Часть 3
15 ноября 2015 г. в 21:20
Безусловно, Cара была сильно расстроена. Как ни странно, даже гораздо больше, чем я сама. Капитан был абсолютно прав, говоря о моих подавленных эмоциях. Вроде бы я все чувствую, понимаю, но я никогда не могла прочувствовать до конца глубину тех эмоций, что видела в других. Иногда приходилось жалеть, что не могу плакать, кричать от отчаяния, или просто смеяться до боли, я никогда не умела этого делать и не могла даже представить, что когда-нибудь буду.
Все произошедшее опустошило и расстроило Сару, уже даже начинавшую бояться предстоящей смены. Она забрала меня в свою каюту, а затем пригласила к себе в постель, собираясь поспать еще хотя бы несколько часов. Мы лежали вместе, как всегда, Сара и рядом, повернувшись к ней спиной, я. В ту ночь, она прижималась ко мне особенно сильно, словно пытаясь защитить меня от всех жестокостей огромной Вселенной.
На следующее утро я сидела рядом с моим кораблем, ожидая, когда техник первой смены взлетно-посадочного персонала освободится и сможет подойти и помочь мне. Между делом я нежно провела лапой по гладкому черному корпусу. Почти все, подошедшие близко, трогают мой корабль, не в силах удержаться от соблазна, и трудно кого-то винить. Внешний вид, функции и даже текстуры моего разведчика представляют собой радикальный отход от обычной аэрокосмической техники.
Мой корабль бескомпромиссно оптимизирован для предназначенной ему службы, быстрый и маневренный прежде всего. Конечно, он безнадежно проигрывает другим боевым кораблям в броне и мощи вооружения. Но однако, большинство космических сражений выглядят как защита либо атака стаей одного-пятиместных легких кораблей большой, относительно неподвижной цели - гипер-носителя кораблей, космической станции или планеты. Главная моя задача заключается в наиболее быстром подлете к такой большой цели и поиску слабых мест - коммуникационных массивов, датчиков, пусковых установок легких истребителей и ракет, и так далее. Второй моей задачей является разведка; очень быстрый, миниатюрный, вооруженный мириадом датчиков, мой корабль может проникнуть и все разглядеть там, куда крупный и неповоротливый звездный авианосец не может добраться вообще, либо в диктуемый обстановкой срок - поверхность обратной стороны планет, под плотной атмосферой или удаленных на пару сотен световых часов, когда излучение от гиперсветовых двигателей авианосца может выдать его местонахождение противнику. А в-третьих, что крайне важно, я – летчик-испытатель. Мой корабль еще и радикально отличается от всех остальных, состоящих на вооружении. Созданный способным развивать, запредельно большое ускорение и имеющим огромный радиус действия, а также несущий множество секретного военного оборудования он во многом был обязан своей уникальностью своему экспериментальному генератору гравитации. Никому не придет в голову рискнуть посадить пса-пилота на такую машину.
Стократная перегрузка длительного ускорения, на нормальном дельталете может легко привести к смерти пилота, независимо от того, насколько тренирован пилот или как хорошо разработано судно. Проблема заключается не столько в том, какому ускорению подвергается пилот, но в том факте, что оно распределено неравномерно по всему его телу. Приложите стократную нагрузку к спине пилота, и он будет раздавлен инерционными силами передней части своего тела, сопротивляющимися ускорению. Но только распределите сто-, тысячу- или даже миллион- кратное ускорения равномерно по каждому атому тела пилота, и он этого даже не почувствует.
Так, почти все корабли оснащены инерционными демпферами, устройствами, которые просто распределяют силы ускорения равномерно в некотором замкнутом пространстве. Наиболее мощные инерционные демпферы способны в значительной степени компенсировать почти стократную перегрузку действующую непрерывно, или тысячекратную, но длящуюся всего лишь пару миллисекунд, да и то только в небольшом объеме. Ускорение большинства кораблей ограничивают не их двигатели, а их амортизаторы.
