Любовь слепа

***

      Празднество завершилось ярким и красочным салютом в одиннадцать вечера. Некоторые гости сразу покинули Лестрейндж-холл, а часть из них остались в поместье, поскольку на этот вечер было намечено какое-то важное собрание. Семейство Кэрроу было в числе тех, кто остался в замке. Из разговора, случайным свидетелем которого стала Лиза, зайдя в свои новоиспечённые покои и подслушав беседу Алекто и отца, девушка узнала о какой-то тайной организации, в которую Алекто хотела вступить, но отец запретил ей даже думать об этом, сказав, что ближайшую неделю они побудут в поместье Лестрейнджей, что уже запланирована конная прогулка по владениям Фергуса Лестрейнджа, охота в северных магических лесах и ловля русалок — в общем, в программе были традиционные забавы магической аристократии.       Покои, выделенные для Лизы в Лестрейндж-холле, были довольно просторными. Состояли они из трёх комнат: туалета, ванной и непосредственно спальни, которая вмещала в себя три её комнатки в Кэрроу-хаусе. Из-за больших размеров в комнате было довольно прохладно. Элизабет первым делом поспешила переодеться. Хотя с этим возникли некоторые проблемы: одежду-то она не захватила, в шкафах было, само собой, пусто, а Элизабет никто не сообщал о том, что они задержатся в замке Лестрейнджей.       Окончив исследование покоев, Элизабет обессилено опустилась на высокую кровать со светло-зелёным пологом. Постель была застелена бирюзовым покрывалом, шёлковые кремовые подушки, коих было пять, оказались довольно мягкими, Лиза взяла одну из них — самую маленькую  — и положила её себе на колени.       Стены были обклеены светло-зелёными обоями с различными серебристыми цветочками. У окна стояла небольшая, обшитая всё тем же зелёным бархатом софа, у стены стояли шкаф и стол. На полу лежал кремовый ковёр. В комнате было довольно светло, благодаря все тем же плывущим под потолком свечам. Огромное количество зелёного цвета напрягало, сразу видно, что хозяева — слизеринцы. Ну хотя бы не красный, его Элизабет не переносила вообще, хотя приходилось терпеть, всё-таки гриффиндорка.       Неожиданно пред Лизой, напугав её, появился эльф-домовик, сжимающий в руках её ночную сорочку персикового цвета, которая была в чехле.       — Мисс, мистер Кэрроу приказал Дикси передать вам ночнушку. — Эльф протянул ей одежду, и Лиза тут же взяла её в руки. Это была простая хлопковая ночная рубашка розового цвета.       — Спасибо, — улыбнулась она эльфу, домовик кивнул и исчез, оставив её одну. Не медля, Элизабет сразу начала переодеваться, снимая с себя очень дорогой наряд и ненавистный корсет. К сожалению, процедура эта оказалась довольно трудоёмкой, поскольку с многочисленными крючками и ленточками справиться было довольно тяжело. Элизабет провозилась с ними минут двадцать. Наконец стянув с себя одеяние, она вздохнула полной грудью, потянулась. Затем, сняв с себя платье, она повесила свою одежду в шкаф. Лиза подошла к кровати, погружаясь в глубокие думы, которые одолели её ни с того ни с сего. Она взяла ночную рубашку и, вывернув её, надела. Холодная ткань вызвала дискомфорт, прилипнув к нежной коже. Лиза поспешила вытащить из волос невидимки, также причинявшие ей дискомфорт. Светлые волнистые волосы спали на худые плечи.       «Почему мне хочется петь? — неожиданно спросила сама у себя Элизабет. — Да и сердце бьётся так, будто вот-вот выпрыгнет из груди…» — подумав, она положила одну руку на сердце. Под ладонью чувствовались быстрые удары, отдающие гулом в ушах.       Что чувствуют люди, положив руку себе на сердце? Любовь, счастье, нежность? Что именно? — Эти вопросы кружились вихрем в белокурой головке, пока Элизабет расплетала косу одной рукой. Наконец причёска была распущена. Она потрясла головой, чтобы пряди спали на лицо. Лиза чувствовала, что её руки вспотели, да ещё и щёки пылали так, будто у неё жар.       Медленно приблизившись к кровати, Лиза расстелила постель, проведя руками по приятным на ощупь шёлковым подушкам. Элизабет села на кровать, коснулась ладонями своих щёк, затем откинулась на подушки, закрыв глаза. Как только она это сделала, пред ней предстал образ высокого мужчины с тёмно-рыжими собранными в хвост волосами, зелёные глаза смотрят внимательно, не моргая, а тонкие губы трогает ухмылка иль улыбка? Дёрнувшись всем телом, Лиза открыла глаза и резко села на постели. Что это было? Рудольфус Лестрейндж? Почему она видела его?!       Элизабет чувствовала, как начинает ещё сильней краснеть, снова откинувшись на подушки, она натянула до макушки одеяло, погружаясь в темноту, да что к дементорам происходит?!       Крепко-крепко зажмурившись, Элизабет покачала головой, чтобы отогнать от себя ненужные мысли. Затем она представила песчаный пляж и синее море, в котором играют прохладные волны, над лазурной гладью воды летают чайки, а на горизонте виднеются три дельфина, выпрыгивающие из воды.       Представив это, Элизабет Баркер повернулась набок, чтобы обнять одну из подушек и, шумно вздохнув, погрузиться в беспокойный сон.       В это же время на другом конце замка, в своём кабинете за столом над кучей бумаг сидел волшебник, который только что пришёл с собрания Ближнего круга. Он сидел расслабленно, но плечи его были расправлены. Маг угрюмо глядел пред собой, сжимая в руках массивные карманные часы, на которых виднелся золотистый герб древнего рода — чёрный ворон, несущий в когтистых лапах меч, по которому ползёт змея, но он смотрит не на герб, волшебник смотрит на список гостей, имена которых виднеются под узором. — Что же с тобой не так? — спрашивает мужчина, глядя на надпись: «Элизабет Баркер».       