Любовь слепа

***

      — Мисс?! — это было настолько неожиданно, что Элизабет в ужасе замерла, приоткрыв дверь, она резко обернулась. Её глаза расширились от страха, сердце пропустило удар, а щёки заалели.       — Ах, сэр?! — вскрикнула Лиза, испуганно выпучив светлые глаза и вжавшись спиной в дверной косяк.       Более нелепой, глупой и одновременно с этим ужасной картины представить было нельзя. Дело в том, что напротив испуганно-смущённой Лизы стоял никто иной как Рудольфус Лестрейндж. Нет, конечно, Элизабет уже привыкла к его присутствию в доме и внезапным появлениям, но этого она не могла представить никогда. Лестрейндж замер, ошарашенно глядя на Лизу и изогнув вопросительно бровь. Смутило Элизабет не столько его внезапное появление, и не то даже, что она сейчас в покоях Лестрейнджа, а его обнажённый торс, который был виден из-за расстёгнутой белой накрахмаленной рубашки… Чёрные брюки были идеально выглажены, а чёрный сюртук перекинут через локоть правой руки, густые влажные волосы, кажущиеся из-за этого каштановыми, торчали во все стороны облаком. Но плачевней всего был не его образ, а взгляд. Вопросительный, колючий, с чем-то странным и страшным.       — Что вы забыли в моих комнатах?! — чеканя каждое слово, спросил Лестрейндж, сузив зелёные глаза. Начинал он странно тихо, с каждым словом усиливая голос. Лиза запоздало оторвала взгляд от обнажённого торса и посмотрела Лестрейнджу в лицо, которое вот-вот должно было перекоситься от гнева. Крылья узкого носа раздувались, а глаза метали молнии. Лиза чувствовала, что залилась краской. Щёки будто пылали!       Рудольфус резко двинулся на Лизу, она не могла сдвинуться с места, настолько всё было неожиданным, с каким-то странным оцепенением наблюдала, как Лестрейндж выхватывает из чехла волшебную палочку. Очнулась Лиза только тогда, когда длинная, идеально ровная палочка оказалась направлена на неё. Лиза между делом заметила, что костяшки пальцев мужчины побелели, а в следующий миг она не смогла сделать вздох.       Сначала Элизабет думала, что это от волнения дыхание сбилось, но её предположение с треском провалились, поскольку вторая попытка не увенчалась успехом, воздуха не хватало. Лиза схватилась за горло, вытаращив на Рудольфуса испуганные глаза, Она знала, что дело в его магии, но была совершенно беспомощна. Перел глазами совсем скоро всё поплыло, и Лиза, хлопая, словно рыба на суше, ртом, смотрела на Рудольфуса, упав на колени.       — Что. Вы. Забыли?! — чеканя как прежде каждое слово, вопросил Лестрейндж.       Лиза его плохо слышала, от нехватки воздуха заложило уши, а перед глазами всё поплыло. Она лишь чувствовала, как разрываются от боли лёгкие. К счастью, Рудольфус снял невербальное заклятие, Элизабет едва на растянулась на ковре, держась за шею и с немым ужасом глядя на волшебника, который тем временем склонился над ней. По её телу пробежала волна паники, что-то в Рудольфусе мгновенно переменилось, что именно — неизвестно, но ясно одно, в этом «что-то» было заключено его спокойствие и в некотором роде человечность.       — Мисс Баркер, что вы забыли в моей комнате? — вновь задал предыдущий вопрос Лестрейндж.       Лиза не нашла в себе силы даже пискнуть, она смотрела в зелёные глаза, которые сделались вмиг такими ледяными, что душу сжимало от неприятных ощущений. Элизабет не успела среагировать, поскольку почувствовала, что её кто-то будто бы бьёт чем-то тяжелым по голове. Спустя мгновение она оказалась в комнате, оформленной в светлых тонах, в ней было два небольших окна, на подоконниках стояли вазочки с цветами. На стенах — светло-голубые обои в мелкий розовый цветочек, в углу стоял белый диванчик с кофейным столиком. В комнату забежала девочка в жёлтом сарафанчике с рукавами-фонариками. Её светлые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Малышка улыбалась, обнажая редкие зубки.       — Мама, папа! Вы вместе! — пропищала она, закружившись по комнате.       В помещение вошла худая блондинка с бледным лицом и блёклыми платиновыми волосами, которые были стянуты в узкий хвост на затылке, одета она была в синий халат из хлопка. Следом в центр комнаты прошествовал рыжеволосый мужчина в чёрных выглаженных брюках и тёмно-зелёном жилете, расшитом золотом. Густые рыжие волосы были собраны в хвост и перетянуты чёрной лентой. Он смотрелся, мягко говоря, неуместно в этой милой обстановке. Девочка тем временем, всё ещё улыбаясь, подбежала к ним ближе и, глядя прямо в глаза мужчине, осторожно взяла его за руку.       — Пап, а ты навсегда пришёл? Ты теперь не будешь постоянно работать? Я хочу, чтобы мы вместе на речку, на пикник пошли, Ловетты постоянно ходят, а ещё на Рождество вместе сходили в Косой Переулок, там такая горка, такая красивая, и замки большие-большие!       Волшебник смотрел на неё сверху вниз, будто не совсем понимая, о чём говорит это дитё, что оно хочет от него. Стоящая рядом с ним блондинка печально улыбнулась, а в её глазах начали собираться слёзы…       Элизабет сдавленно застонала, схватившись за голову — грубое вторжение в её же разум приятных чувств не вызывало. Лиза не шевелилась около минуты, пытаясь восстановить дыхание и успокоиться, перед глазами всё ещё прыгали цветные пятна, которые вызывали тошноту. К тому же в душе у неё начала появляться обида. Так было всегда. Иногда Элизабет страстно желала вспомнить что-нибудь о матери, а когда воспоминания всплывали, старалась забыть, поскольку они калечили душу, проникая глубоко в разум, заставляя сердце болезненно сжиматься от этой страшной утраты. Вот и сейчас это воспоминание, вытянутое Рудольфусом, причиняло боль. Лестрейндж…       Лиза резко распахнула глаза, вспомнив, где находится. Она, оказывается, полулежала у двери, а он стоял в двух шагах от неё, склонив голову набок, и как-то странно на неё поглядывал. Лиза задрожала всем телом.       — Может, ответишь на мой вопрос, я не хочу применять силу, — елейно заметил Лестрейндж, повертев волшебной палочкой. Лиза кивнула, быстро облизав губы. Она не заметила, как Рудольфус напрягся. — Что ж, я весь внимание, Элизабет, — спокойно сказал Лестрейндж, моргнув.       — Алекто сказала, что отец забыл в этих комнатах важную книгу и просил меня принести её, — промямлила та. — Я ничего плохого не хотела, сэр, клянусь, — добавила Лиза немного погодя. Рудольфус медленно кивнул.       — Ясно всё с вами, — выдохнул он, приближаясь к ней. Лиза смотрела, как Лестрейндж протягивает ей руку. — Сомневаюсь, что вам приятно сидеть на холодном полу, Элизабет, — хмыкнул он.       Она протянула ему руку, Рудольфус тут же стиснул маленькую ладошку холодными пальцами и потянул её на себя. Лиза встала, обнаружив, что едва доходит Лестрейнджу до плеч. Он не отпускал её руку, глядя в девичье лицо. Лиза же не сразу опомнилась. Некоторое время они стояли так, глядя друг другу в глаза. Рудольфус держал Лизу за руку, а она со смешанными чувствами замерла. Отчего-то в душе начала появляться радость. Она смущённо улыбнулась, наконец сумев взять себя в руки, хотя это стоило ей определенных усилий. Лиза осторожно отдёрнула руку, чувствуя, что кожа, где касался Рудольфус, горит.       «Всё-таки необычный у него взгляд, — подумала она, понимая, что всё ещё таращится на мужчину. — Будто душу сжигает и видит насквозь».       От необходимости что-то говорить её избавил сам Лестрейндж, который резко побледнел, схватившись за руку. Это было настолько неожиданным, что Лиза испуганно отшатнулась, глядя на то, как он слегка согнулся и сжал челюсти так, что у него скулы свело.       — Сэр? — тихо спросила Элизабет, подавшись вперёд. Лестрейндж тяжело дышал, нахмурившись, левую руку он прижал к себе, а правой накрыл её. — Что с вами, сэр? — Лиза запаниковала, пытаясь понять, в чём дело, и поняла… Когда на белой рубашке начали появляться багровые бисеринки. Но Мерлин, откуда?! Рудольфус тем временем, рвано дыша, повернулся и вновь зашипел от боли. Элизабет тут же оказалась рядом, осторожно обвив его здоровую руку за локоть.       — Сэр… — Помолчи, — беззлобно рыкнул Лестрейндж. Элизабет дёрнулась, затравленно взглянув на него. — Помоги сесть, — добавил он тише.       Лиза повела его к креслу, на спинке которого висела чёрная мантия. И пусть Лестрейндж почти не опирался на неё, ей было тяжело и страшно. Что же с ним случилось? Откуда кровь? Серьёзно ли это? — Эти вопросы крутились в белокурой головке, пока она маленькими шажками вела Лестрейнджа к креслу, наконец заветные метры были пройдены, хотя, видит Мерлин, расстояние казалось Лизе огромным. Рудольфус, опираясь о стол, тяжело опустился в кресло и, закрыв на мгновение глаза, откинулся на мягкую спинку сидения. Некоторое время он так сидел, а Лиза неловко мялась рядом, не зная, что делать.       — Мисс… Баркер, — рвано вздохнул Рудольфус, открывая глаза и упирая твердый взор в девушку. — Можете помазать и перебинтовать рану? — спросил он.       Элизабет тут же кивнула, толком не подумав. Да, она некоторое время помогала мадам Помфи в больничном крыле и вот уже несколько лет хранила в душе мечту стать целителем, но она и думать не смела сказать об этом родителям и что это пригодится ей в замке средь паркетов и портьер.       — В шкафчике обезболивающее, бинты и заживляющая мазь, — выдохнул Рудольфус.       Элизабет на негнущихся ногах подошла к тому самому шкафчику, в котором минут десять назад искала несуществующую книгу. Открыв дверцу, она быстро взяла пузырёк обезболивающего, мазь с сомнительным запахом и бинт. Закрыв шкафчик, Лиза быстро подошла к Лестрейнджу, поставила всё необходимое на столик и, молча вытащив палочку из чехла, наколдовала сначала небольшую серебристую ёмкость, заклинанием заполнила её чистой водой и парочкой простых взмахов подогрела её. Девушка мельком взглянула на Рудольфуса, который, несмотря на своё состояние, внимательно наблюдал за всеми её действиями, откинувшись на спинку кресла и склонив голову вправо. На секунду Лизе показалось, что он хотел что-то ей сказать, но не сделал этого. Элизабет повернулась к Лестрейнджу, необходимо было снять с него рубашку, раны-то она не видит. Но она понятия не имела, как это сделать, к этому её никто не готовил. Отца эта картина непременно бы разгневала и очень сильно. Что он скажет? К тому же Лиза была до ужаса смущена.       К счастью, заметив её замешательство, Лестрейндж, одарив её насмешливым взглядом, медленно начал расстёгивать пуговицы рубашки. Элизабет от этого взгляда густо покраснела, не зная, куда девать глаза. Рудольфус, сжав зубы и терпя боль, хотел привстать, но не так повернулся и вновь осел в кресло. Лиза кинулась к нему, едва не споткнувшись о ножку стола. Она помогла Лестрейнджу избавиться от рубашки, которая кое-где была запачкана кровью.       Левая рука Рудольфуса была перебинтована от плеча до локтя. Бинт местами окрасился в красный. Лиза, подойдя ближе, осторожно, дрожащими пальцами развязала узелок и принялась снимать повязку. По мере своих действий она всё больше и больше ужасалась. От плеча до локтя на руке Рудольфуса не было живого места — сплошное кровавое месиво да к тому же обожжённое. Где-то были видны мышцы, сквозь бледную кожу на запястье Лестрейнджа были видны фиолетово-синеватые сосуды. Ужас. Лиза прерывисто вздохнула и бросила беглый взгляд на лицо волшебника. Моргана, как же так?!       — Откуда… Это у вас? — тихо спросила она, начиная осторожно промывать рану.       — Враги постарались, — повёл плечами Рудольфус.       Да уж враги, это как нужно ненавидеть, чтобы так… Постараться. Элизабет зачерпнула дурнопахнущую мазь из флакончика и осторожно принялась наносить её на рану. Делала она это быстро и осторожно, чтобы не причинить ему лишнюю боль. Наконец с мазью было покончено, и она начала забинтовывать руку. Чтоб хоть как-то отвлечься от запаха и увиденного месива, Лиза начала погружаться в себя, к тому же голова всё ещё кружилась от грубого вторжения в разум. А то воспоминание никак не давало ей покоя.       Мама выглядела такой несчастной рядом с отцом, неужели он её вообще не любил, неужели ему было всё равно? Но как так получилось, что на свет появилась она, Лиза? А в сети Сесилии Нотт как он угодил? Что-то Лиза не верила, что дело было в большой любви, как леди Кэрроу рассказывала Алекто. Скорее всего, обычный холодный расчёт. Дело в деньгах и в чистоте крови.       — Мисс Баркер, всё в порядке? — выдернул её из раздумий голос Лестрейнджа. Она дёрнулась, моргнув, уставилась на него.       — Да, сэр, всё хорошо, — повела плечами Лиза.       — Что-то я сомневаюсь, вы около минуты не повязку накладывали, а ниточки из бинта вытягивали, — заметил Лестрейндж скучающим тоном.       