Город, крещёный огнём

Отдельная развед-рота.. По цели, как по нотам...       Впервые они встретились в курилке за диагностикой, ясным зимним днгём. От него пахло порохом, кровью и кожей. Под кожаной курткой было табельное оружие, куртка была пропитана водой - из-за растаявшего снега, - и кровью. Костяшки были разбиты, губа - тоже... Он напугал не только девчонку, с которой его познакомили, но и своих друзей, хотя всего лишь отмахнулся, - банально гопнуть попытались, чего уж там?.. Во второй раз они встретились на почти безлюдной улице, всё в той же компании. Красноволосая фехтовальщица, плотно сложеный борец-крепыш, он - патлатый разведчик, и она - всего лишь девчонка..с очень, очень неженской жизнью. Тогда он отдал ей на память одну небольшую вещь, которая стала залого многих её проблем. Их познакомили только для того, чтобы посмеяться над ней, - а получилось так, что Судьба посмеялась над всеми.       Как он смог сохранить длинные пшеничного цвета волосы, с его-то работой, оставалось неясным. Его зелёные, слегка мутные глаза, отражали достаточно много боли, застарелой и совсем ещё свежей. Помнится, он никому не открывался достаточно для того, чтобы можно было назвать его близким себе человеком. Вечно скрытный, вечно какой-то насторожённый, - как будто бы постоянно ожидал удара в спину или пули с соседней крыши. Наверное, это следствие того, что он большую часть жизни дрался за собственное благополучие...У него было не так уж и много шрамов, - по крайней мере, видимых. Он скрывал их за водолазками с высоким горлом, кофрами с длинными рукавами... Летом, правда, то ему не особо помогало, но и на показ от свои шрамы не выставлял. Несколько деформированных, неправильно сросшихся рёбер с левой стороны, негнущиеся безымянный палец. След от ножевого ближе к печени, небольшая рваная, давно зажившая рана у ключицы... Тонкая полоска, почти царапина, едва заметная на бледной коже, у щеки... Длинный косой рубец на предплечье, - вроде как взрывом зацепило. На спине с десяток мелких отметин, - только он и о них не распространялся. Всё приходилось узнавать самому, лезть в душу к нему было как испытание. Смертельно опасное, потому что людей он умел ломать, как хрупкий хрусталь или, скажем, солому. Р-раз - и нет человека, одни ошмётки личности. А и ошмётков он лепил всё, что ему хотелось Или всё, что было ему нужно.       По образованию - химик-подрывник. Он после учёбы, - вспоминал с усмешкой, - думал, что сразу же найдёт себе работу. Мол, вот он я, весь такой крутой, возьмите меня к себе, - вы просто обязаны!.. Приехав из Донецка, он так уже не считал. Он всего добился в жизни сам, и не терпел слабых людей, - жаль только, что понять это было довольно трудно. На шее - серебрянный крестик, неизвестно от кого и когда полученный. Еле заметный след от обручального кольца на безымянном пальце, - хоть официально у него и была жена он не любил её. Не любил он ложь, не любил и черезмерный эгоизм, хотя и сам этим грешил. Старался грешить, по крайней мере. Весёлая у него была работа, - химик-подрывник. И подразделение у него было не совсем обычное, под стать такому, как он. "Призрак", отдельное спец.подразделение, которое с началом войны переквалифицировали в разведчики.       До сих пор помнится его хриплый, сорванный голос, и колкие, ядовитые фразы, на которые на тот момент не было ни сил, ни желания обращать внимание. Помнится, как они шли к хирургу, почти через пол-Донецка. Его друг был ранен в печень, кажется. В общем, у него был разодран бок, а сам белогривый волк, едва живой от кровопотери, тащил товарища по разгромленным улицам, и кровоточащее плечо со - слава Бездне! - целой костью не добавляло улыбок. Помнится, он сказал, что она - первый человек, с которым он говорит, истекая кровью. Сидел и ждал. зажимая рану ладонью, пока ровным тонким ручейком стекающая кровь заляпывала порванную. уже никуда не годную куртку. И разговаривал с ней. Говорил что если бы не разрушения и грохот, который приносят залпы из "Града", взрывы и пожары, то это зрелище было бы даже красивым... Этот человек, невероятный в своей безумной скрытности, ядовитости и недоверии, любил войну, восхищался нею и ненавидел её. И как такое сочетание уживалось в нём, сказать наверняка вряд ли кто мог, да и сейчас, - вряд ли кто сможет.       