Инерциальный демпфер, устройство повышающее характеристики моего корабля, был удален в прошлом году. Вместо него был установлен гравитационный генератор. Вообще-то, гравитационные генераторы, что вы можете увидеть на палубах Лонгбоу и инерционные амортизаторы - довольно простые машины – стоит только настроить их один раз, подать питание, и они прекрасно будут работать. Мой, однако, гораздо сложнее. Занимая по объему столько-же места, как и инерционный демпфер, он точно генерирует идеально равномерное грави-поле, которое суммируется с обычным ускорением. Одно это удваивает максимальное ускорение моего корабля, потому что гравитационный генератор производит такую же силу тяги, как и маршевые двигатели.
И это только первые открытые инженерами возможности. Скоро такие генераторы везде заменят двигатели. Гравитационный генератор моего корабля был способен производить тягу, дающую постоянное ускорение во много сотен G, ограничивающий сам себя лишь своими гигантскими потребностями в энергии. В течение краткого периода времени, корабль может окружить себя пузырьками сотен тысяч гравитонов, для отклонения баллистических атак или линзирования энергетических. Он также может быть использован как мощное оружие.
К сожалению, корабль находится все еще на стадии раннего тестирования, и страшно сложное программное обеспечение и полностью новая отрасль математики, управляющая генератором силы тяжести, все это еще только разрабатывается. Его замена для инерционной компенсации была в раннем тестировании, когда я только прибыла на Лонгбоу. Теперь, когда эта функция фактически сделана, в раннем тестировании находится движитель, а гравитационную защиту и оружие все еще считают экспериментальными.
Гравитационный генератор-это то, что делает мой корабль уникальным, но даже один его сверхлегкий дизайн завораживает. Каждый миллиметр поверхности корабля покрыт сетью микроскопических датчиков, осязания, температуры, давления, даже боли, словно кожа живого существа. Все эти датчики связаны с моим разумом через интерфейс корабля.
Простите меня, но мой корабль - единственное, во вселенной, что я действительно понимаю. Хотя, я заметила, что других, помимо его внешнего вида и его скорости в нем мало что интересует.
Наконец, из-за противоположной стороны моего корабля вышел техник.
— Привет, Джейд. – сказал он, кивнув мне. Технари службы запуска и посадки были всегда очень пунктуальными, тщательными и профессиональными. В боевой обстановке, его работа – наиболее физически требовательная и срочная на корабле, и даже маленький недосмотр с его стороны легко может привести к катастрофическим последствиям для пилотов.
Он открыл черный металлический люк корабля и откинул его назад на шарнирах. Вставил ручной пульт в разъем внутри, подавая питание на корабль и запуская предстартовую диагностику. Затем он перешел на мою сторону. Он присел и подхватил меня, одой рукою между передними ногами, и другой между задними, подождал, пока я не прижалась к нему, и поднял меня. Он сделал два шага вправо к борту судна и осторожно опустил меня в через верх, в гепард-образную полостью внутри.
Когда техник опустил меня, я сунула лапы в соответствующие отверстия, выполненные точно по размеру моих ног, а затем быстро положила голову на свое место. Я пристроилась в нише, а техник тем временем укладывал мой хвост в предназначенное для него гнездо. Мгновение спустя, я почувствовала как меня припечатало к месту закрывшимся верхним люком. Несмотря на невозможность двигаться, мне в моем корабле было на удивление комфортно, по крайней мере, то короткое время, что я осознавала свое тело, находясь внутри него.
Сделав медленный вдох я расслабила тело. Открыла рот, чтобы принять теплые, мягкие, скользкие вторжения корабля в мое тело, находящие свои собственные пути через рот и нос внутрь к моим желудку и легким. Я прощупала языком рельефную поверхность трубки, ползущей через мою пасть, а затем закрыла рот, когда она встала на место. Трубки-зонды был отформованы, так, чтобы соответствовать моему телу, и мне казались вполне естественными после того, как вошли в меня полностью. Еще два таких вторжения в мое тело последовало сразу же после первого.
