывал, осмелясь подойти поближе. Рыбьей ноги нигде не было, хотя Хофферсон, в общем-то, было всё равно.       Шаг, шаг, незаметный уклон за тенью Хедер, когда та поворачивается на лёгкий шорох. И — ба-да-бум! — Астрид удалось незамеченной подкрасться со спины и закрыть изумрудные глаза, приговаривая на ушко приторным голосочком: "Если не отгадаешь, кто, зарежу". У них была самая романтичная дружба на родном острове, что ещё сказать.       Хедер потрогала руки, которые с женской лёгкостью прикрыли её глаза, лишь для вида, специально для зрителей притворилась, что от страха у неё подкосились ноги — Сморкала заулюлюкал, прося хлеба и зрелищ, — и в то же время попыталась сделать подножку, резко развернувшись, и ударить древком оружия по голове. Изначально нападавшая, не ожидая таких мастерских выпадов, уклонилась, но из-за факта неожиданности потеряла равновесие и упала, примостившись задницей на замели и потирая ушибленное бедро, и подняла своим падением облако пыли. Хедер ошарашено смотрела на свою подругу и не знала, как реагировать: она то хотела подойти и помочь, но одергивала себя, то хотела наклониться и сесть рядом, но снова не делала этого.       — Я ожидал большего от невесты Иккинга... — Задирака сощурился и задумчиво глядел на представление.       — Точно, братец. А может, она и не невеста, а засланный шпион?       — Тогда её главной целью является передача наших тайн врагам! — брат хлопнул кулаком по ладони, словно убеждаясь только больше в своей версии.       — Но кому именно? — Забияка задумчиво посмотрела на небо.       — Надо будет при разговоре спросить.       — Идиоты... — Сморкала хлопнулся лицом о свою ладонь.       Астрид от досады и даже некой обиды — никто и никогда не превосходил её в мастерстве боя на родном острове, а тут ниоткуда взявшаяся Хедер взяла и повалила таким образом наземь! — сделала подсечку и, вставая, быстро выбила топор из рук бывшей подруги, что той не удалось сделать с секирой в руках соперницы. Невеста Иккинга победно улыбнулась и скрестила руки на груди.       — Дети, только что вы видели стратегическую битву со стороны Астрид и инстинктивную со стороны Хедер. Что вы выяснили? Ладно, всё равно никто из вас не додумается до этого. Стратегия и разум в битве гораздо важнее, конечно, мастерство имеет значительную роль, но без должного ума никто из вас его применить не сможет, да и мастерства как такового не будет, — Плевака как всегда начал свою поучительную речь в нужный момент. — Вы должны иногда полагаться на свои инстинкты, потому что вы полулюди, но не стоит забывать о своих навыках. Итак, — он похлопал в ладоши, призывая к ещё большему вниманию, — сегодня вы все будете сражаться друг с другом! Выбирайте оружие и вперёд! Рыбьеног занят какими-то нужными исследованиями, но скоро придёт, так что, Забияка, подожди пока в сторонке. Задирака против Сморкалы, Астрид против Хедер. Начали! — получеловек забрался на трибуны, ковыряясь крюком в зубах, и стал внимательно наблюдать.       — Подождите, а кто нас думать-то научит? — Сморкала крикнул с отчаянием в голосе, потому что думать его никто и никогда не учил.       Неловкая тишина и пять насмешливых взглядов на восклицавшего.       Команда повторилась. Астрид вновь улыбнулась, внимательнее присматриваясь к своей соплеменнице. Хедер переложила своё оружие из руки в руку и тоже состроила миленькое личико.       Хофферсон поняла — Хедер сильно изменилась. Как она могла забыть их коронную фразу? Как смогла забыть их код, который они использовали на протяжении всей дружбы? Почему она строила лица, обиделась на проигрыш от заведомо сильного, хотела так победить, что чуть ли за волосы не таскала? Хедер была пусть не очень тихой, совсем не мирной, но и не такой жестокой и чертовски злопамятной.       Неприятное ощущение.       Астрид буквально зашипела, когда Громгильда в очередной раз промокнула рваную грязную на предплечье рану какой-то жидкостью — Иккинг был чертовски прав, когда дал ей наплечники, потому что сейчас она бы ходила без тонкого слоя мяса и кожи на всей руке. Грязь от арены надо было смыть, пока не началась лихорадка или чего похуже, однако сейчас именно боль обеззараживания казалась настоящим мучением и пыткой. В такие моменты мысль о возможном худшем исходом событий не помогала.       — Ну-ну, тиш-ш-ше, подумай о том, что победила эту девчонку, — сосредоточенный взгляд получеловека вернулся к руке Астрид. — Тебе ещё повезло. Никак оберег спас.       Астрид дёрнулась от очередной волны боли, но контролировала всеми остатками гордости положение своей руки — она же викинг, в конце концов.       — Ты про какой ещё оберег? Не верю я в эту чушь, — девушка сморщила нос от неприязни то ли к подобным вещам, то ли к своей непереносимости боли. — Да и нет у меня ничего похожего, — Громгильда оторвалась от своей работы и взглянула на подругу, как на дуру.       — А на лбу у тебя, по-твоему, что? Дер-р-ржатель для волос? Да обруч весь исписан защитными рунами с сильной драконьей и примесями ещё странной магии. Такое нынче не достать. Семейная реликвия, небось, а ты и не знала? — Громгильда хитро улыбнулась, прикусывая губу клыком.       — Эм... Мне, вообще-то, эту штуку Иккинг одолжил... — обладательница сильного защитного амулета смотрела сквозь свои измазанные в грязи руки на противоположную стену, даже не замечая, как полудракон до конца промыла рану и перевязала предплечье. — Сказал, что одежда его матери. О! — Астрид резко обернулась и даже схватила здоровой рукой за слегка чешуйчатое плечо собеседницу, — ты не знаешь, что с его матерью? Я её нигде не видела.       — Не переживай, Иккинг тоже её никогда не видел, — Громгильда махнула рукой куда-то за окно, когти на её руках казались слегка лиловыми в свете закатного солнца. — Она исчезла ещё практически при его рождении. Говорят, что её утащили твари из другой стаи, но она сама была немного, — девушка покрутила пальцем возле своего виска, — того. Так что потеря была большой лишь для вождя. Никто даже не видел её другие воплощения, а потом, после неудачи обращения Икка, ещё и вождя стали обвинять в том, что он взял в жёны человечечку. Это очень запутанная история, но, — при резком приближении Змеевика её волосы стали словно синие шипы, — Икки не особо переживает по поводу расы как раз из-за этого. Поэтому, наверно, ты ему и нравишься. От него теперь беленой несёт слишком сильно, в его доме даже запах чувствуется.       — Как будто я знаю, что означают все эти ваши растения-запахи... — недовольно пробурчала жертва морального натиска, уставившись в окно. — Но ты имела право всё это мне рассказывать? Это же история их семьи, то есть, это их тайны.       — У нас каждый знает эту историю, так что, я думаю, нет ничего страшного в этом. Совсем другое, что он осмелился дать тебе вот этот обруч... — полудракон постучала когтём по кожаной полоске. — Весьма серьёзный подарок.       Взгляд викинга упал на слегка голубой ноготь, который прикасался к её украшению, и мысли о их заточенности до состояния самых острых клинков появились сами собой.       — Ты же не всё время здесь сидишь? Не хочешь прогуляться? У Готи, конечно, весело, — сарказм на последнем слове мог бы обидеть старейшину, если бы она вообще была в своём доме, — но на улице сейчас лучше, — заправив выбившуюся прядь за ухо, Астрид позволила себе насладиться красной полосой неба за мутным окном.       — Я просто не привыкла, что меня кто-то видит в этой форме. Не хочу выходить так на люди.       Будущая всадница захотела рассмеяться из-за этого слишком милого личика и детских рассуждений.       — Ну, а в чём же проблема? Просто обратись. Я бы хотела посмотреть на тебя в твоей истинной форме.       У Громгильды красивая чешуя-небо с переливами солнца и заката алой крови, у неё глаза из янтаря, у Змеевика красивые шипы-корона на голове и ядовитые стрелы на хвосте. Пёстрые тугие кожаные крылья могли обнять целый мир. Она была такой... тёплой и живой, дышащей в шею горячими струями воздуха, и часто-часто моргала. Великолепная. Быстрая. Сильная. Выносливая. Ослепляющая глаза, ведь встала спиной к закатному солнцу.       Мощные лапы приминали когтями траву — небо было слишком красивым для отказа зову свободы и чувства полёта, но ощущение неполноценности теперь, казалось, следовало за получеловеком как хвост. Она не хотела летать одна — она хотела подарить это безупречное небо человеку, который гладил её по шее и смотрел на неё с восхищением в глазах настолько, что виделись звёзды признания.       Астрид посмотрела дальше, на горизонт, краем глаза цепляясь за почерневшие маленьких островков контуры и с лиловыми мазками волны, дальше, ещё дальше, ближе к солнцу, ближе к свободе, ближе к мечте.       "Хочешь летать? Хочешь быть там вместе со мной? Пожалуйста", — девушка взглянула в глаза дракону. Пристально, выискивая в каждой более яркой прожилке золота подвох или обман, разрушение своих надежд. Громгильда, несмотря на заточенные клыки, улыбалась очень уж по-доброму и счастливо, чуть ли не урча.       "Всегда хотела. Я долго тебя ждала".       Первый полёт — это нечто невероятное, захватывающее, освобождающее от любых мыслей и пробивающее тебя на сквозь, оглушающее, как рёв вождя драконов, и настолько нереальное, что ты ждёшь, когда в криках счастья проснёшься в своей жёсткой кровати, недоумевая, как на такой деревяшке может присниться полёт.       Но он был. Есть. И Астрид хотела, чтобы он продолжался целую вечность, потому что уверена, что руки её никогда не отпустят поводья, а ноги не перестанут чувствовать драконье тепло.       Астрид приняла Громгильду.       Молнии магии крови драконов остались за облаками, напоминая о себе ревущими раскатами грома, которые заставляли зажмуриваться от силы звука. Сейчас — до звёзд сквозь холодные капли облаков и темь ночи. Через холод кислорода и невозможность дышать, через обледенелые пальцы и продрогшее сердце, через хрипы, которые в душе крики, что эхом отдавались от заснеженных верхушек дальних скал.       И после пьяного угара от обезумевшего счастья спуститься на тянущую реальностью земли и понять, что ноги не держат — не очень здорово, на самом деле. Однако Хофферсон это поняла лишь тогда, когда оказалась лицом в луже грязи, а руки тряслись крупной дрожью, настолько ослабев, что даже сжать в кулак не могла.       "А люди не очень выносливы... Придётся идти к Готти, она замажет твои раны", — Громгильда упорно не хотела превращаться обратно в человека (слишком уж боялась потерять чувство единения со всем живым и лёгкость в крыльях), поэтому предпочла резко поднять упавшую в стоящее положение, зафиксировав собственным большим телом сбоку, и подталкивать свою наездницу сзади крылом под задницу, нежели приобнять за плечи и помочь дойти до пункта назначения.       "О, ради любви к Богам, это было"... — девушка попыталась настроиться на ментальную связь с целью высказать свои впечатления о происшествии, потому что говорить не могла. Губы слиплись, обветрились и потрескались до маленьких ранок. Щипало.       "Великолепно? Чудесно? Божественно? Можешь хвалить мою скорость дальше. Надеюсь, Икки меня сильно не прибьёт, когда увидит тебя в таком состоянии", — Змеевик фыркнула, подталкивая в этот раз ещё и мордой в спину, поэтому по спине Астрид прокатилась волна мурашек. Дыхание у этого типа полудраконов было очень горячим.       "Больно! Это было очень больно! — Хофферсон попыталась всплеснуть руками, но у неё толком ничего не вышло. — У меня все ноги в кровь. Тор всемогущий, я вообще смогу ходить после такого?" — Астрид подняла глаза к небу, словно надеясь получить ответ от высших сил.       "Сможешь. По тебе теперь струится наша древняя магия. Заживёт через пару часиков, — Громгильда легкомысленно фыркнула и показушно, пусть её наездница не видела, закатила свои огромные жёлтые глаза. — Нам сегодня ещё первый раз на общих тренировках можно будет показаться. Икки прилетает как раз к ним, вот же ведь удивится, когда увидит тебя верхом на драконе!" — дракон восторженно замахал хвостом и мелко-мелко крыльями, что вызвало вибрацию и так шаткой лестницы.       "Осторожнее!"       "Р-р-р, ладно. Просто я так счастлива!"       Хофферсон поморщилась, когда нанесла неприятно пахнущую зеленоватую мазь на обе ноги с внутренней стороны бедра — ляжки, правда, болели зверски, от мази ещё щипало и горело, что оптимизма не добавляло, — затем, поблагодарив за помощь, погладила Громгильду под её большими драконьими скулами, на что та только заурчала и в наслаждении прикрыла глаза. Возможно, это было правильным решением. Возможно, это действительно поможет установить мир между двух враждующих островов, племён.       Но, может быть...       Астрид погладила голову своего дракона. Чешуя была тёплой, гладкой, но шипы в виде короны были холодны, как лёд.       ...это было неправильным решением, необдуманным и глупым.       "Знаешь, у Икки есть привычка, — неожиданно подала голос в чужой голове Змеевик, не открывая глаз для зрительного контакта, — вредная привычка такая. Тащить всякую дрянь в дом и о ней заботиться. Ты бы видела, как он общается с дикими. Всё время пытается их словно приручить, разговорить. Подкармливает. Или вещи. Да, всякое отродье Хель, которое могло бы ему пригодиться. Чешуя, камни, необычные материалы. З-з-знаешь, — полудракон резко выдохнула клуб дыма, — это всё ему правда пригождается. Он мастерит необычные вещи. Он приручает диких, те всегда с благодарностью смотрят на него, что он смог о них позаботиться в нужный момент, и говорит с ними, веря, что они смогут заговорить в ответ. Я очень рада, что и в этот раз его дурацкая привычка сработала. И благодарю Фрейю".       "Кто тут из нас ещё дрянь", — фыркнула девушка, прикрыв глаза.       Уже закат. Иккинг должен скоро вернуться.       "Иккинг! Иккинг! Иккинг, Хель тебя задери! — кричал Беззубик по ментальной связи, чувствуя всеми своими инстинктами, что им грозила смерть из-за слишком быстро приближающейся суши. — Если ты сейчас же не проснёшься и не повернёшь эту проклятую богами педаль, то нам ничего не поможет!"       "А? Что? Что за!.." — всадник, очнувшись от весьма продолжительного сна, пытался открыть глаза и как-то уменьшить звон в ушах от драконьего рыка.       "Поворачивай педаль на приземление!" — крикнула Ночная фурия и раскрыла крылья в самую широкую позицию, приподнимая переднюю часть туловища выше.       Невыносимо сильные потоки свистящего холодного воздуха.       Внутренний ор ужаса от собственной беспечности.       Ударная волна от плохого приземления посреди леса.       Хруст. Шум. Хруст. Треск поваленных деревьев. Гарканье разлетающихся птиц.       И бо-о-о-оль.       "О, тени Одина, что же это... — Иккинг, не до конца проснувшийся и не осознающий сам себя, попытался унять зуд на шее, которую с передней стороны распорола ветка, то ли сжимая края неглубокой раны, то ли пытаясь почесать это место. Головой крутить не хотелось — трещала точно так же, как недавно несколько сваленных деревьев. — Брат, ты в порядке? Слышишь меня, всё хорошо?"       Под ногами немного сырая земля, трава, царапающие кожу ладоней сучья и листья. Всадник встал, отряхивая свою одежду от возможного мусора, и начал озираться по сторонам до тех пор, пока не нашёл Беззубика.       Беззубика, который выглядел крайне раздосадованным. Иккинг посмотрел на Ночную фурию. Тот посмотрел на Иккинга. И, раздражёно фыркнув, повернулся боком, с явно выраженной злостью помахал сломанным элероном — пара спиц сломалась, основание порвалось, — а затем начал ждать внятных объяснений. Этот дракон был иногда такой язвой.       — Ну, починим мы его, ничего особого не случится, — Хэддок посмотрел в сторону (предположительно) их деревни и попытался оценить расстояние.       У них было несколько запасных хвостов с собой. Да, несколько, один для манёвров, а другой для полётов, близких к воде. Последний раз вот так нагло они ломали хвост года два назад, чувство опасности давно покинуло, да и что могло бы случиться в ненаселённых живыми существами местах, тем более с их опытом.       — Теперь до деревни топать пешком минут двадцать, — Беззубик демонстративно отвернулся и пошёл в сторону деревни, постоянно задевая то ствол дерева, то какую-то ветку, потому что по неведомой причине лес в этом месте был слишком густым. — Хотя, если кое-кто не спал бы без задних ног, не прошло бы 50 ударов сердца, как мы уже были дома, — Ночная фурия не переставал тихо ворчать, выражая своё раздражение клацаньем зубов, что со стороны для незнакомого существа наверняка выглядело довольно ужасающе. Иккингу хотелось смеяться.       — Ну, извини, братец, — юноша примирительно улыбнулся и потрепал по голове обиженного, за что получил удар слуховым отросток по руке. — Кстати, а как ты смог управлять хвостом во время всего путешествия, пока я спал? Я уверен, что где-то на маршруте точно были крутые повороты, которые механическому хвосту пока не осилить... — Иккинг попытался серьёзно посмотреть на брата, мол, выкладывай, но игру в гляделки прервала не вовремя появившаяся ветка.       — Секрет, — как само собой разумеющееся ответил Беззубик уже с более спокойной интонацией и зашагал быстрее.       Ночная фурия после нескольких фраз общения пытался не смотреть в сторону своего всадника, пока до того не дойдёт, что чёрная чешуя на шее и ладонях весьма заметна даже под самый вечер.       Как-то раз, во время очередных посиделок перед костром ночью, Плевака рассказывал историю о древних временах, о полулюдях, которые ещё не знали, как должны обращаться в свой вид, у которых не было подручных средств и которые не выполняли условия обращения, о том, что становилось с телами обращённых, если процесс пробуждения древней магии прервать. Рассказывал вместо ужасов. Все пугались до того, что в кошмарах видели посланников Хель за их душами.       Беззубик помотал головой, ломая ветку рядом. Иккинг был внимательным к мелочам и окружающему его миру, любознательным, но точно не проявлял таких качеств к самому себе. Дракон надеялся, что это не погубит его всадника.       В воздухе пахло лесом, этой приятной свежестью и растениями, корой деревьев — такие запахи всегда успокаивали драконов. Оба, наездник и его ездовой дракон, успокоились довольно быстро, а до деревни дошли, переговариваясь ни о чём, затем поменяв резко точку назначения с родного дома на кузню. Беззубику приспичило вот прямо сейчас заиметь целый хвост, потому что тащиться по земле со сломанной грудой хлама слишком тяжело для него.       Юноша за последний час уже сравнивал своего брата с язвой, но иногда он был не просто язвой, а гастритом, язвой и несварением одновременно.       Темнело довольно быстро.       Кузня для Иккинга была практически вторым домом, где он проводил всё свободное время, оставшееся после полётов. Рассчитывая встретить здесь Плеваку — всё же даже при входе было достаточно жарко, чтобы подумать, что кузница использовалась по назначению — и не увидев его на рабочем месте, парень расслабился и просто сгрёб все нужные материалы для быстрой починки хвостового плавника, как обычно. Беззубик остался за дверью запасного входа, дабы не смахнуть чего лишнего и не уронить себе на лапы.       Плевака, впрочем, не уходил далеко. Его голос отчётливо был слышен с улицы возле закрытого окна для заказов:       — Да утихомирься ты, в конце концов! От твоего бараньего упрямства никому не станет лучше! — Плевака прикрикнул, а факел в его руке приблизился к закрытому окну.       — Всем от моего бараньего упр-р-рямства станет лучше! — Иккинг отчётливо услышал раздражённое рычание отца.       Нет, сын вождя не подслушивал. Просто это стечение обстоятельств. Просто не собирался влезать в такой напряжённый и тяжёлый разговор. Просто ему было интересно, чем так лучший друг мог разозлить ярла.       — Кто эти все?       — Да как ты не понимаешь! Если я напрямую спрошу Иккинга, то он не сможет скрыть правду, — на этом моменте Иккинг буквально ощутил, как наставник закатил глаза, а затем хмыкнул про себя. — Если он действительно оборачивается, — Стоик резко понизил тон, заговорив чуть ли не шёпотом, — то это будет радость для всего Олуха. Ему не надо будет никому и ничего доказывать, столько трудиться, быть в подвешенном состоянии между небом и землёй. Наконец он сможет принимать вместе со мной других вождей на нашем острове, а не прятаться в кузне, — Иккинг нервно улыбнулся, подходя чуть ближе, — сможет полноправно занять моё место.       Наследнику еле-еле удалось удержать металлические шарики для измерения веса в руках. В кузне было полно его вещей и вся она пропитана его запахом насквозь, двое взрослых слишком увлечены спором, чтобы заметить какое-то изменение в воздухе, но ещё ближе к стене Хеддок младший подходить не решался.       Ещё не хватало обычно невнимательно подозревающего в обращении собственного сына отца. Кто вообще додумался подкинуть такую идею вождю?       — Да сдуру я ляпнул про обращение, сам ведь говорил, что после совершеннолетия не обращаются! — прошипел Плевака. А, теперь всё понятно.       — Какая разница? Вдруг то, что ты ляпнул, оказалось пророчеством, которое послал Тор.       — Стоик-Стоик... — угрюмо прошептал Плевака, отходя от лучшего друга на пару шагов. Иккинг присел на пол, перекатывая металлические шарики в руке, и закусил губу от досады. — Я не говорю, что ты плохой отец. Но посмотри на него внимательно. Он не хочет быть вождём, — от неожиданности Иккинг резко поднял голову и даже с некой благодарностью посмотрел в щель между створок.       — Захочет!       — На всё воля Богов. И то, что он не начал оборот вовремя, если он сейчас его начал, говорит о многом. Может быть, это тоже знак. То, что он не желает об этом разговаривать, тоже знак. Твой сын далеко не глупец, Стоик. Всему придёт своё время. А сейчас, — кузнец осмотрелся по сторонам; послышались шаги, — пошли в более укромное место. Говорить посреди улицы не лучшая идея.       Стоик, судя по вдохам и движению воздуха, неуверенным шагам, ещё хотел возразить, но передумал, решив сделать это в более укромном месте.       Иккинг про себя чертыхнулся. Плевака в самые неподходящие моменты проявлял чудеса сообразительности.       Как следуя поработав с мехами (которые, кажется, здесь были специально для него, ну, потому что любой обычный получеловек мог раскалить угли до нужной ему температуры), подмастерье стал исправлять поломанные детали.       Скоро тренировка.       