А ещё у него на груди висит серебрянная пуля. - символ его подразделения. Призраки, - вот кто они. Всегда и везде они выходят сухими из воды, целыми и невредимыми, и следов не оставляют. Не оставляли. Не теряли никого и были лучшими в своём деле... Пока. одинг за другим. не начали делать промашки. Дошло до того, что их командира убили. Она до си порм помнит, как он кричал, - так кричат только раненные звери, загнанные в угол. У которых не осталось надежды, у которых отобрали всё. что было, - и вот-вот отберут их жизни, которые они готовятся продать как можно дороже. Так кричат только тогда, когда физической боли нет. но боль душевная раздирает изнутри, как лава, кипящая. бурлящая. - и не имеющая выхода. Как пар в закупореном напрочь котелке или чайнике. Как огонь в вакуумном шарке, - тесно, душно. и никак не вырваться... Так кричат только тогда, когда душа снова и снова сгорает. Видимо, они с этим командиром были очень друны... Он был настолько скрытен, что по нему нельзя было сказать. что с ним, кто как к нему относится и к кому как относится он.       Его невозможно забыть. И его мягкую усмешку, и его насмешливое "Пять баксов", которое можно было услышатьвсякий раз, когда он тебе помогает...по мелочи. И его вроде бы спокойный, но пробирающий до костей голос... Он рассказывал обо всём, и в то же время ни о чём. И постоянно. постоянно доводил её до слз. Не только насмешками, колкими и колючими фразами, недоверием. Просто тем, что он далеко. а она тут, на юге, там, где её никто не тронет - но и она не сможет ему помочь. Просто тем. что он рискует собой ради тех. кому, по большому-то счёту на всё это плевать. Она плакала, скрывая слёзы за смехоми, за весёлыми шуточками, за дружескими подначками... Но для него она была прозрачнее хрусталя. И потому, в один прекрасный момент, он просто исчез для неё. Ты ждала его сначала, как волчица...       Исчез не так, как это делают в глупых фильмах или в книгах, - так, как это былвает в реальной жизни. Просто однажды не позвонил, и пропал с концами. Сначала она ждала его, как верная волчица... Постоянно смотрела на трубку, глотала солёные и даже горькие слёзы, кусала губы до крови, чтобы не завыть. как когда-то это делал он.... Потом она начала его искать, - выискивать, вызванивать... Свячзалась с стеми, кто не очень-то подходит в компанию для миловидной девушки. Стала отъявленной стервой и сукой для окружающих, - только чтобы в душе остаться милой и ранимой, для него. Она нашла его, нашла его сослуживцев. Долгое время общалась и с ними, узнавала через них, как он там. Постоянно беспокоилась, что с ним? Сдружилась с его сослуживцами. Пронялась их мыслями, их идеологией. Стала для них не более, чем досадной помехой, в то время как они стали для неё - опорой и той единственной ниточкой, которая связывала далёкий юг с горящим Донецком.       А потом и эта ниточка оборвалась. Ей было больно, - но так ли больно, как было ему?.. Она плакала, - но так ли, как плакал он, теряя одного за другим боевых товарищей? Он и сам стал киборгом, по сути. Собранный из запчастей наполовину человек, наполовину машина... Возможно, сгоревшее на войне сердце тоже заменили хитрым механизмом, и пепелище на месте души тоже стало пощёлкивающим механизмом из протезов и металла?.. Там, где людей крестят ен водой, а огнём, не может быть мира. Там, где снова и снова загораются дома и льётся кровь невинных людей не может быть счастья. Будьте счастливы, люди города, крещёного огнём. И ты, Призрак горящего города, тоже будь счастлив. И не заставляй больше девушке плакать, - их слёзы не потушат ни поджар в твоём сердце, ни твой горящий город.