***
Сознание возвращалось очень медленно. Ныла голова. Лиза открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Она подняла голову и тут же обессилено откинулась на подушку, ей сделалось дурно. Где она находится? Светло-зелёные обои, большая комната. Это точно не её покои в Кэрроу-хаусе. Понадобилось несколько минут прежде, чем Лиза вспомнила, что осталась с Амелией в Лестрейндж-холле. Она так же вспомнила все события, произошедшие с ней за эти дни, впомнила и разговор с Рудольфусом, после которого ей сделалось дурно. Элизабет зажмурилась, чувствуя, что снова к глазам подступают слёзы. Но тут она услышала тихие голоса. Обратившись в слух, она закрыла глаза и замерла. — Отправить пытались меня, мы пили вместе чай, — звонко говорил женский голос, в котором Элизабет без труда определила Амелию. — Мало ли чем она отравилась, — отмахнулся мужской, это точно был голос Рудольфуса, его бы Лиза узнала из тысячи. — Это было покушение, — упрямо изрекла Амелия, после этого дверь отворилась, и она вошла в помещение, подошла к постели Элизабет, села рядом с ней, осторожно коснувшись холодной руки. Лиза открыла глаза. — Что со мной? — спросила она, посмотрев на Амелию, которая глядела на неё с большой жалостью, отчего становилось ещё хуже. На пороге, скрестив руки, стоял Рудольфус. — Тебя отравили, — проговорила Амелия, погладив руку Элизабет. Та прикрыла глаза, затем посмотрела в потолок, после чего вновь взглянула на подругу. — Скоро, к вечеру тебя заберет отец, завтра всё же Новый Год, — постаралась улыбнуться Амелия. — Отец в поместье? — спросила Лиза с нескрываемой надеждой в голосе, хотелось верить, что родитель всё же её любит и даже заботится. Но Амелия покачала головой. — Он занят в Министерстве, — пояснила она, вставая с кровати. — Ладно, отдыхай, тебе нужен покой. — С этими словами молодая женщина удалилась, оставив Элизабет. Рудольфус хотел выйти следом, но Лиза а его позвала с мольбой в голосе. Лестрейндж запер дверь, подошёл к постели. Элизабет с большим трудом села в постели, голова всё ещё кружилась, но она хотела кое-что уточнить. — Сэр, — тихо проговорила Лиза, с большой нежностью в глазах глядя на возлюбленного, лицо которого, как обычно, совсем ничего не выражало. — Когда мы говорили… Перед тем, как я лишилась чувств. — Лиза запнулась, отведя взгляд и не смея смотреть ему в глаза. — Вы сказали, что мы расстаемся, это правда? — Она замерла, боясь услышать подтверждение своим словам и молясь всем известным богам. — Да, мы расстаёмся, — подтвердил Лестрейндж, заставив хрупкий мир Элизабет разлететься на тысячи осколков. Она сделала судорожный вдох, словно одним ударом из лёгких вышибло весь воздух. — Почему? — с ощутимыми слезами в голосе спросила Лиза, подняв брови. Она скинула с себя одеяло и попыталась встать на ноги, эта попытка не увенчалась успехом. — Ты мне безразлична, — проговорил Рудольфус те слова, которые Лиза больше всего на свете не желала услышать. Она прикрыла на мгновение глаза, положив руку на грудь, словно ей стало совсем плохо. — Зато вы не безразличны мне, позвольте просто быть с вами, сэр, — стараясь не расплакаться, как раньше, изрекла Лиза. Она всё же встала на ноги и сделала несколько неуверенных шагов в сторону Рудольфуса. Тот даже бровью не повёл. У Лизы сильно закружилась голова, она не устояла и упала прямо к ногам возлюбленного, который смотрел на неё так же равнодушно. — Мистер Лестрейндж, я же люблю вас, я же не смогу без вас, вы же для меня целый мир, — прошептала Элизабет слабым голосом, схватившись руками за полы его чёрной мантии и устремив жалостливый взгляд на Рудольфуса снизу вверх. Он вырвал мантию из цепких пальцев Лизы, поморщившись, будто вся эта ситуация его сильно раздражала. Элизабет всё-таки заплакала, беззвучно и тихо, полулёжа в ногах самого дорогого человека, который стал для неё всем миром и который теперь решил разорвать все отношения. Это было слишком жестоко. Лиза никогда никого так сильно не любила, она была сиротой при живом отце, о ней не заботились и ей не хватало ласки и душевных разговоров. Как так получилось, что волшебник, затмивший солнце в синих, наивных глазах, так обошёлся с ней? Почему так получилось? Рудольфус и не думал её