7.3.1.
— Скримджер пал, а мы сбежали. Повезло, что Гермиона упаковала совершенно все необходимое в свою мини-сумочку. Даже такую же увеличенную сумку Рори туда запихнула. Знаете, просто на всякий случай. Ее предусмотрительность нас часто здорово выручала и тот раз исключением не был. Она перенесла нас куда-то на Тотнем-Кортроуд и мы завалились в первую же закусочную, которая попалась на глаза. Меня вынудили сидеть в мантии-невидимке. Пока ребята пытались что-то придумать, я только и мог, что беспокоиться за Джинни. Черт. Иногда в критических ситуациях я бываю сущим кретином. Как подумаю, скольким людям это стоило жизни...7.3.2.
— Мы тогда не знали, что Реддл заколдовал свое имя и Пожиратели сразу могут засечь любого, кто его произнес. Они напали внезапно. При магглах, хотя, благо, бедная женщина не пострадала, я думаю... Не знаю, насколько нам помогло то, что я стерла этим ребятам память, но сбежать удалось без особых потерь. Мы не знали ни что делать дальше, ни куда идти, ничего не знали. Все были слишком ошарашены, слишком напуганы и подавлены. Гарри предложил спрятаться на Гриммо... Розария спорить не стала, пусть и выглядела так, будто он ей пощечину залепил. Собственно, выбора у нас и не было, если так подумать...7.3.3.
— Я чуть не обделался, когда на нас вылетело пугало Грозного Глаза. Черт бы его побрал, нахрена ж так пугать то было?! Правда, я еще ничего Держался. А вот для Рори это стало последней каплей. Находиться в доме Сириуса им с Гарри и без того было тяжело, а пугало Грюма... Она всю ночь проревела в спальный мешок. Даже не пряталась. Мы все, как побитые собаки, лежали на полу вплотную и даже это не помогало. Знаете, как оно бывает, когда холодно внутри настолько, что тело ничего не греет? Когда Сойер плачет, такое часто происходит. Морозит в прямом и в переносном смысле этого слова. Она даже пару раз дождь призвать умудрилась. Честно говоря, ее никто не винил. Она будто отдувалась за нас всех. А с утра мы нашли Р.А.Б. Это было даже слишком просто. Как-то чересчур просто, понимаете? Мы вспомнили, что тот самый медальон, крестраж Волан-де-Морта, мы его выбросили, когда матушка затеяла в штабе уборку. А потом оказалось, что его умыкнул Кикимер. А у Кикимера его спёр Наземникус. О том, что в итоге медальон оказался у Амбридж, мы узнали только потом, когда натравили на Флетчера Кикимера и Добби. Самые страшные ребята в волшебном мире, эти домовики, скажу я вам!7.3.4.
— Министерство пало и надеяться было больше не на что. Я каждый день разыгрывал перед всеми спектакль, спокойный и покорный чудо-мальчик, меня от этого тошнило, но лучше уж так, чем в желудке у поганой змеи. Вы даже не представляете, Скитер, сколько волшебников было пожрано этой тварью у меня на глазах. И большая часть из них были вполне себе живыми. Впрочем, чем слабее становилось министерство, тем чаще это происходило. Однако к этому зрелищу привыкнуть невозможно. Отец вернулся в Малфой-мэнор, но заслужил ли он прощение Темного Лорда? Конечно же, нет. Люциус был зол. Его с ума сводило то, что я теперь ценился Волан-де-Мортом куда больше него самого. Матушку это нехило беспокоило. Я помню вечер, когда Скримджера убили. Темный Лорд был в ярости. Когда он зол, это чувствуешь, даже если находишься на другом этаже в своей комнате. Я подслушал тогда его разговор. Они нагрянули к Уизли и там почти поймали Поттера с его шайкой. Почти. Хах, подумать только, до сих пор руки дрожат, если подумать о том, как близко они были к провалу в тот вечер. Как неосмотрительно было оставаться в столь очевидном укрытии... Впрочем, они всегда славились безбашенностью. Все до единого. Мой филин больше не мог найти Розарию. Да и я скоро осознал, что отправлять его опасно. Волан-де-Морт не знал доверия. Единственным, кто, пожалуй, мог им похвастать, был Северус. Ему и поручили выяснить о Сойер побольше. Лето почти кончилось, я надеялся, что в Хогвартсе будет куда спокойнее и безопаснее, чем дома, но его захватили. Я знал об этом заранее и у меня был выбор остаться, но я предпочел поехать. Был ли это правильный выбор? Не знаю, я просто хотел поскорее отделаться от отца, от толпы пожирателей, от этой змеиной твари и ее хозяина. Я хотел убежать. Далеко-далеко. И забыть обо всем, что творится дома и в школе, в министерстве. Да во всем мире. Но я понимал, что от войны не убежишь, а от себя самого спрятаться невозможно. Я должен был что-то сделать. Как-то помочь, пусть и совершенно не представлял, как именно. Знаете, я никогда не думал, что окажусь на месте Снейпа, но все мои действия привели именно к этому. Я играл на две стороны и пусть об этом знало непростительно много людей, играть получалось превосходно. Уж чему меня научила жизнь аристократа, так это лжи и притворству.7.3.5.