Лиза проснулась из-за яркого солнечного света, который пробивался в комнату несмотря на плотные зелёные шторы. Потянувшись в кровати, она шумно вздохнула, нахмурившись. Пара светлых прядей спала ей на лицо, и Элизабет быстро завела их за ухо. Перевернувшись на живот, она уткнулась носом в тёплые от её тела подушки. В комнате было прохладно, это девушка поняла, высунув из-под одеяла ноги.       Она встала с кровати, вновь потянулась, оглядев комнату, и вскрикнула от радости — эльфы доставили из Кэрроу-хауса её вещи, они висели на дверце массивного шкафа. Улыбнувшись, Элизабет подошла ближе к нарядам, стремясь взять себе более-менее простое одеяние.       Раскрыв чехлы, она оглядела платья. Первое было цвета морской волны и расшито небольшим бисером по краям рукавов-фонариков, второе было зелёного цвета и не отличалось особой красотой. Обрадовавшись, она хотела его вытащить, но нащупав плотный тугой корсет, оставила одеяние в покое. Третье платье напоминало гриффиндорское знамя, красный цвет девушка плохо переносила, тем более что платье было сшито из бархата, имело тугой корсет и длинные рукава. Сокрушённо вздохнув, она метнулась к четвёртому платью и обрадованно улыбнулась. Платье было синего цвета, имело лёгкий корсет, состоящий из нескольких крючков и лент все того же синего цвета, двухслойная юбка не была ничем украшена, а к рукавам-фонарикам были пришиты синие кружева.       Сняв платье с вешалки и вытащив его из чехла, Элизабет принялась приводить себя в порядок. Умывшись, она расчесала волосы, собрала их сначала в хвост, затем заплела косу, чтобы потом сделать пучок, получившуюся причёску закрепила невидимками, которых у неё было предостаточно. Белокурые, завивающиеся пряди обрамляли худое лицо Элизабет, делая её похожей на маленького ребёнка.       С платьем она справилась в одиночку. Потратила на наряд полчаса — крючки никак не хотели застёгиваться.       «Чудненько» — подумала Лиза, смотря на себя в зеркало.       Платье было довольно простым и сидело отменно, не сильно тугой корсет подчёркивал её фигуру (там, где было что подчёркивать).       Послышался хлопок, заставивший Элизабет испуганно дёрнуться. Пред ней предстал домовой эльф в старой наволочке.       — Хозяин просил сообщить, что завтрак в девять, — промолвил эльф и исчез.       Лиза посмотрела на часы — оставалось полчаса.       «Что будет, если я приду пораньше, это же лучше, чем опоздать», — подумала она и с этими мыслями, взглянув на себя в зеркало ещё раз, вышла в освещённый коридор Лестрейндж-Холла.       Обои в коридоре были тёмно-зелёными, коридоры освещали факелы, висящие под потолком, а на стенах были картины пейзажей, развлечений и предков Лестрейнджей. Изображённые удивлённо на неё глядели, когда Элизабет проходила мимо. Один одетый в доспехи темноволосый волшебник с разноцветными глазами и худым лицом даже рявкнул на неё: «Как ты смеешь на меня смотреть, маггла?!». Поняв, что обращаются к ней, Лиза отшатнулась, поспешив удалиться в другой конец коридора. Следующая картина, которую лицезрела Лиза, называлась «Охота на магглов». Судя по всему, написана она была где-то во времена средневековья. Два волшебника в чёрных одеяниях гнались за кучкой магглов в какой-то полуразрушенной деревеньке, дома на картине пылали и отовсюду доносились крики и стоны, дым застилал небо так, что не было видно ни звёзд, ни луны, ни солнца.       — Прекрасная картина, не находите? — послышался над ухом спокойный голос.       От неожиданности Элизабет вскрикнула и, дёрнувшись всем телом, отпрыгнула в сторону, начиная трястись как осиновый лист. Она удивлённо уставилась на появившегося невесть откуда волшебника. Пред ней стоял Рудольфус Лестрейндж. Мужчина был одет в чёрные брюки с широким ремнём, белоснежную рубашку с жабо, поверх которой был накинут тёмно-зелёный жилет. Его медные волосы были собраны во всё тот же низкий хвост.       — Неужели я настолько страшен, мисс? — спокойно спросил он, внимательно глядя на неё.       Элизабет, всё ещё дрожа, покраснела. Он не моргал, отчего становилось ещё страшнее, Лиза не знала, что ответить. Она открыла и тут же закрыла рот, уставившись в пол.       — О, я вижу, мой брат продолжает строить карьеру пугала для маленьких девочек, — насмешливо произнес вышедший из-за поворота темноволосый мужчина. Послышался тихий женский смешок — следом за ним шла голубоглазая брюнетка.       — Руди, я начинаю плохо о тебе думать, сначала доводил до полуобморочного состояния мою жену, а теперь нашёл новую жертву, — промолвил насмешливо Рабастан Лестрейндж, застёгивая верхнюю пуговицу белой рубашки без жабо. Его супруга, покраснев, толкнула мужа под рёбра. — Что не правда, что ли? Или брат у меня такой страшный. Как можно бояться его? — Рабастан указал кивком на брата. Рудольфус стоял с такой неописуемой миной, будто привык к этому.       — Рабастан, интересно, кому стоит сидеть с твоим сыном, если твоя драгоценная супруга отпустила няню, которой мы платим огромные деньги? — спросил старший из братьев, флегматично глядя на чету. Голубоглазая ведьма опустила голову.       — Ей очень нужно было, у неё мама в больнице и трое детей, а ещё муж пьёт, — пробубнила она, шмыгнув носом. Рабастан приобнял супругу. Лиза почувствовала себя лишней в этой семейной идиллии.       — Это не повод отпускать её домой, мы платим ей…       — Руди, брось, ты опять за старое, не так ли, Элизабет? — спросил б Рабастан, взглянув на ничего не понимающую девушку. — Как вам мой брат? — Он озорно сверкнул глазами, в которых плясали бесы.       — Амелия, я бы на твоем месте ревновал, — заметил Рудольфус. — Пойдёмте на завтрак, лестница в конце этого коридора, — пояснил он, взглянув на Лизу. — Басти, Амелия, я не буду больше сидеть с Гиперионом из-за своей бессонницы…       — Мог бы меня разбудить, — хмыкнул Лестрейндж со смешком в глазах, глядя на брата.       — Тебя, Рабастан, даже отряд авроров вместе с Дамблдором не разбудят, — фыркнул Рудольфус, усмехнувшись, и тут же возвращая себе серьёзный вид.       