Острие Истины

- Куда, черт побери, ты летишь? – спрашивает Рик, следуя за Дэрилом, который пытается ориентироваться в ночном небе. Его носит то влево, то вправо, он крутит головой и осматривается, и Рик готов поспорить на самый последний файерболл в седьмом кругу Ада, что он заблудился. Ангел рычит и замирает в воздухе так резко, что демон почти влетает в него. Он осматривает мир, лежащий под ними, и хмурится. – Где эта гребаная Филадельфия? Рик фыркает. – Филадельфия? Ты на полпути к Сан-Франциско. Дэрил бурчит. – Не часто летаю по ночам. - Оно и видно, - говорит ему демон. – Если бы я знал, что ты так херово ориентируешься по звездам, я бы заставил тебя присутствовать на уроках Джудит. – Рик хватает его за руку и поворачивает, перпендикулярно курсу, по которому они летели. – Филадельфия там. А что в Филли? - Увидишь, - говорит Дэрил и ломится на север. Рик хмурится, но следует за ним. Летящий перед ним ангел быстро машет крыльями, но слегка дрожит, явно нервничая по поводу чего бы там ни было, что он должен показать Рику. Демон подозрительно щурится. - Ты это делаешь по велению Бога? – спрашивает он. – Она призвала тебя и сказала меня куда-то отвести? Дэрил фыркает и смотрит через плечо на Рика, качает головой в лунном свете. – Мишонн не имеет к этому никакого отношения. Она не призывала меня домой, и она не хочет, чтобы я что-либо делал в отношении тебя. Это все на моей совести. Рик ворчит, но продолжает изучающе его рассматривать. Они быстро летят над Землей, используя свое волшебство, чтобы передвигаться быстрее любой птицы, любой машины, любого самолета. Очертания лесов под ними размываются, крошечные точечки городских огней загораются и тускнеют, когда они пролетают мимо. Воздух здесь прохладнее и свободнее, легче, и Рику хочется, чтобы он мог все отпустить и просто наслаждаться, наслаждаться полетом рядом с Дэрилом, словно здесь ему и место, словно он принадлежит ему. Он отчаянно пытается не верить, что это в последний раз. Дэрил ведет его на запад от Филадельфии, в маленький городок, примерно в сорока пяти минутах езды оттуда, живописное место с пригородами и маленькими чистыми ухоженными дворами и клумбами, которые подстрижены о-так-идеально. Он сворачивает вниз, и Рик следует за ним, они легко приземляются перед домом на углу. Рик морщит нос, глядя на него. Он идеальный во всех смыслах этого слова. У дома два этажа и плоская крыша, но он симпатичный и изящный. Окантовка красивого красного цвета, а сам дом светло-серый. Перед ними комната с окнами в пол, кусты подстрижены и обрамляют дорожку до самого входа, до передней двери с белым ковриком с надписью «Добро пожаловать» и маленьким звонком, который выглядит потертым от длительного использования. На почтовом ящике в начале дорожки написано «Эпплтон» шрифтом с завитушками, а перед гаражом припаркована машина – солидный Ниссан Сентра, нежно-голубого цвета. У гребаного дома есть даже белый заборчик, и Рика мутит. Дэрил поворачивается на каблуках и встает лицом к Рику, улыбаясь во весь рот. – Это, - говорит Дэрил, - резиденция Эпплтонов. Рик закатывает глаза. – Ага. Понял по почтовому ящику. Почему мы здесь? - Эпплтоны, - продолжает ангел, игнорируя его, - молодожены. Ну, они женаты уже полтора года. Их свадьба была в Филли, потому что оттуда их родители. У нее было три подружки невесты, а торт оказался оранжевым, и это был такой скандал. – Дэрил подпрыгивает на месте. – Жених, мистер Эпплтон, из Кентукки. Они познакомились в колледже. Она пишет речи, обожает демократов. Он републиканец, но они ладят. Рик наклоняет голову и упирает руки в бока. – Дэрил… - Он работает в маркетинговой компании. Его только что резко повысили, сделали вице-президентом Пиннингтон Ароматикс. Она постоянно его дразнит, что он работает на парфюмерную компанию. Но за последний год, что он там проработал, их прибыль выросла на 15% благодаря рекламе, и все знают, что это из-за него. - Почему, - ноет Рик, - мне должно быть до этого дело? - Позволь мне закончить, - говорит с ухмылкой Дэрил. – Она беременна. На