Our storyline.

— Да пошел ты! — Не смейте так со мной разговаривать, Вы... — договорить Робардс Гавейн не успел – Сойер с грохотом хлопнула дверью, отчего крошка побелки обвалилась с потолка на мраморный пол. Она пулей пронеслась мимо Гарри, тот, привычный к такому темпу ходьбы, проследовал за ней. Развевающиеся полы ее мантии на мгновение заставили вспомнить про Снейпа. Поттер тряхнул головой, выбрасывая из нее непрошенные ассоциации. Хлопнула входная дверь, несколько маглов с опаской поглядывали на совершенно сумасшедшую на вид девушку, что пыталась трясущимися руками прикурить сигарету от старой зажигалки. Моросил гадкий дождик. — Мы поступили правильно. — Я знаю. — Ты ни в чем не виновата. — Я знаю. — Мы ведь не могли предположить, что так получится… — Да я, мать твою, знаю! — рявкнула девушка, в сердцах швыряя зажигалку на влажный асфальт. Ее тяжелое дыхание выпускало в еще холодный весенний воздух облачка пара. Снег, еще местами не подтаявший, грязными мокрыми лужами растекался по обочине. Розария судорожно выдохнула и откинулась спиной назад, подпирая ей стену здания министерства, закрыла глаза и закинула голову вверх. Она будто пыталась отдышаться, поймать равновесие за хвост, но оно ускользало от нее, не давалось в руки, дразнило, оставаясь где-то в поле обозрения. Недостаточно далеко, чтобы потерять из виду, недостаточно близко, чтобы ухватиться. Гарри нервно топал ногой, глядя на подругу, после чего развернулся и скрылся за широкими дубовыми дверьми, оставляя девушку наедине с собой. — Вы не имеете права ее отстранить, это несправедливо! — Гарри ворвался в кабинет Робардса, Кингсли Бруствер уже был там. Они поздоровались вежливыми кивками, после чего Поттер продолжил, — Это вы дали нам неверную наводку. В донесении ни слова не говорилось о гражданских! Это полностью на руках ваших... — Мистер Поттер, три человека погибло, потому что мисс Сойер нарушила протокол, ваши истерики этого не исправят, — Гавейн был уже совершенно не в себе и было видно, что нервный срыв маячит перед ним, как красная тряпка у быка перед глазами. — Погибло бы больше, если бы мы не вмешались! Если вы знали, что там были люди, почему ничего не сказали?! — Потому что вы обязательно полезли бы геройствовать! Ваша неспособность подчиняться приказам может конкурировать только с... — Да плевал я на ваши приказы! — Мистер Поттер, — начальник отдела мракоборцев угрожающе поднялся со своего места, в попытке показаться больше, нависнуть над подчиненным и тем самым утихомирить его, однако с Гарри такое никогда не работало. Звонок в дверь, она открыла не сразу. Пропустила парня внутрь и заперла за ним. Гарри бросил плащ прямо на пол, схватился за стакан и плеснул себе огневиски. Розария, будто ожидала, что так и произойдет, заранее оставила на столе дополнительный стакан и другой напиток. Тот, что держала для гостей, ведь сама такое не пила. Поттер молча опрокинул стопку, наполнил бокал по новой. — Меня тоже отстранили, — проворчал, наконец, брюнет. Сойер лишь легонько дотронулась своим бокалом до его, и выпила. — Джинни будет рада твоим внеплановым выходным. — Ха, это уж точно, — усмехнулся мужчина, расслабленно растекаясь на ее диване, унылым взглядом сверля потолок. — Этот ублюдок знал, что там были пленные. Прекрасно знал и ничего нам не сказал. — Я устала, Гарри. Не знаю, сколько еще вынесу все это... У меня больше нет сил смотреть на чужую смерть... — ее кожа выглядела безжизненно серой, распущенные всклокоченные волосы волнами падали на бледные плечи, тонкие пальцы с силой сжимали дрожащий бокал. — Тогда тебе пора уходить... — Я ведь не могу тебя просто оставить... — Все нормально. Макгонагалл уже давненько ждет тебя в Хогвартсе. Да и мы ведь просто больше не будем работать вместе, а не навечно разбежимся кто куда, — она покачала головой, запуская обтянутую перчаткой пятерню в волосы, отбрасывая назад челку. Гарри был одним из немногих, при ком девушка могла себе позволить не прятаться. — Я не хочу возвращаться в Хогвартс... — Но ведь... — Я знаю, что иначе никак, но я не хочу! Я не хочу снова бродить по этим чертовым коридорам. Не хочу снова оказаться в том месте. Я не хочу переживать это снова день ото дня, — голубые глаза быстро наполнились непрошенными слезами, Гарри дернулся было к подруге, но она лишь отвернулась, давая ему понять, что любые попытки утешения будут нежеланными. Ее голос сорвался на хриплый шепот, — Я не могу уйти. И не хочу оставаться. Черт бы их всех побрал... Ключ повернулся в замочной скважине, из темного коридора пахнуло сигаретным дымом. Драко не часто приходил к ней. Ее дом должен был быть ее крепостью и мало у кого был в нее доступ. На кончике его палочки зажегся тусклый огонек, он осторожно крался во тьме, оглядываясь по сторонам. Она не любила, когда он приходил без предупреждения, и все же отдала запасные ключи. Под ногами хрустело битое стекло, на стене пятно от пепла, всюду рассыпаны окурки, на столе пара пустых бутылок. Бывали у Сойер неудачные дни. Бывали плохие и откровенно паршивые. Но сегодня был один из тех дней, когда она слетала с катушек. Такие дни наступали неизбежно. Весной, зимой и осенью это происходило редко и спонтанно, летом — чаще и всегда в одно и то же время. Видит Бог, Драко надеялся, что эта весна пройдет спокойно. Однажды, когда Малфой торчал в Мунго, в ожидании, когда же ему уже можно будет свалить, краем уха он услышал разговор о том, что нет ничего в жизни тяжелее, чем работать мозгоправом. Он тогда лишь усмехнулся. Никогда не стоит говорить таких вещей при таких, как Драко. При тех, кто живет с людьми запертыми в собственных страданиях.       