Любовь слепа

***

      Слёзы довольно быстро закончились, и истерика Элизабет угасла. Рудольфуса в помещении не было, он вышел, не в силах слышать её всхлипы и завывания. Рядом с уставшей и порядком ослабленной девушкой сидела незнакомая ей рыжеволосая особа, которая поглаживала Лизу по подрагивающему плечу. Её била нервная дрожь, а сердце разрывалась от осознания всего ужаса происходящего. Заплаканные глаза неприятно щипало, руки мёрзли, в области солнечного сплетения завязался уже знакомый тугой узел, свидетельствующий о сильном нервном напряжении. Во всём теле Лизы была слабость. Она вперилась неосмысленным взглядом в стену с проклятыми зелёными обоями с мелким серебряным узором на них. Слёз уже не было, было лишь… Разочарование?       Да, именно оно. Жгучее, доставляющее большие неудобства, приносящее невыносимые муки разочарование. Элизабет закрыла глаза, а в следующий миг почувствовала, как что-то острое коснулось её плеча. Она провалилась в глубокий сон.       Лиза проснулась, чувствуя лёгкое прикосновение к своему плечу. Сначала она сквозь сон не обратила на это внимание, но прикосновения продолжились. Лиза с трудом разлепила веки, чувствуя жажду. Комнату сквозь приоткрытые шторы заливал солнечный свет. Лиза, поморгав, вздрогнула, вытаращив в немом ужасе синие глаза. Рядом с ней на кровати, глядя на неё всё тем же холодным взглядом, который наверняка будет теперь ей сниться в кошмарах, сидел Рудольфус.       Что он тут делает? Почему он здесь? Как он может здесь быть, после того, что совершил? Он же убийца… Он убил своего ребенка, он столько всего ей наговорил…       Видимо, на лице Лизы отразилось всё, что она думала, поскольку Лестрейндж заговорил:       — Доброго обеда, Бетти.       Элизабет вздрогнула, на глаза вновь навернулись слёзы. Это ласковое «Бетти» резало слух, подливая масла в огонь. Она отвела взгляд и безучастно снова уставилась в стену. В душе, что удивительно, не было ничего, ничего не отзывалась от той утраты. Было слишком одиноко, холодно и пусто. Словно погасили главное солнце, растоптали все цветы в саду.       «…Это не значит, что я тебя люблю, Лиза!..» — Она закусила губу, чтобы не всхлипнуть. Эти слова калёным железом теперь были выжжены у неё на сердце.       — Флоренция отлучилась, чтоб сообщить твоему отцу о твоей простуде, никто ни о чём не узнает, — тихо, спокойно произнёс Лестрейндж, возвращая внимание Лизы к своей персоне. В нём сейчас не было ничего от того Рудольфуса, который вчера поднял на неё руку. Но по глазам Элизабет видела, что тот зверь, которого Рудольфус прячет, живёт глубоко внутри. Вот кого он так тщательно скрывает под маской учтивости, сдержанности и благородства. Внутри него живёт самое настоящее чудовище. Зверь.       «Но есть же что-то хорошее, не могла же я полюбить его за тёмную сторону, он не плохой», — подумала Элизабет, а у самой в глазах стояли слёзы. Как же так? Её мечты обернулись прахом за один только вечер. Лестрейндж же предупреждал, что не стоит задевать его за живое. Самую большую боль ему причиняла жена, вернее, её неверность. Элизабет сделала этот вывод по его странной реакции. Никому ничего не говорить. Лиза не скажет. Она же… любит его… До сих пор.       — Как вы можете быть спокойны, когда убили своего ребенка? — всхлипнула Элизабет, потирая покрасневшие от слёз глаза. — Я не думала, что вы такое… — она запнулась. — Вы…       — Чудовище, — спокойно продолжил вместо неё Лестрейндж, Элизабет на всякий случай втянула голову в плечи и уставилась на него слезящимися глазами. — Да, я чудовище, во мне уже не осталось ничего хорошего, вначале я просил тебя не злить меня, последствия бывают ужасными… — Рудольфус пододвинулся ближе к Лизе и осторожно убрал растрёпанные светлые волосы с её покрасневшего лица. — Тебе не стоило говорить лишнего, девочка моя, это было очень глупо с твоей стороны. — Лестрейндж вперился взглядом зелёных глаз в напуганные синие. — Удивительная штука любовь, она слепа, не видит недостатков, ты всё ещё меня любишь, Бетти, — спустя некоторое время произнёс он, усмехнувшись.       