Лиза плелась следом за ними, наблюдая за этой семейной картиной. А точнее, за братьями Лестрейндж. Наверное, нельзя было найти более непохожих братьев. Как и внешне, так и внутренне. Рабастан Лестрейндж представал пред Элизабет весёлым молодым человеком, с хорошим чувством юмора и лёгким характером. Такие, как однажды сказала Лизе подруга с Хаффлпаффа, нравятся большинству девушек.       Брат же его представал в образе сурового взрослого мужчины в цвете лет, когда в облике исчезают все мальчишеские черты. Характер его не поддавался определению. Рудольфус был спокоен, рассудителен и не проявлял сильно эмоций, он даже на шутки брата отвечал спокойно, редко усмехаясь. Глазами, конечно же. Почему-то у Элизабет возникло стойкое ощущение, что Лестрейндж лишь прячется за маской спокойствия и рассудительности, что на самом деле он иной.       На этом различия не заканчивались. У Рудольфуса были медные прямые волосы, они доходили до лопаток и были перетянуты чёрной лентой, каре-зелёные глаза смотрели внимательно, взгляд их был тяжёл, и возникало ощущение, что он не то что видел бездну, а побывал там. Моргал Лестрейндж редко, отчего становилось невероятно страшно. Старший из братьев был высок, Лиза едва доходила ему до плеч, и строен, хотя эта худоба ему невероятно шла. Брат же его имел иссиня-чёрные вьющиеся волосы до подбородка. В угольно-чёрных глазах плясали танго черти, тонкие губы часто изгибались в ухмылке, а ростом он был на полголовы ниже брата. Переключив внимание на супругу младшего из братьев, Лиза попыталась угадать её возраст с учётом того, что у неё уже есть ребёнок.       Амелия казалась совсем девочкой рядом с Рабастаном Лестрейнджем. Она была примерно одного роста с Элизабет, имела ангельское круглое лицо, выразительные голубые глаза в обрамлении чёрных длинных ресниц, на щеках не было и следа румянца, а довершали её образ густые иссиня-чёрные волосы, которые были закреплены заколкой и доходили до талии.       — О, внучки пожаловали, ну как жизнь, неудачники? — взвыл портрет того самого человека с разными глазами, который недавно обозвал Лизу магглой.       — Мы тоже не рады тебя увидеть, дедушка, — фыркнул Рабастан, пройдя мимо. Портрет открыл-закрыл возмущённо рот, что-то бурча себе под нос.        — Как-то раз я, проиграв в споре моему любимому брату, Белле и этому хитрюге Малфою, пририсовал ему чернилами хвост и рога, а обернувшись, увидел взбешённого отца, я думал он меня убьёт, но, к счастью, мама появилась вовремя, — проговорил Лестрейндж, помрачнев, очевидно, что-то вспомнив.       Лиза усмехнулась.       Остаток пути господа шли молча, не заводя разговор, каждый думал о своём, Лиза изредка бросала на Рудольфуса косые взгляды, не совсем понимая, что происходит. Наконец они остановились под огромными двустворчатыми дверьми, которые были окрашены в чёрный, но по ним ползли неизменные золотые змеи, которые были изображены в различных позах. Рудольфус, положив руку на ручку двери, отворил её, пропуская вперёд брата, невестку и Лизу. Она при этом бросила на него быстрый взгляд, и Лестрейндж ухмыльнулся.       За столом сидели Блэки и Малфои, Кэрроу и близко не было, во главе стола восседал высокий темноволосый человек средних лет с зачёсанными назад волосами, которые венчала проседь на висках. Лицо его было бесстрастным, он сидел на своём месте прямо, расправив плечи, его орлиный взор был направлен на прибывших. По правую руку от него восседала Беллатрикс Лестрейндж. Она была одета в тяжёлое фиолетовое платье из бархата, несколько верхних лент на тугом чёрном корсете были ослаблены, обнажая декольте платья, на её шее висел кулон из чёрного камня на серебряной цепочке, он подчёркивал цвет её глаз. Иссиня-чёрные кудри леди Лестрейндж были собраны в высокий пучок так, что несколько прядей небрежно спадали на её расправленные плечи, создавая образ небрежности, но ей эта небрежность, к удивлению, шла. Напротив неё сидел отец Рудольфуса и Рабастана, Фергус Лестрейндж. Он смотрел на прибывших, как и все в этом зале. Рядом с ним сидела блондинка с округлыми формами в нежно-розовом платье из атласа с кружевами. Напротив неё — мужчина с кудрявыми волосами, зачёсанными назад, они с леди Лестрейндж были похожи как отец и дочь.       — Доброе утро, господа, дамы, — произнёс Рудольфус, проходя в столовую, обустроенную в тёмных тонах — тёмно-синие обои без узоров, белый камин, над которым висело огромное зеркало в золотистой оправе, факелы на стенах, а на трёх огромных подоконниках стояли немного неуместные цветы.       — Доброе утро, — склонил голову в знак уважения Фергус Лестрейндж. — Присаживайтесь, что же вы стоите? — вопросил он, прищурив чёрные глаза.       Собственно, Лестрейнджи уже занимали свои места. Амелия, исполнявшая роль второй хозяйки, села рядом с Регулусом Блэком, который пожирал взглядом Эстель Мальсибер, сидящую напротив, рядом с которой сел Рабастан. Рудольфус сел рядом с братом. Около него было пять свободных мест, по всем законам она должна была сесть по правую сторону от него, рядом с хозяином дома, рядом с наследником. Элизабет подошла к стулу, с шумом отодвинула его и присела на самый краешек, расправив юбки платья. Дверь отворилась и в зал вошли Кэрроу. Поприветствовав всех, они расселись по своим местам. Рядом с Лизой сел отец, затем Алекто и Амикус, а уж потом Сесилия.       — Приятного аппетита, господа, — произнёс Рудольфус, беря в руки столовые приборы.       Послышались одобрительные комментарии.       