Когда война только закончилась, Драко и Розария пытались жить вместе. Они старались построить нормальные человеческие отношения. Совместный быт, работа в одном учреждении, попытка найти что-то общее среди интересов друг друга. По началу, у них получалось. Парень был на седьмом небе от счастья, и даже все трудности связанные с его причастностью к пожирателям казались несущественными и мелкими. Оказалось, что все было совершенно не так радужно, как он это видел. В один прекрасный день он вернулся в их небольшую съемную квартирку и обнаружил, что она разнесена вдребезги. Кругом были лед и вода, словно внутри прошел град. Все это время Розария притворялась, что была в норме, а Драко ничего не замечал. Время шло, а ей не становилось лучше. Ни один мозгоправ святого Мунго не в состоянии был облегчить ее страданий, ни единое зелье не помогало прийти в норму. И чем дольше Драко оставался рядом, тем хуже ей было. Парень старался. Старался поддерживать ее, быть опорой, всегда рядом, всегда наготове. Но видеть возлюбленную в таком состоянии было тяжело и больно, а прятаться, в силу старых привычек, не получалось. И это только усугубляло ее и без того плачевное состояние. Она начала винить себя в том, что делает Драко хуже. Он, в свою очередь, чувствовал свою вину за то, что не мог ей помочь и не мог спрятать от нее собственную боль. И круг замкнулся. Их счастье умирало тем быстрее, чем чаще они находились вдвоем. Закончилось это тем, что в один прекрасный день он вернулся в пустую квартиру. В ней не было ни ее вещей, ни следов того, что девушка вообще когда-то была в этом доме. И он ни малейшего представления не имел о том, к чему это приведет.       Она не хотела его страданий, а рядом с ней их было не избежать. У девушки не получалось избавиться от призраков прошлого, от чувства вины, что пожирало ее изнутри день ото дня. Не получалось унять ту ненависть, что она испытывала к себе самой. А когда они были рядом, ненависть лишь росла, ширилась внутри, все глубже утягивая ее на дно. Потому что она видела, как ему тяжело. Видела, как плохо. И винила в этом себя одну. Розария любила Драко больше всего на свете и должна была быть источником его счастья, а причиняла лишь боль. И это уничтожало ее. Жить отдельно и свести встречи к определенному минимуму стало временным решением, а как известно многим, нет ничего более постоянного, чем нечто временное. Шли годы, каждый из них обзавелся своим жильем, по работе они почти не пересекались. У Сойер все лучше и лучше получалось натягивать на лицо маску спокойствия и безразличия, прятать внутреннюю бурю от большинства окружающих. Постоянные адреналиновые качели, вечная опасность и стресс держали ее в ежовых рукавицах, не давая много времени проводить в собственном унынии. Девушка пряталась в работе и приключениях, а когда были силы, проводила время с Драко. Однако же, ни один из них не выглядел по-настоящему счастливым. Да и, откровенно говоря, счастливым и не был. Их друзья заводили семьи, строили быт, жили дальше, а они топтались на месте, не способные быть рядом, но и не желая друг друга отпускать. Их отношения - словно американские горки. Эмоциональные качели. Снова чертова игра в тяни-толкай. Им было вместе одновременно и хорошо и плохо. А друг без друга было настолько паршиво, что жить не хотелось. И никто из них не представлял, что с этим делать. Блондин устало вздохнул. Плохие воспоминания тяжелыми волнами захлестывали его с головой, но сейчас было глупо расклеиваться. Она себе такого не позволяла, когда он в ней нуждался. А значит и он не может. Быстро приведя квартиру в нормальное состояние, мужчина прошел в единственную комнату, где она могла находиться. Унылая маленькая спаленка, в которую едва вмещалась слегка увеличенная одноместная кровать и платяной шкаф. Она явно мерзла, лежа поверх одеяла, забывшись в пьяном беспокойном сне. Парень прилег рядом, так же, не раздеваясь, обнял ее за плечи, отчего Розария мгновенно прижалась к нему, в попытке согреться. Ее тело пробирала мелкая дрожь, тихое змеиное шипение выступало знамением очередных кошмаров, о которых она ему никогда не расскажет. — Все хорошо, — прошептал он, поглаживая ее по голове. Усталый взгляд дымчатых серых глаз изучал потрескавшийся потолок грязного белого цвета, утопающий в плотной темноте. — Я рядом... Все будет хорошо... Он не знал, слышала ли она его или же просто наконец согрелась, но дрожь постепенно сошла на нет. Ее пальцы крепко вцепились в его рубашку, почти разрывая ее ногтями, в бесполезной попытке притянуть мужчину к себе еще ближе, хоть это и было невозможно. Утром она будет чувствовать себя виноватой, что он видел ее такой. Будет ругать за то, что пришел. Будет благодарна, но об этом не скажет. Скажет, чтобы он никогда больше не являлся без приглашения, потому что не должен видеть ее в таком состоянии. А он будет со всем соглашаться, обещать, что в следующий раз не придет. И она в его ложь не поверит. Потому что он обещает ей каждый раз. Но каждый раз, когда ей слишком плохо, он оказывается рядом. Она его за это любит и ненавидит. Она зла, но благодарна. Противоречивая, израненная телом и душой, но все равно самая драгоценная для него женщина на свете.