Любовь слепа

***

      Лето выдалось на редкость жарким и солнечным, что было не характерно для Великобритании с её вечными дождями и туманами. На улице светило солнце и дождей в ближайшее время не намечалось. Небо было ещё выше и синее, а плывущие по нему белоснежные облака имели причудливые очертания.       Летние каникулы пролетали невероятно быстро, казалось, только вчера они наступили, и дети, захватив багаж, отправились домой отдыхать, а уже сегодня наступило первое августа.       Утро для Элизабет Кэрроу началось в семь часов. Девушка за столько лет жизни в Кэрроу-хаусе привыкла к необходимому ритму жизни. Её распорядок был предельно прост: вставала она ровно в семь утра, иногда раньше, чтобы остаток времени до подъёма провести в тёплой постели, затем шли водные процедуры, уборка кровати, выбор туалета, затем девушка спускалась на завтрак в столовую, где собиралась вся её семья: дедушка, отец, мачеха, брат и сестра, последние обязательно говорили что-нибудь обидное, в то время как взрослые банально не обращали на это никакого внимания. И это к лучшему, сама Элизабет давно игнорировала их, живя в своём мирке.       После завтрака было время для прогулок по парку, где можно было уединиться в беседке, читая какую-нибудь книгу по трансфигурации или астрономии — к этой науке Элизабет питала дикую страсть. Позже были занятия по танцам, музыке, прогулка на пегасах или же единорогах по тисовой роще, потом обед, который она проводила у себя в комнате, сославшись на мигрень или же что-нибудь в этом духе. За ужином Лиза слушала нотации Сесилии, которая в последние три года словно с цепи сорвалась. Поводом могла быть даже небольшая неприятность. Отец старательно игнорировал дочь, впрочем, как всегда, Амикусу Кэрроу было легче промолчать, нежели оттянуть благоверную от дочери. Септимус за ужином в последний год появлялся всё реже и реже, причиной тому была болезнь, поразившая лорда Кэрроу. Ему был необходим здоровый сон, а так как он человек занятой и его кабинет находился довольно близко к апартаментам, где он отдыхал, то Амикусу пришлось закрыть кабинет отца, чтобы у него не было соблазна заняться делами. Спать Лиза ложилась в десять вечера, стараясь не мечтать, чтобы не расстраиваться из-за несправедливости.       Открыв глаза после пробуждения, она первым делом сбросила на пол одеяло, чтобы, зевнуть и потянуться, зажмурившись — ей этот своеобразный ритуал всегда помогал. Свершив его, Элизабет, сонно потирая глаза, огляделась.       Комната предстала её взору в тёмных тонах: бордовые обои с причудливыми изображениями мантикор, небольшой столик у окна со стулом, на спинку которого небрежно была брошена синяя летняя мантия, зеркало у двери с разнообразными девичьими заколками и мелочами на столике. По другую сторону от двери стоял большой дубовый шкаф с одеждой. С недавних пор, как только Лиза стала появляться на светских мероприятиях и званых обедах, её начали обслуживать не хуже Алекто. Причиной тому была отнюдь не проснувшаяся совесть родственников, которой у них отродясь не было, а план Септимуса, о котором Элизабет давно догадывалась, но не решалась спросить. Идеей сэра Кэрроу было следующее: чтобы поправить пошатнувшееся материальное положение, выдать нелюбимую внучку за влиятельного человека. Этот план, насколько знала Элизабет, мучил Септимуса с первых дней знакомства с внучкой.       