Техник утверждал, что это происходило не более тридцати секунд, но мне казалось, что гораздо дольше. Внутри корабля было совершенно темно и тихо, я не воспринимала ничего, ни запахов, ни каких-либо других ощущений, корабельный интерьер был согрет до температуры тела, и я едва могла пошевелиться. Через некоторое время я полностью потеряла чувство тела. Казалось, что я просто плаваю в громадной, черной пустоте.
Вдруг, я увидела ангар вокруг меня во всех направлениях сразу, во всех диапазонах длин волн, от рентгеновского до микроволнового. Я уверена, что почувствовала бы как замирает в этот момент мое сердце, если бы я могла все еще чувствовать его. При запуске интерфейса это не столь сильно дезориентирует, как при его отключении, но даже в сотый раз, тебя шокирует, ощущение перехода в новое и странное тело.
Я смотрела на своего техника, в то время, как его пульт сообщил ему, что я подала сигнал "ОК". Я видела тепло его тела, мягко светящееся вокруг него, и слабенькие радиосигналы излучаемые электроникой пульта и эмблемы, а в в миллиметровом диапазоне, где большинство одежды и меха прозрачны, я смогла даже увидеть кольцо пирсинга на конце его ножен. Единственное, что я не могла сейчас видеть, так это были его внутренности - мы не были достаточно близко к подходящей звезде, и корпус Лонгбоу слишком хорошо экранировал рентгеновское излучение, что могло бы просветить его тело. Техник перевел взгляд с пульта на меня.
— Все проверено. Вы готовы к запуску, – доложил он, и быстро удалился прочь.
Я открыла замки дверей шлюза и активировала коридор запуска. В одно мгновение, я была протянута вдоль трассы, от хорошо освещенного интерьера ангара, к шлюзовой камере, и вылетела в космос. Весь процесс, от открытия люка корабля до выхода в космос, занял около пяти минут. Я вполне способна делать это самостоятельно -- в самом деле, раз в месяц я обязана была сделать это, техник должен был только наблюдать за моими действиями -- но с его помощью сделать все гораздо быстрее и легче.
Естественно, военному летчику не положено просто летать везде, и как ему захочется. Время в полете составлено из одиночных и групповые упражнений, или тренировочных упражнений с сюрпризами. Задача моего последнего полета была очень простой: лететь на максимальном ускорении до определенной точки, собирать разведывательные данные от имитации космической станции, не будучи обнаруженной, а потом лететь домой. Сегодняшний же обещал быть немного посложнее. Я была запущена в двенадцатичасовой полет, который будет включать несколько часов испытаний нового программного обеспечения гравитационного контроля корабля, два коротких пилотажных упражнения, три коротких симуляций одиночных миссий и групповое упражнение с двенадцатью другими пилотами истребителей.
Большинство, представляет, что работа летчика-испытателя - это более веселое занятие, чем есть на самом деле. Уверена, многих собак-летчиков заставит поволноваться знание, что небольшой изъян в программном обеспечении управления гравитацией может легко и мгновенно сжать корабль в небольшую металлическую сферу, окружающую их сжиженные останки. Мне же сложно переживать о подобных вещах, я так спроектирована, как я считаю.
