***
Пока ты молод — всё возможно. Ты силён, у тебя есть мечта, цель. Ты веришь в любовь и упиваешься ею. У тебя есть опора — родители. Ты не задаёшь лишних вопросов жизни, но они терзают тебя. Минуты складываются в дни, дни — в недели, а недели — в месяцы. Летние каникулы подошли к концу, ученики купили учебники, новую форму и 1 сентября 1978 года, попрощавшись с родителями и братьями, сёстрами, сели в Хогвартс-экспресс и отправились в волшебную школу, прорубать тропу знаний. И Элизабет Баркер это не обошло стороной. Ей предстояло отучиться последний год и сдать экзамены. 1 сентября — большой праздник, но, к сожалению, в 1978 праздник так и не наступил. Причиной тому послужила весть, обошедшая всю Магическую Британию — по всей стране, в разных местах были совершены зверские убийства. Нападениям подверглись семьи авроров и магглорождённых волшебников, которые учились на тот момент в Хогвартсе. О произошедшем стало известно уже вечером, когда школьники собрались на торжественный пир в Большом Зале по случаю начала учебного года. — Какой ужас! Этих отморозков убивать нужно, вместе с их отродьями! — довольно громко проговорила смуглая черноволосая девушка, сжимая в руках свежий «Пророк». При этом юная особа бросила презрительный взгляд в сторону Элизабет, которая молча пила зелёный чай с вишнёвым пирогом. Она сделала вид, что не заметила этого. — Каково это, Баркер, быть отпрыском этих тварей? — спросил сидящий рядом с брюнеткой рыжеволосый школьник с серыми глазами. — Интересно, после этого, — он взял газету у однокурсницы и потряс ею перед лицом Лизы, — твои родители руки моют, когда принимают пищу? — А вдруг среди этих уродов она тоже была? — присоединилась к ребятам белокурая миловидная девушка, у которой были зелёные глаза. — А что такого, это произошло ночью, теоретически ей ничто не мешало, — довольно громко произнесла блондинка, презрительно глядя на Элизабет, которую бросило в жар. Стая неприятных мурашек пробежала по спине, заставив её съёжиться. Лиза осторожно пила вишнёвый сок из кубка. — Что же ты молчишь, нечего сказать? — Смуглая брюнетка наклонилась в сторону Элизабет, сузив чёрные глаза. Лиза понимала, что нужно что-то сказать. Но что? Почему-то, когда дело касалось разговора, все мысли запутывались в комок, и в итоге она не могла связать и двух слов. — Я в произошедшем не виновата, — тихо выдала она, отставив кубок. Все рядом сидящие гриффиндорцы уставились на неё с непередаваемой ненавистью. — Твоё место на подлом Слизерине, а не на благородном Гриффиндоре, — тихо проговорил рыжеволосый волшебник. Он хотел сказать ещё что-то, но не успел, его перебили: — Настолько благородном, что его представители из-за страха кучей бросаются на ни в чём не виновную однокурсницу. Трое на одного — очень смело, — раздался спокойный ленивый девичий голосок. Весь стол Гриффиндора уставился с невыразимой ненавистью на Эстель Мальсибер. Это была именно она. Её волосы цвета тёмной карамели были собраны в тугой, пышный пучок. Чёрная юбка была довольно длинной по меркам Гриффиндора, примерно на четыре пальца ниже колен. Белоснежная, идеально выглаженная блуза, застёгнута на серебристые пуговицы, поверх неё — чёрный жилет и накинута строгая мантия с эмблемой Слизерина. Больше всего разозлила однокурсников Лизы не эмблема изумрудного факультета и не фамилия девушки, а пронизывающий, ледяной взгляд карих глаз, который упёрся прямо в золотую тройку факультета. — О, Мальсибер, как брат, ещё не подох? — со слащавой улыбкой спросила Аманда. — Спасибо за беспокойство, Крейл, но ты можешь унять свои ревнивые слюни, Рей учится за границей, нашёл себе знатную, чистокровную жену-француженку и ожидает пополнение в семействе, — всё так же апатично проговорила Эстель, даже не изменившись в