Просто первая любовь

Наш двор был залит солнцем, и в нем кипела бурная деятельность, привезли дрова. Несколько крепких, молодых парней из деревни выгружали их из огромной телеги. Гаврила мгновенно превратился в большого начальника и руководил работами, грозно на всех покрикивая и понукая ленивых. Я раскрыл окно в своей комнате, взял подушку, яблоко, книгу и удобно расположился на широком подоконнике, полулежа, наблюдая за происходящим. Среди приехавших работников оказался Дик, и сердце мое подпрыгнуло от счастья. Он здесь! За последний месяц мы встречались пять раз, все в том же шалаше. Но лето подходило к концу, становилось прохладно, ни костер, ни лоскутное одеяло уже не согревало нас по ночам, и мне надо было подумать о новом месте для наших свиданий. Этим и была занята моя голова. За это время мы с Диком очень сдружились, часами говоря обо всем на свете. При встречах мы целовались без конца, я упоенно ласкал его член рукой, всякий раз умирая от истомы, а он мой, и нам обоим это доставляло огромное удовольствие. Хоть он и говорил, что я красивый, что нравлюсь ему, я все равно ужасно стеснялся своей субтильности и худобы. Я хотел быть таким же сильным и прекрасным, как Дик. Почему он повелся на меня? Может, я похож на девушку? Если это и так, то на очень страшненькую. Странный человек этот Дик, и выбор его в отношении меня тоже казался мне странным. Он поднял голову, посмотрел на меня и послал мне ослепительную, белозубую улыбку. Я тоже просиял ему в ответ и подмигнул. Гаврила выдал молодым мужчинам огромные колуны. Дрова следовало разрубить и сложить в дровник. Несколько мальчишек, лет семи-девяти, на которых была возложена обязанность собирать дрова и складывать поленницу, вертелись тут же. Гаврила громогласно призывал их к порядку. Делая вид, что читаю, я продолжал из-под своих белесых ресниц наблюдать за Диком. Со стороны можно было подумать, что обнаглевший богатенький мальчик развлекался тем, что смотрел, как вкалывают бедные, деревенские парни. Но на самом деле, это было не совсем так. Я никого не видел, кроме Дика, а он, чувствуя на себе мой взгляд, тоже был всецело поглощен моим присутствием. Мы были одни во вселенной и находились в своем мире. Дик брал огромные деревянные чурки, ставил их и рубил, с первого удара, так легко, двигался так изящно, а его удары были такими сильными и меткими. Мы постоянно, тайком, переглядывались, и по всему моему телу разливалась невесомое желание, которое наполняло каждую клеточку. Я так засмотрелся на него, что, подавшись вперед, чтобы не упустить его из вида, чуть было не вывалился из окна. Дик заметил это и стал сдавленно ржать надо мной. Я обожал его. Они яростно рубили до обеда, только щепки летели. Поленница в дровнике росла и росла, мальчишки бегали, в мыле, складывая ее. Когда все было сделано, работники пошли в баню. Дворовые девушки накрыли для них стол под навесом, расставили тарелки и принесли с кухни огромные кастрюли с дымящимися супом и кашей, разрезали большие и свежие краюхи хлеба. Меня тоже потянуло к ним во двор. Но что я буду там делать? Садиться рядом, да и вообще приближаться к крестьянам, общаться с ними, мне было запрещено. Ведь я мог понабраться от них дурного или чем-нибудь заразиться. Отец был уверен, что все крестьяне больны, хотя на мой взгляд, они были здоровы, как кони. Парни вышли из бани и сели за стол. Мне стало плохо видно Дика, зато, к огромному своему неудовольствию, я заметил, что рядом с ним присела одна из прислуживающих девушек, наполнила его тарелку супом. О, Боги! Она провела ему рукой по голове, разговаривала с ним, смеялась. Кажется, он ей что-то отвечал. Внутри у меня все обмерло и даже затряслось, настроение мгновенно