Просто первая любовь

Дни мои тянулись в беспросветной тоске. Хотя Дик и обещал, что меня не бросит, но наши свидания прекратились. Очевидно, он был занят подготовкой к свадьбе и выдерживал паузу в наших отношениях. Некоторое утешение я находил в книгах. Засел за медицинские учебники. Мой дед был лекарем, отец — тоже, и мне деваться было некуда. Кроме того, мне понравилось ухаживать за Диком, когда тот лежал у нас, весь переломанный. Я стал выезжать вместе с родителем в местную больницу, в которой отец лечил крестьян, и помогал ему там. Удивительно, что сам я совсем перестал болеть. Очевидно, ни одна зараза больше не могла прижиться в моем организме, так как я заимел иммунитет от всех хворей, переболев, в свое время, всем, чем только было можно. Таким образом, жизнь моя стала насыщенной, я даже стал уставать и засыпал вечером, как убитый. Мне снился Дик, его сильные руки, как я отдавался ему. Я просыпался мокрый от этих сладких снов и начинал рыдать. Душа моя не находила утешения. С нашей последней встречи прошло так много времени, а то сколь прошло времени с тех пор как мы были вместе, я вообще молчу. С тех пор как он покинул нашу усадьбу со своей невестой, мы совсем не виделись, и это было невыносимо. В один из дней, когда землю уже застилала осенняя листва, а голые ветви деревьев подернуло инеем, я услышал колокольный звон, доносившийся из деревни. Я раскрыл церковный календарь. Никакого праздника не было. За завтраком я спросил у нашей кухарки, почему звонил колокол. — Дик женится, сын пастуха, тот самый юноша, который упал с лошади и лечился у нас, — с довольным видом ответила она. — И невеста его такая умница и красавица, ему под стать! Надеюсь, что они крепко любят друг друга и проживут долгую жизнь, нарожают деток! Кухарка говорила воодушевленно, она разволновалась, вспомнив, очевидно, свою собственную свадьбу, которая была так давно. Я сидел и давился кашей вперемешку со слезами. Где же мое место в этой жизни? Возле кого? Или же я обречен на вечное одиночество? Постепенно взгляд мой стал сухим. Я решительно поднялся к себе, оделся, как на праздник, в белую дубленку, такие же сапоги. Достал десять золотых монет из сундучка и ссыпал их в шелковый мешочек. Для справки, за одну монету можно было взять молодую корову или лошадь. Десять монет составляли целое состояние, их было достаточно, чтобы, например, построить приличный дом. Я подозревал, что получив те деньги от меня в начале нашего знакомства, семья Дика безбедно жила на них все это время. Пришла пора опять помочь им. Я выбежал во двор и постучал в окно, вызывая Гаврилу из сторожки. — Отвези меня в церковь! — потребовал я. — Хочу посмотреть на настоящую сельскую свадьбу! — Мама разрешила тебе? — поинтересовался мужик. — Ага! — беспечно кивнул я. За жизнь я хорошо научился врать, без этого было никак. Гаврила запряг лошадь в повозку. Догадывался ли он о моих чувствах? Скорее всего. Но, во всяком случае, он не задавал лишних вопросов, за что я ему был благодарен. Сердце мое бешено билось. Сегодня у Дика был такой торжественный и значимый день. Я должен быть рядом с ним в этот момент и поздравить. У церкви толпился народ, здесь собралась вся деревня, все, кто мог ходить. Женщины были в ярких платках, наброшенных на полушубки. Мужчины нетерпеливо притоптывали на ступеньках в предвкушении грандиозной пьянки со всеми вытекающими последствиями: плясками, песнями, флиртом, и хорошей, традиционной, дракой. Отец Дика выделялся среди них особо красным лицом и буйным желанием плясать и петь немедленно. Матушка, печальная, еще не старая женщина, пыталась удержать его и призывала к приличному поведению. В церковь набилась толпа, но люди расступались, пропуская меня и моего спутника. Молодая пара уже стояла у алтаря, оба облаченные в белое. Дик мой был просто прекрасен, высокая и стройная девушка тоже хорошо смотрелась рядом с ним. Я так же был в белом, назло Дику, этой проклятой судьбе и самому себе. Молодые не видели меня, так как стояли спиной ко всем. Священник совершал обряд. Пел хор ангелов. Гаврила держался рядом, оберегая, чтобы меня не толкнули, так как народ напирал, желая лучше рассмотреть жениха и невесту. По кругу пустили поднос, на него все присутствующие бросали монеты. Я тоже положил на него свой шелковый тяжелый мешочек. Вдруг мне захотелось