Элизабет со вздохом пододвинула к себе омлет с беконом и, взяв в руки столовые приборы, начала медленно поглощать пищу, хотя, видит Мерлин, ей было тяжело завтракать в такой компании, чего только стоил Лестрейндж справа от неё. Лиза с трудом прожевала и проглотила небольшой кусочек омлета, как искоса зачем-то взглянула на мистера Лестрейнджа. Орлиным, тяжёлым взором он глядел пред собой спокойно, без лишних эмоций, казалось, что он вообще похож на статую. Лицо спокойное, хотя на нём явственно читается надменность. Рудольфус, кажется, был напряжён, об этом красноречиво говорили костяшки пальцев, когда он взял в руки вилку и нож, чтобы разрезать ломтик бекона. В идеально прямой спине, во взгляде, в напряжённых плечах — во всём этом читалась сокрытая сила, хотя в руках у него была не волшебная палочка, а столовые приборы. Он будто бы был готов к внезапному нападению. И если бы сейчас двери распахнулись, а на пороге предстали бы авроры, то он бы с готовностью вступил в бой.       Кое-как оторвавшись от созерцания Рудольфуса, чтобы присутствующие не заметили этого, Элизабет перевела взгляд на Беллатрикс Лестрейндж. Леди Лестрейндж вне всяких сомнений была прекрасной молодой женщиной, с ней в этом зале могла посоревноваться лишь юная леди Малфой — жена Люциуса Малфоя. У нее, как и у Элизабет, были белокурые волосы, и если у Лизы они имели цвет расплавленного золота и завивались у висков во влажную погоду, то волосы леди Малфой были цвета платины и, закреплённые двумя заколками, мягкими волнами спускались до талии. Лицо её было ангельским, спокойным, а голубые глаза смотрели прямо, несмотря ни на что, хотя девушка иногда боязливо озиралась, скрывая дрожь. Она осторожно поглядывала на человека во главе стола, сидящего рядом с леди Лестрейндж. Пусть этот мужчина не произнёс ни слова, а на лице его была непроницаемая равнодушная маска, но за всем этим читалась такая сила и могущество, что Лиза не могла не содрогнуться, ощущая его магию, давящую на неё. Она потоками распространялась по залу. Но не только Нарцисса и Лиза поглядывали на него. Леди Малфой — со страхом, Лиза — с любопытством, что плясало в её синих глазах. На этого человека изредка бросала взоры и Амелия Лестрейндж, сидящая рядом с Регулусом напротив мужа. Она ничего не ела, лишь пила крепкий чёрный кофе, бросая взгляды на супруга. В целом атмосфера была давящей и не особо приятной для Лизы, впрочем, как и для Нарциссы, Амелии и Эстель. Также в этом списке были Кэрроу полным составом. Алекто молча ела кашу, Амикус почему-то не баловался и не донимал родителей вопросами, Сесилия сухо поджимала губы, а отец пил кофе. Спокойными были братья Лестрейндж, которые с непринуждённым видом завтракали, Блэки, Регулус изредка кидал на Эстель алчные взгляды, которые то и дело задерживались на вырезе её платья, впрочем, та этого не замечала. Отец его ближе к концу завтрака начал переговариваться с Фергусом Лестрейнджем, нахваливая блюда, приготовленные новым поваром.       Лиза сама не заметила, как съела омлет и пододвинула к себе стакан вишнёвого сока.       «Как же они все держатся, и кто этот человек?» — подумала она, взглянув на мужчину во главе стола, который теперь что-то тихо-тихо говорил склонившейся над столом леди Беллатрикс. Та внимала каждому его слову, глядя в чёрные глаза, отливающие красным. Она что-то тихо прошептала так, что её услышал только собеседник. Было похоже, что он отдаёт приказ.       Элизабет невольно вспомнила, что в школе, кто-то говорил о неком Тёмном Лорде, который ведёт грандиозную игру за власть. Параллельно с этим, как вспомнила Лиза, в школе на факультете Слизерин шла пропаганда каких-то идеалов и ценностей, о них упоминала как-то Алекто, сидя вместе с друзьями-слизеринцами в библиотеке. Элизабет тогда толком ничего не поняла, поскольку спешила на дополнительное занятие по зельеварению. Да и Дамблдор как-то говорил о наступающей тьме, о грядущей войне, директор часто говорит подобное, но Лиза редко вслушивалась в его речь в Хогвартсе, поскольку была занята чем-нибудь другим, либо же опаздывала на завтрак, обед или ужин благодаря Пивзу или однокурсникам, для которых она стала объектом насмешек.       Несколько лет назад в Пророке появились громкие статьи о массовых убийствах авроров. Во всех статьях фигурировали Пожиратели Смерти. В добавок ко всему вокруг Лестрейнджей в школе ходило столько слухов, что можно оглохнуть от их количества. Один страшнее другого, одна гриффиндорка — однокурсница Элизабет — даже заметила, что Лестрейнджам благодаря их подвигам недолго осталось гулять на свободе, очень скоро в кабинет Фергуса Лестрейнджа в Министерстве магии явятся авроры.       Закончить эту логическую цепочку Лизе не дали: Рудольфус Лестрейндж со звоном отложил столовые приборы, промокнул белой салфеткой губы и, сказав: «Прошу прощения», шумно отодвинул стул и вышел торопливыми шагами за двери столовой. Лиза некоторое время смотрела ему вслед. После чего со вздохом принялась допивать вишнёвый сок.       Первая половина дня для Элизабет Баркер выдалась довольно скучной. После завтрака, стараясь не привлекать лишнего внимания к своей персоне, она отправилась в свою комнату, где, откопав в чемодане блокнот, села у окна, чтобы созерцать здешние пейзажи, и принялась их зарисовывать. Плавно водя по листу бумаги маггловским карандашом (который, к слову, ей предоставила в конце учебного года магглорождённая знакомая с Гриффиндора, сказав, что рисовать им удобнее), Элизабет не могла не думать о прошедшем приёме и, самое главное, все её мысли почему-то занимал Рудольфус Лестрейндж, что само по себе было неправильным. Приличная леди не должна думать о постороннем женатом мужчине. Но Лиза думала, пред глазами стоял его чёткий образ. Медные длинные волосы, каре-зелёные спокойные глаза, бесстрастное выражение бледного лица, а самое главное голос — обволакивающий, нежный, с тихой хрипотой. Элизабет про себя отметила, что и неестественная худоба ему к лицу, хотя из-за неё мужчина кажется хрупким. К тому же в голове всё ещё была свежа цепочка заключений, о которых она думала за завтраком. Выходит, вполне возможно, маг, о котором говорит половина Хогвартса, а вторая половина боится произносить его имя, и человек, сидящий во главе стола, будто хозяин, один и тот же человек? Или Лиза обозналась?       