Элизабет снова всхлипнула и обхватила себя руками, как тогда, в кабинете, чтобы не чувствовать одиночество. Да, она не чувствовала ненависти к нему, какую стоило бы испытывать после того ужасного поступка, приведшего к гибели её малыша. Неужели можно любить после этого? Лиза в голос зарыдала, перед глазами проносились воспоминания о вчерашнем вечере. Она всё ещё явственно слышала слова возлюбленного, полные холода и ненависти:       «Мне безразлична твоя жизнь, твои интересы и твои чувства. Для меня ты пустое место, вещь, игрушка, красивая, глупая кукла, которой удобно пользоваться, поскольку ты ничего не требуешь, кроме пресловутой любви…»,       Элизабет зажмурилась, покачав головой. Как же хотелось забыть. Душа рвалась и пылала адским пламенем, не хотелось жить. Смысл всего был утерян. Лиза сильнее сжалась, когда Рудольфус её обнял, прижимая к груди. Она разразилась истерикой, обняв его в ответ и прильнув к нему всем телом, ища у виновника своего несчастья спасение и поддержку. Удивительная все-таки штука любовь.       — Тише, Бетти, тише, — доносилось до Лизы, словно через слой ваты. — Я не должен был этого делать, я виноват и понимаю это, прости… Но он был мне не нужен, это слишком опасно, ты не представляешь насколько, может это к лучшему, что он погиб…       Спустя полчаса истерика Элизабет вновь угасла. Рудольфус наколдовал стакан воды, протянув его плохо соображающей Лизе. Он помог ей утолить жажду, после чего хотел встать с кровати, но Элизабет вцепилась дрожащей рукой в его руку и, умоляя, посмотрела ему в глаза снизу вверх.       — Не уходите. Пожалуйста, — промямлила она, её взгляд был сильно болезненным.       Щёки покраснели от слёз, глаза казались несколько невменяемыми. Лестрейндж, что удивительно, повиновался просьбе и вновь сел рядом, забравшись в одежде под одеяло. Они всё ещё были в его покоях. Рудольфус обнял Лизу, она положила голову ему на грудь и закрыла глаза, погружаясь в дремоту.       Спала она довольно крепко, усталость и потеря давали о себе знать. Лиза даже не заметила, как Рудольфус вышел в свой кабинет, она продолжала крепко спать.       Элизабет проснулась на рассвете, об этом красноречиво говорило яркое зимнее солнце, которое пробивалось в комнату сквозь неприкрытые шторы. Она подтянулась в постели, после чего села, чувствуя, что внизу живота тянет. Лиза положила руку на живот и тяжело вздохнула. Её ребенок мёртв, этого, увы, не изменить. Но Лестрейндж после всего сказанного был с ней, может, он всё-таки её любит? Просто не хочет этого признавать, всё-таки жена у него несколько безумная, если верить газетам.       Лиза огляделась, Рудольфуса не было в комнате. Она кое-как выбралась из-под одеяла, после чего поднялась с кровати. Её сильно качнуло, и Лиза едва не села обратно на постель. Взяв себя в руки и не обращая внимания на дискомфорт, Элизабет двинулась в сторону двери в кабинет Рудольфуса. Кое-как дойдя до неё, Лиза сжала холодную ручку двери и отворила её, заглядывая в образовавшуюся щель. Она думала, что возлюбленный работает, но его в кабинете не было.       — Проходи, не бойся, — с кресла напротив камина встала та самая рыжеволосая девушка, облачённая в светло-зелёное платье. Лиза вошла в комнату и закрыла дверь. — Нам нужно познакомиться, меня зовут Флоренция Райли, я — целительница и по совместительству троюродная сестра Руди, — произнесла мадам Райли, улыбаясь. Элизабет прошла вглубь кабинета и опустилась в свободное кресло и перевела взгляд на огонь в камине.       — Я — Элизабет, — тихо пискнула она.       — О, я уже знаю, как ты себя чувствуешь? — спросила женщина, возвращаясь в свое кресло.       Флоренция внимательно взглянула на бледную Элизабет, которая, вздрогнув, посмотрела на неё и прикрыла на мгновение глаза.       — Всё в порядке, мадам, — произнесла Лиза. — Где Рудольфус?       — Его вызвали, он ушёл после полуночи, у Блэков что-то случилось, — взволнованно произнесла леди Райли.       