Любовь слепа

***

      Утром следующего дня Элизабет Баркер с трудом разлепила веки, пытаясь понять, почему у неё так болит шея. Открыв глаза, она огляделась. Каково же было её удивление, когда Лиза обнаружила себя на диванчике перед камином. Она попыталась потянуться, но вышло очень плохо. Неудобная поза для сна вылилась в лёгкую головную боль, у Элизабет ныла шея, к тому же очень хотелось спать. Она с горем пополам встала с злосчастного дивана, чудом не запутавшись в юбке дорогого платья, расшитой кружевами и бисером. Шнуровка корсажа уже была ослаблена, и ленты свисали до пола. Как же неудобно спать в бальном платье да ещё и на диване! А она-то думала, что это сдавливает ребра, не давая нормально вздохнуть. Элизабет первым делом начала распускать волосы, которые были уложены в красивую замысловатую причёску. Ну-ну, замысловатую. Это замысловатое чудо сейчас больше походило на кошмар цирюльника. Когда с косами было покончено, Лиза с блаженным стоном запустила в волосы пальцы и как следует взлохматила свои золотистые космы, чуть ли не мурлыча от удовольствия.       Следующим предметом её вчерашнего образа был корсет, с которым Элизабет провозилась полчаса, если не больше, конечно. Всякие крючки, ленточки. Как же она их ненавидела! Да он был красивым. Светло-сиреневый с кружевами, бисером, выложенным в причудливые цветочные узоры, и бантиками, которые вчера её невероятно раздражали, и которые она пыталась не трепать, когда к ней приблизился Рудольфус Лестрейндж…       Моргааана… Мистер Лестрейндж. Точнее, его жена. Что между ними? Глупый вопрос, чем могут заниматься двое, издавая такие недвусмысленные звуки, как тогда… Неужели их что-то связывает? Мистер Лестрейндж знает? Скорее всего, нет, если бы знал, он наверняка бы разозлился, устроил бы неверной супруге суровую выволочку, но этого не произошло… Хотя Мерлин его знает. Элизабет же толком его не знает.       Размышляя в подобном русле о господах Лестрейнджах, она наконец разделалась с крючками корсета и положила ненавистный предмет одежды на небольшой столик. Справиться с платьем не составило большого труда, поэтому очень скоро Элизабет, накинув на плечи лёгкий халатик бежевого цвета, отправилась в душ.       Беллатрикс и Рудольфус были несомненно прекрасной парой. Леди Лестрейндж с иссиня-чёрными кудрявыми длинными волосами, которые почти всегда были распущены или кое-как закреплены гребнями или дорогими диадемами, с большими чёрными глазами, похожими на омуты, в её хрупком стане была скрыта от людских глаз какая-то таинственная сила, о которой, возможно, догадываются единицы. Лиза усмехнулась, что-то ей подсказывало, что под определение «хрупкая» леди Беллатрикс явно не подходило и, судя по всему, она могла за себя постоять.       Рудольфус Лестрейндж, её супруг, был довольно красив: это Лиза, жутко краснея, сказала сама себе. Всё-таки она никогда не связывала это слово с противоположным полом. А тут… Что на неё нашло?       Мистер Лестрейндж въелся ей в память своими ровными рыжими волосами, зачёсанными назад и стянутыми в узкий хвост чёрной лентой, необычными зелёными глазами, которые будто бы проникали в самые далёкие уголки сознания и, конечно же, чертами лица. Этот волшебник чем-то походил на Люциуса Малфоя, за которого её чуть было не выдали.       В высшем свете было много красивых пар, первое место по праву досталось Леди и мистеру Лестрейнджу, второе присуждали Нарциссе и Люциусу Малфою, третье — Рабастану и Амелии Лестрейндж. Ещё поговаривали, что в следующем году младшего Лестрейнджа и его супругу потеснит чета Блэк, Регулус и Эстель. Сейчас же Блэк самый завидный жених магической Британии, потягаться с ним могут только старший брат мисс Мальсибер — Рей — и Эван Розье. Элизабет на этой мысли кисло улыбнулась, стоя под струями воды. Как бы дедуля не придумал очередной гениальный план по завлечению в сети того же Розье иль Мальсибера.       