Исполнить обещанное

Сестры дошли до «Дырявого котла» без приключений. Изабелла, поздоровавшись с хозяином и уплатив за пользование камином десять кнатов, поцеловала сестру, взяла щепотку пороха и, войдя в камин, отчетливо произнесла: — Брайтон, почта. Являться в гостиницу прямо через камин считалось не очень приличным, поэтому волшебники обычно прибывали в местное почтовое отделение, которое, как правило, располагалось в соседнем здании, а потом уже заходили в гостиницу (1). Мораг с минуту постояла, словно желая удостовериться, что сестра благополучно доберется до Брайтона, потом повернулась и зашагала обратно. По дороге она купила в кондитерской лавке конфет и пирожных — будто бы за этим и выходила из дома. Изабелла выбралась из камина в почтовом отделении в Брайтоне и в изнеможении прислонилась к стене, закрыв глаза и глубоко дыша. От мелькания перед глазами множества помещений у нее закружилась голова и к горлу подступила тошнота. — Мисс, вам нехорошо? — послышался участливый голос. Она увидела маленькую старушку в шляпке и в платье с турнюром. — Да вы совсем бледная… Прошу вас, пойдемте со мной… Старушка провела ее в какую-то каморку, где усадила на стул и подала стакан воды. — Благодарю вас, мадам… Со мной все в порядке, сейчас пройдет, — она наклонилась к сумке и достала зелье, сделала глоток и запила водой. — Вы нездоровы? — старушка взглянула на флакон в ее руках. — Бедняжка… Можете прилечь на этот диван, пока вам не полегчает. Вы в гостиницу приехали? — Да. — Гостиницу держит моя племянница, миссис Лоунстон. А я — мисс Доротея Уоткинс. Я всю жизнь здесь на почте проработала… Хотите чаю, милая? — О, спасибо, не беспокойтесь, пожалуйста… — Да какое беспокойство? Я и сама собиралась чай пить, — старушка засуетилась возле небольшой плиты и через минуту подала Изабелле чашку чаю, горячего и ароматного. — Вы со сливками любите, или с лимоном? — Можно просто чаю… Благодарю вас, мисс Уоткинс, вы очень добры. — Сейчас я еще мистеру Роллингу чаю отнесу, — с этими словами старушка засеменила к двери. Вернувшись, она продолжала: — Он из Аврората. Дело в том… — она понизила голос, — что в гостинице живет одна дама… А ее муж служит Тому-Кого-Нельзя-Называть… Его в Хогвартсе видели, в ту ночь, когда директора Дамблдора убили, представляете? — Неужели? — вскрикнула Изабелла, похолодев. Не может быть, чтобы речь шла о Кэтрин, это уж слишком! Старушка же истолковала ее испуг по-своему. — Не бойтесь, милая, как только этот человек появится, его сразу же схватят. Здесь круглосуточно авроры дежурят — один человек на почте, один в гостинице, и еще двое — рядом с номером, в котором живет эта женщина. Она такая хорошенькая и милая, и с ней двое детей — такие очаровательные, ни за что не подумаешь… Двойняшки — мальчик и девочка. Мне это все моя племянница рассказала. — Но почему они думают, что он… ее муж — здесь появится? — Она приехала сюда вместе с мужем еще в середине июня, потом он их тут оставил и уехал, а в начале июля приезжал их навестить — наверное, он их отсюда и заберет. А нам и в голову тогда ничего подобного не пришло… На вид — тоже вполне приличный молодой джентльмен. Потом авроры явились, когда узнали, что его семья здесь… Ну как вы, пришли в себя? Я сейчас провожу вас. Они вместе дошли до соседнего здания, где располагалась гостиница «Морской Лев». За стойкой регистрации стояла весьма пожилая особа в шляпке с черной вдовьей вуалью. По-видимому, это и была хозяйка — она назвала мисс Уоткинс тетушкой. Изабелла нервно огляделась по сторонам и заметила сидящего в холле у камина молодого человека. На нем не было бордовой аврорской мантии, но цепкий, настороженный взгляд не оставлял сомнений, что сидит он здесь не просто так. Впрочем, Изабелла у него подозрений, похоже, не вызвала — хотя он и посмотрел на нее заинтересованно, но это был явно не профессиональный интерес, а чисто мужской. Когда хозяйка записывала Изабеллу в книгу постояльцев, она назвалась своей девичьей фамилией — называть фамилию мужа, известную всей Магической Британии, этим болтливым, но бдительным старушкам, да еще в присутствии аврора, было бы крайне неразумно. Служанка-эльфийка взяла