***
Фасад здания напоминал замок из диснеевских мультфильмов. Еще три года назад, когда Шино только открывал свой «Посейдон» Саске с приятелями немало подшучивали над его архитектурным выбором. Впрочем, как и над названием. Хотя, «Посейдон», наверняка, было самым безобидным из того, что приходило Шино в голову. И даже хорошо, что он остановился на таком простом, одном слове. И легко запомнить, и не страшно прочитать. «Посейдон» только снаружи напоминал дворец. Внутри же это было обычное здание с высокими зеркальными потолками. В просторном холле работал кондиционер. Здесь было свежо и прохладно. Настоящий рай, по сравнению с душной жарой на улице. В холле молодых людей встретил начальник охраны. Пожилой альфа поприветствовал их вежливым кивком и попросил немного подождать. Шино собирался лично их встретить и должен был спуститься с минуты на минуту. Саске кивнул мужчине, бросил короткое: «Хорошо» и подошел к Узумаки. Тот чуть запрокинув голову назад, заинтересованно рассматривал собственное отражение в потолке. Учиха тоже взглянул вверх. Отражение было далеким и каким-то неправдоподобным. Наруто слегка сощуривался и хмурился, стараясь что-то там рассмотреть. Несколько секунд Саске пытался понять, что певец высматривает в отражении. В тайне он надеялся, что Наруто, заметив его лицо, обернется к нему или что-то скажет, словом, обратит на него внимание, но Узумаки не замечал ничего, кроме того, во что так старательно всматривался. Тогда Учиха решил сам напомнить о себе. Осторожно, чтобы не спугнуть, прикоснулся к левой руке певца и мягко сплел их пальцы. Наруто слегка напрягся, посмотрел на него, тихо вздохнул, по его губам пробежала тень улыбки, он снова расслабился. Саске внимательно смотрел на Узумаки и все силился понять, что в нем изменилось. Кажется, что ровным счетом ничего. Все та же гордая осанка, спокойный, чуть отстраненный взгляд по-прежнему холодных глаз, тот же плавный изгиб чувственных губ. Да и что могло измениться всего-то за одну ночь? И тем не менее, смотря на Наруто, Учиха не мог не думать, что тот похорошел. Они так и стояли, смотря в глаза друг другу, находя уже в хорошо знакомых чертах что-то новое, прежде незамеченное и пряча в уголках губ улыбки. И, наверное, простояли бы так еще долго, если бы их не окликнули. – Приветствую! – произнес подошедший к ним мужчина. За последние несколько лет Абураме Шино нисколько не изменился. Высокий, статный, он привлекал и в то же время отталкивал омег своей загадочностью. Альфа всегда, сколько помнил его Саске, носил темные одежды из какой-то плотной ткани, что полностью скрывали его тело. В зависимости от времени года костюм незначительно менялся. Весной и летом воротник-стойка достигал лишь нижней губы. Осенью и зимой же не было видно даже носа. И если учесть, что Шино никогда, ни при каких обстоятельствах не расставался со своими солнцезащитными очками и с темной, в тон одежде банданой, повязанной на лбу, то в холодное время года, его лица вообще не было видно. Саске знал, что такой вот немного странный, мрачный образ Абураме выбрал неспроста. Его главный, передающийся по наследству бизнес связан с жуками. То ли их разведение, то ли истребление, то ли что-то еще. И как бы нелепо это не выглядело со стороны, Шино всегда мог логично объяснить почему одет именно так и мог дать уверенный ответ на любой каверзный вопрос. Да так, что потом долго будешь ходить и думать, что же имелось в виду. Три года назад, когда у Шино что-то не клеилось в семейном деле, он захотел отвлечься. Подумал немного и решил открыть развлекательный центр. И отчего-то позвонил именно ему, Саске, попросил совета и посильной помощи. Пожалуй, именно с тех пор они начали лично общаться, и если не стали друзьями, то были хорошими приятелями. «Посейдон» процветал. Шино проводил здесь достаточно много времени, однако традиционной семейной одежде не изменял. Вот и сейчас он был облачен в летний вариант костюма, выставлял на всеобщее обозрение чуть загоревший нос и скрывал глаза за круглыми очками с угольно-черными стеклами. – Так необычно видеть здесь тебя в обществе омеги дивного, – альфа остановился, протянул затянутую черной перчаткой руку Учихе. – И тебе не хворать, – усмехнулся Саске, пожимая протянутую руку. – Я вижу ты... Наруто потрясенно вслушивался в то, как взмывают вверх звуки голосов двух альф, кажется, они отражаются от зеркальных потолков, металлических колон, кафельного пола и то усиливаются, то ослабевают. – Вот это да... – пробормотал он, и разговор тут же стих. – Что потрясло тебя? – спросил альфа и Наруто с легкой досадой понял, что совершенно прослушал тот момент, когда Саске представлял их друг другу. – Э-э-э, – протянул он и неуверенно предположил: – Звук? Надо проверить, – это Узумаки снова пробормотал себе под нос. – Что проверить? – нахмурился Саске. – М-м-м, – Наруто загадочно на него посмотрел, едва слышно вздохнул и в полсилы пропел простенький доминант септ аккорд. Звук метнулся к потолку, как будто усилился, расцвел, подобно цветочному бутону, застыл на какое-то мгновение и тут же заструился подобно ручью, медленно затихая. – Хочу как-нибудь выступить здесь, – хмыкнул