Вскоре с водными процедурами было покончено, Лиза вышла из душа, парочкой заклятий сначала высушила, затем уложила волосы в нечто более не вьющееся и приемлемое для создания пучка или хвостика. Облачилась она в лёгкое зелёное платье без корсета с рукавами-фонариками, единственным украшением наряда была широкая лента, которая стягивала талию девушки и была завязана в бант. Прибрав постель, она заплела косу и, накинув на плечи жемчужную мантию, поспешила на завтрак. Благо времени было в обрез, трапеза начиналась через пять минут. Лиза буквально неслась по коридорам Кэрроу-хауса, моля Мерлина о том, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из гостей. Очевидно, великий колдун её услышал, и Элизабет благополучно добралась до столовой, не сбив никого с ног и не нарвавшись на кого-нибудь. Перед столовой она чуть приостановилась, выравнивая дыхание и поправляя платье, затем, попытавшись придать себе более-менее нормальный вид, отворила дверь и шагнула в столовую.       Помещение заполняли безмолвные люди, — их было около пятнадцати человек — которые сидели вокруг длинного овального стола. Удивлению Элизабет не было предела, когда во главе стола она увидела не отца, как обычно, а того самого человека, с которым накануне уединилась в одной из гостевых комнат Леди Лестрейндж. Да, конечно, она его и до этого видела в Лестрейндж-холле, но его статная фигура в чёрных одеждах и лицо, будто вырезанное из белого мрамора, да ещё и тёмные, отдающие вишнёвым глаза на фоне бежевых обоев в мелкий серебристый цветочек да светлых занавесок казались немного неуместными. А впрочем, большинство людей за столом в этой обстановке казались неуместными, что там говорить про этого человека. Здесь находились все те, кто постоянно его сопровождал.       Проходя к своему месту под заинтересованно-пренебрежительными взглядами толпы, Элизабет всерьёз рассматривала вариант побега. Но то ли гордость, то ли страх не давал ей это сделать. Она отодвинула стул возле Алекто и села на своё место, оказавшись напротив Рудольфуса Лестрейнджа. Тот пил кофе и с каким-то хитрым прищуром глядел на Элизабет. Она, стараясь не обращать внимания на обстановку, пододвинула к себе овсянку и, взяв ложку, принялась за завтрак. Хотя видит Мерлин, есть было невозможно: обстановка её очень сильно пугала. Она и при Септимусе с трудом ела, но сейчас кусок в горло не лез, и Лиза чуть ли не давилась, моля Мерлина, чтобы этого никто не заметил. Не очень-то хотелось слушать лекцию на тему «правила этикета за столом» в исполнении мачехи или отца.       Элизабет глядела в свою тарелку, размазывая по ней кашу, надеясь, что её станет меньше. Подняв голову, она с трудом подавила стон. На неё смотрела леди Лестрейндж, усмехаясь глазами, с плотно сжатыми губами. Её волосы были собраны в высокий небрежный пучок. В голову Лизы начали лезть воспоминания о вчерашнем дне, а точнее, о моменте уединения Беллатрикс с тем мужчиной. Они встретились в безлюдном, как они думали, коридоре. И, не сговариваясь, пошли в сторону боковой лестницы, желая найти уединения. Леди Лестрейндж шла впереди, шурша юбками тёмно-зелёного платья с пышным кринолином, который был расшит тем же зелёным бисером, тугой корсаж приподнимал грудь, на плечах у леди лежала чёрная мантия с застёжкой в виде змеи.       