у Изабеллы сумку и проводила ее на второй этаж. Номер ей достался хороший, просторный и светлый, с видом на море. Но Изабелле было не до того, чтобы наслаждаться отдыхом на морском курорте. Ей следовало подумать, что делать дальше. Она-то рассчитывала сразу написать мужу и рассказать об аресте отца, и о том, что, похоже, Аврорат обратил внимание и на нее. И отправить письмо с совой Кэтрин. Надеялась, что Басти заберет ее отсюда в Малфой-мэнор, и там она поговорит с кем-нибудь из тех, кто сейчас работает в Министерстве и может помочь отцу. Да хотя бы с Яксли — он же как раз из Департамента магического правопорядка. Но теперь получается, что она не может воспользоваться совой подруги, не может написать ни мужу, ни Торфинну Роули, ни Люциусу. Значит, придется отправлять письмо на почте — то есть, конверт с именем адресата она должна будет отдать в руки мисс Уоткинс, которая, конечно, увидев фамилию Лестрейнджа или Малфоя, позовет аврора. И Роули, оказывается, аврорам известен — а она-то думала, что он пока вне подозрений… Однако Яксли, насколько она знала, по-прежнему работает в Министерстве… Значит, к нему обратиться можно. Так она и сделает. Приняв это решение, Изабелла почувствовала себя спокойнее и увереннее. Жаль только, что нельзя узнать, как там мама с сестрой. Но может быть, она еще что-нибудь придумает, чтобы с ними связаться. Она открыла балконную дверь, сняла мантию и платье, надела пеньюар и прилегла на диван. Все-таки путешествие по каминам — не самый подходящий способ передвижения для беременной женщины — голова до сих пор кружилась, а во рту был какой-то неприятный металлический привкус. Изабелла с тревогой положила руку на живот и прислушалась — у нее с недавних пор появилась такая привычка, — но было еще слишком рано, чтобы чувствовать движения ребенка. Изабелла лежала и думала, как много событий, оказывается, прошло мимо нее за тот год, когда Рабастана почти сразу после их свадьбы посадили в тюрьму, а она предавалась грусти и тоске. Она и общалась тогда почти исключительно с Нарциссой, которая стала ей еще ближе — их связала общая беда — или с Кэтрин. Но Китти вообще никогда не читала газет, ее по-настоящему волновали только дети и кошки, которых у нее было несколько. Родители, видимо, не хотели усугублять депрессию Изабеллы. Хотя, как она сейчас понимала — было странно, что ни ее, ни отца ни разу даже не вызвали в Аврорат на допрос. Конечно, объявления о ее свадьбе с Рабастаном в «Ежедневном пророке» не появилось, но она знала, что копии всех брачных контрактов и завещаний всегда направляются в Министерство. Наверное, дело в том, что они не составляли брачного контракта. Но ведь завещание Басти тогда написал — видимо, до него у министерских просто руки не дошли… И про старый договор, подписанный еще в семьдесят девятом году, тоже никто не вспомнил. А может быть, это Яксли позаботился, чтобы не вспоминали. Отец же всегда пользовался на работе большим уважением — вероятно, поэтому его до поры до времени и не трогали… Часа через полтора Изабелла встала — хотя уснуть ей так и не удалось, чувствовала она себя свежей и отдохнувшей. На столике нашлось перо, стопка бумажных листов и несколько конвертов с эмблемой гостиницы, вытисненной золотом. Изабелла написала длинное и подробное письмо, перечитала его, потом запечатала и вывела на конверте адрес: «Министерство магии, Департамент магического правопорядка, мистеру Корбану Яксли». На почте мисс Уоткинс, взяв с Изабеллы пять кнатов, с любопытством посмотрела на адрес, но вопросов задавать не стала, привязала письмо к лапке одной из сов и выпустила ее в открытое окно. В холле гостиницы сидел все тот же молодой человек, который снова проводил ее взглядом. Она некоторое время раздумывала, не пойти ли ей в столовую — но есть совершенно не хотелось. Оглядев разношерстную толпу постояльцев, которые как раз шли ужинать, и не увидев Кэтрин, Изабелла решила, что постарается найти подругу завтра, а сегодня ляжет спать пораньше — она очень устала за этот день. «Может быть, завтра или послезавтра я уже буду в Малфой-мэноре… И Кэтрин тоже. И папу освободят… Надо будет сказать Кэтрин, что за ней следят, чтобы