Я, конечно, создана, чтобы любить свою работу. Я люблю летать больше всего на свете. Но мое чувство 'удовольствия', не смотря на это, по-видимому не затрагивается. Испытательные полеты – это не веселье. Тренировочные полеты являются невероятно утомительным процессом, так что большинству пилотов повезло, никогда не проходить через это. Они состоят из последовательности многочасовых безумно осторожных шагов, постепенно проходя свой путь от теста 'проверьте третичный спасательный маяк' в течение часа, 'пуск двигателей' и сразу после этого 'Выключить двигатели, диагностика', и так далее. Изюминкой процедуры было два новых теста добавленных в самом конце. Во-первых, горела желанием две полных секунды пройти с ускорением четыреста G, это ускорение, с которым ни одно живое существо, насколько мне известно, никогда не летал. В последнем испытании, авианосец направил на меня маломощный лазер, и за двести миллисекунд я создала вокруг корабля небольшой пузырь из гравитационного поля с напряженностью в десять тысяч раз превышающую нормальную силу тяжести, успешно преломивший и отразивший луч подальше от меня, куда-то в пространство.
Я жаждала продвигаться дальше. Среди обновлений программного обеспечения корабля, изрядное количество внимания было уделено на более глубокую интеграцию гравитационного генератора в мое сознание, восприятие мною корабля как мое собственное тело. Я почувствовала в себе зачатки интуитивного контроля за каждым его нюансом. Я была уверена, что тесты содержали лимиты и близко не доходящие до предела моих возможностей, и соблазн узнать, где же эти пределы был весьма велик.
Вместо этого, я занялась учебными тренировками. В тренировке по маневрированию мне пришлось пролететь по траектории, выглядевшей словно клубок спагетти в пустом пространстве на небольшом расстоянии от Лонгбоу. Упражнения по неисправностям оборудования моделировали неконтролируемые реакции в двигателях, следующий тест – засорение кислородного клапана, затем отказ навигационной системы, дальше небольшая пробоина. В конце, боевое упражнение, имитирующее различные атаки противника на Лонгбоу.
Большая часть заданий были легки для меня. Упражнение по маневрированию мне удалось закончить со временем, в два раза лучшим, чем у других пилотов Лонгбоу. Я отлично помнила все диагнозы и процедуры отказов оборудования и быстро справилась и с этими заданиями. Бой же был посложней . В то время как маневрирование и отказы требовали от меня сравнительно простых действий, скорости и точности, то уже в боевых упражнениях нужно гораздо большее. Практически в каждом бою, я оказываюсь самой слабовооруженой и менее всех бронированной, так что обычно мне говорили избегать боя по возможности. У меня свои преимущества, но сражение все равно требует своеобразного творчества и наличия соответствующих инстинктов, а также способности понимать и прогнозировать действия ваших противников. Я не утверждаю, что в изобилии владею всем этим, но я ловкая и хорошо умею использовать свои немногочисленные преимущества.
В боевых упражнениях, я набирала немного меньше баллов, чем средний пилот на Лонгбоу, но заметно больше, чем мои сестры по партии, служившие на других звездолетах. Все они летали на серийных истребителях, но это не давало мне преимущества перед ними; Моя программа тренировок ни чем не отличалась от их (до сегодняшнего дня, во всяком случае), и возможности моего корабля были строго ограничены пределами до возможностей обыкновенных дельталетов, за исключением случаев тестирования. Даже после долгих лет службы, все наши оценки имеют тенденцию оставаться более или менее постоянными. Ни одна из моих сестер не набирала балл значительно выше среднего, и только один или два раза в год у одной из них начинали стабильно снижаться оценки. Таких очень быстро увольняли со службы, и я даже не знаю, что с ними происходило дальше.
В первом раунде я уничтожила обоих моих виртуальных врагов, получив при этом лишь незначительные (виртуальные) повреждения от столкновения с их обломками. Во втором туре, лазерное копье противника отрезало небольшой кусок от моего корабля, оторвав мне часть хвоста и ногу и, я истекла кровью до смерти, прежде чем успела уничтожить хоть кого-нибудь из противников. В третьем же раунде, я успешно отразила атаку четырех истребителей на Лонгбоу, мне даже не потребовалось разворачиваться на повторный заход, чтобы уничтожить их.