Мерлин и Моргана, хорошо бы так… Иначе, если вспомнить обо всех тех зверствах, что творят его Пожиратели, можно и с ума сойти, находясь в этом доме, тем более вокруг Лестрейнджей уже полно слухов, а если правда. К примеру поговаривают, что леди Лестрейндж пьёт кровь маггловских младенцев, от неё кожа становится нежней, поэтому она столь прекрасна. Хотя сам по себе этот слух бредовый. Рабастан Лестрейндж предпочитает съедать сырые сердца маггловских девушек, вырывая орган голыми руками из грудной клетки несчастной. А его брат, Рудольфус, выпивает глазные яблоки, выковыривая их кинжалом, что всегда носит с собой.       Элизабет в ужасе дёрнулась, с чего её мысли крутятся вокруг этой семьи? Почему?       От размышлений девушку отвлёк стук в дверь, дёрнувшись всем телом, Лиза, распахнув синие глаза, резко оторвалась от своего рисунка.       — Да-да, — произнесла она, глядя на дверь и сжимая в руках пергамент с карандашом.       Дверь отворилась, пропуская в её покои Эстель Мальсибер, которая, оглядевшись, остановила взгляд на Лизе. Они никогда не общались, Лиза вообще редко замечала эту ведьму, а если и замечала, то только в компании Регулуса Блэка. Сразу бросалось в глаза то, как она была одета: синее платье со стоячим воротником доходило до середины икры и имело длинные рукава, на изящных кистях были чёрные перчатки, отсутствовал извечный корсет, хотя за завтраком он был, вместо него на Эстель был черный кожаный жилет, а три ремешка опоясывали талию. Волосы мисс Мальсибер собрала в высокий идеально уложенный пучок так, что ни один волосок не спадал на её бледное лицо. На плечах у неё была лёгкая атласная мантия тёмно-зелёного цвета.       Элизабет быстро закрыла и отложила свой альбом, чтобы подняться навстречу гостье.       — Элизабет, в программе присутствует прогулка по зверинцу сэра Лестрейнджа, которая состоится сегодня, не могли бы вы присоединиться к нашей компании? — официальным тоном, заставив Лизу растеряться, проговорила Эстель, вздёрнув подбородок. Кажется, ей нравилось, что она на дюйм выше собеседницы.       — Я с радостью составлю вам компанию, мисс Мальсибер, — стараясь не показаться бестактной, проговорила Элизабет, робко улыбнувшись. Эстель, кажется, обрадовалась.       — Вот и отлично, через пятнадцать минут встретимся в холле замка, — произнесла та и, вздёрнув подбородок, ушла, тихо закрыв за собой дверь.       Элизабет, вздохнув, подошла к зеркалу, чтобы привести свою причёску в порядок. Волосы у неё растрепались и теперь спадали завитками на лицо и плечи, распустив пучок, она вытащила все шпильки и, взяв расчёску, провела ею по золотистым локонам. Когда с этой процедурой было покончено, Лиза взяла ленту и, зачесав аккуратно волосы назад, завязала их в низкий хвост. Затем она подошла к шкафу, в который прислуга успела сложить её немногочисленные вещи, и, вытащив чёрные туфли на небольшой платформе со шнуровкой, сочла, что они подойдут для прогулки по зверинцу.       Спустя десять минут она была полностью готова и спускалась на первый этаж по винтовой лестнице. Придерживая подол синего платья, Элизабет с каждым шагом замечала всё больше и больше людей, собравшихся в холле замка. Среди них был Регулус Блэк, что-то объяснявший Эйвери, откуда-то взялась Эйл Роули, которая окончила Хогвартс два года назад. Она что-то торопливо рассказывала мисс Мальсибер. В этой компании присутствовали и Алекто с Амикусом, брат и сестра стояли у высокой белой колонны, которая была украшена розовыми цветами, и глядели на присутствующих. Вернее сказать, Амикус, не скрывая, пялился на Эстель, даже не побаиваясь мистера Блэка, который изредка бросал на него презрительные взгляды. Дарл Эйвери же алчно поглядывал на Алекто, которая от этих взоров мило краснела.       Появление Лизы заметили не сразу. Она успела подойти к окну и, вздохнув, окинуть холл заинтересованным взором. Это было к лучшему, она любила быть в тени.       — А она, что, с нами пойдёт? — вскрикнула Алекто, удивлённо уставившись на сестру. Лиза с трудом удержалась, чтоб не скривится.       — Да, — хлёстко ответил ей Регулус, — осталось дождаться Розье, но, видит Мерлин, Эстель собирается быстрее, чем этот блондин. — Блэк, ухмыльнувшись мисс Мальсибер, поправил чёрный сюртук, что был на нём.       — Очень мило с твоей стороны, друг, — послышался звонкий голос сверху.       Подняв головы, все увидели Эвана Розье, который стоял, опираясь на белые перила. Ухмыльнувшись, он быстро сбежал вниз по ступеням, находу застёгивая манжеты на рукавах. Одет он был в чёрные брюки и белую рубашку. Ни мантии, ни жилета. Это был зеленоглазый блондин с вьющимися волосами до плеч, которые были зачёсаны назад. Молодой волшебник задорно улыбался, обнажая белые и ровные зубы.       — Идёмте, господа, надеюсь, вы перекусить взяли? — спросил он, посмотрев на Элизабет.       — Взяли! — вскрикнула Роули, поднимая с тумбочки небольшую корзинку, накрытую белой тканью.       — Отлично, — изрёк Блэк, и молодые люди начали выходить из замка на улицу.       На улице светило яркое солнце, которое заливало светом всё пространство пред замком. На ухоженных клумбах росли в огромных количествах розы. Красные цветы создавали своеобразный фон, а белые — вырисовывали слово, имя — Беллатрикс. Лиза лишь удивилась, что не заметила всей этой красоты вчера. Посередине этого участка выделялся громоздкий фонтан, он состоял из двух фигур: ангела, который закрывал своими крыльями, своим существом девочку, и фигуры в плаще, вместо лица у которой был череп, последняя фигура держала в костлявых руках большую косу, лезвие которой касалось шеи ангела. А из места соприкосновения текла вода, имитировавшая, очевидно, кровь.       