уйти. Я не имел права здесь находиться. Неожиданно я понял, что зря пришел, так как осквернял этот святой обряд своим присутствием. Но в этот момент молодожены повернулись к нам лицом. Я обмер, они оба смотрели на меня. Взгляд Дика неожиданно просиял, и он улыбнулся мне, даже слегка кивнул, приветствуя. У меня от души отлегло. Я перевел взгляд на Кристину. У девушки было миловидное и простоватое лицо, которое не выражало ни злости, ни ревности, глаза ее светились счастьем. Через секунду она уже про меня забыла. Я вместе с толпой вышел из церкви вслед за новобрачными. Народ приветствовал их, бросал под ноги зерно. У меня закружилась голова от шума и свежего, морозного воздуха. Я потерял их из виду. Все рассаживались в телеги. — Гаврила, — я дернул старика за рукав. — Я хочу на свадьбу! — Нет, — решительно отрезал старик. — Это невозможно, Эмиль, я и в церковь-то не хотел тебя вести. Мы едем домой. Он отвернулся от меня и повел к нашей повозке. В полной тоске я возвращался домой. — Не живи одним днем, — говорил мне Гаврила. — Завтра будет новый, он принесет солнечный свет. Не может быть постоянно плохо, будет и хорошо. — Боюсь, что хорошо уже было, — печально ответил я. — Сейчас я живу в мире, в который не проникают солнечные лучи. Дома я закрылся в своей комнате и достал нож, которым убил Мориса. Драгоценный подарок Дика, единственное, что у меня от него было. Я долго любовался им, а потом бережно прибрал назад, в секретное место. Я не стал ни обедать, ни ужинать. От волнения и перенесенного стресса меня тошнило. Ближе к ночи я расположился читать учебники по анатомии человека. Эта тема меня очень интересовала, но я не находил ответа даже из книги. Меня интересовало как в теле человека появляется жизнь и куда потом исчезает. И где же в этом теле размещается душа? В какой его части? В голове или в сердце? Про это тоже ничего не было сказано. Уже стало светать, и мне, наконец, захотелось спать. Я ставил свои учебники на полку. Услышав странный звук я вздрогнул. Звук повторился и я посмотрел в сторону окна, по стеклу которого звонко ударили маленькие камушки. Я бросился к окну. Под моим окном стоял сын скотника и махал мне рукой. Я заметался по комнате, всунул ноги в тапки, накинул куртку и бросился во двор, обежав наш дом. За изгородью, со стороны скотного двора, меня ждал Дик. Он был на лошади, ресницы и волосы припорошены снегом. Мне казалось, что я вижу сон. — Дик! — пораженно вскрикнул я. — Ты? Как ты смог? — Люблю тебя, поэтому и смог! — хрипло ответил мне Дик, отбрасывая с лица прядь волос. Он спрыгнул на землю. Я открыл калитку и упал ему на грудь, прижимаясь всем телом. Потом проявил находчивость, схватил парня за руку и, пока нас никто не заметил, увлек его за собой. Нужно было срочно найти нам надежный приют. Баня! В ней было еще тепло, с вечера она не выстудилась. Мы срывали друг с друга одежду и страстно целовались. Дик с глухим рычанием навалился на меня, и я зажмурился, полностью ему отдаваясь, обвив руками и ногами его крепкое тело. Мне было больновато, ведь мы так давно не были вместе, но я был готов терпеть боль в сто раз более адскую, лишь бы он был рядом и не переставал меня желать. Барахтаясь в полной темноте, на деревянном полу, мы случайно задели табуретку и перевернули на себя ведро с холодной водой, которая окатила нас в самый момент кульминации. Раздался жуткий грохот, я взвизгнул нечеловеческим голосом, во дворе тут же взвыли и залаяли собаки, они рвались с цепи. Мы услышали крики и топот. Это, наверняка, сюда бежал Гаврила. Мы вскочили с пола и быстро одевались. Нас обоих трясло от безудержного хохота. — Смотри не простудись, — предостерег я Дика, приподнимаясь на цыпочки и целуя на прощание. Дик поспешно покинул баню через окно. И почти тут же ворвался Гаврила с лампой в одной руке и ружьем в другой. — Эмиль? — изумился он, растерянно оглядываясь. — Что ты здесь делаешь? — А… Я решил помыться. Но, передумал. Я невозмутимо повел бровью. Гаврила хмуро и озадаченно смотрел на меня. Тем временем, я, бочком, проскользнул мимо него и уже через минуту был в своей комнате. Замирая от счастья, я зарылся в теплую постель. Все мои прежние страдания казались теперь полной ерундой и бессмысленным занятием. Ничто в этом мире не могло нас разлучить. И никто. Сегодня Дик доказал мне это.