Our storyline.

В крипте было прохладно и сыро, коротать тут зимние вечера все же было не самой лучшей затеей, но других вариантов у нее особо не наблюдалось. С момента объявления Святочного Бала везде стоял невероятный галдеж. Кто с кем пойдет, что надеть, какая прическа, туфли… Все эти темы для разговоров преследовали ее, куда бы она ни сунулась. Даже такая близкая ей по духу Гермиона Грейнджер была занята приготовлениями и светилась счастьем, стоило очередной стайке гриффиндорских девчонок поинтересоваться о том, кто же ее пригласил. В такие моменты, Сойер либо демонстративно не замечали, либо же глядели с опаской. Прошло уже несколько лет, как она дружит с золотой троицей Гриффиндора, однако многие ей все еще не доверяют. Даже несмотря на то, что слизеринцы к ней относятся с таким же презрением, как и к остальным ученикам других факультетов. Именно потому, что ее все эти дела не касались, девушка и старалась постоянно прятаться от чужих взглядов в крипте. Правда, укрытие ее теперь таким уж и тайным не было. С помощью карты Мародеров близнецы Уизли быстро нашли ее убежище, однако пока не додумались, как попасть внутрь, из-за чего девчонка беззастенчиво над ними подтрунивала. — Опять тут торчишь в темноте? Драко стал единственным, кому она показала вход в крипту самостоятельно и позволила сюда приходить. Теперь они частенько использовали это место, чтобы скрыться от чужих глаз и поболтать. Младший Малфой бросил девчонке завернутую в салфетку булочку и она благодарно ему улыбнулась. Все эти разговоры о Святочном Балу настолько ее раздражали, что она частенько пропускала ужин, лишь бы не слушать весь этот шум и гам. Когда мальчику надоедало носить свою маску и играть роль прилежного наследника влиятельной семьи, он приходил сюда к ней. В последнее время, как она заметила, это происходило все чаще и чаще. Вот и сейчас он видимо заметил, что ее не было на ужине, прихватил ей перекус и пришел, точно зная, где она будет. Драко плюхнулся на диван, при помощи акцио притянул один из ящиков из дальнего угла комнаты и закинул на него ноги, удобно растягиваясь и закидывая руки за голову. Какое-то время они сидели молча, мальчишка закрыл глаза и ей показалось, что он задремал. Сама Розария читала учебник по трансфигурации, ей очень хотелось научиться создавать бабочек, таких, каких делала когда-то ее мама. Вообще-то, ей было вполне себе комфортно находиться рядом с Драко, даже если он молчал. Раньше она часто старалась забить эту тишину хоть чем-то, но потом пришло осознание, что говорить, в общем-то, вовсе не обязательно. Время текло медленно, огонь уютно трещал в жаровнях, она беззвучно шевелила губами и репетировала взмахи волшебной палочкой, полностью сосредоточенная на процессе. Поэтому, когда мальчик наконец заговорил, она подпрыгнула на месте от неожиданности, заставив его громко прыснуть в кулак и засмеяться. — Ты, я смотрю, к балу не готовишься? — И ты туда же, — недовольно буркнула она, позволив слизеринцу просмеяться вдоволь, — Я не иду на бал, так что готовиться к нему смысла нет. — Почему? Неужто кандидаты не подошли? — Она поджала губы и смерила его суровым взглядом. — Шутки шутить изволишь? Прекрасно ведь знаешь, что меня никто не пригласил, — ей стало немного обидно, поэтому она слегка надула щеки и снова уткнулась в книгу, делая вид, что не замечает, как он внимательно на нее смотрит. Она и правда была одной из немногих девочек, кого никто не стал звать. Она и Полумна Лавгуд, постоянно разглагольствующая на тему несуществующих волшебных тварей, о которых ей рассказал отец. Сойер была персоной нон грата. Никто не хотел иметь ничего общего со слизеринкой, которая якшается с Поттером. До кучи, переходный возраст на Розарии отразился самым неприятным образом, красавицей она из-за этого, мягко говоря, не была. Худоба ее была скорее болезненной, нежели красивой. Из-за постоянного торчания в подземельях и крипте кожа была белее снега, а потому все изъяны на ней видны были невооруженным взглядом. Похожая на мопса Пенси Паркинсон все время шутила, что Сойер болеет драконьей оспой, не иначе. И хотя для всех было очевидно, что это просто шутки, ее сторонились даже те, кто не испытывал к ней ни ненависти, ни презрения, ни недоверия. Розария на правду никогда не обижалась, а к подобному отношению от сокурсников уже успела привыкнуть. Однако, горечь все равно нет-нет да заставляла ее опечалиться. Вот и сейчас. Где-то в глубине души она надеялась, что Драко, как ее единственный слизеринский друг, позовет ее пойти с ним. Конечно, она знала, что этому никогда не бывать, но новость о том, что он идет с Паркинсон, все равно