Сначала целью Кэрроу был Абраксас, а точнее, Люциус Малфой, но куда там, это же Малфои, для них сохранение чистоты крови — превыше всего, вряд ли Люциусу когда-нибудь пришло бы в голову взять в жены девушку-простушку. Кэрроу лишь оставалось под злорадство Сигнуса Блэка кусать локти, когда Малфой повёл под венец Нарциссу Блэк. Немного погодя, Кэрроу предпринял попытку выдать девушку за самого главу рода, который овдовел в далеком 1961 году, прошло более пятнадцати лет, но сэр Малфой всё ещё носил траур по погибшей в результате несчастного случая супруге и резко отклонил предложение купить очередную дурочку. Спустя год, когда Элизабет уже вздохнула спокойно, дедушка придумал новый план: завлечь в свои сети Рабастана Лестрейнджа, желая обеспечить за счёт внучки безопасность и положение своей семьи. Но планы с треском рухнули, когда Ближний Круг облетела весть о том, что Лестрейнджи заключили помолвку с Марроус — древним французским родом, идущим от младшей ветви Розье.       Подумав об этом, а точнее, о перспективе выходить замуж ради сохранения чести рода, Элизабет поморщилась. Именно поэтому она не любила видных мест на приёмах и балах, где её могло лицезреть молодое поколение чистокровных магов.       Встав с кровати, она подняла первым делом одеяло, чтобы застелить постель. Поправив подушки и покрывало, Лиза направилась в ванную, желая насладиться водными процедурами. Открыв все краны, она стянула с себя розовую ночную рубашку, повесила её на вешалку, залезла в уже наполненную водой ванну. Откинув голову назад, Лиза уставилась в потолок, на котором были изображены различные ангелы с нимфами. Элизабет положила руку себе на живот, прикрыв глаза. Задержав дыхание на несколько секунд, она опустилась под воду.       Завтрак начинался в девять часов утра. Элизабет спустилась на первый этаж и дошла до столовой, стараясь не запутаться в юбках розового платья, которое было на ней в этот момент. Она устало вздохнула, задержавшись буквально на долю секунды у входа в столовую.       Поправив лёгкую светлую мантию и белокурые волосы, собранные в косу, Элизабет толкнула двустворчатые дубовые двери, которые бесшумно отворились, и скользнула внутрь. Семья, когда в хаусе отсутствовали гости, ела в малой столовой на первом этаже. Это помещение было довольно светлым и просторным. На стенах висели разнообразные картины пейзажей этих мест, магических животных и уважаемых предков. Кремовые обои придавали столовой своеобразный уют, а камин из белого камня отлично гармонировал с огромной люстрой над столом.       Вся семья дружно отложила столовые приборы, когда она вошла. Сесилия, сидящая рядом с отцом, смерила Элизабет уничтожающим взором, но тут же, встретив её взгляд, в отвращении скривила аккуратный нос и вернулась к еде. Амикус — младший брат — ухмыльнулся, ткнув сидящую рядом Алекто в бок, рыжеволосая ведьма, до этого разглядывавшая пейзажи за окном, взглянула на сестру безразлично и вновь вернулась к своему прежнему занятию. Септимуса Кэрроу за столом не было — он обедал в одиночестве, в своей комнате. Амикус, сидевший во главе стола, взглянул на дочь немигающим взглядом, усмехнувшись. От этой усмешки Элизабет захотелось провалиться под землю, но она лишь нервно потрепала белые ленты на лифе платья, надеясь, что семья не заметит отсутствия корсета, да будь он проклят трижды!       — Ты почти опоздала, — произнёс Амикус надменно, всё ещё глядя на дочь.       — Всего минута, — слабым голоском решилась пикнуть Элизабет, Сесилия же смерила её уничтожающим взором. Отец приподнял тёмную бровь.       — Всего минута… — повторил он её фразу. — Она ещё и возражает, — заметил мистер Кэрроу.       Алекто встрепенулась, взглянув на брата, который, откровенно говоря, злорадствовал. Элизабет постаралась отвлечься от напряжённой обстановки, взглянув в окно. На улице было светло и радостно, природа будто пела, наполняя музыкой всё вокруг, но поместье всё ещё было каким-то мрачным и чужим.       — Садись на место, надо бы побеседовать о твоём воспитании, — произнёс Амикус.       