Домой

На небольшой планете в третьем пункте их маршрута так много платины, что зонд не может вычленить ничего другого. Спустя час сигнал говорит о слабых признаках органики, сходных с человеческими. Вега надевает шлем, переглядывается с Явиком, и они выпрыгивают из Кодиака. Полчаса поисков приводят к очень странной форме жизни. Это похоже на здоровую медузу, что-то среднее между ханаром и огромным плевком, растекшимся по скале. Явик заводит историю о своем цикле, где природа не кидала таких номеров. Вега подавляет вздох. Вакариан убирает винтовку за плечо и дает сигнал челноку. Вторая планета в этой же системе — родина ханаров и спасительное пристанище дреллов. Короткая высадка, обращение к руководству, и никаких результатов. Следующая остановка — через несколько световых лет и пару земных недель. Касуми жалуется на слабый сигнал экстранета. Последний сезон «Полицейских 2100» совсем не грузится. Во время короткого обсуждения очередного провала в БИЦе команда удивительно оптимистична. Веге нравится этот настрой. Ребята верят, что найдут Шепард. Собственно, в этом не стоит сомневаться — если лететь по следам удара Горна, рано или поздно они наткнутся на правдивый сигнал. Но все почему-то уверены, что при этом она будет жива. Вега не может вообразить условий, в которых она могла бы выжить. Он пытается представить день, когда они найдут ее, и видит только обгоревшие кости, разбросанные на квадратный километр, на незнакомых землях, где истреблена жизнь. Ему, нахрен, снится это. Снится, как потом на борту они не могут найти Вакариана. Как в воду канул. И вот Вега поднимается в каюту Шепард. И вот находит его. С дырой в башке. Если откровенно, Вега смотрит на Гарруса, когда они с половиной экипажа завтракают в столовой, и думает, что все к этому и идет. Вакариан выдрессирован, как самый примерный смертник. Давно смирившийся с грядущим расстрелом, дисциплинированно продолжающий приходить за пайком, разговаривать с тюремщиками, делать вдох, выдох. Он ест декстро-батончик со снайперским спокойствием. Отвечает на вопросы экипажа. Перекидывается колкостями с Заидом и ободряюще улыбается Тали. И кажется, что всё это — не ради себя. И когда дело будет сделано, он сможет взять отгул. Отчетливый сигнал на следующей планете, говорящий о присутствии человека, приводит их к колонии, до того заброшенной, что люди там понятия не имеют, кто такая Шепард, и Жнецов называют «механическими монстрами». Ее следов там нет. Тем вечером Вега подходит к бару и еще из-за закрытой двери слышит голоса. Один — Вакариана, второй — женский, приглушенный, надорванный помехами. Похоже, опять пытается связаться с сестрой. Похоже, сестра опять шлет его на три буквы. Получасом позже они с Вакарианом понемногу выпивают в баре. Джеймс пьет старый-добрый ирландский виски, который можно будет достать, кажется, хоть в сраном аду через двести лет, а Вакариан открыл бутылку турианского бренди, присланного Виктусом в благодарность за… что-то. Посчитав, что выпито достаточно для душевного разговора, Вега начинает: — Когда я зашел, ты говорил с кем-то. Твоя сестра? Вакариан кивает. — Я думал, она полетит с нами, — негромко произносит Вега. — Шанс был. Один к пятистам. — Звучит паршиво. У вас что-то не так? Гаррус усмехается сквозь тяжелый вздох, отставляя бутылку. Он говорит медленно, в его субгармониках звучит низкий скрип, который Вега научился понимать как сухую, прожженную горечь. — Что у нас так? Из меня настолько же хреновый брат, насколько плохой лидер. Вега хмыкает, покручивая в пальцах стакан. Не так давно он нашел у Лиары досье на Вакариана. На всех, вообще-то. Не то чтобы он копался в ее терминале или вроде того. У Щербатого с семьей сложные отношения. Сестра думает, что он кинул ее на умирающую мать. Отец разочарован в нем после ухода из СБЦ и решения служить на человеческом фрегате, о чем сообщает в каждой второй семейной беседе по защищенному каналу. Они не знают ничего об анонимных пожертвованиях в госпиталь, где содержалась мать. Таких денег это место не видело с момента создания. Они не знают об уничтоженном отряде Гарруса или о том, кто снес ему половину лица. Мир почему-то так устроен, что всех волнует только то, что ты делаешь или не делаешь для них. Что происходит с тобой — дело десятое. Даже если где-то под диваном на Омеге все еще валяется кусок твоей сраной челюсти, это ничего не значит. Это все жалкие оправдания. Ты не посетил, блядь, семейный ужин. После того как Вега дал перебить свой отряд за данные о Коллекционерах, которые оказались потом никому не нужны, первое, что спросил его дядя, позвонив из своего дома, с берега Тихого Океана, было: «когда же ты, наконец, прилетишь к старику в гости, Джим?» — Семьи всегда такие. Хороший ты брат или плохой. А что до лидерства… ну, Огонек говорила, на базе Коллекционеров вы делились на два отряда, и один возглавляла Шепард, а второй – ты, — припоминает Вега, глянув на Вакариана, — обошлось без потерь. Сейчас ты, вроде как, рулишь кораблем, и дела идут нормально. А, ну и да, еще ты спас Палавен, но это, конечно, мелочи. Вакариан тихо смеется, склонив голову в характерной одним турианцам манере. Вега впервые видит его спину ссутуленной, а глаза — прикрытыми. — Слушай, Щербатый, сколько тебе лет? — вдруг спрашивает Вега. Гаррус скашивает на него ироничный взгляд. — По ощущениям? — По документам, Щербатый. По документам. Мандибулы Гарруса на мгновение разлетаются в жесте, имеющем то же значение, что выгнутая человеческая бровь. — Двадцать восемь. И? Вега давится. Виски льет через нос. — Ты гонишь мне, — он больше сообщает, чем спрашивает, морщась из-за обожженной слизистой. — Двадцать восемь? Гаррус притягивает бутылку бренди, с любопытством уставившись на Вегу. — Я считал, тебе лет пятьдесят, — признается Вега, — не подумай, что я говорю, что с тебя труха сыплется, ты неплох, просто… это loco, мужик. Я старше тебя на полдесятка. Блядь, и почему у меня до сих пор нет корабля? Гаррус прикладывается к бутылке. Когда ее дно стукает о барную стойку, он издает задумчивое «м-м». Низкий скрип в его субгармониках обретает немного насмешки. — Может, потому что тебя не угораздило вляпаться в собственного капитана, принадлежащего расе, с которой твой народ недавно закончил мечом махаться. У меня все с этого и началось. — Хороший аргумент. — говорит Вега. Через секунду он прищуривается и уставляется на Вакариана, силясь подавить смех. — Подожди, ты хочешь сказать, что стал крутым через постель? — Ну… не намеренно. — Лола тебя принудила, что ли? Вега ржет, и Гаррус усмехается. — Даже по турианским меркам, она довольно настойчива. — пару секунд он молчит, — не подумай, что я жалуюсь. Отсмеявшись, Вега чувствует, что побаливает живот. Давно он так искренне не веселился. Представив, как Шепард прижимает Вакариана, который выше ее на голову и шире раза в полтора, к стене, он снова фыркает. Когда Джокер по корабельной связи вызывает Гарруса и тот уходит, Вега допивает виски и думает о его сестре. Он не знает, что там и как, но знает, что и как здесь. Он знает, что, блядь, Щербатый не заслуживает быть изгоем в своей семье. «Держи его», приказала Шепард. Попросила Шепард. Вега приканчивает четвертую стопку и направляется в каюту Лиары.