Под покров темноты, что застенчиво низок,
Чрез заботы обычного серого дня
Пробирается медленно женщина-призрак,
Чтобы в страстной тоске посмотреть на меня.
Под вуалью лицо звездной пламенной ночи;
В черном платье, вся словно из мрака, она
По веленью тоски подойти ко мне хочет;
Но безмерная пропасть меж нами видна… (с)
Оффендер неспешно брел по заснеженным тропинкам. От его взора не укрывались следы животных и маленьких птичек. Иней на ветках голых деревьев был таким колючим, что не хотелось даже случайно его коснуться. Ветра не было, снежинки мерно спускались с ночного неба и ложились блестящей ватой на промерзшую землю. Голова забита ворохом мыслей. Тяжесть содеянного давит на плечи, оставляя все меньше шансов выпрямиться и скинуть непосильное бремя. Коматозное состояние не рассеивалось ни с первыми лучами света, ни с первыми вестниками тьмы. Было тяжело. Очень тяжело. Хотелось сброситься с какого-нибудь высоченного крутого обрыва и приземлиться на остро сколотые валуны, оказавшись распятым как Иисус, а после смытым водой, которая унесет воспоминания о тебе далеко-далеко, превращая их в пену. И чтобы знающие люди, смотря на нее, понимали, что здесь кто-то погиб. Пусть не русалки, как пишут в приданиях, но кто-то, кто не смог справиться с предназначенной ему ношей. А вода пришла на помощь и растворила все страдания, каждой новой волной отдаляя от места происшествия. Места, в котором все решилось. Места, в котором вся боль вмиг разлетелась кристальным всплеском, бьющим по глади мерцающей россыпью и утопающим в таинственной синеве. Залив как всегда прекрасен. Белые хлопья растворялись в незамерзающей поверхности, едва касаясь ее. Все вокруг было таинственно-спокойным и только туман никак не рассеивался. Никто так и не смог найти объяснение тому, откуда он появился и почему не исчезает даже со временем. И вроде как подсознательно все всё понимали, но лишний раз обсуждать не решались. Ветер тихонько подвывал, словно разговаривая со своим единственным собеседником. И почему-то столько боли было в холодном голосе, что невольно ответы вырывались сами собой. Этот своеобразный монолог продолжался все то время, пока Оффендер стоял на берегу, не решаясь подойти к его краю и посмотреть на едва покачивающуюся воду. И все бы ничего, только чье-то присутствие ощущалось совсем рядом. Здесь, справа, слева, спереди, над головой, под ногами, в нем самом. И от этого становилось еще хуже. Ветер завыл с новой силой. Завыл его именем. Он слышал это очень размыто, ему казалось, что кто-то пришел сюда и прячется от него, зазывая в губительную темноту. Голос казался все ближе и ближе, будил в нем низменные инстинкты, кружил голову. – Скоро мы будем вместе. Мужчина оглядывался по сторонам, но никого не видел. Ему хотелось, чтобы этот ветер развеял его как пепел. Хотелось почувствовать облегчение, хотелось, чтобы всего этого никогда не было. Хотелось вернуться на несколько лет назад на злополучную поляну и не пойти на поводу Айсис, а заставить всеми мыслимыми и немыслимыми способами попытаться спасти Рею нормальным путем. И тогда не пришлось бы сейчас разгребать последствия, не пришлось бы корить себя за каждый миг прожитой жизни, которую сам себе не выбирал! Боже… - Скоро тебе станет легче. Когда что-то теряешь, обязательно приобретаешь что-то взамен. Помни об этом.***