Узумаки. По его губам пробежала лисья усмешка, пока он думал о том, как подбросит Хаку халтурку на стороне, но в следующий миг улыбка исчезла, певец нахмурился. – Случилось что-то? – спросил Шино. Он внимательно рассматривал спутника Учихи. Абураме мало что смыслил в музыке. Предпочитал ей тишину. Именно она зачастую и была ему нужна во время проведения экспериментов и выведения новых видов жуков. Но даже так, услышав эту простую трель, Шино понял, что омега далеко не самый простой голубоглазый блондин. Немудрено. Такой никогда не заинтересовал бы Учиху. – Я пропустил распевку, – тяжело вздохнул Узумаки, тряхнул головой и твердо пообещал себе не забыть поработать вечером. Хотя, если он и вечер, и, как планировалось, следующий день проведет вместе с Саске, то вряд ли вспомнит о работе. Это Наруто прекрасно понимал, но волновало его это мало.***
Шино проводил их в самое дальнее крыло здания. Пока они шли, он в своей необычной манере рассказал о том, что в их распоряжении целый этаж. То есть бассейн, сауна, массажная комната, еще несколько развлекательно-оздоровительных кабинетов, бар, закуски и много чего еще. Наруто всего не запомнил, да он и перестал слушать альфу еще тогда, когда тот с Саске обсуждал массаж и рассказывал, какие массажисты работают сегодня. Тогда, когда разговор об этом только начинался, Шино спросил у певца, какой вид массажа ему больше всего нравится, и тот удивил и позабавил альф, заявив, что предпочитает обходиться без массажа. Ему попытались объяснить, как же это здорово, какие здесь замечательные мастера и, что самое главное, у некоторых из них смена как раз сегодня. Что он просто обязан попробовать и тогда, вне всяких сомнений, ему вообще не захочется выходить из массажной комнаты. Узумаки в ответ саркастично хмыкнул и добавил неопределенное: «Да, конечно». Наруто всерьез опасался того, что ему снова придется испытать «прелести» массажа на себе. Возможно, он не стал бы воспринимать это в штыки, если бы массаж не подразумевал под собой прикосновения посторонних. И если бы у него не было не самых приятных воспоминаний об этой процедуре. Как-то раз Хаку настоял на том, чтобы его навестил массажист. Это требовалось исключительно по работе и отказаться от «увеселительной программы» было невозможно. Тогда, возможно, ему не повезло с мастером. А может, было еще что-то не так. Не тот вид массажа – их оказывается тьма-тьмущая. Но опыт оказался неприятным: было очень больно – на спине даже осталась парочка синяков, да и прикосновения. Они раздражали куда больше боли. А массажист утверждал, что так и должно быть. Надо потерпеть, потом будет лучше. Лучше действительно стало, когда массажист ушел, а его изощренная пытка, за которую еще и принято платить, закончилась. С тех пор Узумаки массаж не жаловал и соглашался на них с крайней неохотой лишь по очень острой необходимости. И хотя больше настолько болезненных процедур у него не было, они все равно оставляли неприятный осадок. Прикосновения раздражали. И так было до встречи с Саске. Но Учиха – исключение из правил. Такое бывает…***
Плавать было здорово. Только сделав первые гребки руками и ногами, Наруто понял, как ему не хватало плаванья последние несколько месяцев. Безумно захотелось наверстать упущенное, и Узумаки, не теряя ни мгновения, поплыл к противоположной стене бассейна. Дорожки здесь были широкими. Двое на одной друг друга даже не заметили бы. И тем не менее, Саске выбрал соседнюю колею. Он сам был не прочь поплавать, размяться и совершенно не был уверен, что сможет не отвлекаться на проплывающего мимо Наруто. Так хотя бы их разделяет пластмассовый канат. Конечно его можно убрать, но сейчас в этом нет нужды. Они плавали по-разному. Саске – кролем, Наруто – брассом. Учиха поднимал брызги, Узумаки предпочитал плыть под водой. Со стороны могло показаться, что они всеми силами пытаются себя истощить. То баламутят воду, то безжалостно рассекают ее и стремительно плывут то в одну, то в другую сторону. Наконец, Наруто устал. Перевернулся на спину, положил голову на воду, расслабился. Рассматривать помещение сквозь сине-зеленые очки было интересно и занятно. Игра света забавляла, как и собственное отражение в высоких зеркальных потолках. И так было интереснее следить за Саске. Учиха плавал красиво. Настолько красиво, что ради того чтобы лучше это увидеть, Узумаки повернул голову набок. Вода тут же попала в нос, Наруто фыркнул, тряхнул головой, перевернулся на живот, затем встал на ноги и потер нос. Спустя несколько секунд послышался всплеск воды, чужой шумный вдох и в следующий миг Наруто обняли. – Все в порядке? –Да, – чуть удивленно отозвался Узумаки, оперся на чужую руку, немного отстранился и обернулся. Кожа у Саске была сине-зеленого оттенка. Если за кого и стоило волноваться, то это за него. – А у тебя? – осторожно спросил Узумаки. – Ты весь синий... Саске усмехнулся, коротко коснулся губами губ певца и снял с него очки. – А так? – весело спросил он. – Так сойдет, – серьезно кивнул Наруто, забрал у Учихи свои очки и легко вырвался из его объятий. – Пойду посижу, – он махнул рукой в сторону двух шезлонгов, что стояли в нескольких шагах от