Элизабет, втянув голову в плечи, чувствуя на себе уничтожающий презрительный взор родных людей, поплелась на своё законное место — находилось оно через несколько стульев от мест Алекто и Амикуса, сидящих рядом. Лиза села на стул у самого края стола, стараясь занять как можно меньше места. Отец буравил её тяжёлым взглядом, Сесилию, хвала Мерлину, отвлекла Алекто, очевидно, что-то просившая у матери. Амикус ковырялся вилкой у себя в каше. Поёрзав на холодном стуле, Элизабет вздохнула, как ей не нравилась эта холодная обстановка! А кремовые цвета изрядно её раздражали, поскольку именно они преобладали как в её гардеробе, так и в столовой. Алекто тоже постоянно носила голубенькие, розовенькие, светло-зелёные, кремовые и белые платья с ленточками, оборочками и кружевами, которых сама по себе Лиза терпеть не могла, а корсеты, тугие и жёсткие, вообще выводили из себя, как и необходимость держаться королевой везде.       Вскоре о ней благополучно забыли, чета Кэрроу была занята иными делами, они изредка переговаривались, был слышен лишь звон столовых приборов о тарелки. Элизабет взяла стакан зелёного чая, стоящий рядом с ней, порция её еды появилась сразу же перед ней, как только она села на своё место. Зелёный чай Лиза терпеть не могла, но Алекто он нравился, приходилось молчать, даже если бы она возразила, ничего бы не изменилось. Пришлось бы выслушать целую тираду на тему «ты такая-сякая, должна быть благодарна и так далее». Сделав маленький глоток, Элизабет кое-как проглотила напиток, отставив в сторону маленькую чашку. Пододвинув ближе омлет, Лиза начала осторожно поглощать пищу.       Отец со звоном отложил столовые приборы, взял в руки белую салфетку, обмахнул пару раз губы и, глядя на Элизабет, сказал:       — Конечно же, все помнят, что три недели назад к нам пришло приглашение на светский приём от Лестрейнджей, — он сделал паузу.       Лиза мысленно выругалась, она забыла! Как можно было забыть, глядя на то, как модельеры крутятся вокруг Алекто, стараясь сшить ей платье?!       — Фергус Лестрейндж собирает в своём имении весь высший свет, причиной тому — день рождения Леди Лестрейндж, — проговорил Амикус. — Мы обязаны присутствовать, — Алекто мечтательно улыбнулась. — И вы, юная леди, тоже. — Амикус взглянул на старшую дочь.       Лиза кивнула, судорожно соображая, как бы избежать этой участи. Она вообще не любила подобные мероприятия, поскольку всегда было одно и то же: танцы, беседы, отец, который предпочитал хвастаться близнецами. Сесилия, перемывающая кости магам в окружении подруг. Слизеринки, не переносившие Лизу на дух, и прочие неприятные личности, которых было предостаточно. Лиза предпочитала оставаться дома или же, когда выхода в свет невозможно было избежать, занимала самое спокойное место в салоне, чаще всего у окна и читала какой-нибудь сопливый маггловский роман, который ей поставляла однокурсница-хаффлпаффка.       Остаток дня прошел более-менее спокойно, не было ни прогулки на белых пегасах, ни уроков танцев, музыки. Элизабет была свободна и почти всё своё свободное время посвятила прогулке по живописному саду. Гуляя в тени высоких вековых деревьев, она вдыхала свежий воздух, отвлекаясь от мрачных мыслей о своей жизни и судьбе. Присев на лавочку у озера, Лиза открыла небольшой альбом, который купила более месяца назад в Косом Переулке. Прищурившись от яркого солнца, она оглядела здешний пейзаж и принялась осторожно рисовать чернилами.       Озеро было небольшим и овальным, благодаря кристально-чистой воде было видно, как дно плавно уходит вглубь, пока, наконец, озёрная гладь не становится черной. Вода в водоёме ледяная в любое время суток, поэтому рядом с ним прохладно. Элизабет любила рисовать — это она унаследовала от покойной Карин Баркер.       