To Stop

      — А почему вас так мало? То есть, в деревне полно народу, но я не видела каких-то других всадников, кроме вас. Да и других наших ровесников я тоже не замечала, — Астрид заправила прядь за ухо, чтобы волосы не попали в пищу, и вновь принялась есть хорошо прожаренное мясо яка, что, как оказалось, роскошь для местных краёв.       Нет, она не запала на Иккинга. Нет, она не начинала влюбляться в него. Нет, самой себе она не врала. Просто растрёпанный полусонный парень, который то и дело потирал глаза, был слегка заторможенным и немного бубнил — это мило. Любой девушке полусонный парень с шухером на голове покажется милым.       Ещё девушка правда недоумевает, как эволюция позволила развиться драконьей милоте, потому что это явно не то, что должно было бы остаться от предков.       Вот бы ей так же по-домашнему выглядеть с утра. Даже в зеркало не хотелось смотреть.       — Я бы не сказал, что нас так уж мало. Шесть определившихся пар ещё до конца обращения — это действительно много. Очень много, — Иккинг интонацией подчеркнул важность своих слов, накладывая в тарелку еду, но не удержался и зевнул. — Согласись, быть всадником не так уж прелестно. Ни тебе драконьих конечностей, ни взлететь самому, ни постоянной защитной чешуи. Это я ещё не распространился по поводу конечностей, ведь хвост играет очень важную роль в бою, что уж говорить про острые когти, — юноша облизал ложку. — Мало кто чувствует к этому призвание. Кто-то не находит себе партнёра и просто переламывается, даже если внешне остаётся человеком. Дракон тоже не всегда хочет нести кого-то на своей спине, знаешь ли. Но большинство в деревне — именно переломанные ездовые драконы, если можно так сказать.       На самом деле, завтрак наедине со своим заспанным (милым) женихом с утра — не то, на что рассчитывала Астрид. Не на такой домашний завтрак. Не на готовку парня. И не на хитрую морду, пытающейся улыбнуться беззубой рептилии. Это немного... вводило в стыд.       Она рассчитывала на выволочку. Рассчитывала на разбирательства. На ор, крики о только начавшимся строиться, но уже разрушившимся, доверии, на беготню с остатками лодки, женские вещи и провизия, в которой явно указывали, что её обладатель хотел сбежать. С гербом Остолопов.       Иккинг поздно ночью, когда Астрид ворвалась в дом с криками, лишь невразумительно послал девушку куда подальше спать. С утра — разберёмся потом. Ведь:       — Пусть вся одежда тебе по размеру и прочее, но на этих вещах ровно столько запаха, сколько бы ты успела оставить после разрушения близнецами.       А то, что на вещах герб Остолопов, а на Олухе, возможно, может быть шпион, его не сильно волновало. Ладно, что ж, бывает и такое. Викинг бы обратилась за помощью к вождю, который сегодня не ночевал дома, вот только не была уверена, что к ней не отнесутся как к главной подозреваемой.       — Эм... сколько пар на всё племя? — Астрид прервала недолгую затянувшуюся тишину.       — Не больше десяти. Старейшина тоже раньше была наездницей, но сейчас отошла от дел, так что даже с ней получается девять, — Иккинг задумался, проглотив кусок вкусного мяса и выпив половину стакана воды залпом. — Она, конечно, ещё может помочь в случае чего. В драконьих гонках, к примеру, до сего момента участвовало только пять пар. С тобой выходит теперь шесть.       — В драконьих гонках? — переспросила Хофферсон и молча, из-под носа юноши, забрала пустую тарелку, чтобы чуть позже помыть водой из колодца.       Иккинг должен был признаться не только самому себе, что такое времяпрепровождение с ней ему нравилось; такая забота-уступка, живой интерес к жизни вокруг ему нравились.       — Почему я не могу сказать, что ты скоро сама всё узнаешь, и отправится вновь спать? — источник информации зевнул. Спать хотелось по-драконьему.       — Потому что я выбью из тебя ответ силой.       — Гонки даже на твоих землях являются гонками. Смысл в том, что все пытаются перегнать друг друга, — парень потянулся так, что некоторые косточки в позвоночнике и руках затрещали, а затем стал выламывать себе пальцы, делая предельно честный вид, что не замечал напористого взгляда. — Просто на наших ты летаешь на своём драконе, пытаясь ловить овец. Одна овца — одно очко. Чёрная стоит десять. Овец запускают катапультами в воздух, затем за них борются. В воздухе прямо. Или устраивают балаган. Зависит от обстоятельств, — парень скривился, выражая недовольство таким поведением.       — Звучит довольно... интересно? — Астрид отпила из чашки травяной настой, который, как выразился Иккинг, должен был помочь связи укрепиться более прочно и безболезненно (что бывает болезненно, всадница до этих слов не знала). — У нас из таких больших развлечений только гонка фрегатов. Скука смертная.       — Смотреть, как эти корабли еле-еле плывут по течению? У нас тоже есть такое, раньше устраивалось, однако, после последних проверок катапульт, про фрегаты все забыли, — Иккинг ухмыльнулся, словно в этом была его личная заслуга.       Возможно, так и было; девушка не хотела углубляться в подробности достижений своего жениха, как последний точно так же не хотел о них особо распространяться.       — Кстати, пока не забыл, — Иккинг встал из-за стола, вновь разминая тело. В последнее время у него было ощущение, что все его мышцы затекали за считанные секунды, будто он перекрывал кровоток, сидя в одном положении часами одновременно всем телом. — Обед и ужин у нас, вообще-то, всегда в большом зале проводятся. Дома едят те, кто не успевает в зал. Так, для общей информации, чтобы знала, куда идти, когда меня рядом нет.        — А не боишься, что сбегу? У меня теперь и отличный транспорт есть, — подколка была дружеская, сказана со смехом в голосе, но на неё отреагировали довольно строго.       Глаза Иккинга могли сверкать даже при свете дня.       — Хотела бы, давно сбежала, — слова, которые Астрид не хотела слышать, прозвучали как гром среди ясного неба под скрип деревянных ступеней.       Сердце пропустило удар.       — Я обратно спать, — голова кружилась настолько, что получеловек не мог разобрать положение низа и верха, полагаясь лишь на силу тяжести. — На тренировке скажешь, что мне нездоровится, ладно? Или что-нибудь другое, — по правде говоря, хотелось вытошнить весь завтрак прямо на лестницу. Резкая перемена состояния здоровья его уже не тревожила, как в первый раз.       Иккинг не выглядел смертельно больным или просто настолько, чтобы пропускать тренировку, которая обязательна к посещению. Скорее немного уставшим и бледноватым, но это было дело отдыха, который вернул бы его в прежнее состояние. Но вот жар, исходящий от него, при этом бледность — пугали своим сочетанием.       — Не боишься, что потеряешь лицо перед остальными? Свалился в постель из-за какой-то усталости, — Астрид надела накидку поудобнее, уже собираясь выходить, но последнюю подколку не могла не сказать.       — Я потерял его, когда не стал обращаться вовремя! — донеслось приглушённое сопение сверху.       Девушка прицокнула, закрывая за собой дверь в дом вождя и на пару секунд задумываясь: почему тот не ночевал дома. Мысль ускользнула, когда она встретила Беззубика практически у порога, который уже позавтракал вместе с остальными драконами общей рыбой.       Опять же, драконья милота — это что-то, что природа не должна была развивать наряду с когтями, клыками, огнём и прочими орудиями убийства.       — Иккингу немного нездоровится, так что он вновь завалился спать. Лучше как-то сбить жар, пока он не заснул, но я не уверена. Позаботься о нём, — наездница почесала за слуховыми отростками Ночную фурию и направилась к арене.       Настроение было странным.       "Бывает же такое", — Беззубик оглянулся на уходящую к арене девушку, приподнявшись и даже как-то подтянувшись от удивления, но затем спокойной зашёл в дом с целью уберечь своего всадника от него самого.       Уже подходя к арене — казалось, оставалась лишь пара шагов, — Астрид остановилась из-за знакомого звука под ногами.       Курица.       Что может быть хуже животного, которое выбилось из своей стаи? Девушка невольно прокряхтела нечто похожее на рык, подняла спокойную курицу на руки и пошла к местным стойлам.       Олух — остров не то чтобы маленький, а племя Лохматых Хулиганов не то чтобы совсем малочисленное, но Астрид прекрасно знала, насколько важна каждая единица животины в условиях, где они живут. И даже потеря самой задохлой, маленькой, вредной курицы, могла быть настоящим бедствием. Меньше яиц — меньше потомства; меньше яиц — меньше хлеба — меньше еды.       Птица (на удивление) не брыкалась, не сопротивлялась, вообще, словно была приучена к ношению на руках, только нахохлилась и устроилась поудобнее. Астрид вздохнула ещё раз, уверенно шагая в совершенно противоположную сторону от арены. Воздух был слегка морозный — пережиток времени дубовой зимы, — а кончик носа холодило, хотя на небе ни облачка, да снег не собирался выпадать.       Скотиной заведовал местный юродивый. Ведрон был весьма славным малым, который своей улыбкой и непониманием простых вещей, мог лишь вызвать добрый смех. До десяти считать он хорошо умел.       — Прости, но все курицы на месте, — Ведрон почесал голову возле своего ведра на голове, на что викинг могла лишь немного поморщиться. Жестянка, которая скрепляет кости... У драконов странные методы лечения. — Возможно, это чья-то личная? У Задираки как раз есть курица, он может тебе подсказать!       Девушка ещё раз внимательно осмотрела получеловека перед собой, никак не находя никаких признаков драконьей сущности, вроде чешуи и даже узких зрачков, а потом бросила взгляд на прислонённую к изгороди самодельную удочку и заготовки для рыбалки.       — Вам бы леску сменить, скоро совсем порвётся, — Астрид пригладила трепыхающуюся в руках курицу.       — Так где же её достать? У берега мало кто рыбачит...       — Ладно, спасибо, Ведрон. Может быть, я принесу тебе леску, если найду.       Боги-боги, только не хватало проблем с потерянной животиной.       — Почаще улыбайся, девочка!       Девочка засмеялась, даже не стараясь приглушить смех, и помахала рукой в ответ, взбираясь на небольшой холм.       Холмы были настолько красивыми, что девушка не сдержалась и остановилась понаблюдать за всей природой. На Олухе она словно была лучше, чище, добрее. Как иначе объяснить настолько удобное место для пастбищ яков и овец, которые ровно уместились в нишу, а горы их защищают? Пусть мельница дышала на ладан, здания полностью деревянные кое-где прогнили, где-то просто рушатся, а изгородь хиленькая: як бы при желании протаранил, овца перепрыгнула, а ощущение процветания этого места не отпускало.       Стало немного веселее.       Снова к арене Астрид подошла, когда солнце совсем уже поднялось в наивысшую точку. Жители вокруг разговаривали, ходили туда-сюда, покупали вещи, продавали, дрались, смеялись, улыбались, подбадривали других, дышали огнём, попадали в какие-то казусы, стекались к Большому залу на обед, кто-то даже устроил небольшой танцевальный бой рядом с кузней. Просто жили. Астрид зарылась пальцами в куриные перья и слегка сжала, случайно выдернув пух. Курица правда тёплая.       По пути на арену кормушек становилось меньше, драконы практически не летали над головой, а звон цепей звучал отчётливее. Арена сама по себе угнетала своей серостью, атмосферностью, железным запахом и боевыми кличами.       — О, вот и Астрид подоспела! — Плевака помахал рукой с верхних сидений трибун, призывая ускорить шаг. Астрид улыбнулась и кивнула, перехватила курицу покрепче и вошла под купол.       Пыльно немного, мягко говоря.       — Иккинга не будет, ему плохо! — Астрид прокричала наверх, пытаясь побороть шум. Их всего-то несколько полулюдей, а шума, будто от стаи борющихся драконов.       Даже с дальнего расстояния она увидела, насколько сильно недовольно хмурился Плевака.       — Поняли уже! Присоединяйся к остальным.       Курица в руках снова затрепыхалась, просясь на землю.       Иккинг был хорошим как личность, он приносил пользу своему племени. Но у него не было дракона — время убегало сквозь пальцы, скатывалось песком между чешуек — и не будет, судя по всему. В последнее время он ещё и постоянно болезненный ходил, словно вот-вот решил отдать душу Одину, а его дракон никого не подпускает к своему всаднику. Наследие — та ещё штука. Не имеющий магию в душе — не наследник. Больной телом — не наследник.       