лице. Брюнетка открыла-закрыла рот и с ещё большей ненавистью уставилась на мисс Мальсибер. — Слышала недавно, что у тебя свадьба с младшим Блэком, ну, каково быть подстилкой, Мальсибер? — в дебаты вступила подруга Аманды — Люси. Это была белокурая сероглазая девушка среднего роста. Я— Подстилка здесь только одна — это ты, Хейт, а я скоро стану леди Блэк, — всё так же беззлобно отозвалась Эстель. — Элизабет, нам надо поговорить, — добавила волшебница, взглянув на Лизу и, развернувшись, летящей походкой вышла из зала. Лиза быстро встала из-за стола и последовала за ней. Что могло случиться, что сама принцесса Слизерина хочет с ней побеседовать? С Эстель Элизабет никогда не общалась, хотя эта ведьма во многом походила на неё саму, если, конечно, не брать в счёт внешность, происхождение и факультеты. Она, как и Лиза, сторонилась больших компаний, любила природу, Лиза её часто видела в парках или же в теплицах Хогвартса. Эстель любила книги, она, скорее всего, половину библиотеки Хогвартса перечитала. Элизабет вышла из зала и поозиралась. Она стояла в просторном коридоре школы, который был освещён факелами. Эстель она заметила не сразу. Та стояла у открытого окна в углу, куда почти не попадал свет факелов, и она могла выгодно затеряться в тени. — Что произошло? — тихо спросила Лиза. — Элизабет, твой дед серьёзно ранен, несчастный случай на охоте, — тихо произнесла Эстель, повернувшись к ней лицом. На лице её, как обычно, была маска, лишь карие глаза как-то болезненно блестели. Лиза, не понимая смысла сказанного, смотрела на Эстель. Почему-то мозг не воспринимал происходящее. Ранен. Пять букв, возможно, умрёт. Да, он не проявлял чувств к ней, но это не значит, что их не было. Элизабет всё же любила свою семью, какой бы она ни была. В этот момент всё встало на свои места. Вот почему сегодня утром на платформу их провожала только Сесилия. Она даже не упоминала про отца семейства. Хотя Амикус Кэрроу часто пропускал назначенное время в этот день. Дел в Министерстве было по горло. — Эван Розье тоже ранен, Алекто в туалете на втором этаже. Ревёт, думаю, у тебя получится успокоить её, вы же сёстры, — проговорила Эстель. Больше ничего не сказав, она удалилась, оставив Элизабет один на один со своими мыслями. Они были на охоте. Дед, Розье. Септимус и Эван серьёзно ранены, но что произошло, раз такие последствия? Неожиданно в голове начали появляться мысли, что не всё так просто, что что-то с этим не так. Что если охота — это прикрытие? Мерлин и Моргана, вдруг это прикрытие для террора, и её семья причастна к хаосу в стране? О, Мерлин, как она этого не замечала? Жила в вакууме, ничего не понимая ни о себе, ни о жизни. А сейчас, как только система начала давать сбой, как только над ней нависли тяжёлые, чёрные грозовые тучи, эта вуаль спала, и Элизабет понятия не имеет, что ей предпринимать. Все сказки, легенды, о которых каждый день говорит Дамблдор, стали реальностью. Они стали реальностью не сейчас, они материализовались в этом мире ещё пять-шесть лет назад. И более того, тот ветер, который гулял по Магической Британии в 1972, когда Лиза только переступила порог Хогвартса, перерос в настоящую бурю, которая может поглотить всех. Элизабет стало плохо от собственных мыслей. Она быстро ослабила красный галстук и покачала головой, пытаясь прогнать дурноту. «Мантикора меня поцелуй, я жила под одной крышей с убийцами», — запаниковала она. Жила, ела, ходила на вечера. А если представить, что это трагедия и беда не одной семьи, а высшего общества в целом. Значит, каждый второй человек на балу или приёме имеет тёмные дела и у него, возможно, руки в крови по локоть, если не плечи. Да, всё-таки паранойя — страшная вещь. «Интересно, а Рудольфус имеет отношение к этому террору, и был ли он на охоте?» — неожиданно подумала Элизабет. Перед глазами сразу же возник довольно чёткий образ статного мужчины в цвете лет, с рыжими волосами, стянутыми в узкий низкий хвост на затылке, с бровями с изломом, лицом, будто бы высеченным из мрамора и каре-зелёными пронзительными глазами, в которых сосредоточена такая сила и власть. Лиза сама не заметила, как назвала вышеупомянутого волшебника просто по имени. Без «мистер» и «сэр». В этот момент сердце Элизабет болезненно сжало раскалённым обручем. Столько эмоций было у неё в душе, что она, никогда не знавшая их, растерялась. «Что происходит?» — спросила у себя, силясь успокоиться, но ничего не вышло. А образ чистокровного волшебника никуда не уходил из мыслей. Элизабет сжала зубы так, что скулы свело. Она в этот момент вспомнила, что Эстель говорила о её сестре, о том, что Алекто на втором этаже, плачет. Лиза вспомнила все свои обиды и слёзы, когда она так же, скрываясь от глаз сверстников и учителей после очередного оскорбления, пряталась в туалете, чтобы порыдать. Она помнила чувство ненужности и желание, чтобы хоть кто-то пришёл и успокоил её. Элизабет поправила мантию и помчалась на второй этаж, в туалет, к сестре. Она миновала группку студентов Ревенкло, которые что-то увлечённо рассказывали друг другу. Парочка Гриффиндорцев крикнули ей что-то не очень хорошее, но Лиза даже не отреагировала на это. Она быстро прибежала к указанному месту. Чуть отдышавшись, осторожно открыла дверь в уборную, стараясь не шуметь, вошла и закрыла за собой дверь. В помещении было темно. Единственным источником освещения служил лунный свет, проникавший через окно. Алекто неподвижно сидела на подоконнике и водила пальцем по стеклу. — Алекто, — тихо позвала сестру Лиза. Та вздрогнула и уставилась на неё. Что дальше говорить? Мерлин, она не знает этого. — Всё будет хорошо, — глупо проговорила Элизабет. Да уж, будет. Её сестра лишь фыркнула. — Лиза, а тебе кто-нибудь нравится? — неожиданно спросила она. Вопрос поставил Элизабет в тупик. Перед глазами вновь возник знакомый образ, а сердце бешено забилось. — Мне… Я не знаю, — тихо сказала она, садясь на широкий подоконник рядом с сестрой. Почему-то ей казалось, что Алекто скорчит презрительную гримасу и убежит, обозвав её сквибом или грязнокровкой. Но та лишь мечтательно улыбнулась. — А мне нравится Эван Розье, он такой… Такой… Хороший и умный, и сильный, и красивый, — тихо пролепетала мисс Алекто, начиная открываться сестре. То ли новые чувства заставили её довериться, то ли кровные узы, Лиза не понимала. Разговор поворачивался в сторону неизведанной для обеих девушек темы. — Он ранен, я хочу к нему, — тихо добавила она, начиная вновь водить пальцем по стеклу. Да Элизабет поймала себя на мысли, что есть человек, который ей нравится. Он красивый, умный, сильный, смелый и… женатый. Лиза лишь порадовалась, что в помещении темно, иначе бы Алекто разглядела стыдливый румянец на её щеках. Не может быть, что она влюбилась. Не так. Она представляла всё по-другому. Что будет принц на белом коне. В этот момент в мыслях всплыло воспоминание о чудесной прогулке по владениям Лестрейнджей на бешеном коне и что спас её Рудольфус, прискакав на своём единороге, он, правда, был не белым, но… Додумать она себе не дала. Больно стыдно было. Он женат, у него семья, он любит Беллатрикс, скорее всего, любит. «А она его, похоже, нет, учитывая то, что я слышала на балу, когда хотела уединения», — подумала Элизабет. — Лиза, я должна тебе кое-что отдать, — вырвала её из размышлений Алекто, вытаскивая из небольшой заколдованной сумки какую-то тетрадь. — Это по праву принадлежит тебе. — Алекто протянула Лизе видавшую виды тетрадку. — Что это? — тихо спросила та, беря её в руки. Тетрадь была не очень тяжелой. — Этим летом я