успокаивать, он презрительно смотрел на Элизабет, которая не владела собой, что-то шептала себе под нос в перерывах между всхлипами. На его лице в какой-то момент отразилось раздражение. Рудольфус резко наклонился к ней, взяв двумя пальцами за подбородок и заставив её посмотреть ему в лицо. Лиза замерла. Так хотелось, чтоб её обняли и утешили, сказали ласковых слов. Она всё ещё верила в то, что возлюбленный просто шутит. Но увы… Лестрейндж заговорил, в его голосе звучало пугающие равнодушие, словно это не он затащил невинную девочку в постель и сломал её: — Я тебя не люблю, мне всё равно, что с тобой происходит, мне плевать на твои мечты и желания. — Рука Рудольфуса скользнула с лица Элизабет вниз, он сжал её тонкую шейку, впившись равнодушным взглядом в заплаканные синие глаза. — Если я узнаю, что ты открыла кому-то тайну моей семьи… Я убью тебя, моя рука не дрогнет, — прошептал угрожающе Лестрейндж последнюю фразу, после этого отпустил Лизу, которая молча, во все глаза смотрела на него. «Я убью тебя, моя рука не дрогнет», — звучал в голове холодный голос. Элизабет безумным взглядом посмотрела на него. Зачем ей жить, если самого дорогого человека на свете рядом не будет? Она резко поднялась на ноги, но не рассчитала силы, голова снова закружилась, и в глазах потемнело. Лиза, сделав шаг в сторону Рудольфуса, снова упала ему в ноги и схватилась за край мантии. — Убейте меня, пожалуйста, убейте! — прорыдала Элизабет, глядя широко раскрытыми глазами в лицо возлюбленного, который в это время пытался вырвать мантию из цепких пальчиков. — Заманчивое предложение, — зло прошипел Рудольфус, рывком отцепив мантию и заклинанием отшвырнув Лизу от себя. Она свернулась на ковре и дала волю слезам. — Когда-нибудь, если ты продолжишь действовать мне на нервы, я это организую, — произнес Лестрейндж и вышел из комнаты. — Нет! — раздался следом отчаянный крик.***
Стоит ли говорить, что до вечера её вообще никто не беспокоил. Может, все были заняты, а может, всем было просто всё равно. Элизабет склонялась ко второму. Она кое-как взяла себя в руки, точнее, ей надоело лежать на холодном полу и лить слёзы. Всё тело ныло, было тошно и кружилась голова. Лиза кое-как приняла вертикальное положение и отправилась в уборную, чтобы умыться. Включив кран, умылась холодной водой и посмотрела в зеркало. Заплаканные глаза покраснели, в них всё ещё стояли слёзы. Элизабет взяла полотенце и вытерла лицо, после этого вернулась в комнату. В помещении появился домовой эльф в белой наволочке, на которой был вышит герб Лестрейнджей… Элизабет добралась до кровати и распустила волосы, простеньким заклинанием их расчесала, взяв с прикроватной тумбочки свою волшебную палочку. После этого она некоторое время смотрела на то, как домовик укладывает её вещи в чемодан. Руди. Руди. Руди. Руди. Элизабет смахнула с глаз слёзы, закусив губу. Как же ей не хотелось жить! Почему всё так обернулось? Всё же у них было хорошо. Не считая того, что он убил их ребёнка. Поразительно, но Элизабет даже сейчас находила ему оправдание и всё сильнее ненавидела себя. Когда за ней прибыл отец, Лестрейнджи прислали за Лизой симпатичную молодую служанку, которой на вид было лет двадцать. Она довела Элизабет до кабинета Рудольфуса, следом эльф тащил чемодан. Когда они вошли в помещение, Лиза сразу устремила взгляд на хозяйское кресло за большим дубовым столом, на нём восседал старший из братьев. Отец Элизабет стоял у камина, будучи облачённым в парадную мантию и костюм тёмно-серого цвета. Поздоровавшись с родителем, Лиза устремила взор на возлюбленного. Сердце отчаянно забилось, к горлу подкатил ком, так хотелось броситься к нему и молить о снисхождении, вместо этого она лишь вспомнила, как пару дней назад сидела за этим столом вместе с ним, они разговаривали обо всём, он её успокаивал и утешал. Всё же было хорошо, почему всё встало с ног на голову? Элизабет прошла мимо того места, где потеряла малыша, и встала рядом с отцом, уставившись взглядом покрасневших очей в пол. Ей не хотелось, чтоб отец заметил, как она смотрит на Рудольфуса. Кэрроу вернулись в своё поместье. Элизабет сразу же, сославшись на ужасную мигрень, отправилась к себе в покои. Переступив порог комнаты и закрыв