Терри брела по лесу со статным благородным мужчиной. Он не понимал, какого черта следует за этой странной девицей, которая несет сплошную околесицу и напрашивается на визит в отделение психиатрии, но что-то подсказывало, что какая-то доля абсурдной правды в ее словах есть. А еще у нее есть телефон Айсис, который перестал отвечать после того, как она предположительно, по словам полиции, попала в аварию. - Куда мы идем? – хирург старался не зацепиться за торчащие в разные стороны ветки голых деревьев. - Туда, где живет ваша жена, я же вам говорила. Или вы мои слова мимо ушей пропускаете? - Надеюсь, вы здравый человек и понимаете, что несете бред? - Я знаю, как вы относитесь ко всему этому, поверьте, я от вас не отличаюсь. Но иногда приходится сталкиваться с чем-то таким, что неподвластно уму. Вы же хирург, неужели за всю карьеру вам не приходилось присвистывать и удивляться чему-то выходящему из ряда вон? - Приходилось. Но бродить по лесу в поисках непонятно чего - нет. Простите мне мой скепсис. - Это не удивительно. Я уже рада тому, что вы все-таки послушали меня, а то я уже порядком замучилась искать с вами встречи, - девушка улыбнулась. – Я многого вам не рассказала, поэтому просто не удивляйтесь тому, что может происходить и держитесь рядом. Если повезет, сегодня вы встретитесь со своей женой. - Если повезет? А если нет? Учтите, если вы лжете и устроили мне какую-то западню по непонятным причинам, то полиция знает, где мы, и непременно поймает вас. - Да успокойтесь вы, я не террорист и не похититель врачей. Я просто знаю, где ваша жена и дочь, но не могу рассказать всей правды, потому что в этом случае вы посчитаете меня больной на голову и никуда не пойдете, а половину пути мы уже преодолели. - Я искренне надеюсь, что вам можно верить. - Верить можно, но я не отвечаю за последствия. Прошла пара часов прежде, чем девушка начала узнавать знакомую лесную глушь. Они пришли, они точно пришли, но почему-то дом все не попадался на глаза. И тут ее взгляд привлекли знакомые очертания. Впереди, за хилым стволом сухого скрюченного дерева стоял он. Уж его-то она узнает из тысячи. Терри кожей ощущала, в какое дерьмо сейчас вляпалась. - Оффендер… - понимая, что сдаваться теперь уже никак нельзя, путница решила переть напропалую. – Нам нужно к Айсис. Это ее муж, позволь ему забрать свою семью. - Что здесь происходит? С кем вы разговариваете? – опешивший мужчина всматривался в темноту, но не мог понять, кому адресованы слова. – Я был уверен, что вы сумасшедшая, глупостью оказалось вас послушать. Очередная мерзавка, посмевшая насмехаться над трагедией. - Успокойся, - из-за деревьев послышался голос, - она не сумасшедшая. Твои жена и дочь действительно у нас и с ними все в порядке. - Кто вы? Где они? Что вам от них нужно?! - Нам ничего не нужно. Твоя жена могла уйти сама, ее никто не держал, но остаться было ее желанием. - Остаться? Где? Перед отъездом она несла всякий бред, а потом ее телефон перестал отвечать и оказался у этой сумасбродной! - Я могу провести тебя к ним, но поверь, этого лучше не делать, - низкий голос еще больше вгонял в ступор. Однако желание вернуть любимого человека ничуть не притупил даже пробирающий до костей страх. - Мне плевать, отведите меня! - Хорошо, будь по-твоему. Считай это подарком на Рождество. А ты, - голос обратился к девушке, - за это заплатишь. Все останется на твоей совести. Через несколько мгновений существо стремительно приблизилось, потом какая-то чернота и они оказались в гостиной. В ярком свете не сразу удалось все ясно увидеть. Мужчина понял, что находится в каком-то доме, а перед ним нечто. Непонятное существо намного выше и сильнее по комплекции. Черный длинный развевающийся плащ закрывает тело, белесая кожа, шляпа и… пустое лицо. Просто овал, ни глаз, ни носа, ни рта, лишь выделяются четкие скулы, подбородок и надбровные дуги. На месте глаз словно легли две едва заметные тени. Всемилостивый, что это такое? - Господи… - Не угадал. Представляться не буду, это не имеет смысла, наше знакомство не продлится долго. Прошу следовать за мной и не задавать вопросов. Казанова побрел в темноту коридора и остальные последовали его примеру. Вскоре они оказались у двери, которая скрывала за собой очень многое. Слышалась тихая речь и смех вперемешку с радостным писком. В этот момент у хирурга внутри все задрожало. Он готов был пойти на все, лишь бы эта дверь наконец открылась. И она открылась. Одно