была осторожна…» — с этими мыслями Изабелла заснула. Она была уверена, что Яксли, как только получит письмо, сразу расскажет все Басти, и они обязательно что-нибудь придумают. Но на следующий день к Изабелле никто не приехал, и письма ни от кого не пришло. Ни Кэтрин, ни ее двойняшек она тоже не видела — в столовой их не было, хотя Изабелла на завтрак пришла раньше всех и ушла последней. В холле, где она долго сидела, как раз напротив аврора в штатском — сегодня был другой, постарше, но с таким же внимательным взглядом — Кэтрин тоже не появлялась. «Странно, — подумала Изабелла, — может, она или дети приболели, и им еду приносят в номер? Или Кэтрин заметила слежку и боится выходить?» Как бы то ни было, но встретиться с подругой Изабелле не удалось. А тут еще и аврор стал на нее подозрительно поглядывать. Спрашивать хозяйку о Кэтрин не хотелось. Может быть, узнать у эльфийки? Эльфы никогда не станут действовать во вред хозяевам, но какой же вред для миссис Лоунстон может быть в том, что Изабелла узнает, в каком номере остановилась Кэтрин? Однако, как назло, ни одной эльфийки Изабелле за весь день на глаза не попалось. «Сегодня уже тридцатое. Папу арестовали вчера. Письмо Яксли я написала и отправила тоже вчера, вечером. Почти сутки прошли — получил ли он его? Не может быть, чтобы он отказал мне в такой просьбе… — с нарастающим беспокойством думала Изабелла, опять сидя после обеда в холле гостиницы. — Мерлин! А что, если Яксли тоже арестован?». Ей стало по-настоящему страшно — если так, то к кому еще она может обратиться за помощью? Кто сейчас может что-то сделать для ее отца? Может быть, лучше тогда вернуться домой? Она решила купить газету, и снова пошла на почту. Мисс Уоткинс, держась с ней, как со старой знакомой, осведомилась, нравится ли ей в гостинице, купалась ли она уже, и как она сегодня себя чувствует. Изабелле пришло в голову, что она ни разу за эти два дня не подумала о том, чтобы пойти на пляж — скажи ей кто-нибудь такое раньше, она ни за что не поверила бы… Она всегда любила море — и даже ощущала какое-то родство с морской стихией, хотя и родилась под огненным знаком — Льва. Изабелла купила «Ежедневный пророк» за вчерашний и сегодняшний день, и у себя в комнате просмотрела их. Это ее не успокоило и не внесло ясности — ни в одном номере не упоминалось ни об аресте Яксли, ни вообще о чьих-либо арестах. И об отце тоже ничего… Значит, надо набраться терпения и ждать. Наверняка освободить арестованного не так-то просто. От нечего делать Изабелла просмотрела газеты. Передовые статьи не содержали ничего, кроме ставших уже банальностью заверений, что Министерство магии находится на переднем крае борьбы с Тем-Кого-Нельзя-Называть и делает в этой борьбе решительные успехи. Правда, в чем именно заключаются успехи — понять было невозможно. Ей бросилась в глаза большая статья на второй полосе: «Уничтожить зло на корню». Анонимный автор писал, что пора, наконец, обратить внимание на то, что в Хогвартсе, в сердце Магической Британии до сих пор существует рассадник зла под названием — факультет Слизерин. «Трусость, подлость, предательство, приверженность Темным искусствам и ненависть к магглам — вот визитная карточка факультета, основанного Салазаром Слизерином, человеком, имя которого должно быть выжжено Адским огнем из истории нашего общества, проклято и предано забвению. Доколе добропорядочные волшебники будут терпеть это гнездо, из которого каждый год выползают все новые и новые ядовитые змеи, отравляющие нашу жизнь, и заражающие злом иные неустойчивые души?» Далее автор статьи предлагал распределять потенциальных слизеринцев на Гриффиндор, чтобы юные львы занимались их перевоспитанием, или же вообще не принимать в школу детей из так называемых «темных» семей. Кровь прилила к щекам Изабеллы. Она скомкала газету и бросила ее в камин. Встала с дивана и прошлась по комнате. «При чем тут вообще магглы? Почему у нас о защите магглов говорят куда больше, чем о наших собственных проблемах? Министерство магии должно заботиться не о магглах, а о магах», — думала она, не замечая, что повторяет слова Темного Лорда из той брошюрки, которую ей когда-то в