гуляла по саду и случайно увидела небольшой домик, где раньше, очевидно, жила прислуга, я никому не сказала об этом месте и, когда во время бала мы с Эваном играли в прятки, я там спряталась и нашла эту тетрадь, Лиза, это альбом, заколдованный альбом, рисунки там движутся, а принадлежал он твоей матери, — проговорила Алекто, молча открыв тетрадь в руках Лизы. На первой же странице округлым почерком с резкими буквами было написано «Собственность Карин Эльнор Баркер», а ниже была зачёркнутая надпись «Собственность Карин Кэрроу». Лиза болезненно уставилась на эти надписи, затем перевела взгляд на сестру, которая ей робко улыбнулась. — Спасибо, — тихо проговорила Элизабет. — Пора по спальням, поздно уже, — тихо ответила Алекто. Элизабет, прижав тетрадь к груди, лишь кивнула. Девушки вышли из туалета и разошлись в разных направлениях: Лиза в башню Гриффиндора. Алекто — в подземелье Слизерина. Элизабет добрела до своей спальни, миновав и коридор, и гостиную. Её соседки Мелани и Кейт ещё не пришли, очевидно, сидели где-нибудь с представителями противоположного пола. Лиза, даже не переодевшись, опустилась на свою кровать и, мутным взглядом обведя комнату, вернула внимание к тетради. Обычная, с тёмно-коричневой обложкой, она ничем не отличалась от других тетрадей, но эта тетрадка принадлежала её матери. Элизабет открыла её и на первой же странице увидела рисунок. Он был самым обычным, чёрно-белым. Это был портрет молодого волшебника лет двадцати пяти. Волосы его были стянуты в хвост, одет он был в рубашку и жилет. Разумеется, Лиза его узнала. Это был её отец. На следующем рисунке всё так же был отец верхом на гипогриффе. Как величественно он смотрелся на этом существе! На следующем рисунке отец сидел за письменным столом, а напротив него в форменном платье служанки и в чепчике с подносом в руках стояла миловидная девушка лет семнадцати. Не нужно было гадать, чтобы понять, что это Карин. Элизабет впилась взглядом в изображение матери, которая мило улыбалась отцу. На следующем рисунке отец и мать стояли друг напротив друга. Одна рука мужчины была на талии девушки, а вторая тыльной стороной ладони касалась щеки ведьмы, которая смотрела прямо в глаза волшебнику, улыбаясь. Её правая рука касалась его груди в области сердца. Элизабет разглядывала это изображение. Всё-таки её мать рисовала великолепно в её-то возрасте. Чего стоила только ухмылка на губах отца. Да и Карин Баркер выглядела счастливой и вовсе не походила на подлую колдунью, у которой вообще не было ума. Лиза закрыла тетрадку, погладила её по обложке и положила на прикроватную тумбочку. После чего встала и, подойдя к чемодану, что стоял у стены, в углу, вытащила оттуда свою ночную сорочку светло-зелёного цвета. Быстро переодевшись и аккуратно сложив форму, она расправила кровать. В этот момент дверь со скрипом отворилась, и в комнату с хохотом забежали соседки девушки. Мелани и Кейт. Гриффиндорки даже не обратили на волшебницу внимания. Они, толкая друг друга и давясь смехом, заперли дверь и, всё так же смеясь, подбежали к своим кроватям. — Мел, ты видела лицо Джоя? — спросила Кейт Уот, распуская свои русые волосы и покачав головой. — Ой, не напоминай, Эндри с тебя глаз не спускал, — ухмыльнулась её лучшая подруга. Лиза лишь закатила глаза, забравшись под одеяло. Как обычно её даже не заметили. Запахнув алый полог кровати, она закрыла глаза и в тот же миг увидела его образ. Лиза лишь улыбнулась, чувствуя, как сильно начинает биться её сердце.***