Внезапные воспоминания о матери заставили Лизу поморщиться, она отвлеклась, потеряв нужную нить для творчества. Вздохнув, она покачала головой, отгоняя прочь воспоминания и, вырвав лист из альбома, смяла его, чтоб потом, достав палочку, поджечь.       Вспыхнувшее пламя ослепляло, листок горел, осыпаясь пеплом на землю. Элизабет откинулась на спинку скамьи, на которой сидела, как вдруг с хлопком перед ней предстало лупоглазое существо — домовой эльф.       — Мисс, госпожа, — промямлил покорный слуга, втянув боязливо голову в плечи, боясь, что его отругают. Напрасно. Элизабет с жалостью оглядела эльфа, посмотрев на то, как он сморщенными пальчиками нервно комкает грязную наволочку, что висела на нём, как на вешалке. — Мистер Кэрроу приказал вам возвращаться в особняк, чтобы привести себя в порядок, — проговорил домовик и исчез, оставив Лизу одну.       Клочок бумаги догорел, у её ног образовалась кучка пепла. Закрыв альбом, она прижала его к груди и, встав, поспешила к особняку. Вся дорога до дома заняла минут десять. Элизабет шла быстро, с каждым шагом всё сильнее ощущая, что не хочет входить в это поместье.       Парадная дверь была распахнута, а на высоком крылечке стояла Марта — её служанка, которая следила за ней, одевала, ухаживала за Элизабет, когда это было необходимо. По происхождению эта ведьма была полукровкой, дочерью несчастного сквиба и грязнокровки. Что может быть отвратительней?! Завидев воспитанницу, служанка приветливо улыбнулась. За десять лет работы в этом поместье она уже порядком устала от стервозного нрава Сесилии Кэрроу, но денежная зависимость крепко-накрепко привязала некогда молодую двадцатилетнюю колдунью к Кэрроу-хаусу.       — Мисс Кэрроу, ваш отец приказал мне подготовить вас к балу, — протараторила Марта, поправив фартук форменного платья, которое доходило до пола. Они вошли в поместье.       — Мерлин, сейчас же только два часа дня, до приёма ещё целых четыре часа, — простонала Элизабет, взглянув на часы, висящие над винтовой деревянной лестницей.       — Через четыре часа пятнадцать минут, — скромно потупившись, ответила служанка.       — Тем более, — буркнула себе под нос Элизабет, поднимаясь по лестнице на четвёртый этаж, на котором располагалась её комната.       Шли они молча, говорить им было не о чем, Лиза всё размышляла о путях отступления, хотя, видит Мерлин, легче забрать яйцо у дракона, нежели упросить отца остаться дома. Раза два им попадались другие слуги. Все таскали разнообразные платья. Парень двадцати лет, бурча себе что-то под нос, быстро спускался, неся розовое платье в руках и проклиная всех богов от Мерлина до Христа.       — Не подошло? — спросила Марта с печалью в голосе. Парень, остановившись, кивнул.       — Легче вычистить загон гиппогрифов в зверинце, нежели подобрать Алекто Кэрроу платье, — пробурчал модой человек. — То не так, это не так, — пропищал он голосом, странно похожим на голосок мисс Кэрроу. Лиза захихикала.       — Желаю удачи, — бросила Марта, и они продолжили путь.       Всегда было так, во время подготовки слуги шныряли тут и там, стремясь угодить привередливым хозяевам. Вот и сейчас в коридорах их было предостаточно. Радовало одно — в отсутствие родителей Лиза могла хотя бы с ними поговорить. Сесилия наверняка прихорашивается, читая нотации отцу, который также вертится у зеркала, брат может нарядиться, тут же испачкав новые наряды, а сестра часами крутится у зеркала, разглядывая себя.       К моменту, когда они дошли до нужной комнаты, на их пути побывало уже пять или шесть магглорождённых волшебников, всех Лиза знала поимённо. Зайдя в комнату, Элизабет подавила обречённый вздох. Причиной тому были многочисленные платья, висевшие на вешалках в воздухе. Три служанки поправляли платья, переговариваясь. Завидев их, они приветливо заулыбались, подлетая к Лизе.       — Так, Мэгги, как ты думаешь, ей подойдёт вон то вишнёвое платье? — спросила темноволосая женщина тридцати лет у миловидной блондиночки в форменном платье, которая стояла рядом с платьем цвета гриффиндорского знамени.       — Нет, конечно, нет, — пропищала служанка.       — А как насчёт кремового? — спросила рыжеволосая пухлая ведьма с серыми глазами, которая, взяв Лизу за руки, принялась рассматривать её ногти.       — Кремовое, кремовое, а, это, что ли? — спросила блондинка Мэгги, указав на светлое платье, украшенное золотыми нитями, кружевами и бантиками.       Элизабет с ужасом посмотрела на него. Только не это. Там корсет невероятно тугой. Это платье она однажды надевала, весь вечер путалась в юбках и ходила так, будто метлу проглотила.       — Может, не надо? — пискнула она, привлекая внимание нянечек.       Ведьмы переглянулись, а затем перебивая друг друга затараторили:       — Лучше белое, как у ангелов…       — … Можно зелёное…       — … Зелёное не подходит юной леди!       — … Давайте синее. — Элизабет с ужасом слушала этот спор, который грозил перейти в скандал.       Она вновь оглядела присутствующих дам. Рыжая полная сероглазая женщина что-то втолковывала шатенке, блондиночка изредка умудрялась вставлять в этот диалог свои редкие реплики.       — Тихо! — неожиданно для самой себя крикнула Элизабет. Присутствующие замерли, уставившись на неё. — Успокойтесь, зелёное, белое, чёрное — нет, я эти платья не надену, я банально задохнусь в корсете, если, конечно, не успею свалиться на пол, запутавшись в пышных юбках, — проговорила она.       — Думаю, вам подойдет вот это платье, — проговорила невесть откуда появившаяся Марта.       Лиза и не заметила, что она выходила. Ведьма зашла в комнату, держа в руках ещё одно платье. Сняв чехол, она продемонстрировала его напарницам.       Платье было всё того же белого цвета, трёхслойная юбка, не слишком пышная и украшенная голубыми кружевами с небольшим количеством блесток по краям. Несколько голубых и белых лент были свёрнуты в красивые розочки на корсете и на подоле платья. Корсет венчали всё те же редкие кружева, на талии вместо пояса — широкая голубая ленточка. У платья был не сильно глубокий вырез, что не могло не радовать, но оголённые плечи немного смущали. В левой руке Марта сжимала голубые перчатки.       — Оно чудесно, — проговорила Элизабет, восторженно вздохнув.       Служанка тепло улыбнулась, взмахом палочки подвесив платье в воздухе.       — Нужно бы причёску сделать, — протянула Мэгги, с завистью глядя на наряды.       — Позвольте мне, — взяла всё в свои руки мисс Марта Рейс.       Горничные кивнули. Марта, взяв Лизу за руку, потянула её к зеркалу, усаживая на стул с высокой спинкой. Элизабет уставилась на своё отражение в зеркале. Марта тем временем распустила её низкий пучок и, взяв с тумбочки расческу, принялась расчёсывать волосы цвета мёда.       Мисс Рейс была сосредоточена, об этом говорили сдвинутые чёрные брови, чёрные глаза смотрели внимательно, смуглое лицо было серьёзно, свои волосы ведьма собрала в высокий пучок, чтобы не мешались. Лиза с нетерпением ждала, когда Марта закончит свои манипуляции. Волосы у Элизабет были не такими длинными, они едва доходили до лопаток, но завивались у висков и кончиков.       Причёска была готова через полчаса. Судя по восторженным ахам и вздохам прислуги вышло чудесно. Элизабет встала со стула и повертелась перед зеркалом, чтобы как следует себя разглядеть. Аккуратное нежное плетение начиналось у правого виска, эта, казалось бы, самая обычная широкая пятипрядная коса, которая была украшена несколькими шпильками и заколками, шла по диагонали, захватывая волосы со всей головы. Аккуратно, нежно и просто, что ещё нужно? Элизабет улыбнулась Марте самой искренней улыбкой, на которую была только способна.       — Пора надевать платье, — проворковала Мэгги, взяв в руки необходимый наряд.       Со шнуровкой три служанки разобрались быстро, но голубые ленты норовили спутаться и испортить всю картину. Марта помогла снять старое светлое платье, на котором не было необходимого корсета. Корсеты Лиза ненавидела. Когда с одеждой было покончено, Мэгги протянула ей чистые новые панталоны и нижнее белье. Элизабет отправилась в ванну, чтоб сменить туалет. Нижнее белье было кружевное и белое, без всевозможных лент и оборочек, панталоны тоже. Простые и лёгкие, они смотрелись на худенькой девочке весьма комично. Элизабет накинула на плечи белую рубашку и вышла в комнату, где на неё надели белое платье, помогая затянуть всевозможные ленты и защёлкнуть крючки. Рубашку пришлось снять, поскольку руки были открыты. Мэгги поправила подол белого платья, затянула голубую ленту-пояс. Марта принесла духи с любимым ароматом Элизабет. Секунда и перед зеркалом стоит уже другой человек. Белокурая, бледная, в светлом платье — она была похожа на ангела, сошедшего с небес. Голубые ленты подчеркивали цвет глаз, малиновые губы были изогнуты в улыбке, а на щеках появился румянец.       — Вы прекрасны, мисс Кэрроу, — прохрипела полная рыжая дама, разглядев воспитанницу. — А, — она начала озираться. — Туфли-то забыли, — покачала головой женщина и открыла небольшую коробку, стоявшую у двери и на которую Лиза не обратила внимания. Туфли были белыми на небольшой платформе с серебристым узором. Элизабет быстро надела туфли и удивлённо заметила, что они по размеру.       — Спасибо, — повторила Лиза.       — Не за что, милая, — рыжеволосая женщина открыла дверь. — Пора.       Секунды перерастали в часы, казалось, минула целая вечность, пока она шла по коридорам Кэрроу-хауса и спускалась по лестнице на первый этаж. Сердце билось невероятно сильно. Шаги отдавались стуком в голове. Интересно, им понравится? Лиза могла только гадать. Отец вообще человек такой, что всегда молчит, она ни одной похвалы не услышала за десять лет, что уж говорить о Сесилии?       Вот он момент истины. Элизабет спустилась на первый этаж и тут же встретила родных людей. Отец и Сесилия о чём-то говорили, последняя поправляла светло-зелёное платье дочери и огненно-рыжие кудрявые волосы, которые были распущены. Пара прядей у лица были перехвачены красивой заколкой с гербом Кэрроу.       Сестра была красива. В свои неполные пятнадцать в виду комплекции Алекто выглядела уже вполне сформировавшейся девушкой. Корсет обтягивал формы, которых так не хватало Элизабет, рыжие волосы обрамляли бледное округлое лицо с пухлыми губами, а большие изумрудно-зелёные глаза выделяли дочку Кэрроу из толпы девушек.       Увидев сестру, Алекто придирчиво оглядела её и, сморщив нос, задрала подбородок. Амикус-старший был одет в чёрный сюртук, чёрные брюки и парадную мантию с красным подкладом. Рыжие волосы были перетянуты в хвост за спиной. Сесилия же была одета в тёмно-вишнёвое платье из бархата без излишеств, оно сидело отлично на точёной фигуре, обтягивая каждый изгиб, ворот был стоячим, декольте отсутствовало, но это лишь прибавляло шика. Иссиня-чёрные волосы были собраны в пучок на затылке, украшенный несколькими заколками. Братишка был одет в серый жилет и чёрные брюки, мантию он держал в руках.       Чета Кэрроу оглядела девочку, затем просто синхронно кивнула, возвращаясь к своим делам. Была половина пятого вечера, до приёма полтора часа.       