мгновение и перед глазами предстала просторная комната, а посреди комнаты на кровати сидела женщина, держа на руках завернутого в плед ребенка. Повернувшись на звук, она замерла, не сводя глаз со смотрящих на нее людей. В проеме стояла Терри и… ее муж. Немой вопрос на растерянном лице Айсис, обращенном к Оффендеру, требовал незамедлительного ответа, и мужчина понял это моментально. - Я встретил их в лесу, они искали нас. - Зачем ты привел их сюда? – женщина прижала дочь к себе, словно защищая от непрошенных гостей. - Ты попробуй объяснить этой ненормальной, что не нужно лезть куда не просят. Я вот, к примеру, так и не смог до нее ничего донести. - Терри, кто просил тебя совать нос не в свое дело и устраивать этот цирк? Девушка стояла с широко раскрытыми глазами, смотря то на подругу, то на ее мужа, который до сих пор так и не удостоился внимания. - Айсис, какого хрена с тобой происходит? Ты зомбированная или сумасшедшая? Перед тобой твой муж, может ты хотя бы посмотришь в его сторону?! - Как можно быть такой упертой и надоедливой? - собеседница сверлила гневным взглядом пришедших. – Столь вопиющая бестактность выводит меня из себя, - она встала с кровати и подошла к окну, тихонько шепча что-то малышке. – Я не вернусь, дочь останется со мной. Если это все, зачем вы пришли, то можете быть свободны и впредь тратьте свое время на более благодарные занятия. - Айсис, что ты такое говоришь? – ее муж, молчавший все это время, решил вставить свои пять копеек, хотя поджилки тряслись знатно. - А ты плохо слышишь?***
Рея решила немного пройтись, пока силы совсем не покинули ее. На выходе из спальни ее встретил Слендер и словно бы преградил путь. На удивленный прищур любопытных глаз он ответил, что в доме очень прохладно, и он выпустит ее только после того, как Сплендор затопит камин. - Ты ведь понимаешь, что несешь какую-то ерунду? Что происходит? - Ничего, все в полном порядке, просто тебе не стоит пока покидать свои покои. - В честь каких соображений? С Айсис и ребенком что-то не так? - С ними все хорошо, можешь не волноваться. - Слендер, если ты считаешь, что у меня не хватит сил спихнуть тебя в сторону, то ты очень ошибаешься. Либо ты все объяснишь, либо пеняй на себя. - Там Терри. - Ого, она решила вернуться? – девушка присвистнула. Как-то странно было узнать о незваной гостье. Думалось, что она уже о себе не напомнит. – Но по какому поводу? Неужто не смогла забыть Оффендера? - Нет, ситуация повернулась немного по-другому. - Мне из тебя по слову вытягивать? - Она притащила с собой мужа Айсис. Сейчас там строится не совсем приятная беседа. - Вот это да, - брюнетка ошалела от таких новостей. – Я тоже туда хочу, мне интересно посмотреть на столь важную персону, - она мечтательно закатила глаза. - На меня посмотришь, тебе незачем там появляться. - Как это незачем? Мне же скоро умирать, забыл? Хоть на живого мужчину поглазею, интересно же, – ее хитрая безапелляционная улыбка пришлась монстру словно кувалдой по голове. У него не нашелся ответ. Пока он обдумывал ее слова, девушка медленно прошла мимо и скрылась в коридоре. Через несколько мгновений Рея уже подходила к комнате Сплендора и видела, как шут уносит оттуда ребенка, а Айсис пытается удержать Оффендер, потому как женщина кидается с кулаками на Терри и, судя по всему, ей удалось даже пару раз схватить ее за волосы, ведь видок той был весьма потрепанным. Повышенные тона нарушали тишину, а нецензурная лексика лилась из уст уважаемого хирурга как пакеты первой отрицательной на тяжелой операции. - А он еще хотел, чтобы я пропустила такое зрелище. Хоть будет что на том свете вспомнить. Без лишней скромности, что есть сил, любопытная двинулась вперед, дабы поучаствовать в выяснении отношений. Не успела она добрести до сборища, как Терри резко развернулась и с недовольным видом уставилась на нее, будто выражая крайнее презрение. - Еще одна