Положение Иккинга становилось всё более шатким.       — Курица! Курица! Это правда ты?!       — Куда пошёл, засранец!       Задирака выхватил из рук Астрид свою любимицу и прижал к себе кудахтующую покрепче, обнимая и зарываясь грязным носом в перья (животина совершенно не возражала). Девушка так и застыла на месте с руками в воздухе, но потом отмерла и попыталась вытереть грязь о штаны. Кровь быстро пристаёт к коже, особенно перемешанная с земной пылью.       — Спасибо, что её нашла! Эта глупышка потерялась ещё вчера вечером... — Задирака говорил слишком быстро и сбивчиво, но его глаза с чуть вытянутыми зрачками буквально светились счастьем, так что Астрид расслабилась и даже немного нервно улыбнулась. У каждого разные паразиты в голове.       — Да уж, правда спасибо. Он ночью заснуть никак не мог, всё время ворочался и бубнил. Тор, он наверное сойдёт с ума без этой птицы, — Забияка подкралась сзади, но шаги её были тяжёлые, так что к сильному хлопку по плечу викинг была готова.       — Надо же, я и не знала, — Задирака прямо на её глазах превращался в наимилейшего человека, который не мог даже мухи пальцем обидеть, пока играл со своей курицей, дразня её собственным пальцем. — Всегда пожалуйста.       — Эй, что происходит? — Сморкала недовольно крикнул во всё горло, когда бои вокруг стихли. С Рыбьеногом особо не повоюешь, но всё лучше, чем стоять и ничего не делать.       — Раз уж наша многоуважаемая невеста будущего вождя решила прервать парные бои, — в интонации Плеваки не было очевидного яда, но так искусно поставить на место, не теряя самообладание, могли только взрослые; многоуважаемая хмыкнула, — то мы просто пойдём на обед в Большой зал, к тому же время настало.       — Разве? — Астрид с недоумением на лице повернулась к Забияке, которая вытирала сопли под носом кулаком. — Я думала, не настолько сильно опоздала. Тренировки же гораздо дольше длятся...       — А-а-а, — с пониманием потянула Тростон, — ты не знаешь.       — Ага-а-а, я не знаю.       Девушки рассмеялись одновременно, чуть зажмурив глаза, под аккомпанемент фырканья и протяжного "Девчонки" от парней сзади.       — В день рождения Иккинга у нас ежегодно проходят Драконьи гонки, поэтому каждая пара наездников предпочитает тайно готовиться.       — Но разве... — Астрид повела глазами в сторону деревни, и её намёк был схвачен тут же.       — Иккинг сам редко участвует во всём этом, предпочитая сбегать. Зато в прошлый раз он подарил нам чучело яка, о котором мы всегда мечтали!       — Моя сестра имеет ввиду, когда мы в прошлый раз выиграли.       — И по чьей вине мы не выигрываем, а? — Забияка прирыкнула на брата.       В итоге близнецы сцепились рогами на шлемах и били друг друга кулаками. Человек могла на такое лишь улыбнуться и развести руками; брат с сестрой всегда быстро остывали, настолько, что можно было даже нить разговора не упускать.       — И давно у вас эти гонки драконах?       У Забияки от смущения даже зелёная чешуя выступила на щеках и шее, а голос стал торжественным:       — Вообще-то, их придумал мой брат.       — Боги Одина, — Астрид запнулась на ровном месте, ещё бы чуть-чуть и лицо поздоровалось с землёй. — Как же такое произошло?       — А я такой уж хитрый лис, что прям барсук, — Задирака спустил курицу на землю и позволил ей шагать самостоятельно. Та, впрочем, не собиралась отставать от хозяина и шла вприпрыжку хвостиком. — Но на самом деле я давно перестал думать и просто наслаждаюсь жизнью, — просвистел парень, запихивая руки в карманы.       Хофферсон не удержалась и прошептала себе под нос: "Оно и видно". Забияка прыснула, Рыбьеног со Сморкалой ей вторили, а вот Задирака улыбнулся лишь шире.       — Все ждут, Астрид, какие фигуры высшего пилотажа покажешь ты, — Рыбьеног обратился к девушке, вклиниваясь в разговор, но добился лишь недопонимания.       — Но я же только недавно, нет, вчера села на дракона. И это в самом буквальном смысле.       Сморкала безразлично пожал плечами, а Рыбьеног посмотрел с извинением во взгляде, по пути съедая камушек из сумки.       — Все ждут от тебя таких же чудес, что и от твоего жениха. Вполне логично же.       Ощущение, словно только одним своим существованием Иккинг вляпал её в какую-то большую кучу драконьего помёта, появилось недавно и усиливалось только с большей скоростью.       — Не все должны быть гениями, — викинг случайно толкнула кого-то в толпе плечом и извинилась, немного склонив голову. Женщина зарделась, замотала головой, мол, не надо, и быстрее зашагала в зал.       — Не волнуйся, я смогу тебя утешить, если ты совсем проиграешь... — Сморкала настолько отвратительно поднимал брови вверх-вниз, что не ударить его (так, по-дружески) со всей силой от чистого сердца, в котором полыхала ярость, было выше всех возможностей.       — Ребят, а давайте за один стол сядем! Мы давно не обедали вместе, — предложение Рыбьенога с искренним энтузиазмом встретили все, — заодно расскажем Астрид, как появились гонки на драконах!       — Хэй, было бы действительно неплохо.       — Да, точно.       — М-м-м, будет весело.       — Боги, в последний раз нас просто выгнали, когда мы вместе сели.       — Не припоминаю такое...       — Ребята, вы правда странные!       Рыбьеног немного приблизился к Астрид и перехватил её за локоть, понизив голос настолько, насколько это возможно получеловеку:       — Ты не знаешь, что с Иккингом? В последнее время он сам не свой. Для нас это опасно. Если он болеет чем-то серьёзным, естественно, все кинутся на острове его лечить, но никому не нужен больной вождь, — его голос был обеспокоенным, настолько искренне, насколько возможно в ситуации, когда от чужих поступков зависит своя собственная шкура. Пробирала дрожь.       — Извини, но я точно так же без понятия, как и все, — девушка надела печальное выражение лица и повела плечами; она действительно ничего не знала для других. А Хэддок слишком уж заметный, слишком все о нём беспокоятся для позора рода, и это так странно.       