бассейна. – Я еще немного поплаваю, – отозвался Саске. – Смотри, – усмехнулись в ответ, – не утони. Учиха хмыкнул, покачал головой, схватил певца за руку, притянул его к себе, коротко поцеловал и шепнул на ухо: – Если хочешь что-нибудь заказать – не стесняйся. Наруто фыркнул, вырвал из чужих рук свою, принялся выбираться из бассейна. Саске жадно следил за каждым его движением. Только убедившись в том, что Узумаки не забыл ненадолго закутаться в полотенце и удобно устроился на одном из шезлонгов, альфа нырнул в воду. Наруто наслаждался каждым мгновением. Он впервые проводил досуг так, в таком приятном обществе. Время как будто остановило свой бег, да и он сам позабыл о всех своих тревогах и опасениях. Сближаться с Саске было совсем не страшно. Его объятия успокаивали, поцелуи баловали лаской, тихий голос завораживал. Рядом с ним было невероятно, неправдоподобно хорошо. Как будто он попал в сказку. И Узумаки старался растянуть, просмаковать каждое ее мгновение, использовал любую возможность выкинуть из головы непрошенные прагматичные мысли и хотел, безумно хотел, чтобы Саске было так же хорошо и комфортно с ним как и ему. Оттого, наверное, а может, из простого любопытства, он согласился на гидромассаж. Невероятно приятная процедура, как пришлось признать впоследствии. Правда, после нее какое-то время ровным счетом ничего не хотелось. Наруто расслабленно лежал на шезлонге и лениво наблюдал за тем, как Саске о чем-то договаривается с официантом. Чтобы лучше их видеть, пришлось перевернуться на живот. Впрочем, так лежать оказалось еще удобнее. Договорившись с официантом о списке блюд и о том, когда они будут готовы, Саске вернулся к шезлонгам. Наруто расслабленно лежал на животе и, пока это было удобно, наблюдал за ним. Учиха отчетливо чувствовал на себе внимательный и вместе с тем любопытный взгляд. Присев на корточки рядом с Узумаки, Саске прикоснулся к его волосам и негромко спросил: – Устал? – Нет, – прошептали в ответ, – разморило. – Поспишь? – С тобой? Саске усмехнулся, чуть привстал, легко поцеловал певца в уголок губ. – Я не хочу спать, – наконец, сказал он. – А чего ты хочешь? – Хм-м... Учиха смотрел на расслабленного певца, прекрасно понимал, чего хочет, но все никак не мог решить, подавить свои желания или напротив, не медля ни секунды воплотить их в жизнь. По словам официанта в их распоряжении было чуть меньше полутора часов. Примерно столько времени нужно для приготовления обеда и сервировки стола в соответствующей комнате. А этого больше чем достаточно. Ко всему прочему, это был бы отличный повод спросить Наруто о его ближайших планах и заговорить с ним о своем гоне. – Давай я сделаю тебе массаж, – предложил Саске. Он решил начать издалека, с самого малого, а там уже решать по обстоятельствам. – Массаж? – встревожился Узумаки, оторвал голову от шезлонга и настороженно на него посмотрел. – Да, – кивнул альфа. – Это на самом деле очень приятно. Хочу, чтобы ты хотя бы попробовал. Правда, – он тихо вздохнул, – я далек от профессионалов в соседних кабинетах и ты, конечно, же можешь... – Я понял, – перебил его Наруто. Он так и не рассказал альфам о своем неприятном опыте, и они, видимо, совсем неправильно его поняли. – Понял, – повторил певец и повел левым плечом, сильнее приподнимаясь на шезлонге. – Просто обычно люди требуют массаж, а не предлагают его сделать. – Возможно, – усмехнулся Саске, – я предпочитаю отдавать, а не получать. – Хм, – Узумаки смерил его недоверчивым взглядом и тихо вздохнул. – Это будет не больно? – почти согласившись, спросил он. – Конечно нет. – Тогда ладно. Что мне нужно делать? – на всякий случай уточнил певец. – Ничего, – хмыкнул Учиха. – Просто ляг и расслабься. Дождавшись, когда Наруто удобно устроит голову у себя на руках, он сел ему на ягодицы и ласково провел ладонью по его спине. В этот миг альфа уже окончательно понял, что будет делать дальше. Это действительно было приятно. Саске гладил его по спине, мягко разминал мышцы шеи и предплечья, снова нежно водил руками по спине, вращающимися движениями спускался ниже, приятно мял бока, проводил костяшками пальцев вдоль позвоночника. Он был тяжелым, но тяжесть эта оказалась неожиданно приятной. Прикосновения успокаивали, безмолвно убеждали безоговорочно доверять этим рукам, ни о чем не думать, просто наслаждаться волшебным мгновением. И Наруто наслаждался. Умиротворенность исчезла довольно неожиданно. В какой-то миг Саске решил его поцеловать. Нежно коснулся губами шеи, проложил дорожку поцелуев вдоль позвоночника, затем отстранился, снова принялся гладить лопатки и разминать предплечья, как будто он и не позволял себе этой вольности. Наруто тихо вздохнул, стараясь подавить трепет в душе и успокоиться. Учиха не дал на это времени. Снова ласково поцеловал певца в шею, в этот раз с другой стороны, снова спустился поцелуями вдоль позвоночника и стал дразнить его еще больше: принялся выводить указательными пальцами замысловатые узоры на спине. Наруто подавил шумный вздох. Внутри все пылало. С каждым новым прикосновением альфы возбуждение сильнее давало о себе знать. Дыхание сбилось, сердце забилось быстро-быстро, ладони вспотели. Саске