Иккинг понимал, что с ним действительно что-то было явно не так. Оборот в его возрасте настолько же ненормально, насколько заболеть ветрянкой в десятый раз. Он не мог понять, почему это началось после прибытия Астрид на этот остров. Не мог понять, почему обращение происходит так ломано, почему обращался в Ночную Фурию, если в роду у них не было никого из класса Разящих.       Ещё чешуя в новых местах недвусмысленно как бы подсказывала, что новую ломку он пережил в сне. О да, отлично, не хватало ещё только спалиться с чёрной чешуёй по всем запястьям — может, ещё где, раздеваться и проверять Иккинг прямо сейчас не собирался, — но хорошо, что сейчас вечер. Получеловек легко втянул чешую обратно под кожу, от неё не осталось и следа. Хотя бы управлять всем этим лучше получалось.       Закончив работу над сломанными деталями и поймав Беззубика, который уже оставил ягоды дома, возле чаши с пойманной для общей кормёжки рыбой, Иккинг вставил все детали на место. Пару раз поработав закрылком, оба пришли к выводу, что всё хорошо работает, и полетели на обычное место проведения тренировки. Застыв где-то среди облаков недалеко от небольшого островка, они наблюдали интересную картину.       Астрид стояла рядом с Громгильдой, поглаживая той бок и место где-то рядом с подбородком, явно переговаривалась со своим драконом мысленно и при этом активно жестикулируя, что приводило к прекращению поглаживаний. Дракон, впрочем, не жаловалась. Остальные пары стояли в сторонке, нервно перешёптываясь.       "Ха-ха-ха, похоже, мы были всё же правы", — Беззубик мысленно рассмеялся, по-дружески легонько шлёпнув своего всадника по руке, чтобы тот обратил внимание.       "Это становится всё интереснее. Ты ведь помнишь законы древней магии?" — задал риторический вопрос Иккинг, легонько усмехнувшись и с ещё большим интересом начав рассматривать Астрид.       "Никто без большого количества крови дракона внутри не может стать драконьим всадником, ибо между ними должна быть крепчайшая связь, основанная не только на доверии, но и на магии, что исключает из себя возможность быть всадником человеку и любому существу, которое обменялось кровью с драконом, а так же дальним родственникам драконов", — с точностью процитировал Беззубик с важным выражением морды, прикрыв глаза и словно копируя читавшего когда-то древний завет Рыбьенога.       Иккинг ощутил резь в глазах, когда его зрачки слишком сузились от концентрации на объекте.       "Точно. Это значит, что Астрид, минимум, полукровка. А для такого быстрого установления связи"... — всадник нахмурился и почесал рукой подбородок, а на вторую опёрся локтем, так что теперь сидел, ни за что не держась.       "Думаешь, её когда-то выкрали из гнезда?" — Ночная фурия обеспокоенно фыркнул, поднимая взгляд на друга.       "Я не могу утверждать, но... Помнишь же, мы сначала спутали её с нашими? Возможно, она пережила ломку и сейчас уже никогда не обернётся".       "Невозможно пережить ломку", — Беззубик отрицательно помотал головой.       "Знаешь, я думаю, мы больше узнаем, когда пойдём на разведку в её деревню. А сейчас спускайся, братец".       — А ты говорил, шпион, шпион! А я сразу сказала, что наша она! — Забияка стукнула по шлему Задираку и показательно отвернулась, мол, теперь мне будет сложнее с ней подружиться, на что брат ответил:       — Да это ты говорила, что она шпион, а я говорил, что нет, куриные ты мозги! — Задирака попытался посильнее ударить сестру в плечо, но получилось смазано. Барс и Вепрь закатили глаза и лишь отодвинули свои головы подальше друг от друга, чтобы их всадники не покалечили сами себя, как бывает это обычно.       Все обернулись в сторону издаваемого характерного свиста Ночной фурии, вздохнули как-то с облегчением и в ожидании уставились на новоприбывших, ожидая реакции главной пары наездник-дракон.       — Да, спасибо, что спросили, как у меня дела. Да, спасибо, что так тепло поприветствовали меня с дороги, — иронично прошипел Иккинг, поворачивая свой взгляд в сторону, на море и луну. Громгильда хитро прищурилась, желая чего-то получше, чем очередную колкость, никак не связанную с её связью.       "Похоже, он не удивлён", — с обидой медленно проговорила Змеевик, на что Астрид вздрогнула, так как не до конца привыкла к ментальной связи.       "Чего-то такого стоило от него ожидать, верно?" — Астрид хмыкнула и погладила своего дракона по шее.       — Итак, поскольку у нас сегодня прибавление, делимся на группы. Задирака, Забияка, Сморкала, тренируете меткость, у вас с этим проблемы. Перед прилётом сюда я запустил несколько лодок с мишенями специально для вас. Найдите их и уничтожьте, обломки принесёте для подтверждения выполненного задания, — тренер, не слезая с седла, раздавал указания и бросал серьёзные взгляды, которые буквально вынуждали выполнять все приказы, насколько глупыми бы они не были.       — Что?!? И это — вся реакция на то, что твоя невеста-человек оказалась не человеком и оседлала дракона?! — Сморкала всплеснул руками и неверяще уставился на Хэддока, ожидая хоть какого-нибудь продолжения.       — Да. Это всё. Ты слышал задание? — Иккинг ещё более спокойным тоном спросил будто скорее Ужасное чудовище, чем его наездника.       Дракон что-то понял и кивнул, взлетая в небо и направляясь дальше к воде. Забияка и Задирака переглянулись, пожали плечами, затем тоже полетели вслед за Сморкалой.       — Эй, Кривоклык, ты же работаешь на меня! — Сморкала воспламенился от злости и прирыкнул на своего дракона, на что последний рыкнул только громче, продолжая путь.       — А ты, Рыбьеног, поможешь мне с Астрид.       