полоумная. Что, жить еще не надоело? Ах да, ты же у нас великомученица, простите, забыла! Рея встала как вкопанная. Это что вообще сейчас было? А главное, с чего такая ненависть, что плохого она ей сделала? - Терри, я держу Айсис только из соображений твоей безопасности. Если ты не начнешь следить за словами, я позволю ей с тобой разобраться. - Она такая же конченая, как и эта придурошная. Пока Рея стояла с открытым ртом, Айсис удалось вырваться из рук мужчины и снова вцепиться в волосы этой наглой девки. Потасовка продолжилась на полу. На этот раз на шум уже вышел Слендер и в таком же удивлении остановился подле Реи. На повисшее на его лице удивление брюнетка лишь махнула рукой и сказала, что это странное происшествие не стоит внимания. А тем временем Казанова все-таки оторвал женщину от уже бывшей подруги. - Оффендер, проводи наших гостей, пожалуйста, - девушка вышла чуть вперед, одаривая гостя снисходительной вежливой улыбкой. – Нам был очень приятен ваш визит, но, к сожалению, Айсис не стоит сейчас так волноваться, она может потерять молоко. И, как вы успели заметить, вашему появлению она совершенно не рада. Вы убедились, что она жива и здорова и боюсь, что вам придется дальше жить своей жизнью без нее. Таковы обстоятельства, - ее светлые глаза засияли озорными огоньками, что не могло остаться без соответствующего внимания. - Как прикажете, - Оффендера эти речи даже немного раззадорили, и он поспешил выполнить пожелание. - Прошу нас извинить за столь скорое прощание, но жителям этого дома требуется отдых, - Рея пошла вслед за направляющейся в сторону выхода троицей. – Всего доброго. Муж с таким любопытством разглядывал говорящую, что даже не сразу среагировал на то, что перед ними распахнулась дверь и Терри уже вышла из дома. Надо же, что это за девушка? Она выглядит такой странной… Словно подопытная. Вовремя придя в себя и не успев заставить страшных существ разгневаться, мужчина пошел вслед за провожатой. С ними же вышел и Оффендер. - Господи, неприятности сыпятся как из рога изобилия, - зеленоглазая повернулась и увидела, как Сплендор уводит Айсис в комнату, а на другом конце гостиной все также стоит Слендер. - Я горжусь тобой. Наконец-то я увидел то, чего так долго ждал. Мне не хватало твоей поддержки. - Это ненадолго. Оставив мужчину, она прошла к Айсис и увидела, как женщина мечется по комнате, а Сплендор сидит на кровати. - Где Геката? - Она в спальне Оффендера, я иду к ней, а вы пока пообщайтесь, - шут оставил подруг наедине. - Айсис, что это было? Я подоспела к концу всего этого безобразия. Как она тут оказалась вообще? – Рея присела на кровать и стала следить за местной ракетой. - А это ты у Оффендера спроси! Он столкнулся с ними в лесу, и чтобы она поскорей угомонилась, притащил ее к нам, да еще и вместе с моим мужем. Я в шоке! Ты вообще представляешь себе масштаб этого бедствия? - В том-то и дело, что представляю, потому и поспешила к вам выйти, Слендер не хотел меня выпускать. Неужели ты даже ни на секунду не захотела пойти с ним? - Нет! Я не хочу уходить и не понимаю, почему это так удивляет. Ты сама не хочешь покидать этот дом и не представляешь себе, что в твоей жизни их может не быть. Так сложились обстоятельства, но мы словно в зыбучих песках и мне наплевать на это. Я не хочу возвращаться к прежней жизни. Брюнетка молчала, понимая, что подсознательно согласна с ней, но все это в любом случае не нормально и она надеялась, что после ее ухода, ее и дочку вернут к нормальной жизни и все-таки дадут ребенку вырасти в обычном мире, но когда мамашка так упирается, ничего хорошего не предвидится. Что же делать? С кем поговорить и как уговорить? Как вразумить эту блаженную? - А как же Геката? Ей нужен садик, школа, университет, секции, иностранный языки, общение с другими детьми, в конце концов. Как ты собираешься растить ее в таком окружении? - Все будет в порядке. По крайней мере, я на это надеюсь. Господи, Рея… - женщина закрыла лицо руками и потерла уставшие глаза, - не задавай мне вопросы, на которые я не могу ответить. Ты заставляешь меня произносить то, что и сама прекрасно понимаешь. - Знаю, прости, - девушка подошла к окну, уставившись на туманное серое небо. – Кошки на душе скребут. - И не только у тебя.***