Следующий день не задался с самого утра. Элизабет проспала, будильник не прозвенел, а соседки не сочли нужным её будить. Лиза вскочила за десять минут до начала урока и не сразу поняла, что произошло. Больно тихо было. Распахнув полог кровати, она сдавленно застонала, увидев часы на стене. Не успев опомниться, Элизабет принялась приводить себя в порядок. Кое-как найдя расчёску в кармане чемодана, она придала своим волосам более-менее приемлемый вид, собрав их в простой хвост, не до красивых причёсок сейчас было. После она переоделась в школьную форму, заправила кровать и быстрее снитча вылетела в гостиную Гриффиндора, чтобы отправиться на урок. Но, когда Лиза подходила к выходу из гостиной факультета, вспомнила, что забыла в комнате сумку. Примчавшись обратно, Элизабет вытащила сумку из шкафа и положила в неё учебники по зелеварению, трансфигурации, травологии и истории магии. Положив ещё и пару перьев, чернильницу, свиток пергамента, Лиза поспешила на урок. Шла она быстро, чувствуя, как колотится сердце, не хватало в первый же день опоздать на урок зельеварения, лишив факультет балов. Элизабет, чудом не заблудившись, дошла до кабинета. Послышался удар колокола, она почти опоздала. Постучав, она дождалась разрешения и вошла. Кабинет заполняли безмолвные люди, сидящие в два ряда за партами. Услышав скрип двери, некоторые из них обернулись. Урок был сдвоенный. Гриффиндор и Слизерин. Причём, изумрудных было меньше. На небольшом пьедестале стоял учительский стол, за которым сидел седой полный волшебник с усами. Профессор Слизнорт никогда не опаздывал на свои уроки, в отличие от Макгонагалл. — Мисс Баркер, вы опоздали, — мягко протянул волшебник, отрываясь от изучения какой-то книги. Послышались тихие смешки. — Присаживайтесь, я не сниму с вас баллы в первый день, — добавил он. Лиза на ватных ногах, чувствуя, как её ладони увлажнились, прошла в глубь класса, чувствуя на себе недобрые взоры обоих факультетов. Слизеринцы не любили её из-за происхождения, а гриффиндорцы по причине родства со слизеринцами. Лиза искала свободное место в ряду своего факультета, было одно, рядом с одним из её обидчиков. Элвин Маккензи больше всех ненавидел Лизу, это было взаимно. Молодой человек не упускал возможности поиздеваться над ней, смеялся над её неуклюжестью, обзывал отродьем, позорящим благородный львятник. Темноволосый парень, заметив взгляд девушки, которая смотрела на место рядом с ним, недобро усмехнулся, в его зелёных глазах ясно читалось: «Попробуй только сесть со мной, имя своё не вспомнишь». Лиза лишь поёжилась, встретив его взгляд. — Элизабет, — тихо позвали её. Обернувшись, она увидела Эстель, которая сидела за второй партой ряда змей. Место рядом с ней пустовало. Девушка жестом пригласила Лизу сесть с ней. Та молча села, вытащив нужные книги и положив их на стол. — Итак, тема урока — зелье сна, хочу сразу сказать, чтобы вы разбились на пары и начали писать курсовые работы, защита которых будет в январе, — проговорил тихо профессор. Элизабет быстро записала тему урока. — Параграф два, страница пять, — добавил он. Эстель открыла книгу на нужной странице. Лиза последовала её примеру. На странице был нарисован волшебник, лежащий на полу с закрытыми глазами, рядом с ним стоял кубок с каким-то зельем. Слизнорт дал самостоятельное задание, в ходе которого необходимо было заполнить таблицу, написать показания к приёму этого зелья. Лиза погрузилась в работу так же, как и её соседка по парте и изредка поглядывала на Эстель, которая сосредоточенно переписывала рецепт зелья. — Что-то не так? — тихо спросила Эстель, подняв карие глаза. Лиза лишь покачала головой, давая понять, что всё в порядке. Она пододвинула к себе книгу, погружаясь в чтение. Урок прошёл без происшествий, послышался удар колокола, Слизнорт дал домашнее задание — написать эссе о применении этого зелья. Юные волшебники начали сдавать конспекты и уходить на следующие уроки. Лиза отдала профессору свиток пергамента, после чего ретировалась. Следующим уроком была трансфигурация, на которой