В четвертом раунде, все стало значительно интересней. Виртуальный авианосец противника вынырнул из гиперпространства всего 30 000 километрах от Лонгбоу, просто в двух шагах в астрономических масштабах. И тут же выпустил около трехсот средних одно-двухместных кораблей, и они все пошли прямо на Лонгбоу на максимальном ускорении, явно надеясь застать нас врасплох. Их подлетное время составляло менее восьми минут.
Вспышка сверхсветовых возмущений (Виртуальная) была обнаружена мгновенно, и вой тревоги поднял всех летчиков-истребителей на Лонгбоу (уже реально). Потребовалось две минуты для первого пилота с Лонгбоу, чтобы стартовать в космос, но к тому времени я была уже на полпути к вражескому авианосцу, устремившись вперед с ускорением в две сотни сил тяжести. Стена вражеских кораблей неслась навстречу мне со скоростью 350 километров в секунду, выбрасывая перед собой огненные росчерки открытого противником огня.
Виртуальный авианосец противника, виртуальные вражеские корабли, виртуальный вражеский огонь все исчезло мгновенно, по какой-то причине учения были отменены. Прозвучавший несколько раз сигнал тревоги, четко дал понять, что-то произошло, на самом деле, и это уже не тренировка. Маркер путевой точки появился в поле моего зрения, указывая на пустое пространство около 53000 километров от меня. Спустя лишь мгновение, яркие точки света мелькнули точно под маркером, объявляя о прибытии авианосца, завершившего свой гиперсветовой прыжок прямо перед нами. Еще один миг, и система государственного опознавания сменила цвет точки маркера с желтого на красный; это были враги.
Мне понадобилось всего несколько секунд для обзора входящих данных, принятия поступивших приказов, и разблокировку реального вооружения моего корабля, прежде чем очертя голову я снова бросилась в сторону противника.
Я сосредоточила все свое внимание на далеком авианосце, погнав себя с предельно допускаемым ускорением. Я чувствовала, что мой гравитационный генератор гудящий глубоко внутри меня, еще не показал все свои возможности. Большинство считают, что имело бы смысл, разблокировать полностью свой потенциал во время боя, находясь на границе жизни и смерти, и я уверена, что они правы. Впрочем, это большая редкость – летчик-испытатель, который летает на боевые задания, потому что мои секреты - намного ценнее, чем мой возможный боевой вклад в сражение. Единственная причина, по которой я имею право сражаться как все, это потому, что я могу, разогнать мой генератор силы тяжести в разнос, сжимая себя и все вокруг меня в небольшую, хорошо спрессованную сферу раскаленного металла и органических соединений, если меня схватят.
Меньше трех минут потребовалось на изучение авианосца, разведав все, что можно, я передала информацию на Лонгбоу. Изучив корабль противника во всех спектрах, я нашла места расположения пусковых установок беспилотников, шахт запуска истребителей, компьютерных центров управления, массивов датчиков и сенсоров, ракетных портов, стационарного оружия, и всего остального, что маленький лазер смог пробить. Конечно, я не могла не заметить 418, в основном однопилотных кораблей, вылетевших из стартовых шахт, построившихся в виде гигантской стены и устремившихся в сторону меня и Лонгбоу со стократным ускорением.
Я расширила поле моего зрения, переориентируясь на истребители, когда они были уже близко. Я знала, что очень скоро, их радары общими усилиями смогут пробить мой собственный стелс-заслон и обнаружат меня. После этого, им будет очень просто прицелиться и изрезать лазерами сначала пространство вокруг, а затем и саму меня. Поэтому, я отключила свой стелс в последний момент, заглушила двигатели, и выбросила облако дипольных отражателей вокруг меня. Я немного сместилась прочь от центра сферы металлических хлопьев и плыла вместе с ним, просто наблюдая, как первый залп лазерного огня истребителей хаотично пронзил облако. Я сохраняла неподвижность, пока 418 лазерных пушек многократно пронзали пространство целевой зоны, шансы поразить меня случайно были малы и со временем становились только меньше – облако отражателей медленно росло в размерах.