Быть умницей и при этом неудачником — так странно.       Ребята весёлые. Немного странные, немного со своими заскоками даже без расчёта на то, что полулюди, кое-что действительно было сложно понять. Они весело болтали, смеялись и, в общем-то, были счастливы. Вот просто так. И Иккинг вполне вписывался в их компанию на равных. Чем больше Астрид улыбалась, чем больше разговаривала, чем больше отвечала на подколки, тем больше казалось, что все действительно обидные слова в сторону Иккинга — лишь потрёпанная занавеска, которую давно пора сдёрнуть, чтобы Соль пролила свет в темноту. Ох, эта атмосфера вокруг — действительно хорошая. Сочные запахи жаренного мяса вдарили в голову даже обычному человеку, а запах отличного сидра щекотал ноздри, так и прося попробовать. Шум, гам, рыки ласкали слух.       — Кстати, та девчонка просила нас передать тебе, — Забияка отхлебнула из кружки, — чтобы ты передала Иккингу, что она его ждёт.       — И чего только удумала! Человечишка, а такое себе позволяет, — Сморкала дельно возмутился, при чём настолько дельно, что даже эхо прокатилось по всему залу.       — Сморкала, ты рискуешь вообще никогда не встать, — Астрид даже рта не раскрыла, как за неё ответил Рыбьеног.       — Но ведь это так! Ни один человек не умеет права подзывать к себе чистокровного дракона! Это прописано в самом своде законов! — Ужасное чудовище со всего размаху стукнул кружкой по столу. Викинг про себя решила, что бедному мальчику подлили явно нечто крепче сидра.       Астрид откусила свою курицу — вот ирония-то; интересно, почему Задирака на такое спокойно реагирует — и обвела взглядом весь зал с потихоньку стекающимися на свежий воздух жителями.       — А что за свод законов?       — О-о-о, наша гордость! — Рыбьеног улыбнулся, повернувшись к стене за своей спиной. Среди всех портретов бывших вождей с их сыновьями на подставке красовалась запыленная книга.       — Сейчас тебе Рыбик всё расскажет, — Сморкала самодовольно ухмыльнулся, приготовившись слушать доказательства своей правоты.       — Уши заранее вянут, — одновременно упали на стол близнецы лицами в собственные тарелки.       — Свод законов — древнее писание, подписанное во время возникновения драконов всеми тогдашними ярлами архипелага и даже соседствующих. Законы подписанные смесью общей крови, что легко можно определить с помощью древнейшей магии. Только потомки древних могут открыть книгу; только потомки древних имеют право прочитывать законы вслух, но все обязаны повиноваться этим правилам...       — Правила? Да это скорее табу по всей жизни, — Задирака перевернулся в остатках салата на правую щёку и вынул лист из ноздри.       — ... там прописаны непреложные истины, которые никто не смеет нарушать. К примеру, только чистокровный дракон может стать всадником, только с искрой древней магии в крови он может сесть на спину к такому великому существу.       Астрид про себя посмеялась. Что-то не очень эти истины работают на ней, раз какая-то "человечишка" смогла взобраться на спину дракона и летать на нём.       — Но я же викинг. При чём Боги только знают, в каком поколении.       — Хофферсон — драконья фамилия, — подметила Забияка, отчищая жаренный каштан. — Мы с ними в каком-то там родстве, поэтому я в этом уверена.       — Да кому какая разница? Оседлала, дала имя — значит наша, своя! Значит получеловек, полудракон. Кто вообще все эти понятия придумал? — Йоргенсон нахмурился, когда не смог с третьего раза произнести "полудракон".       Все твари думают тварьими понятиями.       — О, или, ну, к примеру, за остановку чьего-либо превращения полагается казнь, при чём самая мучительная, на которую способны выдумать во время правления того или иного вождя. Вижу по взгляду, сейчас объясню...       — Тут и объяснять нечего, — уныло промямлила с набитым ртом Забияка.       — Нас слишком мало, — Сморкала отвернулся куда-то в сторону.       — Выживает, — Рыбьеног в который раз улыбнулся с извинениями во взгляде. — Просто представь, что вот, ребёнок прожил целых четырнадцать лет здесь! начал превращаться. Многие его возможные сверстники не пережили самой первой зимы, потому что после яйцевой магмы слишком сложно прижиться к морозам. Нападения викингов. Драконов без разума. Но он выжил. И начал превращение в один из самых сильных видов! В Змеевика, допустим. А Змеевикам нужно восхищение, нужно почитание, нужно хорошее внимание. Остров будет рассчитывать на следующее поколение, на своих детей. Но тут какой-то неразумный обижает, ранит Змеевика. И в таком случае получеловек застывает в той форме, в которой он сейчас находится. Жалкий обрубок хвоста, не прорвавшие плоть кости крыльев, постоянно бурлящая магия в крови, возможно кривое тело. Он ломает надежду острова, ломает дракона, ломает душу, останавливает священную магию.       — Такое не прощают, — подтвердил Сморкала серьёзным тоном, будто вмиг протрезвев. — Пусть нас мало, но этот страх и почитание магии не даёт нам вырождаться совсем.       Астрид смотрела на своё отражение в полупустой кружке сидра. Оно было неровное, размытое пузырьками и слишком перебиваемое огнём факелов. Родители никогда не разговаривали о своём прошлом, точнее, если быть точнее, не говорили с дочерью о своих воспоминаниях. Отец часто хвалился своими отцами, не трогая другие линии или свои подвиги, а о матери вообще ни капли не знала. Возможно ли, что её ещё яйцом выкрали с Олуха, а затем растили как дочь; что она какой-нибудь переломанный Змеевик, который не получил хорошего внимания в своё время?       Викинг усмехнулась своей глупости. Ах, если бы.       — Впрочем, за что-то убивают на месте, — с улыбкой подметил Задирака, словно прикасаясь к своей любимой теме.       — Например, если ты остановишь превращения Ночной Фурии или Скрилла, то могут уничтожить не только тебя, но и весь род. Ведь они становятся вождями.       — Поэтому Беззубик и стал вождём: обернулся он рано, при чём так, что даже никто не заподозрил.       — Дурак совсем? — Забияка ухмыльнулась, но потом с сожалением посмотрела в свою пустую кружку. Астрид отдала ей свою. — Если бы о его превращении хоть кто-то узнал, то он просто бы не обратился. Магия же, дурень, её не обманешь.       Астрид посмеялась вместе со всеми. Они уже не ели, просто разговаривали за столом, стараясь сохранить атмосферу.       — Впрочем, за соблюдением кое-каких законов уже никто не следит так строго. Мы же не совсем звери, как в прошлые времена.       — Припоминаю... — Тростон с гадкой улыбкой закатила глаза к потолку и с важным видом собралась процитировать свод: — "Если от кого-либо из сильных, начиная от Ужасного Чудовища и далее до ярла и родственников, будет пахнуть беленой и каштаном, то объект запаха не должен быть никем более тронут". Да, Сморкала? — близнецы синхронно с невинными глазами и широкими улыбками положили локти на стол, а подбородок на руки, уставившись на Ужасное чудовище. Тот зарделся и обиженно отвернулся ото всех под дружные шепотки и смешки.       — В случае спорной иерархии всё решает первенство запаха, если правильно помню, — даже Рыбьеног позволил себе подленькую улыбочку.       — М-м-м, давайте просто пролетим эту тему, а? — Астрид уставилась в свою пустую тарелку; щёки горели пламенем как минимум Змеевика.       Ох, до неё дошло значение всех этих запахов, кажется. Вот почему Громгильда так над ней издевалась тогда! Стыд, о Один, стыд-то какой, как теперь вообще Иккингу в глаза смотреть...       — Если бы Икки был более уверен в себе или более боялся тебя, то вызвал бы на битву. На топорах, в рукопашную, неважно. Ты бы всё равно ему продул.       — Надеюсь, ещё не забыл, как он тебе со всей дури врезал тогда, а ты даже подняться не мог, ещё и два зуба потерял.       — Три зуба, — тихо поправил тот, над кем издевались.       — На вас бы Локи натравить, — Астрид покачала головой в разные стороны, как бы не принимая эту реальность и весь бедлам вокруг.       — Он будет вместе с нами издеваться над Сморчком!       Викинг даже не смогла это отрицать.       Холодные длинные пальцы с острыми ногтями, которые царапнули переносицу, на глазах перепугали до внутренней дрожи.       — Ну и почему мне пр-р-риходится тебя ждать? — голос чуть выше сопрано, с такой хрипотцой и хитринкой, что опасность уходила на физическом уровне, но спина и плечи оставались напряжёнными. Будет моральная атака. — Все же так ожидают, какой высший класс мы покажем на гонках, а тут что я вижу? Свою всадницу, которая позволяется себе лень. Кошмар-р-р-р.       Астрид аккуратно сжала ладони на своих глазах и мягким движением опустила их, перевернувшись на скамейке на девяносто градусов. Волосы приобретали ещё более огненные оттенки в свете обычного огня факелов. А недоумённое лицо с несколькими чешуйками на щеках было лишь притворством — отблески в глазах ясно показывали лучше всего истинные намерения.       — Громгильда, пожалуйста, меньше яда в словах, — наездница несмело улыбнулась и погладила по голове Громгильду, которая зашла за ней для тренировок. Возможно, Астрид уже действительно достаточно сильно опаздывала, но оторваться от этих немного странных полудраконов не могла; разговоры ни о чём с новыми друзьями затягивали. Подождите, нет, она оговорилась. "Знакомые" подойдут лучше.       — Я тебе ни какая-нибудь з-з-змеюга подколодная! — облачко дыма опалило горячим лицо, а чуть горелый запах остался на волосах.       — Всего лишь маленькая ящерка, да.       Взаимный оскал — что может быть лучше?       Только взаимопонимание в небе.       — Видели, да?       — Торовы подштанники.       — Соль с неба упала.       — Кажется, от шока шевелятся только мои губы с языком.       А компания всадников так и осталась, ошарашенная человеческим образом ездового дракона, сидеть в большом зале и думать, что всё же на небесах разбилось и поменялось.       Седло было удобным, пусть мозоли на внутренней стороне ног ещё не до конца прошли, но вот так медленно облетать скалы, вдыхать солёный морозный воздух потому что он сам вдыхается, наполняя грудь маленькими иголочками горящих искр изнутри, а лицом чувствовать все потоки ветра — волшебно. Пусть глаза слезятся иногда от воздуха, а руки слегка закоченели, да на высоте всегда холодно, но красота вокруг и в связи всадник-дракон, она просто неописуема. За такое жизнь собственную продадут, лишь бы ощутить на жалкий миг. Этот жар чужой — родной — души защитит от любых морозов, ливней, ветров.       Хофферсон уже не заваливалась набок, норовя выпасть из седла прямо в ледяную воду, под действием воздушной стихии, не дрожала, вжимаясь в тёплую шею своего дракона. Вполне даже уверенно сжимала бока своими ногами и смотрела вперёд. Конечно, навряд ли наездница хотела опробовать любой трюк из тех, которые прописал ей Иккинг для ежедневного маршрута тренировки, даже при крутых поворотах она ещё сжимала сильнее поводья. Наслаждаться самим ощущением свободы это не мешало, как и рассматривать закатное солнце, а с противоположной стороны — намечающиеся пятнышки звёзд.       "Знаешь, я очень счастлива сейчас", — всадница похлопала по шее Громгильду, на что та только немного прикрыла глаза и подставила аккуратно шею. В полёте сильно не повертишься.       "Чувствую. У тебя кр-расивая душа, дорогая".       "Надеюсь, ты не захочешь её слопать", — Астрид хмыкнула и потрепала возле своеобразной короны из шипов своего дракона.       "Разве что если она окажется на вкус так же прекрасна, как та утренняя рыба, которую приносит вместилище этого огонька".       Они летали до самого последнего луча солнца. Викинг не могла не чувствовать холод, ветер, иней на щеках и ресницах, как делал это её жених — она видела, как тот буквально сам парил над всем мирским, как только оказывался в седле, а крылья брата оказывались его крыльями, — не настолько ещё свободна. Но Громгильде, этому существу, за которое она теперь несла ответственность, было это нужно точно так же, как воздух вокруг, как еда. Магия, сущность требовали своё. И чуть отмороженные пальцы с лицом, которые легко отогреть у огня — небольшая плата за крепчающую связь между всадником и его драконом.       