испортилось. Я старался взять себя в руки. Ну не может же Дик на лбу у себя написать и всем сообщить, что мы с ним любовники, ни с кем не разговаривать и не общаться! Я должен был научиться справляться со своей ревностью и жить дальше, как ни в чем ни бывало. Из-под навеса раздавались взрывы хохота. Все были довольны, работники помылись, их хорошо накормили, теперь они получат достойную плату. Дверь за моей спиной скрипнула. Не оборачиваясь, я знал, кто вошел ко мне в комнату, мой гувернер, которого отец, как и обещал, привез из города, и которого я уже успел возненавидеть всей душой. Это был высокий мужчина лет двадцати пяти, плечистый, с тонкой талией и неестественно мощными ляжками. Голос у него был противный и вкрадчивый. Мне он с первого взгляда показался мерзким и подлым типом. Звали моего гувернера Морис, но я старался не называть его по имени, не подчинялся ему, и вообще, старался пересекаться с ним как можно реже. Моей целью было выжить его из поместья, и я был уверен в успехе этого мероприятия. Я дал себе слово довести его до такого состояния, чтобы он сам сбежал забыв про оплату. — Господин Эмиль, нам пора в классную комнату, — сообщил он. Как только он появился, воздух в моей спальне сразу наполнился тяжелым запахом пота, смешанный с дешевым парфюмом. Я поморщился. Кое-кому тоже не мешало сходить в баню. — Пошел вон, холоп, — не поворачивая головы, процедил я. — Убирайся из моей спальни и не смей заходить сюда без стука, иначе я прикажу тебя выпороть на конюшне. Я не видел выражения его лица, но вполне мог себе представить, так как Морис, на самом деле, холопом не был, он был сыном нищих мещан, умудрившись выучиться, и теперь давал уроки мальчикам. Я слышал, как он приблизился, и вздрогнул, когда он ухватил меня за рукав и стащил с подоконника. — Не смей перечить мне, — процедил он, сквозь зубы. — Твой отец распорядился, чтобы мы занимались после обеда. Будь добр подчиниться. С омерзением, я сбросил с себя его руку. — Я не хочу. Вон отсюда, — сказал я тихо, стараясь не смотреть ему в лицо, так как мне категорически не нравилась его морда. — Я попрошу твоего отца, чтобы он в отношении тебя, так как ты срываешь занятия, разрешил ввести наказания, — пригрозил мне гувернер. — А я натравлю на тебя наших собак, они сожрут тебя живьем, вонючий ты смерд, — парировал я. — Убирайся. Несколько секунд он стоял и яростно смотрел на меня, потом развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Я криво усмехнулся вслед. Вот так. Пусть катится. Подождав несколько минут, я тоже вышел из комнаты и спустился вниз, вышел на крыльцо дома. Работники уже поели и собирались ехать. Парни, девушки, мальчики залезали в телегу. Дик искал моего взгляда. Едва заметно я сделал движение головой в сторону, а после этого прошел за угол дома на задний двор, к черному входу. Я сильно волновался. Понял ли он? Получится ли у нас? Стало тихо, все они уехали. Я присел на ступеньку крыльца. Мне не оставалось ничего, как ждать. Если сегодня мы не встретимся, то когда и где? Каждый раз я переживал, и сердце мое разрывалось. Я боялся, что наши встречи прекратятся сами собой, без объяснений с его стороны, что Дик меня просто бросит. Та девушка, которая сидела рядом с ним за столом, она могла стать для него отличной парой, в отличии от меня. И винить в этом мне было некого. Глаза мои постепенно стали застилать слезы. Похоже, сегодня я пролетел. — Эмиль? Я даже не услышал, как он подошел ко мне. Дик, здесь, рядом со мной! — Дик! — я вскочил навстречу. Хотел броситься к нему, но сдержался. Огляделся по сторонам, убедившись, что нас никто не заметил. — Пошли, — шепнул я. Мы вошли в дом с черного входа, тихо поднялись по лестнице для