Строй кораблей бивших мимо меня вдруг рассыпался. Огонь прекратился - враги обратили свое внимание на показавшиеся впереди истребители Лонгбоу, - это наши пилоты, спешили схлестнуться с врагом, как можно дальше от Лонгбоу. Я оставила истребители позади, продолжая свое дело.
Врубив двигатели на полную тягу с двухсот кратным ускорением, на этот раз выпустив облако ложных целей заранее, подальше от вражеского авианосца, позволяя ему значительно вырасти за время подхода к цели. Поработав три минуты на максимуме тяги, я выровняла свою скорость со скоростью авианосца и приступила к маневрированию. В течении нескольких последних драгоценных секунд спокойствия я внимательно изучила противника, построила его модель в своем сознании, запоминая свои мишени. У меня не будет времени растеряться или запутаться, когда я подойду слишком близко и моя бортовая стелс-установка уже не сможет защитить меня. Я совершенно точно знала, что очень скоро вокруг будет целый рой охотящихся на меня дронов.
Еще раз тщательно осмотрела авианосец, заполнивший все поле моего зрения. Осторожно развернувшись, бросила себя стремительным рывком к корпусу авианосца, остановившись всего в нескольких метрах над обшивкой, где меня было бы трудно обнаружить, выровнялась и приготовилась к атаке. Я планировала за шесть проходов вдоль километрового авианосца, по несколько секунд каждый, уничтожить все намеченные цели. Сделав это, мне оставалось только отлететь на безопасное расстояние и ждать дальнейших распоряжений.
Жгучая боль пронзившая грудь, заставила меня закричать и я внезапно и необъяснимо провалилась во тьму. Я напряглась изо всех сил и пожевала трубку во рту. Мое собственное тело? Я чувствовала, как материал валика уплотнения прижимают мое тело, не давая даже шевельнуться. Я почувствовала холод. Я почувствовала, как кровь булькает внутри меня, как я дышу, и каждый вдох становился все более трудным. Я не испытывала ничего, кроме боли и подымающейся во мне паники.
Затем боль и паника мгновенно исчезли, но оставили свой отголосок в сознании. Я осознавала себя, как бесплотный дух, парящий в пустоте. Мелькнула мысль - я убита.
К счастью, вскоре, мое сознание, было втиснуто обратно в корабль. Я зарегистрировала две пробоины в корпусе толщиной с карандаш по обе стороны от меня. Лазерный импульс пронзил насквозь корабль и мое тело. Набухший материал подушки зажал отверстие в корпусе и рану в моем теле, но у меня все еще продолжалось внутреннее кровотечение в легкие. Я наблюдала за своими жизненными показателями, они падали, но затем замерли и стабилизировались, после того как автоматика корабля ввела препараты. Корабль выдал прогноз: автоматика будет в состоянии поддерживать давление и уровень кислорода в крови всего пять минут.
Я сделала все возможное, чтобы очистить мой разум от отголосков боли и паники, вызванных ранением и все еще продолжавших досаждать мне. И запрограммировала корабль вернуться на Лонгбоу автоматически, если потеряю сознание. Затем я продолжила свою миссию. Запустив двигатели на полное ускорение, начала стрелять по намеченным целям, стремительно пролетавшим подо мной.
Развернувшись для второго захода, я была ослеплена яркой вспышкой света, настолько сильной, что половину датчиков моего панорамного зрения просто зашкалило. Душ гамма-частиц, словно тысяча иголок укололи переднюю часть моего корпуса. Мгновенно сработала сигнализация; только одно может выплеснуть столько энергии в виде радиации.
Включив двигатели на максимальное ускорение, делаю все возможное, чтобы просто удержать свет более или менее перед собой; не было никакого способа, определиться более точно.