Элизабет опустила голову, закусив губу. Почему-то чувствовала она себя не лучшим образом. Лиза будто бы шпионила, и вот сейчас её поглощал стыд. К тому же мужчина во главе стола впился в неё острым взглядом. От этого взора Лизе хотелось умереть. По спине пробежали мурашки, к горлу подступила тошнота. Элизабет поймала себя на том, что у неё увлажнились руки и тряслись коленки — верный признак страха и волнения. Она буквально кожей чувствовала, как воздух вокруг раскаляется до красна. Дышать становилось всё труднее и труднее, хвала Мерлину, на ней нет тугого корсета наподобие того, что она надевала вчера.       Элизабет взяла стакан холодного сока и, с трудом скрывая дрожь, отпила спасительную жидкость, едва не поперхнувшись. Одной Моргане известно, как ей было тяжело сейчас. К счастью, волшебник во главе стола уже не смотрел на неё, он полушёпотом переговаривался с Фергусом Лестрейнджем, который кивал его словам, подняв правую бровь, но от этого легче не становилось, поскольку эстафету перенял Рудольфус Лестрейндж. Он задумчиво глядел на Элизабет, хмурясь.       Не выдержав, она тихо сказала:       — Прошу прощения. — И все вмиг уставились на неё, отчего Лиза вжалась в спинку стула. — Отец, можно мне идти, я закончила трапезу, — кое-как, собрав волю в кулак, выдавила она.       — Конечно, Элизабет, — милостиво произнёс мистер Кэрроу, отложив столовые приборы и промокнув салфеткой губы.       Лиза отодвинула стул и, встав, поспешила ретироваться. Шла она к выходу быстро, но никогда путь до дверей не казался ей таким длинным, практически бесконечным. Элизабет кожей чувствовала взгляды волшебников и с трудом сдерживала желание хоть раз обернуться.       Лиза вздохнула спокойно только когда вышла за дверь. Она прислонилась спиной к большой колонне и, прикрыв глаза, глубоко вздохнула, подавляя в себе желание разрыдаться. Сердце билось как бешеное. Дышать было нечем.       Мерлин и Моргана, ей никогда не было так страшно! Какие у них тяжёлые взоры, особенно у мистера Лестрейнджа и того мужчины во главе. Лиза на ватных ногах, чувствуя слабость, направилась в библиотеку, надеясь что-нибудь почитать. Чтение отлично успокаивало, к тому же Лиза должна была к началу учебного года освоить заклинание превращения книги в птицу.       Казалось бы, ничего сложного нет, но эта магия была самой сложной. Долгое время волшебники считали, что невозможно неодушевленный предмет превратить в одушевленный. В девятнадцатом веке это благополучно опровергли, создали соответствующую формулу, и теперь каждый ученик мог завести себе какую-нибудь птичку или любое другое животное, но это заклинание чрезвычайно сложное, отнимает очень много сил. Лиза билась над ним почти неделю, но ничего не выходило: сначала книга просто издавала непонятные звуки, похожие на крик ворон, хлопая страницами, затем начала летать, едва не свалившись на голову девушки.       К слову сказать, Элизабет тяжело давалась магия, особенно практика. Теорию она могла выучить от корки до корки, но это мало ей помогало, она выбивалась из сил, силясь получить максимально высокие отметки по предметам. Элизабет приходила после уроков, многочасовых дополнительных занятий в комнату и, не обращая внимания на насмешки по поводу внешнего вида или неуклюжести, валилась в кровать и спала, больше всего на свете желая научиться хорошо колдовать. Но судьба каждый раз распоряжалась иначе.       Библиотека Кэрроу-хауса была сравнительно небольшой. Всего пара этажей разнообразных книг на любые темы. В центре располагался камин, ведущий в подземелья, которые были построены на случай осады, и по легенде имел связь с катакомбами Малфой-мэнора. Войдя в библиотеку, Элизабет сразу свернула направо, пошла между стеллажами, которые, казалось, упирались в потолок. Она размышляла о своих магических способностях, а точнее, об их отсутствии. Великой колдуньей она точно никогда не станет. У неё даже Патронуса нет. Ну, как нет. Заклинание не получилось. Выходил только жалкий сгусток светлых нитей и всё.       