прислуги и проскользнули ко мне в спальню. Я не хотел поразить его роскошью того, как я живу, просто мечтал поделиться с ним частичкой своего мира, чтобы он лучше меня узнал. Дик застыл, зачарованно. Спальня моя была просторной и богато обставлена. У стены большая кровать с пологом, комод, на котором стояли фотографии моих родителей, братьев и мои собственные. На одной дверке полированного шкафа, в котором хранилась моя одежда, висело зеркало в полный рост. Два кресла, маленький столик, полки на стенах, забитые книгами, которые долгое время были моими единственными друзьями. — Ничего себе! — тихо сказал Дик. — Да у тебя здесь настоящий дворец! Я усадил его и стал показывать свои сокровища. У меня были глобус, который я обожал крутить и рассматривать, шахматы, а так же драгоценная коллекция оловянных солдатиков в количестве пятидесяти воинов, ярко раскрашенных. Солдатики привели Дика в восторг, он никогда в жизни не видел ничего подобного. По его словам, в детстве у него был только один солдатик. Брат отца вырезал из дерева, но потом младшие дети его куда-то заиграли. Я почувствовал укол совести. Эти солдатики лежали у меня без дела, а у Дика были маленькие братишки. — Забери их, отдай братьям, — предложил я ему. — Мне они все равно уже не нужны. — У тебя у самого подрастают двое, — напомнил Дик. — А моим играть некогда. Мы все работаем. Он протянул руку и убрал прядь волос с моего лица. Я вспомнил про ту девушку, но отогнал мысли о ней. Мы сейчас здесь, вдвоем, что еще нужно для счастья. Поспешно я поцеловал его ладонь. Дик поднялся из кресла, прошелся по спальне и остановился перед кроватью, застеленной шелковым покрывалом с вышитыми на нем розами. — Так вот, как она выглядит, барская койка? — шаловливо усмехнулся он. — Можешь полежать на ней, — отозвался я. — Тебе не мешает отдохнуть. — А я и не устал, — с улыбкой ответил он. Когда он мне улыбался, темные глаза его озорно вспыхивали, и он становился нереально красивым. Я не мог оторвать от него глаз. Мое сердце бешено билось, а тело цепенело от волнения. — Я разденусь? — спросил Дик. Я кивнул. Сбывалось то, о чем я мечтал все последние недели, а именно, провести с ним ночь в одной постели. На улице уже темнело. Я спустился вниз и на кухне нагрузил для нас поднос, поставил на него кувшин компота и вазу с фруктами, а потом тихонько вернулся. Дик уже лежал в кровати, поверх одеяла, совсем голый. От неожиданности этого зрелища я замер и чуть поднос не уронил. Он был такой длинноногий и смуглый, прекраснее парня я не видел за всю свою жизнь, да, наверно, уже никогда и не увижу. Я поставил поднос на столик. Как обычно, стесняясь раздеваться при нем, я затушил единственную свечу, поспешно стянул с себя одежду и прилег рядом. От его тела шел жар, как от костра, который давал нам уют все последние встречи. Он повернулся ко мне, и уже через секунду мы лежали, стиснув друг друга в объятиях. — Это что за урод у вас тут появился, такой мордастый? — спросил Дик тихо, тиская меня. — Гувернер мой. Отец привез обучать меня хорошим манерам, — недовольно отозвался я. — Да? — он начал приглушенно смеяться. — Хочешь, давай я лучше тебя научу чему-нибудь запретному? — Хочу! — храбро согласился я, лаская ладонями его спину. Я очень сильно волновался, так как чувствовал, что сегодня ночь наша пойдет по другому сценарию, и мы сделаем то, что еще никогда не делали. Я не знал, что именно, но был уверен, что Дик знает, и был готов пойти на все, что угодно, лишь бы доставить ему удовольствие. — Послушай, — горячо зашептал Дик мне на ухо. — Эмиль… Я влюбился в тебя. Я так тебя сильно хочу. Мне стоило труда, чтобы оказаться здесь сегодня, желающих рубить у вас дрова оказалось очень