Our storyline.

На черную ткань дорогого костюма с потолка капала вода. Он крался как мышь, боясь в собственном доме каждого шороха, каждой тени. И пусть тьма часто помогала ему укрыться от чужих взоров, она также могла скрывать в себе опасность. Пожирателей Смерти в поместье постоянно было хоть отбавляй, мэнор стал штабом Темного Лорда и тот восседал в главном зале как король, пока отец буквально ползал под его ногами. Униженный, грязный, безумный. Драко не узнавал в этой пародии на мужчину своего отца. Тот, кто в детстве был примером и моделью поведения, сейчас больше напоминал жалкого лакея, раба. В нем не осталось ни капли гордости, самоуважения. Ничего кроме раболепства и желания служить. Скорее всего, по этой же причине, у Темного Лорда уважения к Люциусу так же не было. Даже к Драко он относился куда более снисходительно, чем к старшему Малфою, что конечно же бесило главу семьи. В который раз юноша убеждался в истинности слов Розарии. Чем чаще отец видел разницу в отношении к нему и к своему сыну, тем более он был зол и недоволен последним. Казалось бы, он наоборот должен был гордиться своим отпрыском, однако все было совсем не так. Люциуса злило, что Драко своими прошлогодними успехами затмил отца, служившего своему Лорду столько лет. Это выражалось в словесной грубости, в пренебрежении и в еще более завышенных стандартах. И конечно же, при Темном Лорде относиться к Драко неуважительно он не рисковал. Малфой прижался спиной к влажной каменной стене и осторожно глянул за угол. Там оказалось пусто, а потому он быстрыми перебежками достиг своей цели. Быстро сбегая по ступенькам, слишком шумно, по его мнению, он достиг стальной решетки и быстро оставил на полу перед ней сверток коричневого пергамента. А потом сбежал. Сбежал в свою комнату, так же боясь каждой тени. Потому что если кто-то его увидел — конец. Конец его играм, конец притворству. Конец жизни. От того, чтобы кто-то узнал о том, что он подкармливает пленников Темного Лорда, его спасала только собственная скрытность и легилименция. Причем уповать ни на ту, ни на другую он в полной мере не мог. Каждый раз, когда за дверью спальни раздавались шаги, он боялся, что в этот-то раз его поймали. Но пока что избежать лишних глаз и ушей удавалось.       Когда в Малфой-мэнор притащили одну из подружек Поттера, Драко не на шутку перепугался. Что они собирались делать с этой девчонкой? Зачем она вообще понадобилась? Каждый вечер спускаясь к столу на ужин, он страшился увидеть желтовато-белую косу исчезающую в бездонной пасти Нагайны. Этого нельзя было допустить. Нужно было придумать план, как вытащить девчонку из подземелья, освободить. Потянуть время, чтобы ее не пустили на корм чешуйчатой твари. Вылезти из кожи вон, лишь бы не допустить, чтобы с девчонкой что-то произошло. Если она подружка Поттера, в чем он не сомневался, потому что не раз видел их вместе, значит она вполне может быть подругой Розарии. И если она погибнет, Сойер, мягко говоря, в восторге не будет. Достойная причина, по его мнению, чтобы подзадержаться дома и всю свою хитрость пустить в правильное русло. А пока план побега придумать не получалось, все, что он мог — это подкармливать ее, потому как Хвост это делать частенько «забывал». Юноша метался по комнате, нервно теребя туго завязанный под горлом галстук. Чем дольше он тянет с чертовым планом, тем ближе конец каникул, а задержаться в поместье не вызвав подозрений никак не получится. И уж тем более не выйдет тогда выпустить девчонку, все сразу повесят на него. Верно, может быть Темный Лорд и был к нему более снисходителен, но все же доверия младший Малфой не вызывал. Как ему казалось, доверия Темного Лорда вообще никто не заслужил. Помимо тети Беллатрисы, конечно же. В который раз он настежь распахнул окно, впуская прохладный вечерний воздух в душную комнату. Атмосфера дома была такая, что даже просто дышать полной грудью в нем было проблематично. Господи, подумал юноша, когда же все это закончится. Сердце привычно замерло и сжалось, когда за дверью послышалась тяжелая поступь. Безумным вихрем сальных платиновых волос в комнату влетел отец, грубо схватил его за плечо и поволок по лестнице вниз. Драко не спрашивал, что случилось. Ему казалось, что его поймали и сейчас он предстанет перед Темным Лордом. Получит свое наказание за излишнюю доброту к пленным. Каким же было его удивление, когда в просторном гостевом зале он увидел Грейнджер и Уизли, связанных и крепко удерживаемых Фенриром Сивым. Словно в замедленной съемке он обернулся на оклик матери, чтобы увидеть, что в своих цепких когтях один из егерей держит Гарри Поттера. Да, его лицо было похоже на опухшее нечто, словно его покусали пчелы. Но Драко не мог не узнать его. Эти зеленые злые глаза он из тысячи смог бы вычислить. Серые глаза бегали по помещению не в силах нигде найти лазурную косу. В груди отбивало чечётку. Отец толкнул его в спину, жадность в голосе Люциуса слышно было так хорошо, что становилось противно.       