— Мы не успели как следует обжиться на Гриммо, когда к нам заявился Люпин. Вообще-то, я была ему даже рада. Но, думаю, он был рад нам в разы больше. Римус принес нам успокоение. Все, кто был в Норе, ушли оттуда целыми и невредимыми, а это на тот момент, было единственным, что нас волновало. Падение министерства развязало пожирателям руки, они действовали быстро, жестоко, а самое главное — открыто и совершенно безнаказанно. Тучи над миром сгущались, действовать нужно было незамедлительно. Министр был в руках Реддла, Пророк вещал на всех страницах, что мы — виновны в смерти Дамблдора и разыскиваемся как первые нежелательные лица волшебной Англии. «Приятная» популярность, а? Сойер подмигнула журналистке, откидываясь на спинку стула и закуривая, Скитер тут же распахнула окно, впустив в помещение легкий запах весеннего дождя и мокрой травы. Безымянный заместитель Кингсли недовольно крякнул, усаживаясь поудобнее. Нет, его не беспокоил запах дыма, просто он сидел в этом кабинете, собственно, как и сама Рита, уже много часов к ряду, от чего, конечно же, дико устал. — Вы пытались связаться с мистером Уизли или мистером Малфоем, пока были в штабе Ордена? — Нет. Я не собиралась подвергать лишней опасности ни себя, ни других. В этом не было никакого смысла. Римус сказал, что с нашими все хорошо. За Драко и Теодора я могла не переживать, они оба очень хороши в том, чтобы притворяться кем-то другим. Магглорожденных волшебников ловили, как крыс, даже детей не щадили. В Хогвартс на места учителей посадили Пожирателей. Мир летел к черту, а мы были на переднем сиденье и пытались вырвать руль, если вы понимаете, о чем я. Думаю, Люпин знал, что найдет нас на Гриммо. Иначе объяснить то, что с собой он принес ту самую книгу, о которой мы говорили с Фредом, я не могу. Вероятнее всего, Фред ее ему и передал... Девушка замолчала, нервно комкая пальцами подол мракоборческой мантии. Каждый раз, когда речь заходила о ком-то дорогом ей, Сойер впадала в глубокую задумчивость. Ее рассказ будто заставлял ее столкнуться нос к носу с собственными ошибками и девушка словно пыталась понять: было ли все иначе, если бы она поступила по-другому? По ней было видно, что прошлое терзает Розарию, что все произошедшее с ней сломало что-то очень важное внутри и это никогда больше не восстановить. Скитер девчонку совсем не знала, но то, как о ней отзывались другие, давало ей хоть какое-то представление о том, какой она была раньше. Чего уж греха таить, журналистка по поводу Сойер и ее поведения в детстве говорила со многими волшебниками. Большая часть из них говорить отказывалась, по очевидным причинам, но небольшую толику информации выжать все же удалось. Несмотря на тяжелое детство, маленькая Розария была доброй и открытой, верной и стремящейся видеть в людях только хорошее. И чем дольше Рита слушала этих людей, тем больше образ улыбчивого ребенка менялся в сторону вечно хмурой и язвительной девушки, что сейчас сидела напротив. Война уже закончилась, мир почти от нее оправился, но внутри нее война будет жить всегда. Есть такой сорт людей, которые остаются на поле боя, даже тогда, когда боев уже нет. И в голубых глазах напротив навечно поселились боль и печаль, их выжгло на сетчатке так, что не сведешь никогда. И можно ли ее в том винить? Даже самые стойкие перед лицом таких кошмаров ломались. Ни один мозгоправ и эскулап такие раны залечить не смог бы, сколько бы ни старался. У нее хватало сил не лить слез слишком часто, попытки закупорить свою боль венчались успехом в большинстве случаев, но Рита видела, каким тяжким трудом это дается собеседнице. И какой бы ушлой и мерзкой журналистка ни казалась окружающим, ничто человеческое ей было не чуждо и чужая боль резонансом отдавалась внутри, вызывая чувство жалости и печали. — Мы узнали, что человека, которого я ищу звали Себастьян Сэллоу. Так же, мы выяснили местонахождение первого крестража. Он был в лапах Долорес Амбридж. Все силы мы бросили на разработку плана по проникновению в министерство. Я же, попутно, пыталась добыть хоть какую-то информацию о Сэллоу, в этом большим подспорьем была помощь Добби и Кикимера.