Время летит незаметно. Казалось бы, с таким нетерпением ждешь какого-то конкретного дня, думаешь, пытаешься что-то предугадать, планируешь, мечтаешь, и вот уже он остается где-то там, далеко позади, а ты сидишь, задумчиво смотришь куда-то вдаль и про себя в очередной раз замечаешь, как быстро, все-таки, все проходит. Успевай только оглядываться и присвистывать. Так было и с ней. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Весна вступала в свои права, а она все ждала, ждала, когда настанет тот самый день, день, когда раз и навсегда все закончится. День, который поутру покажется совсем обычным, день, который не предвещает ничего особенного, но в конечном итоге поменяет все легким непринужденным дуновением ветра. Окно в спальне открыто нараспашку. Боже, как же это прекрасно. В воздухе уже чувствуется приближающееся тепло. Этот запах так ощутимо меняется. Да что там говорить, даже небо меняет свой цвет. В определенные моменты это становится особенно примечательно. POV Слендер Я смотрю на нее, и внутри все разрывается. Она старается улыбаться, пытается шутить, дразниться, раздражать меня, а получается это все настолько жалобно и болезненно для нее и окружающих, что она и представить себе не может. Каждую ночь я дежурю около спальни, потому что боюсь в следующую минуту не услышать биение ее сердца, ее дыхание. Хожу кругами по кабинету, стою под дверью, иногда захожу к ней, если ощущаю, что она в глубоком сне и боюсь услышать, что стука нет, боюсь услышать эту звенящую тишину, боюсь, что эта тишина уничтожит меня. Я боюсь этого до такой степени, что каждая часть моего организма сжимается словно при судорогах, меня будто выворачивает наизнанку. Я вижу, как Айсис увядает вместе с ней. Вижу, как она борется с собой, как каждый раз при виде нее старается выглядеть как можно более веселой будто бы все идет как надо и ничего не произошло. А потом она плачет. Почти каждый вечер я слышу, как она закрывается в спальне, укладывает дочь и с огромным усилием пытается унять слезы. Я чувствую ее страх. Чувствую, как поднимается давление, как дрожь пауками разбегается по телу. Она борется. Борется, как пытается бороться каждый из нас. А она просто спит. Тихо спит, всегда вытаскивая левую ногу из-под одеяла. Ее волосы смолью растекаются по подушке, а иногда она собирает их в хвост или косу. Все время в белом. Трендер шьет для нее только белую ночную одежду, словно желая подчеркнуть ее особенности, а может и не давая нам лишний раз забыть до чего мы ее довели. И я снова стою под дверью. Не злоупотребляю возможностью быть рядом, потому что она не приглашала. Но вот недавно ей захотелось, чтобы я остался. Я сидел на кровати, пока она стояла у окна и напевала какую-то кристально-чистую мелодию. Я видел, как временами подрагивают ее ноги. Она вообще начала часто вздрагивать, но делала вид, что это чистая случайность. Как же. Она и правда много поет. Кое-как ковыляет до заднего двора и сидит со своими цветами, которые разрослись как сорняки и, поглаживая их руками, исполняет какие-то песни на непонятном языке. Она строго-настрого запретила к ним приближаться. Все время ругает Оффендера за то, что он иногда там бывает. Боится, что хоть одна веточка пострадает. Странная. Недавно просила прогуляться с ней по лесу. Я был удивлен, ведь обычно с подобными желаниями она идет к Айсис, а в этот раз пришла ко мне и я не смог ей отказать. Прогулка была очень неторопливой. Сил у нее почти не осталось, но она говорит, что не хочет свой остаток провести в постели