— Капитан, – проорала я, врываясь в тактический канал связи – я веду аннигиляционную ракету! – Я была рада, что кричать можно было лишь силой мысли. Я не думаю, что я сейчас смогла бы это сделать моим телом.
Я знала, капитан имел два варианта. Глупый капитан прикажет мне, стрелять в ракету. Поскольку я не могу видеть, где именно она находится, у меня нет выбора, кроме как палить в случайно выбранное место где-то перед собой. Я не была уверена, что смогу уничтожить ракету, а если я промахнусь, она наверняка уничтожит Лонгбоу. Умный капитан прикажет каждому истребителю и каждой стационарный огневой точке на борту, стрелять в меня, через отслеживание данных с моего корабля. Так как я преследуя ракету нахожусь совсем рядом позади нее, и точный выстрел прямо в меня имел все шансы в первую очередь попасть в ракету. Шквальный огонь сотен орудий имел огромный шанс сбить ракету, впрочем и меня тоже.
Капитан замялся на на пару секунд.
— Открыть огонь по ракете, Джейд, – приказал он громко, – огонь, огонь, огонь!
Я услышала нотки страха в его голосе. Аннигиляционные ракеты – редкая вещь, весьма хлопотная в эксплуатации. Они неоправданно дорогостоящи, их чудовищно опасно хранить, но во Вселенной нет более мощного оружия. В их боеголовках используется антивещество, они могут развивать ускорение более тысячи тяготений на относительно коротких дистанциях, и гарантированно уничтожат любой крупный корабль при попадании.
Не знала, радоваться или огорчаться приказу капитана. Конечно, возможность прожить еще несколько лишних секунд радовала, но не было уверенности, что это будет счастьем – остаться живой, если не будет больше Лонгбоу, моего дома. По расчетам, ракета должна была достичь Лонгбоу через приблизительно сто секунд. Я стреляла так быстро, как только могла, целясь сначала в центр яркого пятна света, а затем постепенно двигаясь по спирали наружу. Ракета развила в четыре раза большее ускорение, чем я, и быстро удалялась. Все меньше становился шанс попасть в нее, и я становилась все менее полезной в качестве мишени для других, чтобы уничтожить ее.
Капитан снова вышел на связь.
— Джейд, открой все судовые возможности, – сказал он, одновременно передавая коды разблокировки. Признаюсь, я была удивлена, но не колебалась ни мгновенье. Я толкнула дроссель дальше. 300 G. 400 G, максимальное для моих двигателей ускорение. Пятьсот степеней тяжести, достигнутое уже с помощью гравитационного генератора впервые. Шестьсот степеней тяжести. Восемь сотен. Я достигла двенадцать сотен G, прежде чем стало чувствоваться напряжение. Я выжимала из системы питания все, на что она была способна, чтобы удовлетворить свирепый аппетит гравитационного генератора на энергию. Сигнализация вопила предупреждение о том, что корабль стал слишком горячим. Другие извещатели кричали, что бортовая сеть электроснабжения стала слишком нестабильной, чтобы запустить оружие, и некоторые другие системы. Но самым тревожным было сообщение о предстоящем неминуемом, катастрофическом отказе двигателя.
Я посмотрела на часы, прикидывая в уме секунды, необходимые для того, чтобы догнать ракету, расстояние до Лонгбоу, и расстояние до истребителей. Словно что-то щелкнуло в моей голове. Сейчас. Я ударила вперед узким импульсом гравитации. Электро-магнитный шум взрыва ракеты коротко вякнул всего лишь раз – я разрушила ее ускоритель. Я могла сейчас ясно видеть ярко-белую точку всего в десятке километров впереди меня. Я ударила со всей силы, что смог выдать гравитационный генератор, прямо в рыскавшую, потерявшую управление ракету Было такое впечатление, что я наносила удар, ощущая, как выбрасываемая вперед лапа соединяется с мягкой оболочкой, которая толстеет, твердеет превращаясь в слой брони, и я могу поклясться, что почувствовала, как моя лапа сталкивается с шаром антивещества, притаившегося в середине ракеты.
