Записки о Хоук

Демон Праздности. Нужно думать о движении! Например… о беге, прыжках и всяком таком.

«А что такое «друг», Хоук?»       Была ли Мерриль одинока? Пожалуй, да.       Первая Хранительницы Меретари – этот почетный и ответственный титул надежнее щита ограждал ее от остального клана. От тех, о ком она должна была заботиться, от тех, за кем должна была присматривать. И все общение с ней сводилось к уважительному обращению и поклону. Эльфийка искренне любила клан, была готова пойти ради них на любые жертвы – кочевая жизнь долийцев не была легкой и если бы Мерриль удалось такое положение вещей исправить хоть на чуточку, она бы сделала это даже ценой своей жизни. Элювиан – утраченное наследие предков, был первой и единственной находкой, что хранила древние тайны. Несло на себе печать тех дней, когда эльфы были сильны и жили беззаботнее.       Тяготило ли Мерриль одиночество? Сложно сказать.       Частично она привыкла, частично и сама считала подобное отношение нормальным. Тем не менее, Первая почти всегда была одна и, вероятно, именно сложившаяся ситуация послужила толчком к тому, что магесса не смогла отказаться от общения с демоном. Хоть кто-то захотел говорить с ней. Хоть кто-то захотел помочь. Это было непривычно и захватывающе.       Мерриль конечно понимала, что ее «свидания» не останутся без внимания Хранительницы, и даже ожидала каких-то последствий, но никак не фактического изгнания из племени. Да еще и в сопровождении шемленки!       Хотя, Аша'Белланар относилась к этой Хоук уважительно, пусть и не без едких замечаний.       Эльфийка была уверенна, что о ней забудут, едва отряд вернется в Киркволл, что обещание, данное Хранительнице, Хоук не сдержит. Но, к ее невероятному удивлению, Марианн появлялась в лачуге достаточно часто, таская за собой Мерриль на всякие «задания», что помогали зарабатывать золото и отвлекаться от работы с Эллювианом. «Они все такие восхитительные, Хоук!»       Да, уж! Компашка вокруг разбойницы собралась еще та! Но разбогатев и купив дом в верхнем городе, Хоук отказалась успокоиться и начать вести светский образ жизни. Он все так же вваливалась в «Висельник» и хохотала над шутками Варрика, инспектировала Клоаку, вытаскивая Андерса развеяться, дразнила Авелин и терпела взрывной характер Фенриса. Мерриль казалось, это был ее способ забыть о смерти отца и брата, о том, что Бетани теперь в Круге – заполнить пустоту вокруг себя.       К недоумению эльфийки к ней относились как к равной, она могла спорить с Одержимым, обсуждать странности города с мечницей и гномом и, конечно же, говорить с Хоук. Мерриль никогда так много не говорила! «Как же это больно, Хоук! Так больно!»       Не смотря на все разногласия, магесса любила Хранительницу – ведь она была второй матерью, пусть и более строгой, но все же… Покидая пещеру демона, Мерриль не скрывала слез и отчаяния. Эльфийка с трудом понимала, о чем говорит Хоук, еще хуже понимала, что лепечет сама. Если бы клан захотел ее смерти, она не стала бы их винить, слов не хватало, чтобы объяснить свою боль, разочарование и, в глубине, ненависть к себе. Но они отступили и навсегда исчезли из ее жизни. Восстановление Элювиана потеряло смысл, все потеряло смысл.       Хоук дала ей несколько дней, чтобы привести мысли в порядок, а затем снова появилась в Эльфинаже и потащила на Глубинные Тропы – спасать трех гномов-идиотов. Уже возвращаясь в город, Мерриль вдруг с ужасом поняла, что прекрасно понимает, каково было Марианн. Что разбойница до сих пор винит себя, что вовремя не разобралась с некромантом-убийцей – хотя это спорный вопрос. Поняла, почему Фенрис и Варрик почти не отходили от Хоук ни на шаг, поняла, почему вылазок за пределы города стало в разы больше. И почему она получила согласие на столь авантюрную затею с демоном – все ради того, чтобы вытащить Марианн из дома – так же, как сейчас Марианн практически силком вытащила ее из самообличения и самобичевания, заставив взять посох в руки и перенести всю боль от потери на уничтожение врага. Но чувства остались, просто теперь с ними можно было жить, найти другую цель и следовать к ней. Следовать, свыкнувшись с болью. «А тобою быть непросто, Хоук!»       Взрыв Собора потряс город и его последствия не обошли стороной никого из жителей, но у компании Защитницы сейчас были свои заботы. Мерриль, слушая Андерса, переводила взгляд от одного к другому: Авелин сокрушенно качала головой, Варрик поднял голову к небу, закрыв глаза, Бетани, не отрываясь, смотрела на сестру. Себастьян, сцепив зубы и сжав кулаки, давно бы бросился на Отступника, но между ними стояли Хоук и Фенрис. Взгляды бывшего раба и бывшей Первой пересеклись на несколько секунд, и этого было достаточно, чтобы понять – что бы не решила Марианн, всякому несогласному придется иметь дело с лириумным воином. Мерриль скосила взгляд на Себастьяна, вновь коротко глянула на Фенриса и повернулась боком к Хоук, давая понять, что всецело на их стороне. Да, эльфийка вновь полагалась на разбойницу, вновь доверяла ей свою жизнь – для нее было сделано немало, а долги нужно уметь отдавать. Вот только, быть на месте Хоук Мерриль сейчас не пожелала бы никому.       Она вздохнула тяжелый, пронизанный напряжением воздух и приготовилась к бою. Все, на что можно было надеяться, что затем, как после дождя, в их жизни снова засветит Солнце, но, в любом случае, Мерриль не на что было жаловаться. Она была жива и она знала, чего хочет от жизни. Все то, что она пережила рядом с Хоук изменило бывшую Первую, помогло ей понять себя, сделало сильнее.       Решай же, Хоук! Грядет самая страшная буря!