Our storyline.

— Кровосмешение — самое тяжкое преступление против всего магического сообщества. Маглы — рабы, а потому не могут считаться достойной парой волшебнику или волшебнице, — тоненький детский голосок срывался от волнения, испуганные глазки метались из стороны в сторону, будто бы в поисках поддержки, но нигде не могли ее найти. Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс была для людей всем. Оплотом надежды, убежищем, символом светлого будущего. В те времена и сам замок, живой, по мнению многих выходцев из этих стен, выглядел как маяк. Теплый желтый свет из десятков окон, летающие волшебные фонари и свечи под потолком большого зала. Хогвартс казался уютным и родным даже для тех, кому совершенно не хотелось в нем находиться. Сейчас же его серые стены казались холодными, будто бы влажными. Тусклый свет заливал стены едва-едва, ориентироваться в этих коридорах для совсем сопливых первокурсников было практически невозможно, но учиться этому приходилось крайне быстро. Тени стали не только помехой, но и укрытием от недобрых чужаков, что в этих стенах были словно рыбы в воде. А потому всем новоиспеченным ученикам приходилось учить коридоры быстрее, прятаться в тенях лучше, шарахаться от каждого шага и не доверять никому. Иначе в замке не выжить. Оплот, убежище, символ... Сейчас Хогвартс был тюрьмой, пах отчаянием и страхом, болью. Затравленные и заплаканные глаза встречались чаще других. Хотя, поймать чужой взгляд было большой редкостью. Смех и болтовня покинули эти стены, вместо них пришла тишина. Редкий робкий шепот можно было услышать со стороны каких-нибудь зашуганных детей, ничего такого они не обсуждали, пытались сориентироваться в этих мрачных стенах. Но даже это могло навлечь на них гнев. А гнев за собой приносил только боль.       Его шаги глухим эхом бились об стены, гадостный смех и громкие всхлипы, Драко точно знал, что увидит за поворотом. — Крэбб! Гойл! Какого дьявола вы тут делаете? — он сделал самое недовольное и брезгливое лицо, на которое только был способен, маленький мальчик в черной мантии с красным гербом на груди свалился на пол пыльной грудой, как мешок с овощами, будто не человек то был и вовсе. Его друзья, пусть и становилось тошно, когда он сам их так называл, повернули к нему озлобленные, но веселые лица. — Учим малявку ориентироваться на местности, — оба мальчишки смотрели на него, и Драко готов был поклясться, что нет у них за глазами не только и толики интеллекта, но и сострадания. — Валите на поле, тренировку никто не отменял, — блондин прикрикнул на них и с презрением осмотрел ревущее грязное нечто, дрожащее на полу. Ребенок слишком боялся пошевелиться, боялся всхлипнуть «громче положенного». Не мог уйти, — Я с этим разберусь. Живо! Двое бугаев довольно споро скрылись из коридора, все еще глумливо насмехаясь над ребенком. Серые глаза внимательно просканировали коридор, парень присел на корточки и попытался поднять ревущее нечто, но напуганное дитя лишь сжалось в комок и жалобно взмолило о пощаде. — Я тебя не трону, вставай, — он старался говорить как можно мягче и, кажется, это сработало. Главное в этом деле — не выглядеть враждебно. Мальчишка уцепился влажными маленькими пальцами в его ладонь. Где-то на подкорке Малфой подумал, что ощущение такого прикосновения отвратительно и руку захотелось одернуть, но, переборов этот наплыв эмоций, помог ребенку подняться, — Куда ты шел? — В… В… В г-гостиную, — из-за всхлипов и рыданий ребенок едва мог говорить. Стиснув зубы поплотнее, блондин похлопал ребенка по плечу, маленькие кулачки терли глаза. Когда-то давно, Рия так же стояла в коридоре, плакала, потому что Драко сильно ее обидел, а он пытался извиниться и так же неловко держался за ее тонкое плечо. Парень тряхнул головой, колени ныли, сидеть на корточках слишком долго было непривычно и неприятно, но успокоить ребенка нужно было как можно быстрее. Как можно быстрее отправить его в