нравилось, как певец реагировал на его прикосновения. Он чувствовал легкую дрожь, что пробегала по телу Узумаки, понимал, что тот пока еще пытается скрыть охватившее его желание и пока был не против подыграть ему. Массаж продолжался. Забросив рисование, Учиха вновь принялся гладить Наруто по спине. И это неожиданно оказалось правильной тактикой. Дыхание певца заметно участилось, сам он ощутимо напрягся. Довольно хмыкнув, Саске еще раз ласково погладил Узумаки по спине, призывая расслабиться, скользнул пальцами по краю влажных плавок и слез с певца. Так было гораздо удобнее разминать ему левый бок. Да и вообще. Так было удобнее. Наруто едва слышно застонал. Пока альфа прижимал его к шезлонгу, он не замечал напряжения внизу живота. Сейчас же, когда давление исчезло, не обращать на это внимания стало невозможно. Узумаки попытался приподняться, почувствовал, как чужие руки мягко, но в то же время требовательно вжимают его в шезлонг, безмолвно веля остаться в прежнем положении, и напрягся сильнее. Саске убеждал себя подождать еще немного, не идти на поводу у Наруто, помучить его еще чуть-чуть. И, подчиняясь своей воле, альфа нежно гладит певца по спине, несильно надавливает ему на поясницу и невольно замирает, услышав жалобный полувсхлип, полустон. Нет, это просто невыносимо. Чувствовать его желание и не удовлетворять; хотеть и не брать. Зачем ждать? Наруто шумно вдохнул, почуял невероятный цитрусовый запах, тот самый единственный и неповторимый, что принадлежал одному лишь Саске и еще утром сводил его с ума, выдохнул, снова с наслаждением вдохнул и расслабился. Учиха чуть смазанным движением провел рукой по его спине, затем скользнул ниже, к бедрам, подцепил пальцами края плавок, с силой стянул их. Тугая резинка неприятно скользнула по эрекции, Узумаки жалобно всхлипнул, но ласковые прикосновения альфы заставили быстро позабыть обо всем, кроме сжигающего изнутри желания. Саске мял в руках его ягодицы, чуть раздвигал их в стороны, шумно выдыхал, влажно целовал копчик. Это становилось невыносимым. Хотелось большего. Наруто негромко постанывал, всхлипывал и к своему стыду понимал, что еще пары минут такого «массажа» он не выдержит и попросит взять его. Но пытка кончилась раньше, чем он смог заставить себя произнести хоть что-то. В один бесконечно-желанный миг Саске просунул в него несколько пальцев. Наруто тихо застонал, снова попытался приподнять бедра и прогнуться в спине и в этот раз ему не помешали. Узумаки повернул голову, жадно следя за каждым движением альфы. Вот он окидывает его похотливым взглядом, вытаскивает пальцы, оставляя после себя холодную пустоту, немного сдвигает в сторону его бедра, делая позу более устойчивой, властно надавливает на поясницу, заставляя сильнее прогнуться в спине. Саске упивался мгновением. Ему нравился прикованный к нему взгляд певца, легкий румянец, что расцвел на его щеках, потемневшие от желания глаза с расширенным зрачком. Он положил руку певцу на бедро, огладил его ладонью, скользнул дальше, погладил по животу, прикоснулся к затвердевшему члену. Узумаки шумно выдохнул и не удержал тихого стона, когда Учиха уверенно провел ладонью от основания до головки. Он явно смутился и отвернулся. Этот полный восхищения и желания стон стал для Саске последней каплей. Он больше не пытался сдерживаться, машинально немного грубо провел ладонью по эрекции певца, насладился протяжным, совсем невозмущенным всхлипом, как будто Узумаки нравилась эта немного грубая ласка, и отпустил его. Певец разочарованно выдохнул. Это заставило улыбнуться. Учиха вновь почувствовал на себе чужой взгляд. В этот раз он был полон мольбы и бесконечного желания. Тянуть и дальше Саске не собирался. Одним движением стянул с себя плавки и невольно выдохнул, почувствовав легкое облегчение. Наруто смутился, увидев полностью возбужденного альфу. Облизнул пересохшие губы и отвернулся. Певец неосознанно сильнее прогнулся в спине. Саске властно обнял его в районе груди и от этого немного грубого прикосновения по коже пробежал рой мурашек. Узумаки тихо охнул от избытка охвативших его чувств и тут же вскрикнул. К трепету и дрожи добавилась боль. Вместе с ней исчезла холодная пустота. Саске вошел в него. Резко и глубоко. От этого было неуютно и тяжело. Жалобный всхлип вырвался сам собой. Саске легко поцеловал певца в шею, как бы извиняясь за несколько грубую ласку и вместе с тем успокаивая. Наруто тихо выдохнул. Это стало для альфы сигналом. Он начал двигаться. Не медленно, как подсказывали интуиция и опыт, а быстро, резко, немного грубо, как того требовало его естество. И видит небо, это было прекрасно. Шезлонг предостерегающе скрипел, но это нисколько не волновало Учиху. Упиваясь своей властью, он едва сдерживал восторженные стоны. Саске обожал своего любовника. Такого открытого, отзывчивого, чувствительного, желанного. Даже обладая им, он безумно его хотел. И осознание этого еще больше заводило. Заставляло двигаться быстрее и жестче. Наруто шумно дышал, то всхлипывал, то восхищенно стонал. Он вцепился в шезлонг, уткнулся лбом в его планку и, едва улавливая заданный альфой рваный ритм, двигался ему навстречу. А Саске благодарил его. Когда