Дьявольское количество энергии мгновенно выплеснулось в пространство.
Я проснулась в кромешной тьме. Было жарко, слишком жарко. Ощущение, что я вращаюсь, кувыркаясь в пространстве. Я закашлялась, тщетно пытаясь, прочистить мои легкие. Я чувствовала, что я тону, с трудом у меня получалось совершить только самый маленький вдох воздуха через кровь, залившую мое горло. Амортизация крепко сдавливала мою грудь, пытаясь замедлить кровотечение, но мои передние ноги все еще чувствовали себя теплыми и влажными, и воздух медленно шипел из отверстий в корпусе с влажным хлюпающим звуком.
Паника охватила меня. Я кричала, грызла мои трахеальные трубки, и изо всех сил боролась против амортизации, но она стиснула каждый сантиметр моего тела не давая даже шевельнуться. Я испытывала не сильную, но резкую боль в моих передних лапах, когда пыталась бороться. Это иглы, я знала, они должны были снабжать мой организм наркотиками и искусственной, обогащенной кислородом кровью, удерживая меня в живых. Это радовало, но невозможность дышать все больше подстегивала панику. Я также ощущала тупую, пульсирующую боль по всей стороне моего тела.
Я изо всех сил старалась успокоиться, пытаясь оценить мою ситуацию. Акробатические ощущения означали, что мой корабль не смог запустить двигатели, чтобы стабилизировать полет, или доставить меня обратно на Лонгбоу. Это также означало, что и гравитационный генератор не работает, поскольку он автоматически должен был компенсировать центростремительную силу моего вращения. Я почувствовала тошноту и попыталась отвлечься от акробатических ощущений. Тупая боль в боку была, вероятно вызвана ударом тяжелого генератора, частично спасшего меня от ракетного взрыва. Я была еще жива, так что аварийное жизнеобеспечение по-прежнему функционирует, хотя бы частично, но вероятно дольше несколько минут не продержится. Больше я абсолютно ничего не могла сделать. Корабль не имел вид окна отображения и ручного управления, абсолютно ничего, за исключением его связи с моим сознании, которая тоже явно была неисправна.
Вдруг стало невозможно дышать вообще. Кровь наконец-то забила мою трахеальную трубку. Мои легкие больше не могли совершать дыхательные движения. Я крепко зажмурилась и попыталась сосредоточиться, производя сложные вычисления в голове, чтобы усмирить панику. Я развила максимальную скорости относительно Лонгбоу около 800 километров в секунду. От места, где я была, всего двадцать секунд лететь на такой скорости до столкновения с его корпусом, хотя они, несомненно, уничтожат меня, прежде чем это случиться.
Прошло ли уже двадцать секунд? Я поняла, что потеряла чувство времени. Не понятно было, всего несколько секунд или уже много минут прошло с момента взрыва. А может быть, взрыв отбросил меня. Ушиб был достоверным свидетельством этого. Даже возможно меня успеют спасти? Я двигаюсь в сторону Лонгбоу, или я ухожу от него теперь? Я попыталась сосредоточиться на этих вычислениях, повышая сложность расчетов с каждым повторением.
Это становилось делать все сложней. Сначала я сбилась, но потом начала чувствовать себя запутанной и сонной. Я боролась и попыталась закричать еще раз, и наконец провалилась в полноценную, терзающую страхом панику, поскольку я осознала, что мое жизнеобеспечение постепенно отключалось. Через некоторое время я стала слишком опустошенной и бессильной, чтобы бороться дальше. Я чувствовала холод. И уже без ужаса, спокойно и равнодушно ощутила, как мое сердце замедлилось и остановилось...