Драко сделал медленный шаг в сторону Поттера, смотреть на него совсем не хотелось. Он так нервничал, было страшно. В голове звенели непрошенные мысли. Это точно Поттер, но если он тут, где Рия? Если она не с ними, то где? Что если ее схватили? Что если ее убили? Что если… Что если… Колени задрожали, ладони вспотели. Он зажмурился и выдохнул, даже если внутри бушует тайфун, показывать этого было нельзя. Но маска его крошилась на мелкие кусочки, выпуская наружу липкий страх, словно треснувшая чарка выпускает капли сливочного пива.       Еще шаг. Все это так глупо. Поттер уже однажды сидел вот так перед ним. Пойманный из-за собственной глупости. Драко уже смотрел вот так в эти ненавистные зеленые глаза, а на ухо сладко шептала Розария. Это сейчас блондин понимал, что сделал свой выбор уже тогда. Как бы ему хотелось и сейчас услышать ее шепот, почувствовать спиной биение ее сердца, тогда он бы точно перестал нервничать. Тогда его ложь прозвучала бы убедительно. Их взгляды встретились. По взгляду Гарри было ясно: он не ждет от Малфоя ни помощи, ни проявления доброты. Ничего не ждет. Где-то на задворках разума мелькнула мысль, что это даже хорошо. Если из-за Поттера с Рией что-то случилось, то Драко самолично его уничтожит. — Не знаю я, — пробормотал юноша на в сотый раз заданный отцом вопрос и отошел в сторону камина, встав рядом с матерью. И увидел в глазах брюнета искреннее изумление. — А девчонка? Драко, девчонка? Разве это не подружка Поттера? — Не знаю. Может быть. Вроде да… — А мальчишка! Рыжий! Это же Уизли?! — Может, и он. — Люциусу явно не нравилось, с какой неохотой отвечает сын. Это было видно по сжатым челюстям, заросшим грязной щетиной. Однако, как бы он ни выплясывал перед ним, Драко ничего не подтверждал. Не давал тех ответов, которых от него ждали. И тут в помещение вошла Беллатриса. Конечно же, она тут же узнала Грейнджер. Она уже собиралась вызвать Темного Лорда, но тут всполошилась, увидев меч Гриффиндора. Тетушка единолично вырубила добрую половину егерей и вцепилась в клинок, словно тот был самым ценным в мире сокровищем, которое у нее посмели отобрать. — Драко, убери отсюда этот сброд, — приказала она, указывая на лежащих без сознания людей. — Если самому их прикончить характера не хватает, оставь их во дворе, я потом займусь. — Не смей так разговаривать с Драко! — вспыхнула Нарцисса, но Беллатриса прикрикнула на нее. — Помолчи, Цисси! Положение серьезнее, чем ты думаешь! Драко ничего не оставалось, как подчиниться. Он краем глаза видел, как Поттера, Уизли и гоблина волокут в подземелье. Из зала послышался леденящий душу женский вопль. Как ему хотелось в этот момент убежать. Плюнуть на все, открыть чертовы ворота, которые не могли его не послушать и свалить к дьяволу из этого ада. Но было нельзя. Было никак нельзя. Он собрался, унял дрожь в конечностях и вернулся в общий зал. Грейнджер корчилась на полу от боли, обезумевшая тетушка словно отказывалась понимать, что под действием Круцио не то, что говорить, дышать было весьма затруднительно. А потому ее вопросы оставались без ответа. В те редкие моменты, когда она все же делала перерыв, зал наполнялся рыданиями. Драко сжимал древко палочки в ладони, ощущая выпуклые лозы рукояти, пытаясь спешно придумать, как же выбираться из этой ситуации. Придумать, увы, ничего не успел. Чертов Поттер с его чертовыми выходками. Помещение на краткое время превратилось в поле битвы. Драко для острастки кинул пару заклятий в Поттера и те, как планировалось, в цель не попали. Однако одно очень точно угодило в Сивого, который ничком свалился на мраморный пол. Заклятия перестали летать в воздухе так же резко, как и начали. Беллатриса кричала, чтобы Поттер и Уизли бросили палочки, угрожая Грейнджер быстрой расправой. Они подчинились и юноша быстро подобрал их. Гермиона явно была не в состоянии сделать решительно ничего. Шестеренки в голове работали так, словно кто-то наложил на них заклятие ускорения. Поначалу ему даже казалось, что это его голова уже настолько перенапряжена, что издает скрипящий звук. Но подняв голову вверх, он увидел на люстре домовика. Тяжелые волны хрусталя с грохотом встретились с мрамором, лицо ужалило сотней горячих капель, выпуская наружу красные потоки. Чужие руки вырвали волшебные палочки их из его скользких от собственной крови пальцев, мать потащила его куда-то назад и он послушно попятился, не в состоянии ничего увидеть из-за заливающей веки жидкости. Пол загудел и задрожал, внезапно уходя из-под ног. Копчик больно заныл после жесткого приземления. Ничего не видящим взором, почти оглохнув от какофонии криков, Драко пытался вглядеться в мелькающие перед ним силуэты, но алая пелена слишком сильно застлала глаза. Раскаты грома били в светлый мрамор, холодный воздух колол ноздри. Он ее не видел, но знал, теперь уже точно знал, что она жива. Громкий хлопок и звенящая тишина. Боль расползалась, сжигая лицо торчащими из ран хрустальными осколками. Вопли тетушки и отца, стоны раненых Сивого и егерей. Его ничто из этого не беспокоило. Ничто из этого было не важно. Розария была здесь. С ней все хорошо.