дверь, она сползла по стене, обхватила руками коленки и дала волю слезам, которые снова наполнили её глаза. Лиза что-то бормотала себе под нос в перерывах между всхлипами, как ей хотелось, чтобы её поддержали и успокоили. В такие моменты явно ощущалась тоска по матери. Кто кроме неё мог её понять? Кто?! Лиза с огромным трудом постаралась успокоиться, получилось не очень. Глаза всё ещё слезились, Элизабет не могла совладать с этим. Встав с холодного паркета, Лиза дошла до кровати и легла в постель прямо в одежде. Как же хотелось, чтобы Рудольфус её полюбил, чтобы он прибыл к ней, сказал о своих чувствах. Неужели всё было зря, он её просто использовал и никогда не любил? За этими размышлениями Элизабет сама не заметила, как провалилась в сон. Светило яркое солнце, погода была чудесной. В красивой часовне серого цвета с высокими потолками собрались именитые волшебники самого высшего света Магической Британии. У алтаря стоял молодой мужчина в самом цвете лет, он был облачён в парадный тёмно-зелёный сюртук и чёрные брюки, рыже волосы были зачесаны назад и спадали на горделиво расправленные плечи. Чародеи встали, отворились двери, и в зал вошла Лиза, облачённая в белое платье старого кроя, широкие рукава которого были отделаны лентами и жемчугом, корсет стягивал узкую талию, лиф был расшит красивой и аккуратной вышивкой из серебра. Элизабет сопровождал к алтарю отец, она улыбалась и уверенно смотрела вперед. Дойдя до алтаря, Амикус подал руку дочери Рудольфусу. Тот, сжав маленькую ладошку, помог ей забраться на возвышенность. После этого старик Макнейр зачитал свою речь. — Элизабет Карин Баркер-Кэрроу, согласны ли вы стать женой сэра Рудольфуса Фергуса Лестрейнджа? — спросил служитель министерства. Элизабет посмотрела счастливыми глазами на любимого человека, не веря в свое счастье. Но вместо Рудольфуса напротив неё стоял некто в чёрном одеянии, в чёрной шелковой мантии с глубоким капюшоном, лицо скрывала серебряная маска с узором у прорезей. На Лизу смотрели зелёные глаза. Она отшатнулась, оглянувшись вокруг. Часовня была пуста, Лиза взглянула под ноги, и с её губ сорвался вопль ужаса, они стояли на горе трупов, её белое платье было вымазано кровью, а над часовней висела Чёрная метка, на улице наступила ночь, тьма просачивалась в здание. Вокруг них начали появляться люди в чёрных одеждах и с масками на лицах, они принялись кружить вокруг пары, смеясь. В этот момент тот, кто стоял напротив Элизабет, взял её за руку, заиграла мелодия вальса, но она была другой, какой-то неправильной, страшной и жуткой. В своём спутнике Лиза с ужасом узнала Лестрейнджа, сделала она это по зелёным глазам, которые были видны благодаря прорезям в маске. Рудольфус закружил Лиза в сумасшедшем танце, при этом смеясь, как ненормальный, и другие Пожиратели Смерти тоже смеялись. Пара танцевала, ступая по трупам. Самое ужасное, что Элизабет никак не могла избавиться от этого кошмара. Раздался хлопок. Она с вскриком открыла глаза, резко приняв вертикальное положение. Тяжело дыша, Лиза начала бешено озираться, дрожа от ужаса. Сон был таким реальным, что в жилах стыла кровь. — Долли не хотела вас будить, — промямлила служанка, глядя огромными глазами на хозяйку. — Долли принесла вам ужин. — Она кивнула на тумбочку, где стоял поднос с едой. — Хорошо, иди, — хриплым ото сна голосом изрекла Лиза, откидываясь на подушки. Эльф исчез, словно его и не было, Элизабет закрыла глаза. Есть совсем не хотелось, было очень одиноко, больно и тоскливо. Хотелось с кем-нибудь поговорить о своих проблемах и чувствах. Но кто захочет её слушать? Сесилия её ненавидела всем сердцем и старалась побольше отравить жизнь. Аммикусу-старшему было плевать на Лизу с астрономической башни, Септимуса лучше не трогать, близнецам не до неё, ко всему прочему не хотелось давать повода для жестоких насмешек. Элизабет было стыдно за свою глупость и влюблённость. Как она могла быть такой непосредственной и наивной? Рудольфусу не нужны были долгие отношения, ему нужна была девушка на пару ночей без обязательств. Он без труда смог получить ключик от сердца Лизы и так же без труда смог причинить ей боль. Он её никогда не любил. Ему всегда было всё равно, а за любовь с его стороны Лиза