Макгонагалл, едва Элизабет переступила порог кабинета, спросила её о самочувствии. Услышав, что всё в порядке, Минерва кивнула и сказала, что в пять вечера её и близнецов заберёт Сесилия по каминной сети. Всё-таки в семье случилось горе. Во время урока Лиза едва успевала конспектировать новый материал, в голову лезли всякие мысли о смерти магглов, деда, приближающейся войне и о… Рудольфусе Лестрейндже. Стоило подумать о нём, на губах сразу появлялась улыбка, перед глазами вырисовывался образ Лестрейнджа, в голове звучал его хриплый голос. Элизабет всеми силами отгоняла от себя эти мысли, но они раз за разом возвращались. Сердце билось при этом, как сумасшедшее, заставляя её краснеть. — Мисс Баркер, вы здоровы? — строго спросила Макгонагалл, подходя к Лизе. Видимо, она заметила её неадекватное поведение. — Всё хорошо профессор, — промямлила та, чувствуя, что ей жарко, а ладони покалывает. Элизабет с большим трудом дождалась окончания уроков. Все мысли, что бы она ни писала в свитках и ни читала в книгах, вертелись вокруг одного и того же человека. Такого никогда раньше не было. Лиза не смотрела на представителей другого пола. Было как-то непривычно осознавать, что она влюблена. Но этот факт омрачался, когда рядом с прекрасным образом рыжеволосого и надменного мужчины вырисовывался другой силуэт. Принадлежал он Беллатрикс Лестрейндж. Почему-то она запомнилась Элизабет своей дьявольской ухмылкой, волшебница почти всегда в мыслях Лизы обвивала тонкими руками локоть мужа и усмехалась, будто бы смеясь. «Спутник её был высок и статен, чёрные распущенные волосы доходили до подбородка, он терпеливо отвечал на вопросы спутницы. Когда к ним подошли ещё двое, Элизабет судорожно вздохнула, из лёгких будто выбили одним ударом весь воздух. Это был высокий, стройный мужчина в самом цвете лет с медными волосами, собранными в низкий хвост и перетянутыми чёрной лентой. Лицо его было ангельским, спокойным, а взгляд будоражил кровь, вонзая в душу ножи. Рядом с ним шла, вздёрнув подбородок, дама с иссиня-чёрными кудрями, которые струились по ровной спине, доходя до талии, волосы были заколоты гребнями, чтобы не спадать на бледное идеальное лицо с пухлыми губами. Одета женщина была в тёмно-зелёное платье, а на талии в кожаном чехле висела волшебная палочка и нож, рукоять которого поблёскивала кровавым рубином. На ремне мужчины был тот же набор — палочка и кинжал. Это были Лестрейнджи, вне всяких сомнений Лестрейнджи. Неожиданно заиграла мелодия вальса. Рыжеволосый мужчина, что-то сказав темноволосому, взял супругу за руку и повёл в центр зала. Все присутствующие тут же уставились на них. Разговоры, доносившиеся отовсюду, стихли. Чета Лестрейнджей начала медленно кружиться по залу, вальсируя, будто короли. Беллатрикс была примерно такого же роста, как и её муж. Их глаза были примерно на одном уровне, зелёные глаза глядели с обожанием в чёрные. Ведьма улыбалась саркастичной ухмылкой. Ей вне всяких сомнений удивительно шла гордыня, Беллатрикс Лестрейндж была прекрасна в своей холодной классической красоте, и чета Лестрейндж смотрелась отменно. Умилённые гости глядели на пару, кружащую по залу…» — Элизабет, идя по коридорам Хогвартса в гостиную после уроков совсем некстати вспомнила приём в честь леди Лестрейндж. «Он женат», — твердил разум. Рассудок Элизабет кричал, что даже если бы мистер Лестрейндж не был обручён с Беллатрикс, он бы всё равно не посмотрел в её сторону. Зачем ему глупая и неказистая грязнокровка, когда есть очень много чистокровных девиц. И лучшей парой для него всё равно бы оставалась Белла Блэк. Внутренний голос Элизабет был почему-то поразительно похож на голос Сесилии Кэрроу. Лиза тихо, нервно захихикала, покраснев. Всё оставшееся время до вечера она провела в своей комнате, пользуясь