Компания волшебников прошла к большому белому мосту через бурлящую реку с кристально чистой водой, которая уносила воды далеко вдаль. Мост был белым и очень-очень красивым. Перила его состояли из небольших колонн, по которым ползли такие же белые змеи, вместо глаз у которых были маленькие красные камни, а вкупе с тем, что перила моста немного обросли вьющимся и цветущим растением, это смотрелось великолепно.       Лиза заворожённо разглядывала пейзаж — эту реку с кристально-чистой водой, эти перила с дивными цветами, подняв голову к небу, она подавила возглас. Всё небо было синим-синим. Белые облака освещались желтыми лучами солнца, а на горизонте, над лесом нависала тяжёлая тёмно-синяя грозовая туча, которая всё наступала и наступала. За всем этим Лиза не сразу заметила, что отстала. От созерцания пейзажей её отвлёк голос Эстель.       — Элизабет, осталось перейти мост, и мы в зверинце, — произнесла она достаточно громко, стоя посередине моста.       Лиза лишь кивнула и поспешила к ней. От неё не укрылось и то, как Регулус, подойдя к ней, словно хозяин, положил руку на талию девушки, последняя лишь улыбнулась.       В конце моста их встретили четверо мужчин. Одеты они были кто как: кто в брюки в полосочку и серую рубашку, кто во всё чёрное, кто в зелёные штаны и красную кофту. Но у всех на лицах и руках были шрамы. Последнего из них, рыжеволосого сероглазого парня, Лиза узнала, но не могла вспомнить, откуда она его знает и где раньше видела. Он тоже впился в неё удивлённым взглядом, после чего темноволосый мужчина с искажённым шрамом лицом шикнул на него, приказав организовать экскурсию.       — Итак, что угодно молодым господам? — вопросил этот самый брюнет, натянуто улыбаясь и показывая выбитый зуб. Это выглядело немного комично вкупе с зелёными брюками и красной вязаной кофтой, ребята бы засмеялись, если бы не шрамы незнакомца.       — Нельзя ли организовать конную прогулку по загону? — спросил Эйвери, сузив глаза. Они стояли пред какой-то рощей, вглубь которой вела тропинка, выложенная камнем.       — Разумеется, можно, — прохрипел он, добавив после, — прошу за мной.       Волшебник, хромая, развернулся и побрёл по той самой тропинке дальше. Казалось, что они попали в другой мир, в котором было во много раз темнее и мрачнее. Элизабет старалась не отставать, держась рядом с Блэком и Мальсибер. Она боязливо озиралась по сторонам. Справа и слева от этой своеобразной процессии тёмными стенами возвышались многовековые деревья, из-за которых было темно. Подняв голову к небу, Лиза подметила, что над ними нависла тёмная туча. Вполне возможно, впервые за эти жаркие дни пойдёт дождь.       Молодые люди в сопровождении смотрителей тем временем подошли к большим чёрным кованым воротам, пики которых, казалось, упирались в небосвод. На них виднелись змеи, драконы и мантрикоры, за ними, казалось, ничего не было, кроме серого поля с высокой травой, а большой кованый замок, висящий на воротах, привлекал внимание.       Рыжеволосый смотритель вытащил простой металлический ключ и, вставив его в замок, провернул три раза. Послышался металлический лязг, а после щелчка двустворчатые ворота начали медленно отворяться, пропуская гостей на совершенно чистую и залитую солнцем дорожку, хотя над ней нависали тёмно-синие грозовые тучи, солнечные лучи всё равно пробивались сквозь плотные дождевые облака.       Волшебники удивлённо озирались по сторонам, ступая на белую дорожку и заставляя смотрителей усмехаться. Едва все школьники ступили на эту землю, ворота за их спинами с лязгом закрылись. По обе стороны от молодых людей были загоны и вольеры. Молодое поколение магов, ступая вглубь этого чудо-парка, разглядывало каждую зверушку. В первом вольере в большом гнезде каплевидной формы среди колючего кустарника восседал, втянув голову в плечи авгур*. Это была невероятно худая птица зеленоватого цвета, которая, как помнила Лиза, всегда прячется в гнезде и летает только в проливной дождь, а вопль её предсказывает смерть. Элизабет с удивлением заметила, как Эстель Мальсибер подходит к клетке непозволительно близко, как медленно птица, сидящая в гнезде, вытягивает голову, будто бы вглядываясь в побледневшее лицо мисс Мальсибер, у Эстель потемнели глаза, и она, словно заколдованная, глядела на эту проклятую птицу. В какой-то момент авгур приоткрыл крючковатый клюв, чтобы издать свой страшный вопль, но в этот момент Регулус Блэк взмахнул волшебной палочкой, чтобы наложить заглушающие чары на компанию, и схватил девушку за руку, увлекая её прочь. Вопль авгура никто из присутствующих не услышал. Элизабет, подойдя к следующему загону, никак не могла прийти в себя. Она много времени проводила в библиотеке, а пред глазами всё ещё стояли строки одного из фолиантов по магическим существам:       Авгур — это худая вечно скорбящая птица зеленовато-чёрного цвета. Он очень скромен, свои гнёзда каплевидной формы вьёт среди колючих кустарников, питается насекомыми и эльфами, летает только в проливной дождь (в остальное время прячется в гнезде). Но больше девушку волновало то, что по легенде эта птица предсказывает смерть. Чёрный феникс, несущий весть о погибели.       От мрачных размышлений её отвлёк радостный возглас Алекто. Сестра Элизабет стояла у вольера с грифоном, который лежал на свежей зелёной подстилке с весьма королевским видом. Это было существо с головой орла и его когтями, а задняя часть его была львиной. Грифон лежал, греясь на солнышке, закрыв глаза. Лиза восторженно разглядывала эту зверушку, которая просто поражала своими габаритами. В следующем вольере, в котором располагалось в тени деревьев небольшое озеро, плавало какое-то животное. В следующий миг на поверхность всплыло существо с головой и туловищем коня, оно некоторое время наблюдало за волшебниками, после чего нырнуло вновь под воду и взмахнуло над водной гладью хвостом русалки, поднимая волну брызг.       — Молодые люди, вы хотели прокатиться по парку на единорогах, — произнёс смотритель, который всё время находился неподалеку. Лиза, вздрогнув, посмотрела на него.       — Да, сэр, — безупречно вежливым тоном ответил Блэк. — Господа, — произнёс он, обращаясь к молодым волшебникам, которые до этого созерцали разнообразных существ. Маги сразу же собрались вокруг него.       — Думаю, мы с вами сейчас прогуляемся по этому прекрасному парку на единорогах, а затем перекусим в беседке, — объявил Регулус, обведя всех взглядом. Он был уверен, что его слушают.       Молодые чародеи начали переговариваться, встав группами, Элизабет стояла в стороне, наблюдая за происходящим.       Мистер Блэк стоял вместе с Эстель у вольера с фениксом. Регулус что-то шептал девушке, которая взволнованно его слушала. Алекто, Аммикус и Эйвери переговаривались, вокруг последнего крутилась Эйл, которая вставляла свои реплики в их разговор. Алекто в какой-то момент начала хихикать. Эван Розье же о чем-то разговаривал, а точнее, вполне возможно, отдавал приказы рыжеволосому смотрителю, которому было не больше, чем первому. В какой-то момент к Элизабет направились Блэк и Мальсибер. Молодые люди были спокойны, единственное, что выдавало их беспокойство — это плотно сомкнутые губы.       — Мисс Кэрроу, — обратился к ней Блэк вежливым тоном. При этом лицо его было спокойным, хотя в глазах плясали черти. Он хотел что-то сказать мисс Мальсибер, но встретив взгляд карих глаз, вновь взглянул на Лизу. — Может, составите нам компанию во время конной прогулки? — вопросил он так, будто съел лимон.       Эстель приветливо улыбнулась, взяв в свою руку ладонь Блэка. Элизабет любила животных, но её успехи в конном спорте были незначительными, да что там, после того, как однажды её напугал пегас, она вообще боялась подходить к конюшне, учителям приходилось чуть ли не силой тащить девушку в загон к животным. Лиза, хотя все лошади были вымуштрованы, боялась несчастных случаев. Однако сейчас, глядя на Эстель, она хотела составить ей компанию, кто знает, может, они станут подругами? Поэтому, заткнув свой внутренний голос и взяв себя в руки, Лиза кивнула, выдав:       — Да, конечно, — нервно заломила руки она.       Мисс Мальсибер улыбнулась.       — Идёмте, — сказала она, утягивая Блэка, как статую за собой.       Лиза поплелась следом, приподняв подол синего платья. Элизабет оглядывалась, вольеры постепенно исчезали. Вскоре они вышли к большому зданию, где в клетках стояли единороги и пегасы, а пред зданием была большая территория для прогулок. У здания их встретил смотритель. Это был темноволосый мужчина в сером сюртуке и брюках в бело-черную полоску. На лице этого человека была соломенная шляпа, а на подбородке виднелся небольшой шрам, карие глаза глядели с интересом, хотя он хмурился.       — На чём желаете прокатиться? — спросил он, наклоняясь вперёд и глядя на молодых людей с лестью и подхалимством. — На пегасах, что молодым господам угодно?       — Нет, на пегасах слишком опасно, не могли бы вы организовать трёх единорогов с инструктором для Элизабет, — произнёс Регулус, сузив чёрные глаза, а Лиза вздрогнула при упоминании своего имени и удивлённо посмотрела на Блэка.       — Отлично, господа, — пробурчал себе под нос мужчина. — Идёмте, Фредо, организуй трёх единорогов, — рявкнул он в приоткрытую форточку.       Послышалось короткое «есть» и торопливые шаги. Смотритель открыл небольшую деревянную калитку и пропустил троих волшебников внутрь. Этот вольер отличался от других. Он был ограничен маленьким заборчиком. Посередине загона стоял светловолосый мужчина с усами, который поправлял стремя одного из трёх коней. Смотритель подвёл молодых людей к этому человеку. Волшебник проверял снаряжение. По мере приближения Лиза всё лучше могла разглядеть лошадей — двух белых и чёрного. Такие большие и величественные, они были прекрасны, их гривы блестели в свете солнечных лучей, а головы они держали прямо.         — Мистер, — обратился, очевидно, к Блэку стоящий до этого спиной волшебник и занимающийся присмотром за лошадьми. — Прошу вас, сэр, — улыбнулся он, тряхнув светлыми волосами и сверкнув голубыми глазами.       Регулус подошёл к коню и взял того за поводья. Лиза глядела на то, как к нему подходит Эстель. Блэк, ухмыльнувшись, помог даме устроиться в седле. Девушка, улыбнувшись ему, рывком села в седло, а Регулус, погладив коня правой рукой, левой сжал кисть юной ведьмы. Они смотрели некоторое время друг другу в глаза. После чего, обойдя её коня, он залез на чёрного и улыбнулся, сверкнув чёрными глазами.       — Наперегонки до столба? — спросил Блэк, сжав поводья. Единорог его начал трясти головой от нетерпения.       — Я не хочу, — возразила Эстель, нахмурившись. Её скакун переступал с ноги на ногу.       — Ну ладно, поехали, — вздёрнув подбородок, кивнул даме Регулус и поскакал к забору, Эстель помчалась за ним. Лиза проводила их взглядом, думая, что они прекрасная пара.       — Мисс, прошу, — подал голос светловолосый волшебник, подведя к девушке белого единорога.       