шестом месяце. Это будет маленькая девочка, и они назовут ее Ханна, в честь двоюродной бабушки миссис Эпплтон, которую она обожает. Ханна вырастет в этом доме – в детской с желтыми стенами– с матерью, которая ее обожает, которая научит ее, как быть борцом за мир. И отцом, который научит ее, как придерживаться своих ценностей, как быть сильной и сообразительной, но и как любить мир, тоже. Как видеть в нем справедливость. Дэрил тянется к Рику, берет его за руку и тянет его вперед, разворачивает демона, чтобы тот мог посмотреть на дом. В гостиной горит свет, хотя уже ближе к полуночи. Там стоит женщина, ее прямые волосы ниспадают, обрамляя ее профиль. У нее круглое лицо с серьезным выражением, но в ее глазах радость, и она выглядит так, словно пытается сдержаться, словно пытается не смеяться над мужчиной, который глубже в доме, мужчиной, которого Рик не видит. Она заметно беременна и совершенно расслаблена. Чувствует себя как дома. – Энид Эпплтон любит своего мужа, - говорит ему на ухо Дэрил, обнимая Рика, - больше, чем что-либо на свете. Они та парочка, которую другие ненавидят, потому что они такие идеальные. Потому что начертано судьбой, чтобы они были вместе. А ее муж… - ангел замолкает и притягивает демона к себе, крепко держит его, прижимая к груди, зарывается носом в волосы Рика. – Ее муж тоже ее любит. Он счастлив. Он постоянно говорит, что он самый счастливый человек в мире. А потом мужчина в доме двигается. Выходит на открытое место, становится виден в окно, смеющийся и поддразнивающий свою жену, которая смеется в ответ. И у Рика подгибаются колени. Дэрил легко его ловит, удерживает на месте, а сердце Рика разрывается на части, его нервы так вибрируют, словно пытаются улететь. Потому что это Карл. Это Карл. Это Карл. Он старше. Намного старше. Он выглядит так, словно ему за двадцать, может уже и за тридцать. Но Рик узнал бы его где угодно, потому что это его сын. У него такие же пронзительные глаза, как у Рика, той же невообразимой синевы. У него линия челюсти Рика, а в его волосах – хотя и коротко подстриженных – видны намеки на кудри и волны, что передал ему по наследству Рик. И демон не может ничего сказать, едва может вообразить, едва может осознать мужчину, которого он видит через окно под искусственным светом лампочки в гостиной. Дэрил наклоняет его в сторону земли, и Рик поддается, опускается. Ангел держит его, обнимает сильными руками и сильными крыльями, а Рик поднимает руки и вцепляется в предплечье Дэрила, впивается ногтями и жмется к нему. – Как… - начинает Рик, но что он может сказать? И тогда начинает говорить Дэрил, и голос его ровный и светлый. – Иногда души не отправляются в Рай или в Ад, - объясняет ангел. – Иногда у душ не закончены дела на Земле. Им не нужна жизнь после смерти, им не нужно место для отдыха. И они рождаются заново. Им дается шанс, которого не было раньше. Карл родился в другой семье, у другой женщины и другого мужчины в Кентукки, но он не забыл. Душа никогда не забывает то, что делает ее такой, какая она есть. Он не знает тебя, но помнит тебя, где-то глубоко, мозгом костей. Он знает, чему ты учил его – добру. Справедливости. Он помнит тебя, потому что ты часть его, Рик. И он научит этому свою маленькую девочку. Это будет с ним на каждом шагу, что он будет делать. Рик зажмуривается, но уже не может это сдержать. Он обмякает на груди Дэрила и выпускает все чувства наружу сильными, неровными всхлипами. Ангел держит его, притягивает ближе и делает для них кокон из крыльев, и в их серебре - благодать, а в мягкости – сила. – Я покажу тебе, - говорит Дэрил, а Рик, черт побери, рыдает у него на руках. – Я покажу тебе, как все должно было быть. Я заберу все это у тебя, Рик. Все плохое, что ты когда-либо чувствовал. Я возьму это. Я поклялся, что все исправлю. И я сделаю это. И потом, в один миг, они пропадают. Они гаснут. А Рик сидит один в тюремной камере, вокруг него холодные серые стены, его человеческие колени прижаты к груди, его ладони закрывают глаза, и он дрожит, отчаявшийся и скорбящий.