***
Не помню, как я оказался дома. Помню лишь то, что было до этого — побои, боль, крики, кровь, слёзы… Дальше — ничего. Часы на тумбочке рядом с кроватью показывали десять часов утра. Сейчас вторник? Чёрт. На работу я уже не попаду, видимо. «КАКАЯ НАХУЙ РАБОТА?!», заорало тут же в голове, и внизу снова проявилась дикая боль, ничуть не ослабшая. Без чьей-либо помощи я вряд ли смогу даже до двери комнаты дойти, не говоря уже о душе или кухне. Как вообще можно получать удовольствие от такого?! Я не думал, что в мире так много мазохистов, которые готовы подставлять задницу своему активу порой даже чаще, чем раз в день. Надеюсь, терпеть придётся недолго… Хотя, если я буду долго оставаться дома, то я нескоро встречусь с этим садистом — во всём есть свои плюсы. Когда дверь открылась, я снова впал в панику, не зная, кто за ней и боясь худшего… [POV Закари] — Котик?.. — меня немного шокировал его вид. Он свернулся калачиком в дальнем углу кровати, защищаясь руками и отвернувшись, как будто его сейчас ударят. Неужели с ним обращались НАСТОЛЬКО жестоко, что даже со своим характером и возрастом он ведёт себя, как загнанный зверёк? Раньше я не видел такого лица. — Иди сюда, нужно тебя успокоить… — Нет, не трогай меня! — Прекрати, котик, я не~ — Я сказал тебе НЕ ПРИКАСАТЬСЯ КО МНЕ! [end POV Закари] POV автор Зак не был готов получить пощёчину. Это задело его гордость. «Разорву, наглый сучёныш…», пронеслось в его голове за миг до того, как рука ударила маленькое тело в ответ. Злоба затмила здравое мышление рыжего, и тот нанёс с десяток ударов, после чего стянул одеяло в сторону и развернул Шейма раком. Парень даже не задумывался, что делает — он сразу же впихнул свой член внутрь разорванного анала, остервенело долбя своего обидчика и не обращая внимания на его слёзы и истошные крики, и долбил так до последнего, не давая передышки. Простынь впитывала кровь, которая окрашивала её в багровый всё больше и больше. end POV автор***
Даже в полуотключке я продолжал более-менее ясно мыслить. Я ненавижу Мэттью. Ненавижу Зака. Ненавижу людей. Люди алчны и бесчестны, люди всегда скрещивают пальцы, давая обещания и без угрызений совести рушат чужие жизни. Этот говнарь сухо попросил прощения, но я не верю ему. Не верю. После того, что он сделал со мной, я не хочу его видеть и вообще знать. Да как я мог повестиcь?! Как я мог попасться на такую очевидную приманку?! Я знал, что всё это лишь ради перепихона, но… я правда не ожидал такого поступка… Может, я ещё слишком наивен для того, чтобы жить в этом мире?***
Следующую неделю я вынужден был отсиживаться дома. После трёх раз за один день я вообще не мог ходить. Начинаю понимать, каково живётся людям без ног, и совсем не завидую им. На третий день я смог ходить! Кое-как, конечно, но, честно сказать, это было самым лучшим достижением в моей жизни. Практически свободно передвигался по коридорам своей квартиры — то, чем я занимался почти весь день, не считая кофе и душа. Звонок в дверь. Снова? [POV Мэттью] После того дня злости во мне поубавилось, и пришло осознание неправильности сделанного мной. Извиниться? Терпеть не могу психологов, но один знакомый — исключение. Он тоже сказал, что мне лучше бы загладить свою вину. Как? Не знаю. Даже у квартиры этого мелкого я не мог придумать ничего лучше, чем показать ему приятную сторону гомоебли — иначе нашу прошлую встречу сложно назвать. Он открыл почти сразу же, даже не позаботившись о том, чтобы одеться. Слегка сонный, но пока что весёлый голос спросил, кто это, но при одном взгляде на меня всё поменялось. Резко жертва метнулась назад, скривившись от боли (видимо, до сих пор не прошло), глядя на меня полными ужаса глазами, в уголках которых собирались слёзы. Он отползал назад, но вскоре врезался в стенку, и тогда укрылся руками. — Не трогай меня… Не надо… Уходи… — повторял он. Чёрт, всё настолько плохо? Даже если да, я не уйду. — НЕТ! [end POV Мэттью] Когда Мэттью приблизился ко мне, я остолбенел. Поцелуй, которым он увлажнил мою шею в месте ещё не прошедшего засоса Зака, был мягким, но я уже был научен горьким опытом, что нежность обманчива, он не сможет обмануть меня на этот раз. — П-прекрати! — Ты многое потеряешь, отказавшись… — Ты н-называешь эту б-боль удов-вольствием? Пока что прикосновения и вправду были приятны… Неспешны и ненавязчивы, откровенны и в то же время неуловимы, возбуждающие, вызывающие интерес во всех смыслах этого слова. — Подожди… — но он уже не слушал меня. Вместо этого Мэттью всё сделал наоборот — движения его губ, языка и пальцев стали более наглыми, настойчивыми… Руки обхватили моё тело, медленно спускаясь… — Нравится, да? — М-м… не… Да… — холодные кончики пальцев коснулись головки члена, стоявшего «во весь рост», затем накрывая его ладонью и сжимая. Вибрирующее тепло понеслось от стояка по всему телу, заставляя воздух в лёгких резонировать, и я издал первый сладкий стон… Этот звук будто стал приглашением, разрешением для Мэттью на дальнейшие действия — он сразу же поменял стратегию, резко завязав глубокий и довольно грязный с его стороны поцелуй, сопровождающийся легкими прикосновениями, которые вели линию вдоль позвоночника вниз. Так же внезапно линия прервалась, и рука потянулась от моего тела куда-то вбок. Глаз я не открывал, лишь слышал, как пальцы с тихим хлюпаньем погружаются во что-то мокрое… Резкая смена позы заставила меня тихо вскрикнуть, но замолкнуть вынудило ощущение влажных пальцев рядом с анусом, которые тут же проникли внутрь, нещадно растягивая его изнутри. Он готовит меня к третьему нашему заходу? Боже, я готов прямо сейчас, возьми и трахай! Вдруг пальцев внутри не оказалось… Этот миг пустоты забрал меня с собой навсегда, будто прошло три с половиной жизни, пока я пустовал. И… вот оно. Время застыло, оставляя меня в вечном удовольствии. Как громко я кричал? Не знаю… Знаю только, что это приятно. — Говори… Что ты чувствуешь?.. Смотри мне в глаза… — Я… А-АХ! М-мне так хорошо… Мэтт… Мэтти… Ещё, п-пожалуйста… ЕЩЁ! — Т-ты сам напросился~ — он еле хрипел, набирая темп внутри меня, и, чтобы не тревожить соседей, мне пришлось вновь прильнуть к его влажным губам… Так жарко… Он так быстро двигается, но мне не больно. Иногда большая и горячая головка находит какую-то точку, от любого прикосновения к которой мне хочется кричать до потери голоса, выгнуться до перелома позвоночника, закатить глаза так, чтобы увидеть свой мозг, кончая раз за разом и расцарапывая спину Мэтти до крови. Как я раньше жил?.. — П-пойдём… в комнату…