было удобно, нежно целовал в шею, ласково водил рукой по груди, гладил подтянутый живот, спускался ладонью чуть ниже. В какой-то миг он обхватил пальцами его член и начал уверенно его надрачивать. Было неимоверно жарко, сердце вырывалось из груди, дыхания не хватало, а сделать глубокий вдох все никак не получалось. Толчки стали грубее и резче. Каждый из них вызывал то всхлип, то протяжный стон. Напряжение во всем теле нарастало, и казалось, что выдержать его физически невозможно. – Саске, – имя само собой срывается с языка, дыхание перехватывает. Еще несколько бесконечно-длинных секунд, еще один слишком сильный толчок, невольный вскрик и тело окутывает долгожданное облегчение. Внутри снова разливается что-то теплое, но до этого нет никакого дела. Наруто вообще не думает ни о чем и даже не удерживает равновесия, когда Учиха его отпускает. Просто устало опускается набок, с трудом переводит дыхание. Он не сразу заметил, что альфа слегка его приподнял, сам лег на чудом уцелевший шезлонг, а его бережно прижал к себе. И лишь когда Саске снова начинает его целовать, Наруто находит в себе силы проворчать: – Ты ненасытен. – Все потому, – как будто извиняются в ответ, – что у меня скоро гон. Узумаки неопределенно хмыкнул и тихо вздохнул. Неуверенно положил руку альфе на грудь, то ли принимая его объяснения, то ли призывая Саске прекратить ластиться, то ли просто пытаясь лечь поудобнее. Возможно, делая сразу все. – Ты проведешь его со мной? – Кого? – лениво спрашивает Наруто. Он думает, что возможно, не стоило запрещать альфе себя целовать. Ведь это было так приятно. Но вместе с тем вызывало сразу столько самых разных, даже немного противоречивых чувств, что удержать их в себе было просто невозможно. Пытаясь разобраться во всем, певец лениво выводит на груди у Учихи ведомые только ему символы, рассеяно решает, что не отказался бы от еще одного маленького поцелуя. Но, наверное, это будет уже слишком… Саске кажется, что сейчас не самое подходящее время для разговора. Но ласковые прикосновения Наруто подбадривают, успокаивают, расслабляют. Все верно. Им нужно о многом поговорить. И сейчас, когда они так близки, сделать это гораздо проще. Тем более, начало положено. Придя в согласие с самим собой, Учиха спокойно отвечает: – Гон. У меня скоро гон. Проведешь его со мной? Несколько минут Наруто молчит. Тишина тревожит и пугает отказом. Узумаки с усилием приподнимается, продолжает рассеяно гладить его по груди, как будто желая унять поднявшуюся в душе альфы тревогу, а сам внимательно рассматривает его лицо. И Саске в этих усталых синих глазах отчетливо видит все, о чем думает певец. Он удивлен и неуверен. Честно взвешивает все «за» и «против». Никак не может принять решение. И эта тишина и неопределенность терзают Саске. Он понимает, что делает, по сути, довольно опрометчивое предложение. Опрометчивое, ведь оно может спугнуть Наруто или даже разозлить. Он ведь не такой… не такой, как другие. Ему прежде наверняка и в голову не приходило думать о таком... Наруто тихо вздохнул, едва заметно нахмурился. Принял решение. Судя по чуть растерянному взгляду, отказ. Что ж. В этом нет ничего удивительного. Неприятно, да. Но вполне ожидаемо. Ведь они совсем друг друга не знают. Да еще играет роль воспитание... – А сколько он длится? – задумчиво спросил Наруто. – От трех до пяти дней, – машинально ответил Учиха, не сразу оторвавшись от своих размышлений. – Тогда ладно, – певец снова лег ему на плечо. – Проведу.***
У Наруто все никак не укладывалось в голове то, что Саске заговорил с ним о своем гоне. Нет, конечно, ничего необычного в его предложении не было. Типичная практика. Хаку повторял об этом при каждом удобном случае. А таких случаев в их развратном общежитии было хоть отбавляй. Пожалуй, именно из-за этого Наруто так хорошо все запомнил, и даже немного в это поверил. Так, по крайней мере, мир казался гораздо лучше и светлее. Хаку уверенно и с такой естественной досадой утверждал, что их общежитие – это притон с дешевым жильем, что тот образ жизни, которые ведут каких-то триста, может, пятьсот человек, вовсе ничего не значит. Не следует делать скоропалительные выводы, основываясь на таком неблагонадежном примере. И не нужно возражать. В цивилизованном обществе альфы, как и омеги, стараются заблаговременно найти себе подходящего партнера. И не просто партнера. Того, с кем, скорее всего, проведут остаток жизни. Абы кому открываться никому не хочется. А течка и гон срывают чуть ли не все маски. Это даже хуже крепкой пьянки. Поэтому такими предложением не разбрасываются, а к выбору партера подходят очень ответственно. Удобно, когда уже есть муж или на худой конец, жених. Конечно, в идеале партнером должен быть истинный. Но это уже верх всех мечтаний. К тому же, до сих пор доподлинно неизвестно существуют ли истинные на самом деле или это венец всех романтических историй. Все это действительно могло быть правдой. А могло быть всего лишь размышлениями, надеждой на лучшее. Как бы там ни было, обычно альфы ищут себе омегу. Но никак не бету. На бет они вообще, видимо, не смотрят. Однако, Саске предпочел его, «бракованного», полноценному омеге. Учиха, вне всяких сомнений, мог заполучить в свою постель чуть ли ни кого угодно. Во всяком случае, без труда нашел бы себе какого-нибудь симпатичного, возможно даже течного. Но отчего-то выбрал именно его.***