Элизабет посмотрела на него так, будто в первый раз увидела. Лестрейндж отвёл здоровой рукой рыжие волосы назад и как-то странно на неё посмотрел, с каким-то прищуром, будто что-то обдумывая и принимая важное решение.       — Простите, — пробубнила она.       — Почему ты извиняешься? — спросил он.       Лиза бегло посмотрела ему в глаза, после чего поспешно закончила перевязку.       — Привычка, сэр, — ответила Элизабет.       Она быстро собрала все принадлежности и вернула их на место, в шкафчик.       — Та женщина из воспоминаний, — тихо начал Рудольфус, а Элизабет вздрогнула, замерев и сжав в руке склянку с обезболивающим, которое она хотела поставить на полку. — Она твоя мать? — спросил он.       — Да, сэр… — прошептала Лиза.       — Вы похожи, — медленно проговорил Рудольфус.       Элизабет повернулась, сжав в кулаке обезболивающее зелье. Она посмотрела в глаза Лестрейнджу, силясь найти в них тень презрения. Обычно в этой фразе скрывалось лишь презрение.       Несуразная белокурая девочка одиннадцати лет стояла посреди тренировочного зала, опустив голову и сжимая бледными пальцами юбку светло-зелёного платья, светлые волосы были заплетены в две французские косички, тёмные брови поднялись домиком, пухлые губы дрожали, а в глазах начали собираться слёзы.       — Как можно быть такой глупой?! Амикус, она даже простое заклинание не может освоить, что уж говорить о других? Я не буду удивлена, если ей письмо из Хогвартса не придёт, кому нужен полусквиб? — бушевала Сесилия Кэрроу, нервно ходя перед девочкой, плечи которой уже начинали трястись. Мистер Кэрроу стоял в стороне, предпочитая не вмешиваться. — Левиосооо, — передразнила волшебница. — От неё учителя отказываются, ох, это всё грязная кровь, кровь уродов. — Сесилия сверлила Элизабет долгим ненавидящим взглядом. — Твоя мать была такой же никчёмной, её способностей едва хватило на работу горничной, но и эту работу она выполняла из рук вон плохо, однако она нашла себе работёнку по вкусу. Единственное, на что хватило её мозгов — это залезть в хозяйскую постель…       — Это не так! Вы её не знали! — истерично вскрикнула Лиза, начиная рыдать в голос и размазывая слёзы по щекам. — Отец, мама же не была такой, скажи ей, что ты молчишь?! — прорыдала девочка, глядя слезящимися глазами на родителя, но тот лишь поджал губы.       — Ооо, я знала её и могу сказать, что вы похожи…       — Вы тоже так думаете? — сдавленно спросила Лиза. — Что я ничего не могу и… — голос сорвался.       — Нет, Элизабет, я так не считаю, да, Лиза, я видел твоё воспоминание, — пояснил Рудольфус. — Вы похожи внешне и внутренне, тёмная сторона же у всех есть, — проговорил он успокаивающе.       — Сэр, вам лучше? — тихо спросила она, желая перевести тему.       — Да, Лиза, спасибо, если бы не ты, не знаю, что бы было, — ухмыльнулся Рудольфус.       Лиза смущённо улыбнулась и случайно взглянула на часы.       — Ах, сэр! Мне пора, — пролепетала она, вздрогнув, быстро поставила флакончик с обезболивающим в шкаф и ринулась к двери. Рудольфус взмахом палочки отворил дверь. — Спокойной ночи, сэр! — бросила она, вылетая за дверь.       Рудольфус Лестрейндж некоторое время смотрел на входную дверь немигающим взглядом, после чего потёр здоровой рукой висок и, щёлкнув пальцами, вызвал эльфа.       — Господин… — промямлил домовик, испуганно вытаращив на Лестрейнджа серые глаза и прижав к голове висящие уши.       — Бутылку огневиски, живо! — бросил Рудольфус презрительно.       Эльф отправился исполнять приказ.       «Моргааана, что, чёрт возьми, происходит?! — подумал Лестрейндж, после чего расхохотался, как умалишенный. — Ситуация однозначно выходит из-под контроля, интересно, как отреагирует Беллатрикс? У неё-то особые отношения со своим рассудком…»       А Кэрроу-хаус окутала тьма. Его хозяева и гости готовились ко сну. Лишь в парке у озера сидели двое. Это были те, кого вечно со спины, незримым стражем, прикрывал Рудольфус Лестрейндж, заботясь об их благополучии больше, чем о себе и своей семье. Это были те, кто вершил историю Магической Британии. Именно они были законными королями этого мира, именно они решали, кому жить, а кому нет. Кто-то их боялся до нервной икоты, кто-то боготворил, кто-то называл чудовищами, посланниками ада, даже не подозревая, что они Милорд и Миледи…