как смертельно больная. И смеется при этом. Мы ходили долго. Может час или даже больше. Она держала меня под руку, словно сопровождая на какое-то важное мероприятие. Ее стан и гордая осанка навсегда засели в моем сознании. Даже представляя ее, я вижу, как она держит спину, как расправлены ее плечи, чуть приподнят подбородок. Она ходит плавно, даже парит. Ее мудрость проявляется через слабый наклон головы, теплый заботливый взгляд и тихий голос. Вероятно, мудрость и служит причиной такого ее поведения. Она гордо несет свой крест. Гордо несет то, что мы на нее взвалили, еще и умудряясь при этом всех подбадривать, словно корни вселенского зла идут совсем не от нас и мы не приложили руку к ее медленной мучительной гибели. Однажды у Сплендора проскользнула совершенно дикая мысль. Он спросил, не лучше ли было бы не давать ей столько мучиться и как-нибудь сделать так, чтобы после очередной ночи она больше не проснулась. После этого он получил такую звонкую оплеуху от Айсис, что даже мне стало боязно за его физическое состояние. Уж больно грозной она была в тот момент и сказала, чтобы мы даже не смели об этом думать. Я с ней согласен, но идея эта нашла во мне определенный отклик. А вдруг он прав и просто наш эгоизм не дает нам даже подумать о том, чтобы как-то укоротить ее страдания? А с другой стороны… Она так жаждет дождаться каждого нового дня, что иногда просыпается раньше рассвета и стоит у окна, высматривая первые лучи солнца. В ее глазах отражается этот жизненный свет и кажется, что внутри ее хрупкого существа столько неимоверной силы. А потом этот свет затухает. Затухает и она превращается в тряпичную куклу, которая подчинится любому твоему желанию. Порой она смотрит на меня с такой сумасшедшей мольбой, что я начинаю осознавать всю свою ничтожность и беспомощность. Я думал, что могу повелевать чужими судьбами, управлять страхами, сводить с ума, но это все ничтожно в сравнении с тем, что дает жизнь. Разрушать гораздо проще, чем созидать и это самая верная истина, которую я понял за все время своего существования. Это не дает мне покоя. Каждый раз я убеждаюсь, что данная нам власть это всего лишь холостой выстрел. Я не знаю, сколько у нас осталось дней, недель или месяцев, но факт остается фактом – мы не будем готовы к моменту, когда все подойдет к своему завершению. Я боюсь этого момента. Боюсь столкнуться с ним лицом к лицу. Боюсь, что мне придется столкнуться с тем, на что я никак не могу повлиять. Я помню каждый день ее присутствия в нашей жизни. Да что там говорить, я помню вообще все и обо всех. А еще я помню слова Оффендера, которые он сказал мне, когда предмет его озабоченных воздыханий отправился в мир иной. И помню, сколько ненависти и злости было в его голосе. А еще отчаянья. Жгучего горького отчаянья, которое разъедало слух. И сейчас я нахожусь на его месте. Действительно оказываюсь практически в той же самой ситуации и понимаю, что я как пустое место. Та девушка пошла на обман и попыталась отослать его подальше, лишь бы ему не пришлось увидеть ее смерть, а сама билась в истерике так, словно отказалась от части самой себя. Я этого не видел, Трендер рассказал. А еще я помню, как осуждающе высказывался в адрес брата, чувств которого совсем не понимал, вместо того, чтобы поддержать. Оффендера тогда изрядно подкосило, а я не привык к этим мелким мирским проблемам. Нам приходилось сталкиваться со многим. Мы поглощали информацию из разных источников, наблюдали за собой и людьми, обращали внимание на разные аспекты взаимодействия. Для нас это все было неким развлечением, играми, что разбавляли бесконечный запас времени, который, как оказалось, мы совсем не умеем расходовать. И теперь, когда этот запас так ценен и важен, приходится наблюдать, как он утекает сквозь пальцы, словно вновь и вновь преподавая нам урок, который мы никак не можем уяснить... Все возвращается. Он был прав.