больно задела за живое. Малфой из кожи вон лез, чтобы быть таким, каким его хочет видеть его папаша, а значит ему совсем не с руки показываться на людях с такой, как Сойер. Она частенько говорила ему, что не стоит ломать себя по воле отца и быть кем-то другим, но Драко лишь отмахивался и говорил, что ей не понять. Такие разговоры всегда заканчивались тем, что они ругались и он уходил. А потом они оба делали вид, что ничего не произошло. — Неужели совсем никто? — Тихо уточнил мальчишка и она угрюмо кивнула. Как бы девочка ни старалась, ей никогда не удавалось скрыть от него свои эмоции. Слизеринец положил руку ей на плечо, вызвав у нее лишь тяжёлый вздох. Хотелось сказать что-нибудь ободряющее, но казалось, будто из его уст это прозвучало бы издевкой. Не то что бы ему самому хотелось идти на этот дрянной бал, тем более с Пенси, которая прилипла к нему, как друбблс к ботинку, — Даже твой Поттер? Драко всегда произносил это имя так, словно сплевывал яд. Сойер это совсем не нравилось. Она резко стряхнула его руку со своего плеча и снова поджала губы, как делала всегда, когда он чем-то ей насолил. Недовольство явно не перебило чувство грусти, к чему Малфой стремился. — Мы оба прекрасно знаем, что страшненькая слизеринка — не пара для представителя школы, — Сухая констатация факта, но все же не менее обидная. Даже ее друзья, которые своего общения с ней не скрывали, не хотели с ней идти. — Да ладно тебе, — Драко всегда было неуютно говорить на эту тему. Ему было стыдно за то, что в глубине души он был согласен с теми, кто говорит, что девочка уродлива. Он старался никогда виду не подавать, но понимал, что она знает. Знает и ей очень от этого обидно. Но ему об этом не говорит. И он эту тему не поднимает. Почему-то казалось, что если что-то такое сказать вслух, она обидится ещё сильнее и тогда они точно рассорятся в пух и прах. А ругаться им друг с другом совсем не хотелось, — Поттер и сам, знаешь ли, не идеал. Девочка так на него посмотрела, что следующая фраза скатилась с кончика языка обратно в горло, он сделал вид, будто ничего больше говорить и не хотел. Повисла неловкая тишина, девочка снова вернулась к своему занятию, более мрачная и печальная, чем на момент его прихода. Сойер проталкивалась на выход из гостиной. Толпа разодетых девиц щебетала десятками визгливых срывающихся от предвкушения голосов. Драко заметил ее лазурную макушку в толпе и сразу понял, где именно она скроется от шума этого праздника жизни, на котором ей места не было. Почему-то захотелось все бросить и пойти следом, просидеть с ней в крипте весь вечер и учить заклинания, но стоило ему сделать шаг вперед, как Пенси повисла на его локте и хлопая густо накрашенными ресницами что-то увлеченно начала ему рассказывать. Он только скривил губы и отвернулся. Она не думала, что в этот вечер станет хуже, но обида настолько завладела ею, что она буквально пулей летела по коридорам, лишь бы не разреветься на глазах у других людей. Кто-то сзади ее окликнул, но она не обратила внимания, только ускорила шаг и пригнула голову ниже, будто искаженный шумом толпы голос сейчас бросит в нее камень. Розария плюхнулась на диван и, спрятав лицо в ладони, все-таки разревелась. Снаружи до нее донеслась приглушенная музыка, сначала спокойная, а потом задорная и веселая. Обида сменилась гневом. Девчонка вскочила на ноги и зашагала из стороны в сторону. Все они сейчас веселятся, а про нее совсем забыли. Никому не нужна. Друзья, называется. Никому до нее дела нет, как же иначе. Сойер схватила один из манекенов за тонкую деревянную руку и закружила с ним в быстром танце, после чего резко отпустила и болванчик на большой скорости влетел в стену, но упасть на пол не успел. Она разнесла манекен, громко выкрикнув заклятие конфринго, обугленные щепки полетели в разные стороны, одна из них больно полоснула по щеке. Потерев царапину пальцами, Розария недовольно фыркнула и принялась собирать щепу, отправляя ее прямиком в жаровню. Ни одно репаро не починит уже этот манекен, так пусть горит и дальше, ей наплевать! Новый болванчик принимал в себя одно заклятие за другим, летая по комнате так, словно именно он был во всем виноват. Когда она окончательно выпустила весь пар, крипта походила на поле боя, но убираться в ней желания никакого не было. Она снова упала на диван, устало закрывая лицо рукой. Сегодня Розария останется тут. Пусть в крипте холодно и сыро, пусть она завтра заболеет, но зато здесь она может не прятать свое лицо за шторками волос и маской безразличия. Тут можно и злиться, и плакать, и ненавидеть весь мир и каждого в частности, что сегодня ей было как никогда нужно.