Это волнение передалось и Лизе. Она внимательно взглянула на Флоренцию. Как же поразительно она была похожа на Лестрейнджа, что неудивительно, они родственники, но всё же сходство было просто феноменальным. Красивые рыжие волосы, переливающиеся в свете камина, светло-зелёные глаза с тем же оттенком надменности, но в них не было видно той затаённой силы, что мелькала в очах Рудольфуса, бледная кожа, скулы, линия бровей — всё было почти идентичным, словно мадам Райли и мистер Лестрейндж были близнецами.       Элизабет отвела взгляд на камин, чтобы Флоренция не заметила её излишнего внимания. Она чувствовала тяжесть в груди и не могла понять, отчего. Элизабет закрыла глаза, откидываясь на спинку мягкого кресла. Давящее и неприятное чувство можно было объяснить потерей, но Лиза уже смирилась, у неё не было сил на слёзы и обиду. К тому же благодаря своему мягкому характеру она не могла злиться или ненавидеть Рудольфуса. От мысли, что он может отвернуться от неё, становилось очень плохо.       Элизабет задремала. Сквозь сон, минут через двадцать, она услышала скрип двери и тихие шаги.       — Ну, что произошло? — взволнованно вскрикнула миссис Райли. Элизабет же слышала каждый шорох сквозь дрёму и глаза открывать не спешила.       — Тише ты, голова ноет, — гневно буркнул Лестрейндж приглушённо, после чего чихнул. — Почему она здесь? — речь, вероятно, зашла про Лизу.       — Проснулась, встала, спрашивала про тебя и задремала, едва сев в кресло, устала она сильно, — произнесла Флоренция. — Так что случилось?       — Несчастный случай… Дело в том, что несколько дней назад Ориону подарили книгу по рунологии, Регулус выпросил у отца фолиант вчера днём, оставил его на своём письменном столе, вчера вечером к Блэкам приехали Мальсиберы, Эстель зашла к жениху, они проводили вместе время, потом Блэка вызвал Реймон, тот вышел, а Эстель решила почитать и открыла ту книгу… Мерлин, это ужасно, — начал рассказывать Лестрейндж. — Книга была пропитана двумя сильнейшими проклятиями. Регулус обнаружил невесту в луже крови, на его крик ужаса прибежал брат Эстель и мадам Блэк, вызвали целителей и нас.       — Это ужасно, она жива? — испуганно вопросила женщина у брата.       — Да, но целитель думает, что долго она не протянет, Белла его переубедила, — сказал Лестрейндж. — Лицо мисс Мальсибер покрылось ожогами, кожа на всём теле подгнила и начала сходить заживо, она страдает от боли, обезболивающие давать слишком опасно в больших количествах — сердце не выдержит… О, я найду ублюдка, который это сделал, мне приказал Повелитель…       — И что ты будешь делать? — со страхом в голосе спросила Флоренция. В груди у Лизы от монолога Лестрейнджа похолодело, голос у него стал ледяным и хлёстким.       — Он пожалеет, что так высоко замахнулся, думаю, Беллатрикс поможет мне заставить этого урода съесть свои же глаза, целью был Орион Блэк, ему пришла книга в подарок, адрес отправителя Люциус уже нашёл, будет рейд, — сухо добавил Рудольфус, после чего удалился, очевидно, в гардеробную. Элизабет открыла глаза, чувствуя, как к ним подступают слёзы, и огляделась. У стола Рудольфуса она заметила напуганную леди Райли, которая глядела пред собой.       — Мадам? — тихо пискнула Лиза, привлекая внимание.       — Конечно же ты всё слышала, — проговорила целительница, взглянув на неё.       — Это ужасно, — всхлипнула Лиза, не веря в услышанное.       В этот момент из смежной комнаты, которая, очевидно, была гардеробной, вышел Рудольфус. Элизабет посмотрела него. Он, заметив Лизу, кивнул ей, после чего поправил сюртук. Облачён он был во всё чёрное, волосы были стянуты в низкий хвост. Лестрейндж накинул чёрную мантию на плечи и застегнул её, застежка была в виде черепа. Он вытащил из кармана что-то, в чём Лиза узнала серебряную маску с чёрным узором у прорезей.       — Мне пора, — сухо хмыкнул он и прошествовал к камину.Дважды взмахнув палочкой, Лестрейндж, отставив сторону решетку, потушил огонь, после чего взял мешочек с летучим порохом и, войдя в камин, произнёс чётко:       — Северная Шотландия, урочище «Плохое место», поместье Тёмного Лорда! — Рудольфус бросил горсть пороха к ногам и растворился в зелёном пламени. Лиза же смотрела в камин, где секунду назад стоял её возлюбленный в полном боевом облачении Пожирателя Смерти.