Зал приёмов в Лестрейндж-Холле располагался на втором этаже. Гостей встретил Сэр Фергус Лестрейндж, спустившийся к гостям, которые выходили из кареты, зависшей в сантиметре от земли. За прошедшие годы сэр Лестрейндж ничуть не изменился, хотя в чёрных волосах прибавилось седины. Пепельная прядь, которая запомнилась Лизе, разрослась, стала гуще. Лицо его было покрыто сетью морщин, а на подбородке виднелся шрам, тянувшийся от правого уха. Мужчина был по-прежнему статен и одет в чёрные брюки, белую накрахмаленную рубашку с жабо и чёрный жилет из драконьей кожи. На пальцах его было два кольца — родовое и обручальное.       — Добрый вечер, сэр Лестрейндж, — поклонился Амикус.       Сесилия присела в реверансе, брат повторил жест отца, а девочки присели в своеобразных реверансах. Лиза озиралась. Лестрейндж-холл был вне всяких сомнений прекрасным. Это был огромный пятиэтажный замок с четырьмя высокими башнями, расположенными по сторонам света, построенный в готическом стиле. Над входом возвышался большой балкон, подпираемый огромными колоннами.       — Добрый, — Фергус кивнул гостям. — Прошу пройти в дом, господа и дамы. — Лестрейндж сделал приглашающий жест рукой.       В холле было довольно светло, несмотря на обстановку. Первое, что бросилось Элизабет в глаза — это лестница, перила которой были украшены разнообразными цветами. По обе стороны от лестницы стояли рыцарские доспехи, сжимающие в руках мечи.        — Прошу пройти на второй этаж, — послышался с улицы голос Лестрейнджа, который встречал гостей. Кэрроу поднялись по лестнице. Дети вертели головами, стараясь запомнить каждую картину, висящую на стене, каждый цветок, каждую ступеньку.       Когда они поднялись, Лизе показалось, что она ослепла — свет был невероятно ярким. Подняв голову, она восторженно улыбнулась. На потолке была изображена картина, которая двигалась, как портреты в Хогвартсе, но это ещё ничего, у потолка плыли многочисленные свечи, освещающие коридор. Семья остановилась перед двустворчатыми белыми дверями, которые были украшены золотыми змеями. На секунду Лизе показалось, что змеи подмигнули ей. От этого стало не по себе. Когда двери распахнулись, Лиза едва не вскрикнула. В огромном зале кружились многочисленные пары в самых разнообразных нарядах. Кэрроу вошли в зал, первыми шли Сесилия и Амикус, затем Алекто и брат, а следом, стараясь не шуметь и не привлекать внимания, втянув голову в плечи, зашла Лиза. Оглядевшись, она подавила разочарованный вздох. Окна были зашторены. А двери на балкон распахнуты. Стремясь занять нишу, Лиза поспешила в самый дальний угол, чтобы скрыться от торжества и музыки — Лестрейнджи наняли самый настоящий оркестр, который играл у окна.       Элизабет присела на небольшое кресло у стены рядом с колонной и принялась оглядывать гостей. Вон у стола с напитками стоят Регулус Блэк и Эстель Мальсибер — однокурсница Лизы. Она внимательно слушала Блэка, который смотрел ей прямо в глаза, это было заметно даже с почтительного расстояния. Эстель коротко рассмеялась, сузив карие глаза, и кинула на него влюблённый взор. К ним подошёл Эван Розье — однокурсник Блэка. Молодые люди перекинулись парой фраз и отошли, оставив девушку одну. Эстель была одета в сиреневое платье, украшенное цветами. Она выглядела восхитительно, тёмные волосы были собраны в простую причёску и украшены жемчужной нитью. Оторвав взгляд от слизеринцев, Элизабет окинула зал, пока не наткнулась на хрупкую женщину у окна, которая что-то говорила высокому подтянутому мужчине. Её тёмные волосы были распущены и волнами спускались до лопаток, причёску венчала фамильная диадема, одета она была в синее платье с тугим корсетом и золотым узором по краям пышных рукавов. Вдоль шнуровки корсета расположились в узоре сапфиры, подчёркивающие цвет глаз молодой женщины. Спутник её был высок и статен, чёрные распущенные волосы доходили до подбородка, он терпеливо отвечал на вопросы спутницы. Когда к ним подошли ещё двое, Элизабет судорожно вздохнула, из лёгких будто выбили одним ударом весь воздух. Это был высокий, стройный мужчина в самом цвете лет с медными волосами, собранными в низкий хвост и перетянутыми чёрной лентой. Лицо его было ангельским, спокойным, а взгляд будоражил кровь, вонзая в душу ножи. Рядом с ним шла, вздернув подбородок, дама с иссиня-чёрными кудрями, которые струились по ровной спине, доходя до талии, волосы были заколоты гребнями, чтобы не спадать на бледное идеальное лицо с пухлыми губами. Одета женщина была в тёмно-зелёное платье, а на талии в кожаном чехле висела волшебная палочка и нож, рукоять которого поблескивала кровавым рубином. На ремне мужчины был тот же набор — палочка и кинжал. Это были Лестрейнджи, вне всяких сомнений Лестрейнджи.       Неожиданно заиграла мелодия вальса. Рыжеволосый мужчина, что-то сказав темноволосому, взял супругу за руку и повёл в центр зала. Все присутствующие тут же уставились на них. Разговоры, доносившиеся отовсюду, стихли. Чета Лестрейнджей начала медленно кружиться по залу, вальсируя, будто короли. Беллатрикс была примерно такого же роста, как и её муж. Их глаза были примерно на одном уровне, зелёные глаза глядели с обожанием в чёрные. Ведьма улыбалась саркастичной ухмылкой. Ей, вне всяких сомнений, удивительно шла гордыня, Беллатрикс Лестрейндж была прекрасна в своей холодной классической красоте, чета Лестрейндж смотрелась отменно. Умилённые гости смотрели на пару, кружащую по залу.       В следующий миг к ним присоединилась другая пара — темноволосый мужчина и девушка в синем платье. Затем в водоворот нырнули Эстель и Регулус. Лиза же, будто заворожённая, глядела на Рудольфуса с Беллатрикс. Их аура любви, казалось, передавалась всем вокруг. Вальс стих. Рудольфус и Белла, его младший брат и неизвестная девушка отошли в сторону.       Увлекательное занятие Элизабет прервала раздраженная Сесилия.       — Вставай, мы хотим представить вас с Алекто Лестрейнджам, — тихо прошипела она Элизабет. Та удивлённо взглянула на мачеху. — Ну же! — Она подогнала Лизу. Она встала, на ватных ногах, подталкиваемая мачехой, побрела к четверым, стоящим у окна. К ним вскоре присоединились Амикус-старший с сыном и Алекто.       — Гм… Прошу прощения, господа Лестрейнджи, — проговорил Амикус, кивнув мужчинам.       Элизабет подошла к отцу, стараясь держать спину прямо. Она подняла голову, взглянув рыжеволосому мужчине в глаза, тот приподнял бровь.       — Разрешите представить — Элизабет Кэрроу, — проговорил Амикус сконфуженно.       Лиза отвела взгляд, получив от мачехи толчок под рёбра. Элизабет испуганно дёрнулась и, жутко покраснев, присела в реверансе.       — Мы знакомы, — шепнул Лестрейндж, кивнув Амикусу.       — А это Алекто Кэрроу и Амикус. — Мистер Кэрроу кивнул на близнецов. Молодые волшебники поклонились, опустив головы.       — Рудольфус Лестрейндж, а это… — Мужчина взял жену за руку и посмотрел ей в глаза. Женщина придирчиво оглядела девочек.       — Беллатрикс Друэлла Лестрейндж, — перебила она, сверкнув чёрными глазами. Ведьма вздёрнула аккуратный носик и ухмыльнулась. Элизабет заворожённо глядела на эту особу.       — Рабастан Лестрейндж, а это моя супруга Амелия. — Мужчина ухмыльнулся уголками губ, а его спутница присела в лёгком реверансе, мило улыбнувшись, на что получила недовольный взор от леди Лестрейндж.       — Дети, можете идти, — проговорила Сесилия. Амикус, взяв Алекто, вздёрнувшую подбородок, за руку, удалился. Лиза, ничего не понимая, поспешила уйти, не решаясь обернуться, поскольку чувствовала буравящий взор в районе лопаток. Она присела на выбранное кресло и уставилась перед собой, проведя рукой по пылающим щекам. Элизабет тяжело вздохнула, чувствуя, как бьётся её сердце. Между тем в районе солнечного сплетения завязался узел.