Элизабет подошла к нужному шкафу и, пробежавшись по обложкам книг, задержала взор на книге под редакцией Алима-неизвестного «Трансфигурация. Магия превращений». Взяв в руки увесистый фолиант, она поспешила к небольшому столику. В библиотеке были места, ограждённые книжными шкафами, где имелись столы и стулья, а также небольшие площадки для отработки заклинаний. В подобный уголок Элизабет и нырнула. Она положила книгу на столик, открыла на необходимой странице — всё-таки она ей пользовалась не первый месяц — и принялась читать.       «Всем известно, что трансфигурация — это сложная магия. Эту науку делят на три класса — низшая, её изучают с первого по третий курс, то есть с 11 до 13 лет, поскольку к тому моменту магический потенциал ребёнка начинает проявляться, и он умеет контролировать магию. Среднюю трансфигурацию или переходную изучают с 13 до 15 лет, у волшебника в этом возрасте происходит резкое увеличение магического потенциала, и высшую трансфигурацию, вернее, её азы изучают с 15 до 17 лет, поскольку магический потенциал волшебника почти устойчив. Результат зависит не только от знаний, но и от силы волшебника…» — прочла Элизабет, хмурясь.       Да, этот абзац она уже читала довольно много раз, как и саму книгу. Да что там, она перерыла всю школьную библиотеку, библиотека Кэрроу-хауса тоже не осталась в стороне! Элизабет выучила все необходимые правила, но результатов не было. Что можно сказать, когда магия твоя ничтожна?       «Может, я ещё раз попробую? — подумала она, — надеюсь, получится, иначе Макгонагалл будет очень рассержена».       С этими мыслями Элизабет подошла к одному из книжных шкафов и вытащила оттуда какую-то небольшую книжку со странными записями, сути которых не знал ни Септимус, ни Амикус. В ней на нескольких страницах были написаны простые цифры, затем нарисованы разнообразные фигуры с рунами и знаками, половина которых была почти неизвестна. Лиза использовала именно эту книжку для занятий.       Положив её на столик и сделав два шага назад, Лиза несколько раз шумно вздохнула, досчитала до десяти и, направив на книжку палочку, произнесла формулу заклинания, сделав взмах. Фолиант только подлетел в воздухе и вновь вернулся на своё место. Элизабет прикрыла глаза на мгновение, возвращая себе спокойствие, и вновь повторила попытку, взмахнув палочкой. Обложка книги поменяла цвет с тёмно-коричневого на ярко-красный под цвет Гриффиндорского знамени.       — Элторус мегме, — повторила попытку мисс Лиза, взмахнув палочкой.       Ничего не произошло. Элизабет тихо застонала, прикусив губу. Досчитав до десяти и призывая себя к спокойствию, она взмахнула палочкой, желая повторить попытку, как вдруг:       — Движения должны быть плавными, мисс, не стоит так размахивать палочкой, вы не дирижёр, а книга — не оркестр.       Звук голоса был настолько неожиданным, что Лиза вскрикнула, вздрогнув, и выронила волшебную палочку. Та со звоном упала, прокатившись по паркету. Лиза обернулась. Перед ней был Рудольфус Лестрейндж, который задумчиво на неё глядел. Под перепуганным взором Элизабет он неспешно приблизился к ней и щёлкнул пальцами правой руки, и Лиза во все глаза смотрела, как её палочка сама прилетела в его руки. Мужчина, заметив этот взгляд, усмехнулся. Он молча взял Лизу за руку и вложил артефакт в её руку, сжав при этом тонкие пальчики холодными пальцами, Лиза отдёрнула руку, сжав свою палочку.       — Высшая трансфигурация, — произнёс мистер Лестрейндж, когда его взгляд скользнул по книге.       Рудольфус выхватил волшебную палочку, когда успел, Лизе было неизвестно. Она во все глаза смотрела, как он, сделав плавный косой взмах, превратил книгу в соловья, и он взмыл ввысь. Ещё один взмах, и птица обернулась книгой, которая полетела вниз с высоты шести метров. Рудольфус сделал пас рукой, и предмет завис в воздухе на уровне головы Элизабет. Мужчина совершил спиралевидное движение, и книжка прилетела в его руки.       