До гона Саске, как выяснилось, оставалось еще два дня. Целых два дня они только тем и занимались, что беззлобно друг над другом подтрунивали, провоцировали делать глупости, играли в разные игры, словом, лучше узнавали друг друга. Они разговаривали обо всем и ни о чем. Будь то политика или шоу-бизнес, последние медицинские достижения или очередные астрономические открытия. Могли часами спорить о вещах, суть которых едва ли улавливали, строить невероятные гипотезы, некоторые из них безжалостно разрушать, а некоторые, напротив, страстно лелеять. Немного рассказывали о себе, своих вкусах и предпочтениях. Прямых вопросов друг другу не задавали, это казалось неуместным. Зачем спрашивать? Ведь все ответы можно получить опытным путем. И все эти… опыты, такие интересные, захватывающие и безумно приятные. Уже после малой части их откровений, Саске мог уверенно сказать, что его истинный полон противоречий. Он – контратенор и не любит оперу. Не получил высшего образования, но начитался книг, о существовании которых узнают только в университетах. Наруто никогда не ходил в музыкальную школу, но с легкостью читал ноты. И много еще каких мелочей. Вроде бы незначительных, но таких забавных и милых. И самое поразительное - ничто не требует объяснений. Ведь достаточно просто заглянуть в эти прекрасные синие глаза, и все вопросы немедленно находят ответы. Игр, в которые было удобно играть вдвоем, нашлось не так уж и много. Карты Наруто довольно быстро наскучили – он совсем не следил за нитью игры, не запоминал, что ушло в отбой, а что все еще могло оказаться то ли в колоде, то ли у Саске на руках, и оттого больше проигрывал. Нет, выполнять несложные желания альфы – приготовить бутерброд, почитать вслух книжку, спеть пару куплетов или поцеловать – все это казалось даже забавным, но проигрывать певцу совершенно не нравилось. Правда, до того, как они отложили карты в сторону, Наруто все же удалось выиграть. И это маленькая победа буквально заставила его сиять изнутри. За долгое время он впервые так искренне чему-то радовался. Саске отнюдь не выглядел расстроенным, сконфуженным – да, а еще чем-то довольным. Альфа тогда придвинулся к нему – они играли на кровати, – приобнял за плечи, спросил о его желании. Это стало небольшой проблемой. Наруто понятия не имел, что загадывать. Впрочем, решение нашлось довольно быстро. Взгляд певца зацепился за книгу у его ног, и он с довольной улыбкой заявил: «Теперь ты будешь мне читать». От карт они перешли к настольным играм. У Саске их оказалось неожиданно много. Как он пояснил – это единственный способ хоть ненадолго утихомирить его племянников. По крайней мере, так было несколько лет назад. Сейчас они, конечно, повзрослели, но игры эти любить меньше не стали. Да и Саске они нравились. Изредка поиграть можно. И это было забавно: бросать кубики, с волнением ждать как они упадут, делать выпавшее количество ходов и то с досадой хмыкать, когда становилось очевидным, что ход оказался неудачным, то ликовать, когда выяснялось, что удача тебе улыбнулась. Наруто ловил себя на том, что ему безумно нравится проводить время вместе с Саске. И для него не имело ровным счетом никакого значения, чем они заняты. Играют ли в игру, смотрят фильм или просто молчат. Совместные завтраки, обеды и ужины вызывали в душе у певца двоякие чувства. Он довольно часто ел вместе с кем-то, но только рядом с Саске одновременно чувствовал и радость, и умиротворенность, и, как ни странно, смятение. Альфа был внимательным, даже слишком внимательным, как порой казалось Узумаки. Это сбивало с толку, смущало. Учиха прекрасно это видел и откровенно забавлялся. Наруто сердился, они почти ссорились и совместная трапеза зачастую заканчивались долгими примирительными поцелуями. Но самым невероятным, как думал Наруто, было засыпать в объятиях альфы и в них же просыпаться. Утро начиналось с долгого, ласкового поцелуя, после которого, казалось, просто невозможно встать с кровати. Но все же они преодолевали себя, вставали, шли умываться, а затем завтракать. Все это было как-то слишком по-домашнему. По-семейному. Засыпать в чужих руках оказалось непривычно. В первый раз Наруто был слишком утомлен, чтобы думать об этом, но позже… Певец невольно ожидал, что альфа к нему прикоснется. Что он вновь захочет близости с ним. Но Саске ничего не сделал, ни тогда, ни на следующий день. И несмотря на это выспаться Наруто не удалось. Оттого он и решил лечь немного раньше. Учиха особо не возражал, но сам спать совершенно не хотел. Все просил спеть ему колыбельную. Узумаки ворчал и вяло отказывался. Устав отнекиваться, признался, что не знает слов. Этот последний аргумент позабавил Саске и он сам вызвался спеть Наруто. Певца это отчего-то безумно смутило. Он теснее прижался к альфе, положил голову ему на плечо – успел уже немного его изучить и примерно знал, что нужно делать, чтобы убедить его послушаться, – шепотом попросил Учиху спокойно полежать пять минут. И