Рыбьеног смотрел вслед улетающим друзьям, нервно жуя свои запасы маленьких камушков для перекусов, потом спросил:       — Это, конечно, только предположение... Но, Иккинг, там же нет лодок, верно?       — В точку, — Иккинг одобряюще улыбнулся, из-за чего Рыбьеног перестал нервничать и постоянно хрустеть своими камнями, положив их в сумку. Большому получеловеку нравилось одобрение всадника Ночной фурии, он хотел бы дружить с ним когда-нибудь по-настоящему. — Как догадался? — продолжил тренер.       — Ты бы просто не успел. К тому же тебя выдало слишком хитрое лицо, — в его словах не было тщеславия или надменности, даже соперничества. Только подметки. Иккинг устало вздохнул (какой раз за сегодня?) и одобрительно покивал.       — Буду стараться работать над этим.       Астрид хотелось просто вклиниться между двумя парнями и помахать рукой у них перед носом, приговаривая "Эй, я ещё здесь!". Однако те, переговариваясь, просто дошли до самого края острова, а потом взлетели, видимо, ожидая, что девушка сама за ними полетит на своём драконе. И этот толстяк так быстро забрался на своего Громмеля, что викинг даже не заметила. Замешкавшись в самом начале — она не могла так просто привыкнуть к седлу, к дракону за несколько часов, — Астрид догнала двух всадников посреди пути.       — ...Пусть они учатся думать сами своей головой, прежде, чем выполнять глупые приказы со стороны кого-либо. Возможно, я слишком много жду, но, думаю, им это пригодится, — сквозь слова сквозила огромная усталость.       — Ты правда думаешь, что не получишь пост вождя? — казалось, что Рыбьеног вновь хотел достать маленькие камушки и начать грызть их от волнения.       Внезапно порыв ветра отбросил Астрид немного назад от переговаривающихся полулюдей, заглушая фразы. То, что они даже не шевельнулись от такого порыва — разница в опыте? Во всяком случае, Хофферсон не была бы дочерью своих родителей, если бы не умела читать по губами.       "Не хочу".       Астрид застыла от удивления.       "Что-то случилось?" — обеспокоенно спросила Громгильда раза три, но потом взяла управление полностью на себя, догоняя двух опытных наездников.       Не хотел. Этот получеловек не хотел быть вождём, не хотел нести за всех ответственность, не хотел быть главным, не хотел быть уважаемым, не хотел, чтобы к нему прислушивались, не хотел быть... признанным?       Не хотел всё то, что хотела Астрид. Что он мог получить, она никогда не получит.       Зависть разъедала изнутри тихо, быстро, словно один смертельный залп в сердце. Холодные мурашки прошлись по коже.       Ещё одна нить в большой паутине, которую плёл паук с самого прибытия на кишащий гадами остров. Паутина блестела, переливалась в темноте серебром и сделана была из прочнейшей стали — отрицательных эмоций.       Приземлились они в каком-то специальном месте для отлёта тварей, нечто вроде причала для драконов. Огнеупорного причала, если учесть огнеупорные листы металла, которыми было обито здание, пол и прочие сооружения рядом.       — Судя по всему, они ещё довольно плохо летают, — Рыбьеног указал ладонью на только что приземлившуюся новую пару.       — Я не знаю, сколько она в седле, но мне кажется, это довольно неплохой результат, разве нет? — Иккинг в задумчивости посмотрел на Астрид, которая слезла с седла и приземлилась на ноги. Она предпочитала всё ещё свои собственные ноги спине своего дракона. — Не все же могут ровно летать с первых секунд.       — Эй, я всё ещё помню то чувство унижения, когда у нас не получалось взлететь с первого раза, в отличие от вас. Да и мы с Сарделькой отлично летаем с первого полёта, Кривоклыка со Сморкалой никуда не сносит.       "О, этот наш первый полёт... Я до сих пор помню, мы летали с тобой весь день, не переставая, брат. Я словно ощущал благословение Богов в своих крыльях. Один, как же было хорошо чувствовать все эти потоки воздуха под своими крыльями, видеть новые острова, вдыхать воздух, не дыша"... — Ночная фурия прикрыл глаза, погружаясь в самые счастливые воспоминания.       "Да, а потом не мог двигаться целые сутки. От тебя несёт лимон-цветом, если ты не прекратишь, меня тоже захлестнёт. Сейчас не время для ностальгии", — Иккинг почесал Беззубика сбоку под подбородком, из-за чего тот только сильнее, кажется, заурчал и захотел распластаться по земле.       — Сейчас даже меня захлестнёт, прекрати, вождь! — Громгильда взъерошилась, пытаясь противостоять аромату свободы, который постепенно разъедал её концентрацию и оставлял только одно желание, желание летать.       "Что-то случилось?" — настала очередь Астрид беспокоится о Громгильде.       "Ничего серьёзного, просто наш вождь решил поностальгировать", — ответила Змеевик, приводя своё дыхания в норму и не обращая внимание на запахи. В такие моменты она завидовала Беззубику, его связи с его всадником. Эйфория от установления связи, полёт целый день под действием магии — великолепно.       — Всё в порядке? — вновь обеспокоенно спросил Рыбьеног, трепля по голове свою сестру.       — Всё хорошо, — Иккинг легонько дал подзатыльник Беззубу, на что дракон показал язык. — Возвращаясь к нашей женской половине, ты правда думаешь, что их результат слишком плох? Астрид, в конце концов, не воспитывалась среди нас. Я считаю, что удивителен настолько короткий срок, за который они установили связь, — Хэддок повернулся к собеседнику.       — Я сказал бы, что результат посредственен, а не плох. Думаю, что для начала им нужно просто как можно больше летать.       — Потом можно исправить некоторые ошибки, как баланс и угол наклона, с помощью воздушной гимнастики, — глаза Иккинга словно загорелись, зрачок слегка сузился. От радости?       — Да, уже после полётов можно тренировать атаки, дальность, удары хвостом...       — На арене есть отличные мишени как раз для Змеевиков, правда...       Один шип пролетел рядом с щекой Иккинга, практически оцарапав, и воткнулся в дальнюю стену, пробив лист металла.       — Я категорически отказываюсь учить её атаковать! — неожиданно заявил Рыбьеног, исподлобья рассматривая опасную девушку.       — Мы всё ещё здесь, между прочим, — Астрид недвусмысленно напомнила о себе и Громгильде, проговорив фразу без интонации.       Иккинг попытался не улыбнутся, но вышло, похоже, плохо. Эта девчонка, только оседлав дракона, говорит уже "мы".       — Ладно, я слетаю за более подробной картой, а вы пока тут постойте, пообщайтесь, — Иккинг улетел на Беззубике до своего дома, оставив свою невесту и самого умного из обращающихся одних.       Астрид посмотрела на Рыбьенога изучающе. Рыбьеног посмотрел на Астрид с опаской.       Девушка заметила, несмотря на темноту вокруг, что у получеловека не было ни чешуи, ни той мощной челюсти (если она правильно запомнила), ни хвоста. Он вообще выглядел... вполне обычным человеком, с руками, ногами, обычным цветом кожи и просто немного драконьими глазами. Бывает, что сказать.       Астрид прокашлялась, пытаясь начать беседу, но возможный собеседник только сильнее зажался.       "Он меня что, боится?" — всадница обратилась к Громгильде, поглаживая шею Змеевика для лучшего контакта.       "Он же всадник. У всадников практически нет никаких способностей, обычно они редко используют свои драконьи, так что он тебя боится. А его сестра смеётся над ним", — Змеевик фыркнула, поддавшись ласке навстречу.       — Так... как тебе у нас на острове? — получеловек заговорил первым, запнувшись всего лишь один раз, что для себя посчитал уже достижением. Астрид опешила. Она не знала, как надо отвечать на такой вопрос, ведь планировала сама взять инициативу диалога в свои руки, так что теперь просто хлопала глазами, придумывая такую формулировку, чтобы не обидеть.       — Возможно... не так плохо, как могло бы быть? — Астрид неловко улыбнулась, но, заметив слегка дёрганную реакцию на свой ответ, постаралась его расширить: — То есть, меня не посадили в клетку, надо мной не издеваются, кормят, пытаются подружится. Никто не шипит, не плюётся ядом в мою сторону, все ходят такие... обычные, понимаешь? Я бы даже не сказала, что этот быт, традиции сильно отличаются от викинговских, — Астрид попыталась улыбнуться теплее, судя по расслабленной спине Рыбьенога и его ответной улыбке, у неё это получилось не натянуто.       — А что у вас говорят... ну, про наше племя? — в глазах получеловека зажёгся сильный огонь интереса. У девушки немного потеплело на сердце из-за таких эмоций собеседника; Рыбьеног был неопасной, любопытной, возможно, занимательной личностью.       — Что вы неразумны. Что, после долгих лет в шкурах гадов, вы утратили способность быть людьми. Немногие знают, что вы можете думать. Я даже без понятия по поводу ваших трёх ипостась. Может быть, отец знал, но я не уверена. Все считают вас чем-то вроде вредителей и опасных животных? — викинг задумалась, как обозвать термином ненависть людей к факту, что их убивают драконы, что драконы утаскивают их еду, портят им жизнь. Без лишних эмоций, лишь для точности смысла. — У нас тоже есть школа, только в ней учат убивать таких, как вас. Иккинг говорил, что среди тренировочных драконов видел соседа. То есть... наши забавы, наши нравы, наши стереотипы весьма похожи.       Астрид пыталась скрыть все те вопросы, которые легко было прочесть по её взгляду:       Почему их не отпустили, если я здесь?       Астрид отчаянно хотела не замечать витавшего в воздухе вопроса:       Почему мы ещё воюем, если я здесь?       Она не хотела спрашивать:       Почему мы не можем жить мирно?       Хотела просто знать:       Почему не можем жить так, как хотим?       Глаза Рыбьенога сверкнули в полумраке зелёным, а глаза Сардельки жёлтым.       Вот весь ответ.       На мгновенье лицо Ингермана слегка перекосило от обиды — возможно, он не так сильно ощущал себя частью этого большого племени, но он был получеловеком, его друзья были полулюдьми, поэтому такие чужие мысли о всём его народе вызывали неприязнь, — но потом к нему вернулся профессиональный интерес.       — Твой отец знал лишь о нашей разумности, но послал тебя сюда в качестве невесты Иккингу?       Девушка поморщилась от отвращения из-за вставшей перед глазами возможной картины. Фу!       — Мне не сказали, что это было договор о браке. Мне сказали, что это договор на подписание мира, — Хофферсон похлопала по шее Громгильду, когда та хотела успокоить подругу своим мирным урчанием.       — Ты не убежала, даже когда узнала о своей истинной цели пребывания здесь? У тебя ведь было множество возможностей. Прости, я ни в коем случае не давлю, просто хочу понять, — немного потупился юноша, когда увидел явно раздражённый взгляд.       Это было похоже на допрос.       — Меня охраняет Иккинг, чтобы я не сбежала. Сомневаюсь, что смогу обогнать Ночную фурию. Меня сдерживает магия, я не могу уйти с острова без Громгильды. У меня есть разум, я понимаю, что может начаться война, если я вернусь назад на остров.       Рыбьеног немного нахмурился. Он не стал отвечать на эти утверждения, что Иккинг не так уж сильно о ней печётся, что у неё было много времени в его отсутствие на острове, что на самой Громгильде она могла улететь, никакая Фурия не догнала бы её через день. Не стал отвечать, что военные операции уже разрабатываются, что они в предвоенном состоянии, в затишье перед бурей.       Просто Рыбьеног был неконфликтным.       