много. Я… Никогда тебя не брошу и не предам, клянусь тебе. Не переживай за это. Я не исчезну, у нас все еще будет. Я не ответил ему. И что же у нас, интересно, будет? Мы построим дом, будем жить вдвоем в лесу и пасти коров? Или он поселится здесь, со мной, у всех на глазах, с одобрения моих родителей? Это было невозможно. Все, что могло быть, это наши тайные встречи, и то, как подсказывало мне сердце, только до поры до времени. Страх, что наша связь может в любой момент оборваться, вновь сковал меня. — Сделай уже со мной что-нибудь, а то я сейчас умру, — пробормотал я, тая в его ласкающих руках. — То, что хочешь. — То, что я хочу, боюсь, не получится, ты слишком нежный. — А что же это? — я сгорал от любопытства, а неведомое еще больше распаляло желание. Желание уже поглотило меня целиком. Я стал ласкать мощный ствол его возбужденного органа, но он оттолкнул мою руку. — Я хотел бы ввести свой член тебе вот сюда, — прошептал он, беспорядочно пожирая губами мое лицо, шею и плечи. В подтверждение своих слов он ввел между моих ягодиц свой влажный от слюны палец. — Вот в эту дырочку, и я сразу кончу. Но в первый раз для тебя это будет больно. Да уж… Я предполагал нечто такое. Можно было представить, какой это будет кайф для него. — Давай, — кивнул я, продолжая принимать его жаркие поцелуи, — сделай, не тяни, а то у меня сейчас нервы сдадут. Он перевернул меня на живот и предупредил: — Не вздумай кричать. — Ты тоже. Я собрал все свое мужество, готовый принять его в себя. Дик приподнял мой зад и стал проталкивать свой член мне в анус. Как только мне стало больно, я не растерялся и впился зубами ему в руку, которой он меня обнимал и придерживал. — Черт, — застонал он. — Эмиль… От боли и давления у меня из глаз хлынули слезы, но от всего происходящего я получал какое-то ненормальное, извращенное, мазохистское удовольствие, потому что давал ему, и это было не прилично. Чем сильнее он долбил меня в глубину, тем крепче я сжимал свои зубы, впиваясь ему в руку. От заключительных толчков я едва не закричал и чуть не потерял сознание, боль стала просто невыносимой. Я не мог ее больше терпеть и судорожно забился под ним, пытаясь освободиться. Он сжал меня так, что, кажется, кости хрустнули и содрогнулся, с глухим и сдавленным рычанием. После сразу стало легче, так как Дик отпустил меня и вытащил свой член из моей настрадавшейся задницы. Мы отпрянули друг от друга, я схватился за зад, а он за искусанную мной руку. — Ты чуть из меня кусок мяса не выгрыз, — жалобно простонал он, потирая рукой кожу. — Знаешь, Дик, как больно? — враждебно, в сердцах сказал я, пиная его ногой. — Как будто в зад полено запихали. — Извини. Он виновато примолк. Я напился из кувшина, подал ему. Мы были на грани ссоры. Но я не мог этого допустить, поэтому набросил на него одеяло, и пристроился ему на плечо. После секса, в анусе у меня остались болезненно-саднящие ощущения, которые продолжали доставлять возбуждение. К моему удивлению, я продолжал желать еще чего-то подобного. — Попробуй палец мне засунуть… Я сам поразился этим своим словам. Парень мой резко обернулся ко мне, изумленно выдохнув, страстно поцеловал в знак благодарности. Потом я достаточно долго терпел его грубые пальцы, которые орудовали в моей нежной попке, разминая и растягивая ее. Он подрочил мне, и я кончил. Я был весь измотан. Задница моя теперь болела еще больше, внутри все словно горело огнем. За окном начало светать. Заорали, перекликаясь по всей округе, петухи, стараясь перегорланить друг друга. Дик благодарно прильнул ко мне, даже во сне не переставая поглаживать мое тело, а я еще долго лежал с открытыми глазами, в ожидании нереального чуда, которое смогло бы соединить нас на век.