Лиза, подобрав подол платья, подошла к коню. Волшебник выдал ей чёрный защитный шлем и кожаный жилет, на всякий случай. Она быстро надела выданную одежду, застегнув все необходимые ремешки. Затем, скрывая волнение, подошла ближе к чудо-коню. Вставила ногу в стремя, оперлась рукой о седло и наконец оказалась в нём. Правильно взяв поводья, Элизабет шумно вздохнула. В следующий момент произошло нечто странное. То ли Лиза что-то сделала не так, то ли единорог почувствовал её страх, но факт остается фактом. Прежде чем смотритель-инструктор, вскрикнув, смог подбежать ближе, единорог встал на дыбы, едва не скинув с себя наездницу. Лиза, закричав от неожиданности, вцепилась одной рукой в гриву коня, а второй — в поводья. К горлу от столь резкого движения подступила тошнота, но она удержалась в седле, в следующий миг лошадь помчала, Элизабет вцепилась в поводья, всхлипнув. В душе бурлил ужас, отдавая свои ядовитые пары воспаленному мозгу. Лиза молила Бога, чтобы остаться в живых. Осознание того, что она может погибнуть, порождало панику. В добавок ко всему неожиданно её ногу сдавило чуть выше стопы. Кажется, нога проскользнула в узкое стремя, а это делать ни в коем случае нельзя. Она на полном ходу пронеслась мимо Эстель и Блэка, которые, опешив, проводили её перепуганными взорами.       Возможно, ей показалось, но следом кто-то мчался, что-то крича, но с каждым мгновением этот кто-то отставал. Элизабет широко распахнула синие глаза — конь бежал прямиком на деревянный заборчик. Пусть он был высотой в метр, но всё же… Единорог мог скинуть её в любой момент, а нога, застрявшая в стремени, не смягчит падение. А ограда всё приближалась и приближалась, сердце было готово вырваться из грудной клетки, ужас не давал трезво мыслить. Когда Элизабет была совсем близко к ограде, она зажмурилась, прощаясь с жизнью, внизу живота потянуло, а, открыв глаза, обнаружила, что ограду они перескочили, но это не прибавляло оптимизма, поскольку владения Лестрейнджей были бескрайними. Единорог нёсся к роще, которая была всё ближе. Деревья стояли высокой тёмной стеной, перед ними были кустарники, которые тут же начали царапать бока скакуна, как только они попали в плен зелени. Ветки деревьев, которые стояли близко-близко друг к другу, начали бить и царапать покрасневшее лицо, лишь они заехали в рощу. Щёки горели не только от напряжения, но и от ссадин, а слёзы, стекающие по её щекам, делали эти страдания невыносимыми. Лошадь мчалась всё быстрей, холодный воздух обжигал лицо не хуже горячего.       — Мисс Кэрроу! — послышался за спиной громкий голос. Элизабет вздрогнула, едва на отпустив поводья, но получив очередной веткой по боку, вновь вцепилась в веревку, наклонившись вперёд. — Элизабет! — хриплый мужской голос усилился. — Поводья на себя! — рявкнул он вновь, находясь за спиной. В какой-то момент Лизе показалось, что это вопит её подсознание, но, получив очередной веткой по лицу, она выполнила приказ. Конь вновь стал на дыбы, едва не сбросив её, Лиза онемевшими пальцами вцепилась в его гриву. — Калаптриус! — Светлое сияние окутало коня Лизы, и он смиренно остановился, низко-низко опустив голову к земле. Некоторое время тишину нарушало лишь надрывное дыхание волшебницы, её всхлипы и цокот копыт. Наконец её спаситель остановил, очевидно, своего коня, поскольку тот, заржав, фыркнул. Послышались приглушённые листвой шаги. Лиза не могла ни пошевелится, ни повернуть голову. Она лишь судорожно хватала воздух ртом, пытаясь унять слезы, которые всё ещё текли по щекам. Девушку будто парализовало. Она безумно глядела пред собой, вцепившись в гриву единорога, как в единственное своё спасение.       — Мисс Кэрроу, — проговорил мужчина, положив руку на её вздрагивающие плечи. Она подняла голову, чтобы встретиться со взглядом зелёных глаз. Пред ней стоял никто иной, как Рудольфус Лестрейндж, который глядел в её лицо, плотно поджав губы. — Хвала Мерлину, я успел, — проговорил он, начиная оглядывать её ногу, застрявшую в стремени. Холодный металл неприятно жёг кожу, Элизабет всхлипнула, когда Лестрейндж случайно надавил на её ступню. Мужчина взмахнул палочкой, которую Лиза и не заметила. Он проговорил какое-то заклинание на латыни, и боль тут же ослабла. Ещё один косой взмах, и холодный металл, сдавливавший до боли кожу, исчез.       Лиза осознала весь ужас произошедшего, как только боль в ноге ушла. Она, Элизабет Баркер, внебрачная дочь Амикуса Кэрроу, едва не погибла, сев на взбесившегося коня. Он мог её сбросить в любой момент, на неизвестно каком расстоянии от зверинца Лестрейнджей. Страх, безумие от боли и ужас от осознания произошедшего вылились в бурную истерику. Элизабет, не стесняясь всхлипывала, рыдая в голос и размазывая слёзы по покрасневшему лицу, которое, скорее всего, теперь было в ссадинах и царапинах. Рудольфус, взглянув в бледное заплаканное лицо, положил руки ей на талию, чтоб снять её со спящего коня. Элизабет положила руки на его широкие плечи и с готовностью уткнулась в мантию, шмыгая носом.       — Вам повезло, мисс Керроу, тише-тише, — обволакивающим голосом произнес Лестрейндж, укладывая её на пожухлую траву, чтобы оглядеть рану.       Они находились в роще, над которой нависала грозовая туча. Справа деревья были не столь густы, как слева. Наверное, в той стороне Лестрейндж-Холл и зверинец.       Рудольфус рывком задрал юбку платья, заставив Лизу ещё сильней сжаться. Её истерика уже начала угасать и перешла в более пассивную форму, теперь Лиза молча плакала. Руки его коснулись нежной кожи на ноге, затем тёплая ладонь легла на подрагивающую коленку. Элизабет закусила губу от новой вспышки боли. Рудольфус взмахом палочки порвал свою атласную мантию, чтобы наложить тугую повязку на её ногу. Одет он был в чёрный сюртук, чёрные брюки и в такую же чёрную мантию.       — Вы везучая, перелома нет, слава богу, вы не вылетели из седла, в лучшем случае, если бы ваша нога не застряла, вы бы свернули шею, в худшем мы получили бы изуродованный труп, — оптимистично заявил Рудольфус, накидывая на Элизабет свою мантию. — Удачно я мимо проходил, — заметил Лестрейндж.       Затем он встал с колена, оглядел коня, после чего изумлённо перевел взор на плачущую Лизу, потом вновь шепнув на коня: «Конь Беллатрикс».       В этот момент со стороны зверинца уже мчалась подмога.