тем, что её соседки гуляли на улице. В голове Лиза прокручивала воспоминания о встречах с Лестрейнджем, от этого хотелось улыбаться. Потоки мыслей Лизы прерывались только на приёмы пищи. Она сходила на обед, но даже жуя булочку с корицей, вспоминала завтрак в поместье Фергуса Лестрейнджа. Казалось, Рудольфус был везде. В час икс Элизабет подошла к кабинету директора, чтобы отправиться домой. Там уже стояли Алекто и Амикус. Волшебники кивнули сестре. Каменная горгулья отъехала в сторону, открывая узкий проход с винтовой лестницей, ведущей наверх. Лиза первой ступила на неё. Кабинет Альбуса Дамблдора представлял собой довольно большое помещение, вдоль стен стояли шкафы с книгами и всякими артефактами, у окна расположился большой стол, за которым на троне восседал верховный чародей. Едва все трое зашли, они сразу увидели Сесилию, облачённую во всё чёрное. — Добрый вечер, леди Кэрроу, — поздоровались близнецы. Лиза лишь нашла в себе силы, чтобы кивнуть. — Нам пора, всего доброго, профессор Дамблдор, — сухо сказала Сесилия, кивнув директору. Она протянула сыну горшочек с летучим порохом. Он зачерпнул оттуда горсть, залез в камин и, чётко сказав «Кэрроу-хаус», исчез в зелёном пламени. Алекто отправилась за братом. Лиза была следующей. Она, не обращая внимания на грозный взгляд мачехи, взяла порох и зашла в камин. — Кэрроу-хаус, — выдала Лиза. Перед глазами замелькали гостиные разных домов, пока она наконец не увидела знакомую синюю гостиную. Элизабет вышла из камина и отряхнулась. Близнецы поправляли свои мантии, Алекто приглаживала волосы, которые распушились и торчали в разные стороны безобразным облаком. Из камина вышла Сесилия и поправила чёрное траурное платье с чёрными кружевами на лифе. — Ужин через полчаса, постарайтесь не опоздать, — строго произнесла она. Последняя фраза, была уверенна Элизабет, относилась именно к ней. Кивнув мачехе, она ретировалась, поспешив в свою комнату. Дети не взяли домой вещей из Хогвартса. Зачем? Когда дома у них целый гардероб. Лиза волновалась за свои вещи, как бы её однокурсники не испортили их из вредности. Всё-таки гриффиндорцы бывают невыносимы. Лиза зашла в свою комнату, там ничего не изменилось. На тумбочке лежала книга — маггловский роман, у шкафа на вешалке висело бежевое платье в пол с лентой на талии. Кровать — заправлена. Элизабет первым делом решила переодеться. Она сняла школьную форму, облачилась в синее платье с корсажем с несложной шнуровкой, расчесала волосы, закрепив копну светлых волос несколькими заколками, чтобы они не падали на лицо. Пока она приводила себя в порядок, настало время ужина. Выйдя в коридор, Лиза поёжилась. Было прохладно. Закрыв дверь, она поспешила в столовую, где её ожидал сюрприз. Едва Элизабет пересекла порог помещения, как тут же замерла. Рядом с Амикусом, по правую руку от него на стуле восседала Беллатрикс Лестрейндж, облачённая во всё чёрное. Напротив места заняли Сесилия и — сердце Лизы пропустило удар — Рудольфус. Близнецы тоже сидели за столом, но на них она не обратила никакого внимания. — Здравствуйте, — запнувшись, промямлила Элизабет. Присутствующие уставились на неё. Под их взорами она подошла к столу и села на самый краешек стула. — Здравствуйте, — отозвался мистер Лестрейндж, взглянув на Элизабет, которая пододвинула к себе ужин и взяла вилку. Итак, Элизабет Баркер сидела за одним столом с Лестрейнджами. Она волновалась, изредка бросая взгляд то на Беллатрикс, которая внимательно слушала Амикуса-старшего, то на Рудольфуса. Последний пил ароматный кофе, приятный запах заполнил всё помещение. — Грязнокровки будут знать своё место, у Повелителя очень много идей, — вполголоса произнесла леди Лестрейндж, отправляя в рот кусочек мяса. — Мы думаем создать для нечистокровных