гостиную, в относительную безопасность. Пока их никто не увидел. — Драко, — он резко выпрямился, дружелюбие и мягкость исчезли, маска высокомерия слишком легко легла на его лицо. Нотт скрестил руки на груди, одному Мерлину известно, как долго он за ними наблюдал. Мальчонка хотел было спрятаться за спину блондина, но увидев выражение его лица, перепугался настолько, что врос в пол и не мог даже шевельнуться. — Иди налево и когда дойдешь до большой лестницы с доспехами по бокам иди в правое крыло. Твоя гостиная наверху башни. Мальчонка быстро шмыгнул в указанном направлении, поблагодарив его и скрываясь за поворотом так споро, как только позволяли его маленькие ножки. Драко же двинулся вперед, пытаясь игнорировать чужие шаги, эхом раздающиеся за спиной. Привычный скрип и темные ступени, скрежет поднимающихся решеток и голубое свечение омута памяти. Он слишком часто пользовался им в этом году. Даже сейчас внутри каменной чаши плескалось воспоминание: они вдвоем на опушке Запретного леса. От девушки пахнет ежевикой и прелой травой. Вся ее форма в шерсти пушишек, которых Хагрид забыл запереть в вольерах, отчего те упрыгали обратно в свои гнезда. Она так спешила поймать как можно больше, что не замечала ни кочек, ни коряг и в один прекрасный момент на полной скорости свалилась в ежевичный куст. Бледные пальцы легли на каменный обод, на водной глади мелькнуло ее лицо. Широкая улыбка, прижатая к груди пушишка и порванный капюшон мантии, неровно упавший на лоб. Драко почти слышал ее смех. Почти чувствовал запах. Почти помнил тепло. Нотт рухнул на диван, шелест газеты Драко узнавал из тысячи. — Гарри Поттер со своими сообщниками был замечен! Министерство магии под угрозой? Срочные новости, сегодня Нежелательное лицо номер один в компании своих сообщников ворвался в Министерство магии с целью проведения диверсии. Первая полоса, мать твою! — парень недовольно треснул тыльной стороной ладони по почти неподвижному постеру Поттера, который смотрел на него их-под крупной надписи: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Сбоку были еще три таких же фото, только поменьше. Грейнджер, Уизли и Сойер, собственными персонами, глядели на него черно-желтыми глазами с дрожащего пергамента. Малфой глубоко вздохнул и оттолкнулся от каменной чаши, попытки убедить себя самого в том, что среди «сообщников» не было Рии, даже не были предприняты. Крупная нервная дрожь била Теодора, он внимательно вглядывался в статью, после чего смял газету и швырнул ее в угол. Там уже набралась заметная кучка таких же мятых выпусков Пророка. И в каждом была статья о том, что Поттера где-то увидели или его сообщников где-то заметили. Но те статьи были лишь блажью и домыслами. Эта же — правдой, ну или той ее частью, которую еще можно было выцепить в продажном издании. Голос Теодора звенел негодованием, — Какого дьявола им понадобилось в Министерстве?! — Понятия не имею, — в отличие от Нотта, Драко звучал совершенно спокойно. Бледное серое лицо, болезненное, с глубокими тенями под глазами, однако же, выдавало его куда лучше. — Думаешь, Розария была с ними? — Я не думаю, я знаю. В какое бы пекло эти идиоты не засунули свои задницы, она слишком преданная и бесшабашная, чтобы остаться в стороне, — Нотт нервно задергал ногой, после чего вскочил на ноги и начал нарезать круги по крипте. Шаги его звучали громко, но мысли в его голове были еще громче. Они отражались в глазах, на лице, даже в самой его позе. Теодор не хуже Драко умел прятаться за ужимками и подобострастными улыбками, в его арсенале масок было ничуть не меньше. Однако он их оставлял у порога, Малфой же с напускным спокойствием сросся, казалось бы, намертво. Брюнет не обижался. Иногда ему казалось, что стоит другу лишний раз задуматься о всей плачевности ситуации, как его это сломает. Пусть уж лучше прячется и от него и от себя самого. Бесполезно, но если помогает не тронуться умом окончательно, чем плох такой вариант? — К слову о бесшабашности, — парень резко замер и скрестил руки на груди, брови его свелись к переносице, глаза пронзали Драко холодными иглами, — Тебе и самому не помешало бы быть чуточку осторожнее. Обмануть Винса и Грега легко, Пенси тебе в рот до сих пор смотрит, но вот Блейз не дебил. В отличие от остальных, у него в башне что-то плещется. — Не понимаю, о чем ты, — совершенно бессовестно соврал Драко, усаживаясь на диван и закидывая ногу на ногу. Хотелось расслабиться, но не получалось. Тело словно натянутая до предела струна, только бы не лопнуть раньше времени. — Все ты понимаешь, — оскорбленно огрызнулся Нотт, — Возишься с детишками, не пользуешься непростительными! Ты бы еще на порог спальни Гриффиндорцев в красной форме явился, Мерлинова борода! — Это лишнее. Но вот помочь ОД было бы неплохо… — С ума сойти, — Тео покачал головой, хмурость сменилась усталостью. Он плюхнулся на диван и задумчиво почесал за ухом, — Никогда бы не подумал, что настанет такой день, когда я от тебя услышу предложение помочь друзьям Поттера. Спросил бы я, где ты подхватил эту заразу, только вот мы оба уже знаем ответ. ОД помочь… Ты рожу Долгопупса видел? Ему можно помочь, только заперев его в Выручай-комнате до конца года. Драко мрачно усмехнулся. Вот уж правда. В ком, в ком, а в Долгопупсе подобной рьяной бунтарской прыти за предыдущие шесть лет не наблюдалось. В этом году же он как с цепи сорвался. В тихом омуте… — Ты поговорил с приведениями? — Да. Кровавый Барон будет держать наших подальше от других детей, насколько это возможно. Остальные приглядывают за своими детьми, но ты и сам видишь, что за всеми уследить невозможно… Остался только Пивз. — С Пивзом я договорюсь… — Мерлинова борода, договорится он! Это Пивз! — У Уизли получилось натравить его на Амбридж, не вижу причин, по которым он отказался бы насолить Кэрроу. Добби! Нотт скрестил руки на груди. В комнате раздался тихий хлопок. Домовик смотрел на юных волшебников с опаской и настороженностью. Брюнет изогнул бровь в немом вопросе. Драко поднялся с дивана, подошел к отступившему на пару шажков домовику и сел перед ним на корточки. Удивлению Добби не было предела. — Добби, я хотел бы попросить тебя об услуге. — Юный мистер Малфой хочет просить Добби об услуге? — Да. Некоторые ребята из Гриффиндора скрываются в Выручай-комнате. У них нет возможности появляться в Большом зале без риска получить наказание. Не мог бы ты и другие домовики отправлять им еду? — Добби не расслышал, сэр? — Огромные глаза домовика стали еще больше, существо опешило, явно не ожидая такой просьбы. От кого угодно, но не от Драко Малфоя. — Ты все правильно услышал, Добби. Могу ли я рассчитывать на твою помощь? Пожалуйста. Большие дряблые уши задрожали, глаза домовика будто стали более влажными, Добби поклонился и заверил, что все будет выполнено в лучшем виде, после чего исчез из крипты с таким же громким хлопком. — Розария бы тобой гордилась, — сухо констатировал Нотт, внимательно наблюдая за прямой, как доска спиной друга. — Нами обоими, я полагаю. Повисла гробовая тишина. Шум ветра и дождя доносился снаружи. Вскоре щелкнул тумблер, старое радио зашипело, передавая искаженный волшебным динамиком голос Ли Джордана. Список пропавших без вести волшебников никак не желал заканчиваться, оба парня замерли на своих местах в мрачном напряжении. Вскоре голос утих, уступив место помехам. Имени Розарии так и не прозвучало. — Как Рон? — Девушка вошла в палатку и села перед обогревателем, протягивая к нему продрогшие руки, пальцы ее приобрели синюшный оттенок, ровно, как и дрожащие губы. — Делает вид, что спит… У нас получилось предотвратить самое страшное, но я не знаю, как долго займет его восстановление. Тем временем, мы совершенно не представляем, где еще может скрываться следующий крестраж… — лицо Гермионы заметно осунулось, синяки под глазами с каждым днем становились все больше. Она мало спала, все больше