Астрид не могла осознать, что ещё бы чуть-чуть, и сказала бы неуверенным, дрожащим, тихим голосом "Не хочу".       — Громгильда — хорошее имя для отличного дракона. Тебе повезло. Я рад за вас, — юноша улыбнулся, вытягивая изо всех сил улыбку на лице. В темноте, может, не заметит, у человека же нет драконьего зрения.       Астрид расслабилась, а отличный дракон нахохлился, чтобы его рассмотрели во всей красе. Иккинг прилетел через минут семь, они ещё успели поговорить о различных драконьих привычках, обсудить рацион, поведение и прочее, что так могло волновать начинающего всадника.       Когда раздался характерный для Ночных фурий свист воздуха, Рыбьенога и Астрид уже можно было назвать хорошими знакомыми.       — Это хорошо, что вы не покалечили друг друга, — с лёгким саркастичным облегчением в голосе произнёс Иккинг, слез с Беззубика и подошёл к ближайшему камню, чтобы разложить карту.       — Да ладно, сомневаюсь, что Рыбьеног мог бы быть кровожадным убийцей викингов, — Астрид в приподнятом настроении подошла поближе к карте с целью тоже участвовать в составлении маршрута будущих тренировок. Иккинг благоразумно спрятал взгляд "Серьёзно, я про тебя открытым текстом говорил", рассматривая все ближайшие (и не очень) острова. Затем подозвал Рыбьенога и угольком начертил примерный маршрут.       Рыбьеног немного с сомнением покосился на тренера.       — Как думаешь, для дневной тренировки будет нормально? — Иккинг почесал подбородок в раздумьях, но в целом было понятно, что он доволен своей работой. Астрид с откровенным шоком в глазах смотрела на все закорючки, петли, одну линию, которая казалась клубком многих, на карте. — Конечно, сегодня можно по лёгкому маршруту, а завтра вместо тренировки на арене или сразу после неё, — тут он уже посмотрел на саму Астрид, спрашивая её мнение.       — После, — коротко кивнула она, размышляя, в каких единицах измерения можно вычислить её маршрут.       — А не слишком? — с сомнением потянул Рыбьеног, мысленно сокращая половину линий и убирая множество трюков по пути.       — Скажем так, это — идеал, к которому вы с Громгильдой должны стремится, — Хэддок самому себе кивнул. — Не развалишься по пути, а?       — За кого ты меня принимаешь? — Змеевик с задором прорычала, виляя хвостом.       Беззубик, примостившись сбоку от компании и втиснув свою голову между Астрид и Иккингом, закатил глаза.       — Значит сейчас просто полетаете полчаса, затем вернёте близнецов со Сморкалой, пока те далеко за пределы архипелага не ушли, и возвращаетесь домой, — всадник Ночной фурии за несколько секунд, с ажиотажем почёсывая Змеевика в разных местах, успел раззадорить её до такой степени, что Громгильда чуть ли не подпрыгивала от нетерпения. — Поздравляю, — тепло, с радостью медленно произнёс Иккинг, не поворачиваясь к невесте лицом полностью, а лишь встав полубоком, — я рад за вас.       На несколько секунд девушка прекратила дышать, а её сердце слегка ускорилось.       — Рыбьеног, проследишь, ладно? — тренер вновь сел на дракона, собираясь домой.       — Всегда к вашим услугам!       Астрид, фыркнув, взлетела, перед этим выхватив карту с маршрутом из рук жениха, который и так собирался отдать.       Парни посмотрели вслед улетающей девушке со знанием дела.       — Стёрла в кровь ляжки?       — Стёрла в кровь ляжки.       Они усмехнулись, вспоминая свои первые полёты.       "Ну что, спать, братец?" — Иккинг подлетел к дому, вошёл внутрь, перехватив на полпути кусок хлеба и жаренной рыбы, съедая буквально за несколько минут.       "Определённо, спать", — подтвердил Беззубик, подогревая каменную плиту. Их ничто не разбудит, даже если Астрид, не отрепетировав как следует посадку, врежется прямо в дом.       Громгильда летела спокойно, ровно, пытаясь не тревожить на удивление быстро только зажившие небольшие раны. Это... успокаивало, давало возможность дышать легче, даже нагоняло сон, настолько ночные полёты на невысокой высоте были умиротворёнными, настолько всадница наслаждалась полётом. Никакой душной влажности, никаких сильных порывов ветров или морозов, только свежесть и первые звёзды.       — Эй, я первый нашёл!       — Мы первые выстрелили!       — Это моя лодка!       — Нет, моя лодка!       — Ты должен был сказать наша, придурок!       Астрид, только слыша эти голоса, уставала. Вполне можно было оставить этих троих где-то здесь, она была уверена, что Иккинг бы не осудил её, и полететь домой, спать. Но у самого берега Олуха троица повисла в воздухе, споря — поумерили бы громкость своих воплей — о принадлежности остатков лодки. Которой не должно было быть.       Громгильда ускорилась, поняв ход мыслей своей наездницы.       — Что тут происходит?       Сморкала тут же замолк, Задирака замер с открытым ртом, Забияка металась между братом и Сморкалой, если Хофферсон правильно различала в темноте, конечно.       — Мы первые разбили лодку, одну из тех, которые приготовил Иккинг для тренировки, но этот Сморчёк спорит с нами, что лодка его, — всё-таки Забияка осмелилась подать голос.       — А мишень на этой лодке была? — Астрид скрестила руки на груди.       — Ну... Нет? — предположил Задирака, почесав голову под шлемом. — Но это единственная лодка в округе!       Астрид просто закатила глаза, не замечая, как похожа со стороны на Иккинга.       Подлетев к остаткам обугленной лодки, девушка начала рыться в вещах, чтобы узнать принадлежность судна хоть кому-то на острове. Надо ведь потом извиниться. Никаких опознавательных знаков не было, поэтому пришлось рыться в грузе (мешках и двух сундуках). Знак Остолопов на рукаве женской рубашки заставил выронить викинга всё из рук.