Лиза не знала, что сказать. Она была глубоко удивлена, хотя и ничего странного в этом не было. Этого следовало от него ожидать, всё-таки взрослый волшебник. Но всё же его магия не могла не произвести на Лизу положительное впечатление. Она скользнула взглядом по его руке, задержала взор на прямой волшебной палочке с резной рукоятью, затем с восхищением уставилась на Рудольфуса, глупо улыбнувшись. Он лишь ухмыльнулся, заклятием вернув книгу на столик.       — Повторите попытку, — произнёс Лестрейндж, будто приказывая.       Лиза послушно кивнула, повернулась к столику. Вытянув руку с волшебной палочкой, она попыталась сосредоточиться. Выходило плохо. Так всегда было, когда за ней кто-нибудь наблюдал. На уроках Лиза часто терялась и выкидывала что-нибудь странное, как только преподаватель к ней подходил. Вот и сейчас она чувствовала себя как провинившаяся ученица перед учителем.       — Элторус мегме, — произнесла она дрогнувшим голосом. Эффекта не последовало. — Уверенней, Элизабет, — приказал Рудольфус.       — Элторус мегме, — сказала Лиза, книга издала каркающий звук и замолчала.       — Моргана, уверенней, ты хочешь книгу в птицу превратить, а не стать посмешищем, — едко заметил Рудольфус с нажимом в голосе.       Лиза в тот же миг бросила на него короткий взгляд, после чего резко отвернулась, сдерживая желание расплакаться и сбежать. Почему-то она вообще не могла держать себя в руках. Когда на неё повышали голос, или же комментировали её действия подобным тоном, в душе Элизабет сразу же начинала взрастать обида, которая нередко переходила в слёзы. Довольно часто слушая замечания не только учителей, но и однокурсниц по поводу внешнего вида или происхождения, Лиза очень сильно расстраивалась, хмурилась, уходила в себя и, сидя где-нибудь в гордом одиночестве в комнате или в туалете, давала волю эмоциям, расстраиваясь зря. Для неё было знакомо чувство, когда пытаешься всеми силами сохранить лицо, но маска даёт трещину, и ты превращаешься в жалкое существо для насмешек.       Вот и сейчас к глазам подступали слёзы от собственной несостоятельности. К чести Рудольфуса, он это вовремя заметил, подошёл к ней сзади и, развернув её к себе лицом, посмотрел в увлажнённые глаза. Его рука сжимала её плечо, а взгляд немного пугал Элизабет. Что может чувствовать глупая школьница рядом со взрослым мужчиной? Страх… Вот и всё. Лестрейндж, очевидно, это понял по тому, как она старательно отводила взгляд. Он убрал руку с её плеча и сделал шаг назад.       — Попробуйте ещё раз, уверен, у вас получится, — произнёс он мягко.       — Элторус мегме. — Лиза взмахнула палочкой, книга поднялась в воздух и зависла на несколько мгновений.       Элизабет отпустила палочку и, втянув голову в плечи, взглянула на Рудольфуса, ожидая упрёков в своей несостоятельности. Именно по этой причине она никогда не просила помощи у родных. Однако тот не спешил с комментариями. Прошло около минуты, после чего Лестрейндж сказал:       — Уже лучше, хоть какой-то результат. — Лиза просияла от этой похвалы. Прежде чем она смогла среагировать, Рудольфус развернул её к себе спиной, положив руки на точёные плечи. — Расслабься, — перейдя на «ты», произнёс он. — Чем сильней ты напряжена, тем сложней магии походить через твоё тело, — полушепотом добавил он. Его рука скользнула с плеч девушки и сжала правое предплечье. Именно в этой руке она держала волшебную палочку. Лиза испуганно дёрнулась. Не то что бы ей было больно. Но страх был. — Ты боишься меня. — Рудольфус констатировал факт. Да, она очень сильно боялась этого человека, но что-то её тянуло к нему. — Это тебе мешает, я не причиню тебе вреда, я хочу помочь, — добавил он полушёпотом, и Лиза почувствовала его дыхание над своим ухом. Его рука сжала её руку, держащую волшебную палочку, Рудольфус направил её на книгу. — Насчёт три скажем вместе заклинание… Раз, два три…       — Элторус мегме, — тихо сказала Лиза, но уверенности прибавил голос благородного волшебника, который сказал заклинание в тот же момент, что и Лиза.       Книга за долю секунды превратилась в синицу, которая, насвистывая мелодию, начала кружить над Лестрейнджем и Элизабет парой. Та подняла голову, счастливо улыбнувшись.       Растрёпанные чувства исчезли, но в место них появилось осознание того, что Рудольфус положил руки на её талию, и она чувствует его руки через тонкий шёлк. Радость вмиг прошла.       — Сэр, — тихо пискнула Лиза. К счастью, ей не пришлось что-то говорить, он понял её сразу и убрал руки. Элизабет смогла вздохнуть спокойно. Она отошла в сторону от мужчины, который некоторое время наблюдал за синицей, затем взмахнул палочкой, и она превратилась в книгу и вернулась на столик.       Повисла тишина. Рудольфус о чём-то думал. Лицо его было бесстрастным и сосредоточенным, глаза вмиг сделались холодными. Элизабет тоже затихла, искоса наблюдая за ним. Этот человек вне всяких сомнений вызывал большой интерес. Он всегда был серьёзен, решителен, как ей думалось, к тому же его яркая внешность не могла не произвести положительное впечатление на особ прекрасного пола. Но вместе с тем было в нём что-то угрожающее, то, что призывало девушку держаться подальше от него. Возможно, это была угрожающая походка, взгляд цепких каре-зелёных глаз, говорящих, что их обладатель чрезвычайно умен и хитёр, или же дело было в его сдержанно-выжидательном поведении, но что-то в нём определенно было. И Лиза, не знающая ничего об этом мире, об окружающих людях, неожиданно для себя самой прониклась к нему симпатией. Нет, это даже не то слово. Ею управлял интерес. Мистер Лестрейндж был очень интересным объектом. Лиза не могла объяснить природу своих чувств. И от этого становилось ещё страшней.       Элизабет бросила ещё один взгляд на Лестрейнджа, который стоял чуть поодаль, но она могла видеть его лицо. Лиза судорожно вздохнула, когда их глаза встретились. Зелёные впились, будто укусом, в синие. По спине девушки пробежали мурашки. Таким пронизывающим был его взгляд. В изумрудных омутах горел какой-то хитрый огонёк, было заметно, что он о чём-то судорожно думает, будто хочет принять какое-то решение, но не может, что-то его останавливает от поспешных выводов. Лиза же не могла отвести взгляд, она будто бы превратилась в ледяную статую, которая, ничего толком не понимая, наблюдала за волшебником. В душе, на задворках разума, начала подниматься тревога, которая вкупе с внутренним страхом грозила вылиться в нечто непредсказуемое.       Элизабет почувствовала, как начинает биться её сердце, когда Рудольфус, не отрывая от её глаз взора, сделал к ней шаг. Она хотела дёрнуться, сбежать, но у неё не получилось. Лестрейндж приблизился к ней, Лиза с замиранием сердца подняла голову — она едва доходила ему до плеч. Он с всё тем же странным блеском в глазах протянул к ней правую руку, и осторожно, будто боясь навредить, провёл тыльной стороной ладони по её щеке.       «Что со мной такое?!» — в панике подумала она, не понимая природы своего поведения. Он будто бы зачаровал её.       — Вы боитесь меня? — тихо спросил Лестрейндж, и Лиза наконец-то смогла отвести взгляд. Боится ли девушка его? Конечно, да…       Она испуганно кивнула. Рудольфус же провёл рукой по её золотистым волосам. Лиза втянула голову в плечи. В этот момент Рудольфус Лестрейндж с шипением провёл правой рукой по левому предплечью.       — Мне пора идти, — бросил он, резко разворачиваясь, и ушёл.       