Когда они приземлились, то Астрид ещё не могла сама слезть с седла несколько минут; в итоге её оттуда нагло вытряхнули. Ноги подкашивались, но было терпимо.       Действительно, закругляться давно было пора. На небе звёзды вовсю рассыпались, а запах ночи сплёлся со звуками шёпота и шелеста небосвода.       — Спасибо за сегодня. Надеюсь, завтра будет такой же отличный день, — Змеевик на слова девушки лишь недоумённо склонила голову набок, а затем показала зубы в широкой улыбке.       Астрид уже хотела прощаться с другом, когда, наткнувшись взглядом на факел (которых в последнее время стало слишком много), остановилась и задала мучивший вопрос:       — Какой запах у любви?       У девушки покрасневшие щёки от мороза, который выше неба, чуть заледенелые пальцы и иней на ресницах с волосами, который отчётливо отражался в глазах. В глазах смятение, неуверенность и чувства раненного зверя.       Она продолжила:       — Ты всё время дразнила меня этой беленой и каштанами... Не знаю, что и думать, — Астрид натянула капюшон на лицо и попыталась одновременно оттряхнуть с меха ледышки, но пальцы не сгибались до конца.       "У любви запах счастья, дорогая, а не растений, которые ты можешь встретить повсюду", — Громгильда улыбнулась и прикоснулась своим чешуйчатым лбом к лбу хозяйки, ощущая то-самое-чувство без запаха.       — Достойный ответ мудрого дракона, — всадница прикрыла глаза, выдохнула и резко отстранилась: — Встретимся завтра.       "Помягче с Икки!" — на прощанье рыкнула Змеевик и взмыла в воздух.       С Икки, впрочем, надо было пожёстче. Ибо тот, судя по довольному взгляду своего дракона, весь день только спал и ел, отдыхая от каких-то надуманных болезней и дел. Нельзя было не признать, что лицо юноши стало менее бледным, а дышал он довольно ровно. Хотя и Беззубик, лишь зевнув и показав свои мягкие дёсна, явно давал понять, что девушка может делать всё что захочет с его наездником — тому уже достаточно отдыха.       — Вставай, — погромче сказала Хофферсон и пнула ножку кровати. Мало ли как полудраконы реагируют ночью на тех, кто их будит посреди сна? Девушка всё ещё дорожила своими волосами (бровями, ресницами, одеждой, кожей, глазами и вообще всем, что можно опалить и испортить малой струёй огня). Она пнула кровать ещё раз и, дождавшись невнятного бормотания и смачного зевка, продолжила, понадеявшись на звериную сообразительность даже спросонья: — Хедер просила тебя зайти к ней.       — Отстань, пап... — сын вождя отмахнулся от протянутой к нему руки и перевернулся на правый бок, просунув руки под подушку. Беззубик на своей плите загоготал, подняв морду вверх.       Астрид лишь закатила глаза немного напоказ, чтобы Ночная Фурия оценил, и потянула Хэддока за ухо вверх, приподнимая над кроватью половину туловища, благо, что сила позволяла.       — Ещё раз назовёшь меня мужиком, одним ухом не отделаешься, — прошипела девушка в покрасневшее ухо парня и отпустила с размаху, затем скрылась за шторкой и пошла вниз за ужином, который не удалось провести в Большом зале.       Иккинг недоумённо уставился на друга, прося объяснить, что такого он вообще сделал и что от него хотели.       "Куда нам, мужчинам, понять женский разум", — просвистел Беззуб с хрипотцой от смеха по ментальной связи, стыдливо (за своего хозяина) прикрывая морду хвостом.       "Верно подмечено", — на полном серьёзе согласился с драконом парень, потирая болевшее ухо, которое, кажется, стало чуть более длинным, чем было.       Ночью на улице тихо. Ни единой живой души. И множество факелов вокруг освещали главные дороги. Иккинг почесал чешую за ухом, которая оказалась чёрной, слово небо над головой под властью Мани. Успел рассмотреть в зеркало. Чешуя между пальцев была больше ближе к синей, но не такой прочной, как за ушами — странное распределение по нуждам с помощью магии. Убрать всё никак не получалось.       Он простоял на развилке к арене не меньше трёх сотен ударов сердце, прежде чем смог совладать с драконьей сущностью и ощутить безопасность. Ухо всё ещё горело.       — Иккинг! — Хедер подскочила с насиженного места в своей темнице, чуть не запнувшись о солому. — Я думала, ты придёшь раньше.       Хедер выглядела на удивление хорошо, несмотря на сегодняшнюю тренировку с всадниками. Бинты, вымазанные углём, были брошены на пол в дальнем углу, ногти немного отрасли, в чёрных волосах немного запуталась солома, но это выглядело скорее по-домашнему, чем от плохого житья.       — Выходила к озеру одна? Не боишься заболеть? — Иккинг внимательно всматривался в слишком чистое лицо собеседницы, но та лишь хмыкнула:       — Всё лучше, чем быть грязной, — девушка перекинула косу за спину, — тем более перед праздником. Я хотела посмотреть на гонки.       — Будь аккуратней, — он покачал голов в разные стороны, выражая своё бессилие против такого напора упрямства. — Так есть что-то конкретное, зачем ты меня звала?       Хедер улыбнулась белоснежной улыбкой с хитрецой в глазах и сцепила руки за спиной в замок.       — Возможно, если я тебе скажу, что две маски уже готовы, что ты скажешь?       — Скажу, что это отлично, потому что иначе мне бы пришлось нацепить что-то из товаров Йохана.       — Мужлан, — девушка фыркнула.       — Но я всецело доверяю твоему вкусу, — Иккинг произнёс слова в очевидной лестью в голосе и даже толикой иронии, пусть в словах была доля правды. Вот Хедер-то человек, на неё смысл слов действует всё же несмотря на интонацию.       Она была немного надутой, но всё равно отдала кожаные маски, которые прятала в стоге соломы у стены.       — Спасибо за подарок на день рождения, — Иккинг подковырнул пальцем бирюзового цвета краску на маске Астрид, сделанную под подобие Змеевика. Краска была хорошей.       — Пусть немного рановато, но я всё равно рада. Надеюсь, они вам пригодятся, — человек улыбнулась и хлопнула по спине своего друга. Рука была у неё тяжёлой, несмотря на хрупкость фигуры в целом.       — Да, точно, — Иккинг покрутил свою маску на пальце. Вроде, под Ночную фурию?       — Я старалась сделать их на мотивы тех сказок о племенах в тропических топях, которые нам рассказывали, но взяла за основу драконов. Думаю, вы будете похожи на шаманов...       — В паломничестве, что ли?       — Дурак, за такие шутки и повесить могут! — глаза Хедер на пару секунд от шока расширились, но только позже она поняла, что попалась в ловушку. — Тебе лишь бы поиграть, о Тор...       — Я ещё не настолько божественен... Но правда, спасибо, Хедер. Ты выручила.       — На здоровье.       Иккинг закрыл решётку и пошёл домой. Маски были хорошие, прочные, добротные, от них веяло чем-то древним, запретным и даже опасным. Он посмотрел снова на подставную темницу для подставного раба и, сверкнув глазами зелёным цветом, отвернулся, не осознавая, что видел перед собой всё очень чётко.       Хедер чихнула и передёрнула плечами, чуть не выронив огонь из рук, пока пробиралась глубже под арену. А это могло бы быть опасно.       Астрид мирно сопела на своей кровати, свернувшись комочком, а Беззубик распластался на плите во всю длину, подрыгивал лапой и даже слегка похрапывая. Было бы хорошо, если это время продлилось как можно дольше. Иккинг погладил одного под подбородком, вторую по голове и сам лёг спать. Предстояли тяжёлые дни.       С утра раздавались крики со всех сторон, радостные рыки, хлопанье крыльев. Призывный горн так и вовсе окончательно разбудил всех оставшихся в домах. Внезапно деревня приобрела более человеческий вид, а драконы слово исчезли с глаз долой множество людей спешило к причалу, который так редко использовался в их время, но приносил так много радости, когда какой-то морской торговец плутал в своей стихии и натыкался на Олух.       Астрид, протирая глаза, даже позволила себе забыться и подумать, что она дома. День сбора урожая или очередная Удачная Охота... Неважно. Вот такое скопление народа, которое свистело, прося зрелищ, эта всеобщая улыбка на лицах. Просыпаться в такие дни было удовольствием.       Иккинг же, зевнув, подумал, что не любил морские путешествия.       — Ох, он уже здесь, — парень почесал в затылке и встал разбудить своего дракона: — Давай, друг, я знаю, что ты не спишь.       — Отстань, — от всадника отмахнулись хвостом и даже укрылись крылом, чтобы не установить зрительный контакт. Хэддок беспомощно улыбнулся, слегка надавил где-то между телом и костью крыла; в итоге защита пала. — Ещ-щё немного.       — Знаешь ведь, что сейчас будет.       — Ненавижу, когда эти двое разговаривают на драконьем, — недовольно пробурчала Астрид, разминая слегка затёкшую шею.       Хофферсон ощутила себя весьма неуютно, практически не видя массивных величественных драконов над головой и постоянно ощущая чьи-то когти на открытых участках кожи рук и пару раз на лице. Полулюди нетерпеливы, как дети, не умели сдерживать свои порывы. А любопытство — так вообще главный бич. В воздухе жара стояла несмотря на третий месяц зимы.       — Йохан! Торговец Йохан приехал! Ура!       К Йохану не шёл либо мертвец, либо неспособный ходить. Казалось бы малочисленный народ толпился, толкался руками, давил ноги окружающим, лишь бы побыстрее ухватить себе очередную диковинку, которая потом будет пылиться у него в доме за ненадобностью.       — Ох, Олух, мой родной дом и самый любимый из всех островов, на которых я когда-либо побывал! — Йохан взошёл на трап (лишь одно ногой) и громким кличем поприветствовал всех собравшихся у своего недавно причалившегося корабля.       — А ты знал, что он говорит это на каждом острове? — Астрид шепнула негромко Иккингу на ухо своё ехидное замечания, глазами продолжая следить за морским торговцем. Иккинг резко выдохнул:       — Догадывался. Олух был его домом когда-то. Он необретший внутреннего дракона получеловек, так что, возможно, мы все немного надеемся, что он хотя бы отчасти говорит правду, — сын вождя улыбнулся, глядя на паруса корабля.       — Пожалуй, его выдают безразличность, с кем торговать, и ужасная жажда денег, — Астрид толкнула локтём какого-то мужчину, который еле-еле сдержался, чтобы не воспламениться. Хотелось подойти поближе.       — А ещё ужасное хвастовство.       — Да он прирождённое Ужасное чудовище!       Вперёд прошёл вождь, которому все хоть немного попытались уступить дорогу, но столь массивному и большому ярлу всё же пришлось немного двигать своих подданных.       — Рад снова видеть тебя на нашем острове! — Стоик обнял изо всех сил Йохана, сорвав его с трапа на корабль. Торговец немного прокряхтел, но потом смирился.       — Что ты, Стоик, это я каждый раз рад возвращаться сюда, — человек поправил свою бороду, гораздо меньшую, чем у вождя, и отряхнул пыль с плеч, готовый уже произнести торжественно, запуская жителей на корабль, что можно всё скупать, но тяжёлая рука на плече быстро закрыла рот.       — Прошу, постой, — сквозь бороду сверкнули клыки в свете солнца. Астрид могла только диву даваться, насколько же были острые челюсти у вождя. — Обычно ты разрешал мне брать всё что угодно за мою благосклонность, но в этот раз я хочу лишь попросить тебя об одолжении.       — Всё что угодно, Стоик, ведь ты же знаешь цену, — смиренно проговорил Йохан, уже прикидывая в уме, как можно из этого извлечь выгоду и где продать тот острейший меч, который он выручил у Бой-баб.       В толпе становилось всё более душно, тесно; кто-то от нетерпения уже начал обращаться во вторую форму, но все послушно ждали разрешения взойти на корабль. Раньше ритуала — нельзя. Беззубик прикрыл немного крылом сбоку двоих, словно оберегая; викинг смогла улыбнуться. Но её беспокоило, что она не могла найти в толпе Громгильду.       — Итак, все мы знаем, в каком положении находимся. Недавно состоялся очередной Совет, где все мы решили отправить несколько человек с целью разведать планы наших врагов. И поскольку, — лицо вождя скривилось на несколько мгновений, словно он почуял запах тухлейшей рыбы, которая гнила уже месяц, — мы постоянно обсуждаем ещё один вопрос, то возглавит эту операцию мой сын, Иккинг Хэддок третий, в конце принесёт все тайные планы Остолопов, тем самым раз и навсегда доказав своё право на место следующего вождя! — громогласно завершил свою речь Стоик Обширный, так ни разу и не улыбнувшись. Иккинг надеялся, что просто солнце слепило глаза.       