чахла над Уизли, в попытках как можно быстрее исправить последствия расщепления. Гарри вышел из палатки, занимая свой пост. Была его очередь дежурить и смотреть за горизонтом. Крестраж, что кочевал от одного к другому, из Рона высасывал больше всего сил. Мрачное лицо друга тяжкой тенью омрачало и без того безрадостное время, но никто ничего ему не говорил. Ли Джордан начал свой доклад. Все четверо слушали долгий список имен, молча. Каждый страшился услышать там знакомое имя. Единственным, кого откровенно бесило желание Рона слушать «Поттеровский дозор», как ни странно, был Гарри. Грейнджер внимательно изучала книгу Скитер о Дамблдоре, чем тоже невероятно раздражала Гарри. Да и, чего греха таить, вечно погруженная в информацию о Древней Магии Розария, исключением не была. Поттера вообще мало что не злило после их неудачного побега из Министерства. Чем дольше они топтались на месте с поиском крестражей, тем агрессивнее он становился. И парень совершенно не якшался выплеснуть свой негатив на друзей. Рона это злило, Гермиону обижало, но она старалась не подавать виду. Розария же всякий раз смеряла Гарри таким взглядом, от которого ему язык хотелось свернуть трубочкой и уйти подальше. Только в моменты, когда ее холодное недовольство ложилось на его плечи, Поттер мыслил трезво и понимал, что зря срывается на друзьях. Однако надолго этого понимания не хватало. Они сбежали из Министерства уж пару недель тому назад, прихватив с собой крестраж и целую кипу документов, связанных с Древней магией, что хранились в глубинах Отдела Тайн под охраной лучших невыразимцев. Им всем пришлось дать Непреложный обет и клятву молчания. Впрочем, Сойер сомневалась, что они знали, что именно охраняют. А теперь и охранять было нечего. Запечатанный Древней Магией ларец вскрыть оказалось непросто, но спустя добрый десяток дней, ей это все же удалось, а потому она теперь жадно изучала все, что было внутри. Конечно, в себе сундучок хранил и флакон с воспоминаниями, но Омута памяти у них не было, так что содержимое его оставалось тайной. Девушка продолжала во время своих дозоров тренироваться, но контролировать такое сильное волшебство было невероятно трудно. Хорошо хоть, думала она порой, что упорства ей не занимать. Попытки с помощью ее сил уничтожить крестраж пошли прахом. Они пришли к выводу, что лишь меч Годрика Гриффиндора способен на это, а иначе, зачем бы Дамблдору завещать его Гарри. Чувство беспокойства и одиночества пожирало Розарию изнутри. Каждый свободный миг она внимательно рассматривала колечко на пальце и мысленно умоляла Драко быть осторожнее. Как жаль, что не было способа узнать о нем хоть что-то… Что угодно. Ей жутко хотелось послать к нему патронуса, сову, каким угодно способом дать ему знать, что она жива и с ней все нормально. Узнать, что он в порядке самой. Но это было бы безрассудством высшей степени. Опасностью. Большим риском не только для нее, но и для ее друзей. Розария угрюмо уставилась в маленький всполох огня, что горел в масляной лампе у ног Гермионы. Грейнджер глянула на подругу понимающе, поджала губы в молчаливом жесте поддержки. Она ее не осуждала. Но могли осудить Гарри и Рон, поэтому Розария свои страхи и беспокойства за Малфоя хранила при себе. Ночами он ей часто снился. Его улыбка и серые глаза, как он поправляет зализанную платину волос. Цепкие пальцы на узелке галстука, аккуратном и безупречном, как и он сам. Во снах она чувствовала запах его одеколона, ощущала его руки, ограждающие ее от всех ужасов этого мира крепкими объятьями. Она часто просыпалась почти в слезах. Она тосковала и боялась. Боялась, что не справится, боялась, что подведет его. Была в ужасе от одной только мысли, что его могут поймать. Что притворство его вскроется и Драко за их связь непременно накажут. Ее терзали эти мысли каждую свободную секунду, казалось, что она живет в каком-то мрачном гротескном кошмаре. И все никак не может проснуться.