Аспирин

Пауки, казалось, не спали никогда. Слепой даже не успел постучать, как дверь резко открылась. Дежурный Паук, немолодой мужчина замучанного вида, бегло оглядел гостя профессиональным взглядом. Слепой, как обычно бледный, весь в пыли, черный свитер порван на груди и на локте, волосы падают на лицо, щеки впали, под свитером видна болезненная худоба, стоит ссутулившись, но без посторонней помощи. Взгляд его остановился на кровоточащей руке Слепого. Он не обнимал ее, как часто делают при травмах, не старался держать так, чтобы меньше болело; его лицо не выражало боли. Оно вообще ничего не выражало… Но к этому-то обитатели Дома привыкли. Паук оглядел коридор на предмет других болезных, и никого не найдя, втянул Слепого к себе. — Быстро, на кушетку, — скомандовал врач. — Через прихожую налево. И не накапай мне здесь кровью. — Я не оставляю свою кровь где попало, — обычно хладнокровный хозяин Дома оскалился. Казалось, что эта невинная фраза его задела. — Да мне плевать. Пшел на кушетку и сиди там, пока я не принесу бинты. И он ушел копаться в шкафу в дальнем конце лазарета. Шкаф этот был столь мрачен и огромен, что еще во времена своей юности Слепой с уважением гладил дверцы этого монстра, пахнущего спиртом и резиновыми перчатками, пока остальные ребята рассказывали друг другу страшилки о том, сколько скелетов бывших обитателей он хранит. Не было удивительно, что ждать Слепому пришлось достаточно долго. Возвратившийся с раскопок Паук застал его вытаскивающим осколки из пальцев. Он осторожно высасывал кусочки стекла из-под кожи, но кровь, от количества которой его бы должно было уже начать мутить, он не сплевывал. Уже извлеченные осколки аккуратной прозрачной кучкой блестели на столике возле кушетки. Они все были кристально чисты. Слепой не соврал — он действительно не оставлял свою кровь. — Руку сюда дай, — приказал Паук. — Я не закончил, — он поднес здоровую руку ко рту и очередное стеклышко, размером не больше песчинки, отправилось на столик. — По-моему никто тебя не спросил, хочешь ты это делать или нет. Я ясно выразился: дай мне свою руку. Слепой лизнул ладонь, ища оставшееся стекло. Незначительный жест, который однако произвел на Паука сильное впечатление. Не было в этом жесте ничего необычного, но не было и… ничего человеческого. На волка Слепой не походил, но что-то звериное все время показывалось в его облике, в движениях, а сейчас блеснуло, показав себя целиком. Что-то, что инстинктивно вызывало тревогу. — Парень, ты… В дверь постучали. Еще до того, как открылась дверь, Слепой понял, кто пришел. Собственно, даже дедукция бы для этого не потребовалась, слишком уж было очевидно. При звуке голоса Лося, его движения стали как-то резче. Прислушиваться тоже не стоило. Слепой наперед знал все, о чем они могут говорить. — Где его так?.. — Нигде, — перебил гость. — Просто помоги ему, ладно? — усталый вздох. Паук кивнул: — Окей. Считай, что я совсем не любопытный. Но в любом случае, нам бы поговорить об этом парне. Еще один вздох со стороны Лося. — Только давай не при нем. — Как знаешь. Я бы скорее настаивал на том, что он тоже должен это слышать. Слепой, совершенно незаметный в полутьме прихожей, вырос возле них. Паук еле заметно вздрогнул. — Спасибо за заботу, — он демонстративно поднял руку, довольно криво замотанную им самим в бинт. — Не стоило. И он проскользнул мимо молчащих мужчин в открытую пасть коридора. Лось оглянулся, пытаясь отследить маршрут своего воспитанника, и разочарованный неудачей снова повернулся к Пауку. — Я готов тебя выслушать. — Идем в кабинет. Я там себе чай заваривал…