Он разбил моё сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь
Владимир Владимирович Набоков "Лолита"
Он больше не мог наслаждаться тишиной. Она давила на него с каждого уголка квартиры, распространялась жгучим, обжигающим газом, въедалась в кожу, убивала. Всё было паршиво - от погоды до его внешнего вида. Теперь не было радости. Только голые, белые стены и холодный пол. Иногда на него падал потолок, осыпался маленькими иголками. Он был то слишком высоко, то слишком низко. Он хотел закричать, но ему не положено. Каменное сердце наконец-то стало тряпочным, уязвимым. Его сердце стало куклой Вуду, в которую воткнули множество иголок. Но он был и оставался мужчиной. Он понимал, что сам во всём виноват, что сам разбил её - хрупкую, несмелую. Здравствуй. Я понимаю, что это глупо, но может встретимся? Мне очень много тебе нужно сказать. Даже очень. Пожалуйста. Не поступай как я, ты ведь не такая. Он отправил сообщение. Казалось, что он наступил на больную ногу. Так оно и было. Кэрол прочитала сообщение. Он действительно зацепил её рану. Не поступай как я, ты ведь не такая Она отложила тетрадь в сторону. Какие к чёрту пары? Какая учёба? Теперь все её мысли занимал он. Билл снова вторгся в её жизнь. Она не могла понять, что это? Снова какой-то обман или он действительно изменился? Кафе Hello, в два часа дня Он быстро кинулся к телефону. Она ответила ему, его Кэрол ответила ему. Значит, есть ещё шанс, значит, она сможет его простить. Простить? Меня не возможно простить. В моей голове столько пагубных мыслей. Кэрол, милая Кэрол, без тебя я сломаюсь! В половину второго он сидел за самым дальним столиком. Кафе Hello было самым примитивным: от барной стойки до официантов. Билл заказал себе чай с ромашкой, достал телефон и спокойно ждал. В пятнадцать минут третьего Кэрол открыла тяжёлую стеклянную дверь. Она опоздала Плевать! Он мог ей простить всё. - Здравствуй, - тихо произнесла она и села за столик. Он рассматривал её; сейчас, когда прошло столько времени (упущенного времени) он наслаждался ею, наслаждался так, будто это их последняя встреча. Её глаза были особенными, её губы, волосы, неловкий взгляд, тонкие пальцы, её мысли. Да, он чувствовал их, он принимал их, понимая и принимая то, что она к нему сейчас испытывает. - Что-то будешь заказывать? - спокойно спросил Билл, на что Кэрол отрицательно мотнула головой. - Ты когда-нибудь сможешь меня простить? - Нет, - она быстро ответила, пугаясь собственных мыслей. Ведь там, внутри, она его прощала, каждый день прощала, потому что иначе не выжила бы. - Кэрол, - он поднял на неё взгляд. Впервые она видела его таким: поникшим, спокойным, мёртвым. - Неужели я так сильно обидел тебя? - Да, - за неё говорила гордость. Эта самая гордость презирала Билла, каждый чёртов час она топтала сердце, чтобы оно больше так сильно не билось. Самодовольная, наглая гордость! - Никогда-никогда? - Билл всё пытался: он карабкался по гладкой поверхности скалы, не находя ни одного отверстия, ни одного лишнего камушка, за который можно было б зацепиться. - Билл, - она замялась. Кэрол и хотела и не хотела всего этого. С одной стороны она думала о Люке, о том, что с ним спокойно, хорошо; с другой стороны она грешила с Биллом, потому что любила его, на самом деле любила. Этот Новый Год исполняется плохие мечты. Разве мечты могут быть плохими? - Мне было очень плохо, - начала она. Её руки тряслись, всё тело пронзила дрожь. Было холодно. Наступал ад. - Я не могла даже дышать. И, самое ужасное, что я не могла понять причины. Почему ты так со мной поступил? Я ведь даже ничего не успела тебе сделать! Ты пришёл сейчас ... когда у меня уже всё хорошо ... моё душевное состояние снова стало прежним, - ложь, - я перестала тебя помнить. А ты как будто всем этим наслаждаешься. - Мне плохо сейчас, Кэр, - он посмел себе назвать её так. - Мне кажется, что мир рушится на моих глазах, а я, привязанный, просто наблюдаю за этим, ничего не могу с этим сделать. - Но ты действительно ничего не можешь сделать, - она заплакала. Кэрол больше не контролировала себя, да ей на это, честно сказать, было плевать. - У меня есть Люк... - Ты его любишь? - в лоб спросил Билл. Он наблюдал, как Кэрол покраснела, затем побледнела. - Нет, - она смогла сказать правду. И она была горька, как полынь, как последний месяц года, как остатки крепкого чая, как ... как Кэрол без Билла. - Я люблю тебя. - Кэрол, так в чём причина? Мы же можем быть вместе, - он заговорил так горячо, с такой надеждой, но её взгляд сам сказал всё за себя. - Билл, - тихо заговорила Кэрол. - Ты мне сломал жизнь. Моя гордость, моё отчаянье больше моего слабого, израненного сердца. Прости, - она встала и ушла. Его окутало одиночество. Он сидел над холодным ромашковым чаем и понимала, что теперь Лос-Анджелес будет ассоциироваться только с ней, плохой погодой и его разбитым сердцем. Он окончательно решил: хуже самоубийства есть только изъятие собственного духа. Он бросит группу и уедет. Только так он сможет отомстить себе. Другого выхода нет...