Лиза слушала звук удаляющихся шагов. Только когда Лестрейндж исчез из её поля зрения, а шаги стихли, она смогла сделать глубокий вдох. Лиза словно ото сна очнулась. Что это было? Она будто бы со стороны наблюдала за происходящим и теперь не знала, как реагировать. Рудольфус показал ей заклинание превращений, она была поражена его магией, но дело было не в этом. Лиза всё ещё ясно чувствовала, как горит её щека после его прикосновения, да и руки до сих пор ощущали его тепло. Элизабет, не зная, чего ожидать, решила уйти из этого места, мало ли вдруг Лестрейндж вернётся. Наверняка он применил к ней какое-то заклинание. Что ещё могло так подействовать?       Она поправила платье и отправилась в свою комнату, желая расслабиться и более-менее придти в себя. По пути в свои покои она встретила Рабастана Лестрейнджа, который куда-то спешил, почти не замечая никого вокруг. Лиза поздоровалась с мужчиной, на что он только кивнул и продолжил свой путь, поднимаясь по лестнице на третий этаж. Добравшись до своих комнат, она первым делом сняла мантию, затем, взяв со столика альбом и обрубок маггловского простого карандаша, подошла к подоконнику, села на него и принялась рисовать пейзаж, который она видела из окна своей комнаты.       На улице светило яркое летнее солнце, в синем небе плыли невесомые белые облака, в синеве летало несколько птиц. Лиза улыбнулась. Напряжение начало потихоньку куда-то уходить. Она, привстав, потянулась к ручке форточки, желая, чтобы в комнату проник свежий воздух. Лиза открыла окно. Ветерок сразу же шевельнул светлые занавески, и она, улыбаясь принялась рисовать сад Кэрроу-хауса.       За любимым занятием Элизабет и не заметила, как пролетело время, к часу эльф принёс в её комнату обед, сообщив хозяину дома, что у его дочери мигрень. Лиза соврала, никакой головной боли не было. Просто не было желания показываться людям. Вот и всё. Время уже перевалило за семь вечера, приближался ужин, а Лиза всё рисовала и рисовала. Это ей всегда нравилось. За этим занятием она не всегда замечала ход времени, вот и сейчас, взглянув на часы, что висели над её кроватью, Элизабет лишь удивлённо приподняла бровь. Как быстро летит время! Уже скоро ужин, а она даже не обедала! Лиза с улыбкой перевела взгляд на картину. Кажется, получилось весьма не дурно. Закат, деревья в лучах заходящего солнца, на небе зажигаются первые звёзды. Лиза начала подправлять своё творение, желая сделать его ещё более прекрасным, как вдруг в дверь постучали. Элизабет уставилась на дверь. Кто там? Кто решил к ней наведаться в этот час? К ней обычно никто, кроме прислуги, не заходит.       — Да-да, — протянула она, закрывая альбом. Дверь отворилась, в образовавшуюся щель просунулась рыжая голова Алекто, а затем и Амикуса.       — Лиза, а Лиза, — начал сводный брат, сузив серые глаза.       Обычно они с ней редко разговаривали без особой необходимости. Да и огоньки в глазах близнецов не предвещали ничего хорошего.       — Проходите, что случилось? — спросила она, глядя на брата и сестру, которые прошли в её обитель.       Поозиравшись, они начали толкать друг друга локтями и улыбаться. Глаза их горели какими-то странными огоньками, но Лиза не придала этому никакого значения.       — Отец просил тебя принести книгу, которую он забыл в шкафу в комнате, которая находится на третьем этаже у каменной горгульи, она ему очень нужна, — протянула Алекто, с усмешкой в глазах глядя на сестру. Амикус с трудом сдерживал улыбку, но, когда получил лёгкий удар локтем по рёбрам от сестры, вмиг состроил серьёзную мину и сказал:       — Мы бы сами выполнили просьбу отца, но, увы, у нас с Алекто иное задание. — Амикус выжидательное взглянул на Лизу.       — Хорошо, передайте отцу, что я принесу ему книгу, — кивнула та, глядя на то, как Алекто, склонив голову вправо, улыбается. — Как она выглядит?       — Она в переплёте из драконьей кожи, — пояснила сестра и тряхнула головой так, что рыжие, похожие на пламя, волосы взметнулись. Близнецы ретировались, закрыв дверь.       Почему-то у Лизы начало появляться подозрение, что это какая-то уловка. Эти двое постоянно устраивают розыгрыши, они, к сожалению, переняли чувство юмора у Септимуса. Но с другой стороны, что, если отец действительно сказал принести фолиант? Элизабет решила проверить, волне возможно, это правда. А слушать потом нотации отца не хотелось. Лиза отложила альбом, слезла с подоконника и вышла из комнаты, отправившись на третий этаж к покоям у горгульи, слава богу, на третьем этаже была всего одна такая комната, иначе бы проблем у было бы достаточно. Поднявшись по лестнице, Лиза завернула в нужный коридор и спустя пару метров наткнулась на ту самую жуткую статую горгульи, которую в детстве часто пугалась.       Интересно, когда отец перебрался в эти комнаты? Неужели Сесилии всё-таки удалось его вывести из себя, раз он сбежал от неё. Давно пора, с её-то нравом. Лиза на всякий случай постучала, мало ли вдруг родитель уже сам решил забрать книгу, пока ей сообщили об указании. Ответа не последовало, Лиза сочла это знаком, что комната пуста. Она толкнула дверь и шмыгнула в образовавшийся проём. В комнате было прохладнее, чем в коридоре, хотя окна были закрыты. К тому же Элизабет учуяла странно-знакомый запах в комнатах, но с образом отца он никак не вязался. Покои были оформлены в зелёных оттенках. Она оказалась в кабинете. Зайдя внутрь, Лиза поозиралась. В комнате был один книжный шкаф недалеко от письменного стола, на котором стояла только чернильница. Зелёный ковёр, который лежал на полу у камина, был расшит серебром и золотом, в белом очаге тлели поленья, но тепла от него почти не было. Лиза быстро пересекла комнату, подошла к шкафу и, открыв дверцу, начала рассматривать его содержимое. Первой была полка на уровне её глаз. Какая-то баночка с сомнительным содержимым. «Мазь от ожогов» прочла она.       «Зачем она отцу?» — подумала Лиза, продолжая искать нужное. На одной полке была полная аптечка колдомедика: кровеостанавливающие, кроветворящие, обезболивающие и ещё какой-то пузырёчек с каким-то мутно-красным зельем. Странно, за отцом она никаких болезней не замечала. Лиза наклонилась, разглядывая нижние ярусы. Но там одиноко лежала только какая-то тетрадка, перетянутая ремешком. На верхней полке было пусто, а выше… Выше она не смогла ничего увидеть, всё-таки рост не позволял. Элизабет расстроилась, что не нашла то, что искала.       «Может, отец что-то перепутал?» — подумала она, растерянно оглядываясь. Взгляд её задержался на мантии, которая была перекинута через спинку стула, что стоял у стола. Она казалась ей знакомой. Чёрная с золотистым узором, больше похожим на языки пламени. У отца такой не было. У него была белая мантия с подобной вышивкой. Лиза оторвала взор от одежды и пошла к выходу. Книгу она так и не нашла на указанном месте. Вполне возможно, что отец сам её забрал, или же Алекто сбегала. Но почему-то Лизу не покидало чувство, что что-то не так.       В комнате стоял знакомый запах, который при этом никак не вязался с образом отца девушки и был просто неуместным. Мантия показалась Элизабет тоже чужой. В шкафу одни лечебные зелья. К тому же стояла звенящая тишина, нарушаемая только её дыханием. Лиза уже положила ладонь на ручку двери, отворила её так, что образовался проём, собиралась покинуть комнату, как вдруг:       — Мисс?! — чей-то хриплый голос заставил её вздрогнуть, Лиза испуганно дёрнулась, резко обернувшись, и, округлив глаза и покраснев, вскрикнула:       — Ах, сэр?!