Хогвартсе давал читать Фрэнк Уилкис. Вспомнились слова отца: «Сейчас каждый волшебник должен вслух заявить о своей симпатии к магглам, если хочет, чтобы его считали приличным человеком. И тут главное — именно заявить, а как на самом деле — неважно». И это действительно так, папа был абсолютно прав. Рабастан тоже всегда говорит: «Твой отец — очень умный человек». Теперь отец арестован, муж неизвестно где, и неизвестно, что с мамой и сестрой… А она здесь, в Брайтоне, совершенно одна и не может ничего сделать. «Трусость и подлость слизеринцев»… Вот уж бессовестное вранье! А как же те, которые в свое время встали под знамена Темного Лорда — и шли за ним до конца, до Азкабана или до могилы? Это они-то — трусы и подлецы? Из тех же, кто остался на свободе после той войны — никто не запятнал себя предательством, никто не донес на своих. Только Каркаров, бывший директор Дурмстранга — но он и не слизеринец, и вообще иностранец. Чтобы успокоиться, она решила выйти и пройтись по морскому берегу. Море слегка волновалось, солнечные блики играли на поверхности волн, переливаясь так, что глазам становилось больно. Возле самой воды несколько малышей строили крепость из песка. Две девочки лет пяти играли в мяч, и громко визжали при этом. Женщины разных возрастов, сидящие небольшой компанией чуть поодаль — видно, мамы и бабушки — наблюдали за детьми. Группа парней и девушек — ровесников Мораг или чуть старше — о чем-то оживленно спорили. Изабелла вгляделась, но ни Кэтрин, ни Альберта и Лизы — ее детей — на пляже не было. Она неспешно двинулась дальше. Легкий бриз, пахнущий водорослями и солью, навевал совершенно неподходящие в этих обстоятельствах мысли. Ей вдруг представилось, что нет никакой войны, не нужно скрываться от авроров, и что муж с ней рядом, просто отлучился куда-то ненадолго. И они будут гулять с ним, держась за руки, по берегу, потом пойдут купаться, уплывут далеко-далеко и будут целоваться среди волн, где их никто не увидит, кроме чаек… А вечером отправятся в какую-нибудь таверну, есть мидий и жареную рыбу. Можно еще потанцевать в каком-нибудь ресторанчике, где играет музыка, или просто сидеть, обнявшись, и слушать, как шумит море. Потом они вернутся к себе в номер и лягут спать… Вызванные мечтами образы в сознании были настолько яркими, что Изабелла прикрыла глаза и сразу вспыхнула, смутившись от собственных желаний, таких неуместных сейчас. Беременность вообще влияла на нее странно — она всем своим существом жаждала близости с мужем, постоянно думала о нем и отчаянно тосковала по нему, по его объятиям — так, что жаркое, сладкое томление переходило в неотступную ноющую боль… «Ох, о чем я только думаю… Сейчас надо вернуться в отель, скоро ужин — и еще раз попытаться найти Китти… Или хотя бы эльфийку, и расспросить, в каком номере живет миссис Роули». — Скучаете, мисс? — послышался бархатный голос возле самого ее плеча. Она обернулась и увидела средних лет мага, лысоватого, но весьма импозантного, в серой мантии и с газетой в руке. — Нет, я не скучаю, — слегка нахмурившись, ответила Изабелла. — Вы только сегодня приехали? Я вас раньше не видел. Может быть, поужинаем вместе? В отеле все хорошо, но по вечерам скучно. Пойдемте в ресторан, я знаю один хороший, там свежая рыба, мидии, креветки, и замечательное вино… И музыка каждый вечер, потанцевать можно. — Я приехала вчера, и по делам. Так что, прошу прощения, но мне пора… Изабелла быстро направилась к гостинице. Еще этого ей не хватало… Она пошла в столовую, но поела без аппетита — все казалось слишком пресным, хотя на столе были и мидии, и жареная рыба, о которых она так мечтала на прогулке. И разнообразные соусы тоже были — она все их перепробовала, но ей ничего не понравилось. И Кэтрин по-прежнему не было видно. Выходя из столовой после ужина, Изабелла наконец заметила эльфийку-горничную — ту самую, что вчера отвела ее в номер. Служанка стояла возле кресла, в котором сидел переодетый аврор, и что-то ему говорила. Обернувшись, эльфийка поймала взгляд Изабеллы. Сказав собеседнику что-то еще, маленькое создание растворилось в воздухе. Изабелле стало неприятно — показалось, что эльфийка и аврор говорили о ней.