Люблю, как умею

      Поттер появился только на следующий день, когда завтрак уже почти закончился и до занятий оставалось буквально полчаса. Он просто вошел в дверь Большого зала и стоял, немного неловко улыбаясь, под целым градом оваций, которым его наградили буквально все находящиеся в зале. От громогласных поздравлений и приветствий он только неловко вздрагивал. В отличие от остальных, Драко сообразил, куда следует смотреть, и смотрел на Снейпа, на его реакцию. А вид у крестного был более чем задумчивый и даже немного настороженный. Если учесть осторожные расспросы рара об их с Героем взаимоотношениях (на которые Драко честно поведал, что, да, ссорились, но в конце прошлого учебного года вроде бы наметилось, если не примирение, но кое-какое потепление — уж точно), то это наводило на определенные размышления. Люциус посоветовал либо игнорировать Героя, обходя его уж вовсе десятой дорогой, либо постараться подружиться. Малфой-младший, конечно на Темных Лордов не бросался, но и отступать просто так не планировал, и решил попробовать развить так мило прошедшее перед каникулами общение, если только Уизли и Грейнджер не продолжат отгонять от него всех знакомых, которых, по-видимому, считали конкурентами, претендующими на внимание Гарри.       По старой доброй директорской традиции, первым занятием в новом году стали спаренные уроки зельеварения для слизеринцев и гриффиндорцев. Драко занял свое привычное место и осмотрелся — Золотое Трио тоже уже заняло свои парты, Гермиона первую, а Поттер и Уизли — последнюю. Видимо директор все же решил потерпеть с расспросами до окончания занятий и не стал его сразу зазывать в свой кабинет.       Гарри выкладывал учебники и пергамент, а Рон к нему склонился и что-то возбужденно зашептал на ухо, выразительно гримасничая. В ответ глаза у Героя совершенно комично округлились от удивления, аж рот приоткрылся. Он весь покраснел, несколько раз хватанул воздух губами, а потом вскочил со своего места и довольно громко зашипел:       — Рон, ты охренел? Ты охренел — мне такое заявлять? Мне что, надо было Пожирателям сказать — «Не похищайте меня, а то мой друг Рон Уизли сейчас дома и он обидится, если вдруг я совершу что-нибудь героическое без него»? Или тебе больше понравился бы другой вариант — Мордред с ним, пусть меня похищают, пытают, только сообщат тебе, куда именно следует заявиться, чтобы спасти мое изувеченное тело и заодно сдадут Волдеморта? Что-то я смутно понял суть твоих претензий, Рон!       Уизли точно так же покраснел и вскочил со своего места, завопив:       — При чем тут это? Уже три недели прошло после победы, а ты даже и письма нам не написал! Ходил весь важный с Фаджем под ручку и интервью давал! Да еще и этот Снейп с Малфоем! Они же теперь тоже герои, им и Орден вручили, а они Темные, да еще и слизеринцы!       — Что-то суть претензий все равно ускользает, Рон! То есть, когда вы мне за все лето не написали ни строчки, а потом все же снизошли и этой самой строчкой поздравили с днем рождения, то это нормально, а то, что я не стал нарываться на неприятности и ссориться на ровном месте с Министром, не став писать писем, то это хреново и я предал дружбу? А Малфой со Снейпом! Если бы они не отвлекли Волдеморта, я бы уже был мертв! Мне что, надо было отказаться от их помощи, потому что ты этого не одобряешь? Поэтому повторяю вопрос — а не охренел ли ты, Рон?       Грейнджер конечно не могла не влезть в спор орущих друг на друга гриффиндорцев:       — Не кричи, Гарри, Рон не имел в виду ничего такого! Ты же его знаешь, он сказал это сгоряча!       — Сгоряча? Сгоряча?! Сгоряча?! Гермиона, он сам сказал, что победа была три недели назад! Слишком много времени прошло, чтобы говорить что-то сгоряча! Больше похоже на результат длительного обдумывания, он ведь эти свои идеи с тобой обсуждал, не так ли? Вот только мне не нравится, что по результату я оказался паршивым другом и прогнулся недостаточно низко, чтобы удовлетворить все запросы Рона — и поучаствовать в сражении не пригласил, и слизеринцев не покарал! Плевать, что без них я был бы уже мертв! Кого это волнует?!       Пока все таращились на него, раскрыв рот, Поттер сгреб свои учебники и перешел на свободное место подальше от Уизли, бросив по пути:       — Не смейте даже подходить ко мне, я и проклинать не стану, так вмажу, по-маггловски! — Драко, повинуясь порыву, пересел на свободное место возле него, Герой недовольно покосился, но не возразил.       — Ну, раз уж вы, мистер Поттер, закончили выяснять отношения, то я, наконец, могу начать урок? — Снейп, оказывается, уже неизвестно сколько времени стоял у открытой двери в класс молча наблюдая за разворачивающейся картиной. — И двадцать баллов с Гриффиндора за срыв начала занятия. Поблагодарите Поттера, Уизли и Грейнджер — все задержатся на перерыве ровно на столько времени, сколько они у нас отняли.       Зельевар прошел к кафедре и неторопливо начал проводить урок. Драко к Гарри с разговорами не лез, молча помогал готовить зелье, периодически останавливая Поттера от самоубийства посредством взрыва котла, в который Герой от раздражения пытался набросать всего, чего угодно, кроме требуемых ингредиентов. После занятия гриффиндорец кивнул Драко вполне вежливо и, как показалось Малфою, немного благодарно, видимо, оценил молчание без злорадных комментариев, типа: «Я же говорил, что Уизли и грязнокровка — не подходящая для тебя компания».       На ужине возле тарелки Гарри легла маленькая записка с приглашением в кабинет директора и паролем от горгульи. Пауза окончилась, предстояло держать ответ.       Когда Поттер вошел, Дамблдор сидел в своем кресле.       — Садись, Гарри. Ты ведь не возражаешь, если мы все, как следует, обсудим?       Герой отрицательно качнул головой и уселся в кресло. Настроен он был довольно скептически. Если раньше, еще полгода назад, Альбус воспринимался им, как покровитель, защитник, тот, кто поможет в трудной ситуации, защитит в случае опасности, подскажет, посоветует, направит, то теперь Гарри ничего от него не ожидал, разве что только нудных разговоров и расспросов. Дамблдор потерял его доверие после смерти Сириуса.       — Что там случилось, мальчик мой, в Роккастле?       — Директор, то, что я сообщил в Министерстве, почти ничем не отличается от того, что произошло на самом деле, я умолчал разве что о нескольких деталях.       — О каких же?       — Например, после гибели Волдеморта у меня резко заболела голова и из шрама хлынула мерзкая черная жижа, но через несколько минут все прекратилось и теперь все в порядке. Я, конечно, промолчал об этом, но колдомедики меня осмотрели вдоль и поперек и единогласно постановили, что я абсолютно здоров, разве что малость истощен физически, — Гарри вдруг поднял взгляд на директора совершенно не боясь, что его мысли прочитают. — У Дурслей-то не пошикуешь с едой, в первый раз за это лето меня досыта, кстати, именно Фадж накормил.       Дамблдор не удержался от такого заманчивого предложения, всмотрелся в глаза мальчишки и применил невербальное «Легилименс». Разум Поттера скрывал мягкий багровый туман, совершенно непроницаемый, да еще добавилось совершенно гнетущее ощущение чужого взгляда, выжидающего, словно сидящий в засаде хищник, готового броситься по команде хозяина на наглого вторженца. Директор отвел глаза. Себе он сказал, что, если станет давить, мальчик почувствует вторжение в свой разум, но где-то в глубине души он понимал, что просто не стал проверять, чудится ли ему этот взгляд или нет, с инстинктом самосохранения у него было все в полном порядке.       — Гарри, я не могу понять, почему ты мне лжешь? Разве я тебя чем-то обидел?       — Да нет, в общем-то, ничем, директор, но и не помогли тоже. Пророчество исполнилось, Темный Лорд мертв, чего вы еще от меня хотите? Или я остался вам что-то должен?       — Ну зачем ты так? Разве я виноват, что ты стал избранником судьбы и именно тебе было предназначено сразиться с Тьмой, которая пробиралась в души людей?       — Знаете, директор, после того, как та черная жижа из моего шрама вытекла, я обрел прямо кристальную ясность сознания, поэтому в ваших же интересах, чтобы я не стал отвечать на этот вопрос. Давайте просто оставим все, как есть? Ваши маленькие секреты останутся вам, а мои — мне. Я просто спокойно доучусь и пойду дальше своей дорогой. Вы же не возражаете?       — Гарри, Гарри, я понимаю, что ты устал от той ответственности, которая легла на твои плечи в столь юном возрасте, но, мальчик мой, ты просто не понимаешь. Уничтожение Волдеморта должно было состояться совершенно не так! Все не так просто! Есть существенные подозрения, что его душа еще раз сможет возродиться и он вернется в этот мир еще более злобным и могущественным!       — Любопытно, очень любопытно. Почему тогда я об этом ничего не знаю? Если у вас были такие сведения, почему об этом не сообщили мне? Разве я не действовал бы тогда с оглядкой на полную информацию? И вам не пришлось бы теперь гадать, верны ваши подозрения или нет.       — Я просто не хотел, чтобы ты взваливал на себя еще и это, я хотел, чтобы ты как можно дольше оставался обычным ребенком и пожил обычной жизнью.       — Могли бы не волноваться, сэр, жизнь у Дурслей, жизнь в Хогвартсе, довольно быстро лишили меня детства и вообще всяких иллюзий, — Гарри коротко хохотнул. — Ну, а теперь не желаете поделиться, почему вы считаете, что Лорд может возродиться?       На лице директора на секунду проступило выражение мучительного размышления.       — Нет, Гарри, возможно, я ошибаюсь и все будет в полном порядке. Надо только быть настороже и не пропустить момент, если Волдеморт вернется.       — Извините, директор, я не верю что душа Темного Лорда вернется, — Поттер чуть прищурился и склонил голову набок, по его губам скользнула едва уловимая усмешка, которая не осталась незамеченной Дамблдором, — да и метки у Пожирателей не просто поблекли, а совершенно пропали, в отличие от прошлого раза.       Дамблдор помолчал, задумчиво глядя на мальчика.       — Ты говоришь очень уверенно, Гарри, у тебя ведь есть веские основания считать, что победа окончательна?       Поттер отвечать не стал и вообще замолчал, давая понять, что не хочет продолжения разговора на эту тему.  — Ну, что ж, Гарри, тогда больше не стану тебя задерживать, помни только, что ты всегда можешь прийти ко мне поговорить по любому вопросу. Что бы тебя ни беспокоило, я всегда выслушаю и постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь.       Герой улыбнулся и встал, вот только Дамблдор совершенно отчетливо уловил в этой улыбке под маской вежливости совершенно другое чувство — презрение. Презрение. Директор нахмурился, он не понимал, что произошло с мальчиком за это время? Неужели Снейп с Малфоем что-то сделали и теперь Поттер ему не доверяет? Или причина в чем-то ином? В любом случае он теряет контроль над ситуацией, уже потерял, а это значит, что надо постараться и этот контроль вернуть. Нельзя упустить момент, если Волдеморт вдруг сможет вернуться… или убедиться, что не сможет, как уверяет Гарри, а для этого, Мордред задери, ему нужно знать, что произошло в тот день в Роккастле!       — Гарри! — мальчишка обернулся уже взявшись за ручку двери кабинета. — Я вижу, что уроки окклюменции с профессором Снейпом дали результат. Я, признаться не удержался и немного проскользнул в твой разум, хорошо хоть, одумался вовремя, — директор улыбнулся чуть смущенно, — так что твои секреты остались при тебе в целости и сохранности. Помни только, что сильный легилимент всегда сможет пройти любую защиту.       — А это не уроки Снейпа. Со щитами мне просто, — Поттер криво, но довольно открыто усмехнулся, — повезло. И сейчас работала пассивная защита, — он склонил голову набок, — а у меня еще бывает активная. Спокойной ночи, директор.       Дамблдор остался в своем кабинете один. Странно, все странно. Совсем не так он представлял себе этот разговор. Он ожидал чего угодно, что Гарри с радостью поделится с ним информацией, прося поддержать и что-нибудь посоветовать, а может — что он станет метаться, пытаясь обойти какие-нибудь Обеты и рассказать ему правду, Альбус даже был готов, что мальчик еще не успокоился после гибели Сириуса и станет его обвинять, но он никак не ожидал такого холодного разговора, такого безразличия. И этот обмен завуалированными угрозами в конце, когда Дамблдор намекнул, что Гарри не сможет сохранить свои секреты, а тот посоветовал даже не пытаться соваться в его разум, тоже спокойствия не добавлял. Что же там произошло? Со дня победы минуло уже больше трех недель, а директор все еще не в курсе, что там случилось на самом деле — Гарри молчит, к Малфою не подберешься, а на Снейпа, после того как его Обеты защитить мальчика от Волдеморта и его приспешников, данные Альбусу, спали, тоже не надавишь. Куда только улетучилось все его уважение? Но выбора нет, в данный момент, разумнее всего будет попытаться все выведать именно у Северуса.       Северус Снейп не зря был вполне успешным шпионом столь долгое время. Он вовремя почувствовал жгучее внимание к своей особе и понял, что сейчас из тройки победителей Темного Лорда он самый уязвимый — Поттер под самым пристальным вниманием общественности, любой его чих тут же освещается в прессе, а Малфой — это Малфой, его статус и без героического ореола давал ему вполне надежную защиту. Поэтому Дамблдор сильно удивился, найдя у себя утром второго сентября грамотно составленное заявление на увольнение и письмо с извинениями, что приходится покинуть школу и страну столь неожиданно.       Портреты директоров, развешенные на стенах кабинета, такой бури эмоций от Дамбдора не видели никогда. Проклятый Снейп не только лишил его источника информации, но и подставил под удар — где теперь искать нового преподавателя? Да еще и зелья теперь для больничного крыла придется закупать в частных лабораториях.