как-то не с руки оказалось спорить с ним. Саске подчинился и потом еще долго слушал тихое ровное дыхание своего истинного, наслаждался тяжестью чужого тела, радовался тому, что может обнимать его, чувствовать его тепло. И его нисколько не волновало знойное лето за окном. Пожалуй, ничто не могло бы заставить его выпустить из своих рук Наруто. Ночь прошла абсолютно спокойно, утро обещало очередной ясный, безмятежный день. Саске проснулся довольно поздно и Наруто рядом не застал. На мгновение у него внутри все похолодело. Страх, что он все это время гнал от себя, страх, что Узумаки передумает и уйдет, наконец, почувствовав волю, полностью сковал альфу. Из оцепенения его вывел недовольное ворчание. – Сколько можно спать? – не тихо, но и не громко, бормотал себе под нос Наруто, заходя в комнату. – О, ты проснулся, – искренне обрадовался он, подняв глаза на кровать. – Я уже хотел тебя разбудить… Саске не ответил. Он жадно следил за тем, как Узумаки подходит к нему. Как слегка сползает с его плеча несколько великоватая рубашка, та самая, которую он сам пару дней назад дал Наруто, как с каждым шагом певца чуть задираются края рубахи, сильнее обнажая его стройные ноги. Стоило только Наруто присесть на край кровати, как Саске тут же придвинулся к нему, крепко обнял, вовлек в жаркий поцелуй. Он долго не хотел отпускать певца, снова и снова дарил ему нежные поцелуи и оторвался от Узумаки лишь тогда, когда в дверь позвонили. Как оказалось, Наруто заказал им завтрак. Этот завтрак ничем не отличался от других. Горячий кофе, поджаристое мясо, непринужденный разговор. Несколько колких замечаний, почти ссора, как всегда закончившаяся долгим поцелуем. После завтрака они решили поиграть в одну из игр. У них все никак не получалось толком в нее сыграть. То подходило время обеда или ужина, то они сильно отвлекались от игры и совершенно не хотели ее продолжать. Сегодня решили все-таки пройти ее до конца. Правда, эти планы были безжалостно нарушены. В самый разгар «сражения» Саске неожиданно вместо того, чтобы делать свой ход приблизился к певцу, прижал его к себе, позволяя ощутить жар, охвативший его тело, и почувствовать резко усилившийся кружащий голову запах и требовательно поцеловал. У него начался гон, и не нужны были никакие слова, подтверждающие это.***
Быть вместе с альфой во время его гона, как выяснилось, оказалось довольно ответственным решением. Все же, это было слишком тяжело, хоть и очень даже приятно. Омеги больше не казались Наруто ненасытными и вечно неудовлетворенными. Куда им до альф? Саске, казалось, невозможно удовлетворить. Вроде бы всего полчаса назад они пережили ярчайший оргазм, кажется, еще даже толком от него не оправились, а Учиха снова тянется к нему. Нежно целует, мягко оглаживает ладонью грудь, спускается ниже, ласкает медленно реагирующий на ласку член, безмолвно требует раздвинуть ноги и, не теряя больше ни мгновения, входит. Входит всегда одинаково: резко, глубоко, так что из груди невольно вырывается стон. Затем успокаивающе целует, окончательно сводит с ума своим невероятным запахом, клянется в любви и начинает двигаться. Резко, быстро, как будто он вовсе не устал. И так, вопреки всем ожиданиям, могло продолжаться долго. А затем, когда все прекращалось, когда напряжение исчезало, тело окутывала неимоверная слабость, а с ней приходило осознание того, что в комнате невыносимо душно и жарко, что безумно хочется принять душ, а еще немного поспать. И жутко от того, что не хватает сил даже на то, чтобы пошевелить пальцем, а что-то сказать мешает сбившееся, никак не желающее восстанавливаться, дыхание. В такие минуты Наруто казалось, что это его предел, что больше он не сможет совладать с этим обезумевшим от страсти альфой, что просто не выдержит этот сумасшедший ритм. В эти его мысли неизменно вклинивался Саске. Убирал прилипшие ко лбу волосы, ласково проводил подушечками пальцев по щеке, благодарно целовал в губы. Потом, как будто не чувствуя усталости, альфа легко вставал с кровати, аккуратно брал его на руки, ничем – ни словом, ни жестом – не выдавал насколько ему тяжело и медленно шел в ванную. В такие мгновения Наруто безумно хотелось крепче прижаться к Учихе, обнять его и отругать. В самом деле, что это он делает? Ему бы полежать немного, отдохнуть, а он… И Узумаки делал над собой усилие, обнимал альфу за шею и негромко ворчал, говоря все, что крутилось в голове. А Саске не спорил, не возражал, лишь время от времени поддакивал и, наверняка, радовался, что идти надо недалеко. Но даже в ванной альфа его не отпускает. Осторожно ставит на холодное дно ванны, как будто не замечает недовольного фырканья, через мгновение снова оказывается опасно-близко к певцу и они вместе принимают душ. Вода всегда освежает, создает иллюзию того, что усталость исчезла без следа. Но Саске не дает предаваться самообману. Бережно закутывает в махровое полотенце, что на самом-то деле вовсе не обязательно, но убеждать в этом альфу бесполезно, и так же осторожно относит в комнату. Затем уходит на кухню и, пользуясь тем, что его нет рядом – можно сбросить с себя полотенце, а с кровати – простынь и растянуться на прохладном