Отец поманил сына рукой к себе, тот взошёл на трап и был обнят старшим в семье.       — Ты же счастлив, да? — спросил Стоик гораздо тише, улыбаясь и довольствуясь ситуацией. Как будто не слышал все перешушукивания среди своего народа. Как будто не думал, насколько это опасно. — Ты давно у меня вырос, сынок, я никак не хотел признать этого. Но теперь... Пора доказать это всем остальным.       Иккинг прикрыл глаза на пару ударов сердца и вновь открыл, уперев волевой взгляд на отца:       — Конечно, я счастлив. Спасибо, пап, правда.       — Ты как раз вернёшься к своему дню рождения, устроим гонки в твою честь, будет двойной праздник!       — Точно, — сын похлопал отца по спине, улыбнулся ещё раз, а затем разорвал объятья, ступая на борт корабля. Для всех стало сигналом.       Можно заходить в магазин!       Астрид поражалась всему происходящему вокруг. Насколько же двуличны все эти жители деревни, раз в одно время не чают даже своей души в сыне вождя, а затем тут же сомневаются по поводу его способностей. Однако это в их крови и природе, да? У них даже не два, а три обличья. Для них естественно вот так вот.       И насколько же похожи отец с сыном, когда стоят так рядом. (Где-то внутри она понимала, что юноша скорее взял большинство черт от своей сгинувшей матери, что внешность, что характером, но всё же). Их сходство было невозможно не уловить.       Стоик что-то прошептал, смотря на сына, который шёл уверенным шагом точно к тому, что надо, но слепящие лучи и порыв ветра не дали ни рассмотреть по губам, ни расслышать фразу.       Беззубик остался на причале, подталкивая викинга на палубу. Йохан категорически не любил большое количество драконов на своём корабле, которые могли в один миг погубить его деревянный дом, плывущий по океанам и морям. Драконы были громадны, массивны и неповоротливы в маленьких пространствах — многие вещи ломались, царапались, оплавлялись и просто сжигались. С тех пор всем в драконьей форме был воспрещён вход на корабль в строгом порядке, пока больше десяти человек находились на палубе.       Именно Йохан стал тем неким исключением, ради которого некоторая часть драконьей деревни обращалась в полулюдей, снова учились переставлять две ноги, двигать туловищем и управлять маленькими пальцами, чтобы хватать вещи.       — Мисс Астрид! Кого я вижу здесь! — глаза Йохана расширились, показывая настоящий шок. Впрочем, это возможно и от того толчка, который торговец получил в спину чьим-то хвостом. — А это точно безопасно.       — Неужели есть что-то, что способно удивить даже такого всезнающего торговца? — Иккинг рассматривал среди груды одежды плащи из кожи каких-то мелкочешуйчатых рептилий.       — Викинг среди полулюдей... Да, даже меня способно такое удивить, мастер Иккинг, — взгляд Йохана приковался к новой одежде викинга, которая была ещё более "драконьей", чем он привык видеть на острове Остолопов.       — Тогда, возможно, тебя удивит, что скоро эту девчушку тебе придётся называть миссис, — Стоик Обширный рассмеялся от души и потрепал "девчушку" по голове.       — Да... — очередное ожерелье из драконьих зубов выпало из рук торговца, а взгляд метнулся на "мастера". — Весьма.       — Надеюсь, ты о них обоих позаботишься как следует за несколько дней.       Во взгляде вождя так и читалось "Посмотрим, шпион ты или нет". В этот раз Стоик действительно не взял ни оружия, ни щитов, ни очередное удобное седло или вечного огня, посчитав мелочную услугу платой.       — Я соглашаюсь только ради вас, мастер Иккинг, и ради вас, мисс Астрид, потому что встревать торговцу туда, где он не сможет получить доход — гиблое дело.       — Мы очень ценим это, — взгляд Астрид зацепился за нечто очень блестящее, звонкое и острое.       — Правда, а теперь, Йохан, что ты хочешь за эти прекрасные плащи? — Иккинг достал из сундуков две накидки чуть разных по цвету. Коричневая и чуть синее.       — Будет ли это хорошо?..       — Нам сгодится, — мотнул головой Хэддок, доставая из наплечной сумки с собой очередное изобретение.       Астрид долго проверяла баланс секиры, её наточенность, кровоотталкивающее покрытие, но в итоге решила, что своё истинное оружие не стоило менять на нечто более блестящее и чуть легче в обращении. Мужчина с красными волосами рядом с ней молча поприветствовал её кивком головы и тут же взял секиру себе в руки, перекидывая из одной в другую.       Затем, завидев Иккинга, он кивнул ему уже более низко и отошёл.       — Вот же рептилия, — прошептал Хэддок с усмешкой.       — Я даже спрашивать не буду, — покачала головой Астрид, наконец отрывая глаза от оружия и рассматривая нечто менее опасное (да, щиты). — Но всё ли нормально? Твой отец просто выдаёт твой собственный план за собственный, ещё и устраивает из этого событие... — девушка поджала губы, не осмелившись посмотреть жениху в лицо. — Это правда не самый лучший подарок на день рождения.       Иккинг пожал плечами и отвернулся, глядя вдаль, где край Земли, а солнце заходило за океаны.       Когда отец делал нечто подобное, сопротивляться вообще чему-либо Иккинг не мог в принципе.       — Хотел бы стать купцом? Бродячим торговцем? — Астрид взяла в руки маленькую статуэтку-тотемчик, отмечая искусную резьбу по кости. А затем провела пальцем по своему обручу на волосах.       — Нет.       Даже что-то такое имело для него слишком много ограничений.       — Понимаешь, океаны и моря... они одни и те же. Ты не можешь менять направление своего корабля куда угодно, просто потому что захотелось. Но вот воздух, небо...       — Они везде, да.       Иккинг зашагал назад к трапу, словно пытаясь скрыть смущение, и громко сказал:       — Вечером выплываем. Надеюсь, у тебя нет морской болезни.       Астрид зажмурилась, а лёгкие наполнились океанским воздухом. В кармашке лежала одна серебряная монета, сохранённая благословением Торовым, но скоро она покинет карман владелицы. Девушка облокотилась на бортик.       Скоро.       Ещё чуть-чуть.       Она увидит свой дом.