чародеев резервации, что-то вроде лагерей, а прототипы можно позаимствовать у магглов, эти дикари в своё время пол-Европы в подобных заведениях замучили, — добавила она. — Беллатрикс, твои идеи, как всегда, замечательны, — произнёс Рудольфус. От его голоса Элизабет вздрогнула и подняла на него глаза. Лестрейндж казался расслабленным, рыжие волосы всё так же были собраны в узкий хвост и перетянуты лентой, а облачён он был во всё чёрное, как и жена. — Спасибо, — польщённо улыбнулась Беллатрикс. — Леди Лестрейндж, а как можно вступить в ряды Пожирателей Смерти? — присутствующие замерли. Они никак не готовы были услышать тихий мелодичный голосок. Жалобно зявкнули столовые приборы — это Беллатрикс отложила их, чтобы пронизывающим ледяным взором упереться в Алекто Кэрроу. Вопрос задала именно она. Рыжеволосая ведьма нервно поёрзала на стуле, словно ей в миг стало неудобно, и смотрела на Беллатрикс, которая склонила голову несколько вправо, прищурив чёрные глаза. — Мисс Кэрроу, вы что-то сказали? — с нажимом спросила Беллатрикс, усмехнувшись. Алекто вытаращила на неё светло-серые глаза. Родители от страха не могли и слова вымолвить, настолько неожиданным казалось происходящее. Лиза предпочитала искоса наблюдать за Рудольфусом. Он был единственным, кто в этом зале сохранял спокойствие, с хитрым прищуром переводя взгляд зелёных глаз с жены на Алекто. — Как можно вступить в ряды Пожирателей Смерти? — собрав волю в кулак, вновь спросила та, сжавшись под взглядами родителей, старшей сестры и гостей. Лиза рвано вздохнула. Пожиратели Смерти. Пожиратели. Смерти. Так это они убивают магглов, и тот рейд на семьи авроров и магглорождённых организовали они, это из-за них её ненавидят на факультете. Они убийцы, чудовища, и она, Элизабет Баркер, сидит за одним столом с ними. — Необходимо пройти сложнейшие испытания, сомневаюсь, что ты справишься и… — начала объяснять Беллатрикс Лестрейндж. — Но вы же прошли! — упрямо вскрикнула Алекто, перебив волшебницу. Леди Лестрейндж замерла с приоткрытым ртом, после чего нахмурилась, подалась вперёд, как бы всматриваясь в бледное лицо Алекто, на котором горели лишь глаза. — Не смей меня перебивать, придержи язык, девочка, я знаю заклинание, которое лишит тебя его, — прошипела Беллатрикс, сузив глаза. — Белла, успокойся, не видишь, вся семейка уже языки проглотила и без твоего вмешательства, — раздался ленивый насмешливый голос, обращённый к леди Лестрейндж, которая больше сейчас напоминала разъярённую фурию, готовую разорвать рыжеволосую волшебницу на мелкие кусочки. Рудольфус Лестрейндж задержал цепкий взгляд на супруге, она откинулась на спинку стула, вмиг успокоившись. Казалось, буря миновала. Семейство Кэрроу наконец вздохнуло спокойно. В следующий миг Лестрейнджи, не сговариваясь, встали со своих мест. — Мы отужинаем в своих покоях, — хлёстко бросила Белла. — Нам нужно обдумать систему наказаний для провинившихся, — добавила она, задержав схищный взор на притихшей Алекто. С этими словами леди Лестрейндж пересекла зал и покинула столовую, цокая каблуками полусапожек. — Прошу прощения, мистер Лестрейндж, но вы рассмотрите мою скромную просьбу? — пришёл в себя глава семейства Кэрроу, но тут же осёкся, встретив ледяной взгляд зелёных глаз. — Ты не в том положении, чтобы о чём-то просить, Амикус, — осадил его Рудольфус. — Займись воспитанием детей на выходных, сын будто язык проглотил, не вникает даже в беседу, хотя он потенциальный слуга Милорда, дочь наоборот слишком языкастая, это может плохо кончиться, характер у моей супруги малость нервный… — произнёс он и покинул столовую. Лиза лишь почувствовала, как по спине пробегают мурашки от его голоса. Этот человек невероятно сильный, раз его слушается её отец, который старше Лестрейнджа на пятнадцать лет.