приняла банальную вежливость. Как она вообще могла подумать что он — он! её любит? Элизабет горько рассмеялась от беспомощности, чувствуя, как что-то болит в груди, после этого она приглушенно зарыдала, коря себя за исключительную глупость. Как можно было так полюбить?! Как?! И была ли это любовь?! Лиза свернулась в маленький комочек, обняв подушку и завернувшись в одеяло. Она на мгновение рядом с собой представила отца, который сидел рядом с ней и осторожно гладил по голове, успокаивая тёплыми словами. Это немного помогло, но не надолго. На душе стало так гадко, когда иллюзия исчезла и осталась жестокая реальность, в которой она не нужна никому. Как же хотелось, чтобы рядом кто-нибудь был! Интересно, чем занимается сейчас Рудольфус, думает ли он о ней? Жалеет ли о содеянном? Вряд ли. Он может описать всё такими красивыми словами, а на самом деле слова ничего не стоят. Лиза закусила губу, снова сотрясаясь от рыданий. Он её использовал, ему не нужна была искренность, доброта и любовь, ему было всё равно. Наверное, Лестрейндж посчитал, что Лиза на роль любовницы просто подходит. Юна, глупа, верит во всё хорошее, нечистокровная и бастард, на которого всем плевать. В случае чего не придётся иметь дело с родителями. «Я не хочу чувствовать! Я не хочу чувствовать, я не хочу чувствовать!», — мысленно твердила Лиза, пытаясь унять слёзы, но это не помогало, становилось только хуже. Следующим вечером Элизабет сидела у себя в комнате, продолжая медленно гореть в персональном аду и ждать чуда, но всё было бесполезно. Она даже не соизволила переодеться и привести себя в порядок. К ней приходил целитель, чтобы осмотреть и понять, вывелся ли яд с организма. Домашние думали, что состояние Элизабет — это результат действия яда. Никто не подозревал об истинном положении дел, или же просто они предпочитали не замечать её состояния. Лиза взглянула на часы, было шесть вечера. До наступления Нового года оставалось всего ничего, но праздничного настроения совсем не было. Элизабет потёрла глаза, которые от частых слёз теперь болели, встала с кровати и подошла к зеркалу, которое висело рядом с входом. Лиза взяла палочку и одним взмахом привела волосы в порядок, после этого долгое время глядела в отражение, пытаясь понять, что же с ней не так. Почему всё так сложилось? За что? Элизабет нервно захихикала, всё так же чувствуя сильную душевную боль, хотелось биться головой об стену. Вместо этого она сжала сильнее в руке волшебную палочку. — Я тебя не люблю, мне всё равно, что с тобой происходит, мне плевать на твои мечты и желания. — Рука Лестрейнджа скользнула с лица Лизы вниз, он сжал её тонкую шейку, впившись равнодушным взглядом в заплаканные синие глаза. — Если я узнаю, что ты открыла кому-то тайну моей семьи… Я убью тебя, моя рука не дрогнет, — угрожающе прошептал Рудольфус последнюю фразу, после этого отпустил Лизу, которая молча во все глаза смотрела на него. Элизабет запустила первое пришедшее на ум заклинание в зеркало, оно разбилось, усыпав осколками ковер. Лиза, словно заворожённая, глядела на осколки, после чего подняла с пола более-менее большой осколок и сжала его в руке. Почувствовав боль, она не ослабила хватку. Физическая боль хоть немного затмевала душевную, отвлекала её. Элизабет смотрела, как на пол начинают капать бисеринки крови. «Не хочу жить, не хочу, не хочу, не хочу», — в агонии кричал разум, Лиза поудобнее перехватила осколок и поднесла его к запястью. Когда она была готова надавить, в дверь постучали, а после этого вошли. Лиза вздрогнула, глядя на посетителя. На секунду, увидев рыжие волосы, ей показалось, что гость выше и шире в плечах. Но моргнув, она поняла, что перед ней сестра. — Элизабет, что ты делаешь, что происходит? — спросила Алекто, глядя на пол, усыпанный осколками. — Я зеркало случайно разбила, — тихо солгала Лиза, глядя прямо в глаза сестры, которая попятилась, увидев в её взгляде нечто страшное. — Это плохая примета. — Алекто вызвала домового эльфа, приказав убрать осколки. — Ты порезалась! — вскрикнула она, увидев кровь на руке Лизы. Та вздрогнула, посмотрев на осколок, зажатый в руке, после чего уронила его на пол. — Ерунда, — вздохнула Элизабет, натянуто улыбнувшись. — Что-то случилось? — