В Новом Орлеане все спокойно

О том, что она вызвала Финна на разговор, Фрейя жалеет сразу. Брат слишком материальный для призрака, слишком живой. Смотрит, чуть прищурившись, откинув голову — жест непривычный и незнакомый — и она теряется, спасаясь общими словами, потому что не знает, что говорить. Распознать ее растерянность ему удается сразу, побороть свою собственную — только через несколько секунд. Обнимать Фрейю вот так, во плоти, оказывается странным до ужаса. Он выше ее на полторы головы, шире раза в два и, скорее, давит в объятьях, почти душит, нежели ласково прижимает, но Фрейя не чувствует боли. Стоит, замерев, как статуя, и кажется, даже не дышит, настолько сейчас не в себе. Будь ее воля, пожалуй, сама запряталась бы в талисман, висящий на шее, лишь бы оказаться подальше. Где угодно, где брат не был бы так близко. Так неожиданно-близко для того, чего ждал и жаждал всю жизнь, но оказался к этому катастрофически не готов. Она делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но чужой запах как назло забивается в ноздри, и это рушит ее самообладание окончательно. Финн пахнет всем тем, чем пахнет ее жизнь всю эту тысячу лет: листьями, лесом, костром, ноябрьским воздухом. И сам он весь, как первые заморозки: неопасный в своей мнимой мягкости настолько, насколько жесток после бьющий в один из дней мороз. Они молчат неприлично долго, замерев в объятьи и даже не пытаясь заговорить: так многое лелеялось быть сказанным и оказалось ненужным. Следивший за каждым ее шагом последние месяцы, изучивший то, кем стала его сестра теперь, Финн все равно теряется, не знает, как с ней обращаться. Потерявшая брата слишком рано, чтобы понять и принять мужчину, стоящего перед ней, Фрейя сдается еще до того, как решается попытаться. И вся эта встреча, такая желанная, такая вымученная в мыслях и мечтах, оборачивается нелепой трагикомедией, полной неловкости, как, когда два человека, завидя друг друга загодя, пытаются разминуться и все равно сталкиваются глупо и больно лбами, и это ощущение нелепости не оставляет Фрейю, даже когда Финн растворяется в воздухе, вновь упрятанный магией в талисман. Думать над произошедшим не хочется, но она понимает, что сделать это придется. Неважно, сколько пройдет времени, новая встреча должна будет состояться, не может не. Только вот будет ли она готова в следующий раз, если в этот оказалась так беспомощно-онемела? И захочет ли брат делить настоящее с тем, с кем общая жизнь оборвалась много веков назад, не оставив взамен ничего, кроме боли своей потери? Примет ли женщину, растерянно глядевшую ему в глаза, обратно в сердце, где хранит ребенка, ничего с ней общего в этой реальности не имеющего?..