матрасе, блаженно отдыхая от проделанной работы. А через пару минут в комнату с подносом в руках заходит Саске, окидывает задумчивым взглядом маленькие, но очень заметные изменения, усмехается, но ничего не говорит. Подходит ближе, ставит поднос на кровать, садится рядом и начинает его кормить, почти не прислушиваясь к недовольным протестам. И вроде бы это должно раздражать, но напротив, приятно. Такая искренняя забота трогает за живое и хочется лишь одного: отплатить тем же. В руке как будто сам собой оказывается ломтик яблока и Наруто не задумываясь подносит его к губам альфы. Саске неспешно ест, затем благодарно целует кончики пальцев, вгоняя певца в краску, и тепло улыбается ему. И так повторяется из раза в раз. После перекуса они заново заправляют кровать и ложатся отдыхать. До тех пор, пока гон альфы снова о себе не напомнит.***
Саске не верил своему счастью. То, что Узумаки согласился провести с ним его гон, что он ни разу не передумал, казалось настолько невероятным, что больше напоминало сладкую фантазию. И даже несмотря на то, что вот уже четвертый день его сущность альфы не дает им покоя, что это первый гон, который он проводит с кем-то, Учиха все никак не мог поверить в реальность происходящего. Оттого он плохо спал, часто просыпался, вскакивал и, если была ночь, слепо шарил руками рядом с собой. Натыкаясь на чужое тело, альфа облегченно выдыхал, счастливо улыбался недовольному фырканью, крепко сжимал в объятиях абсолютно расслабленного Наруто, утыкался носом ему в шею, жадно вдыхал, силясь учуять его едва ли существовавший запах. И несколько часов, а то и меньше, так и лежал, бережно сжимая в объятиях свое драгоценное сокровище. А когда желание обладать им окончательно затуманивало разум, будил Наруто нежными поцелуями и с наслаждением брал. И всегда, в любое время, получал больше наслаждения, чем, ему казалось, он отдавал. Эти невероятные ощущения буквально сводили его с ума, возносили на вершину блаженства. Никогда прежде он не получал такого удовольствия от секса. Никогда прежде он так трепетно не заботился о своем партнере. Впервые он так сильно любил.***
Саске лежал на боку, подперев рукой голову, и с удовольствием рассматривал дремлющего Узумаки. У него трогательно дрожали ресницы, и казалось, что он вот-вот откроет глаза. Светлая простыня обвивалась вокруг его бедер и укрывала ноги. На ее фоне кожа певца казалась темнее и сексуальнее. К ней хотелось прикоснуться, и Учиха, не задумываясь, положил руку певцу на живот. Наруто тихо вздохнул и нехотя открыл глаза. Несколько секунд они внимательно смотрели друг на друга, затем певец снова вздохнул. – Я не рожу тебе детей, – тихо сказал Наруто. Прикосновения альфы были очень даже двусмысленными, да и после совместно проведенной недели было вполне естественно говорить на такую тему. – И не нужно, – хмыкнул Учиха, рассеяно гладя расслабленный живот певца. – У меня есть три племянника. Хватит с меня детей. – Это ты сейчас так говоришь, – возразил Наруто, слабо дернулся, однако ни отстраняться, ни снимать с себя чужую руку не стал. – Потом… Позже ты захочешь ребенка. Его я тебе подарить не смогу… как бы не хотел, – едва слышно добавил он. – А ты хочешь? – заинтересовался Саске. – Хочешь ребенка? – Какая разница чего я хочу? – Узумаки спокойно на него посмотрел и натянуто улыбнулся. – Я не могу. Учиха внимательно смотрел на певца, медленно проводя рукой по его животу, плавно поднимаясь вверх, к груди, за ней – к шее, пока не коснулся ладонью его щеки. Все это время он думал, вспоминал. Да, Наруто отличался от других омег. Да, у них ни разу не было сцепки, не появлялся узел, но это ровным счетом ничего не значило. Да, у них едва ли будут родные дети, но для Саске это был не повод отказываться от того к кому тянулись и сердце и душа. Он сильнее приподнялся, вовлек Наруто в тягуче-долгий, бесконечно-нежный поцелуй. Несколько секунд Учиха наслаждался ласковым ответом и теплыми руками, мягко обвившими его шею, затем нехотя отстранился. Внимательно посмотрел в усталые синие глаза, затем склонился к шее певца, провел по ней носом, отчего Наруто тихо выдохнул, чуть наклонил голову набок и в следующий миг испуганно вскрикнул. Саске больно укусил его и вместе с тем напугал. – Что ты делаешь? – Узумаки попытался оттолкнуть от себя альфу, но тот оказался слишком тяжелым. Саске его порыва как будто не заметил. Легко поцеловал место укуса и только потом медленно отстранился, серьезно посмотрел певцу в лицо. – Ставлю метку, – совершенно серьезно пояснил он. – Это… – потрясенно выдохнул Наруто. Место укуса пекло, но отчего-то певец не решался прикоснуться к шее. – Для меня это не имеет ровным счетом никакого значения, – собравшись с духом, выпалил он. По заминке, по тому, как широко распахнулись глаза певца и на мгновение сбилось его дыхание Саске понял, что все в точности до наоборот. Метка Узумаки потрясла, но не разозлила. Скорее, он обрадовался этому, хоть и попытался всячески скрыть истинные чувства. Учиха тихо хмыкнул, едва заметно усмехнулся, осторожно обнял Наруто, прижал его к себе. – Ты – мой, – прошептал альфа. – Отдыхай, – тихо велел он, удобнее устраиваясь на кровати.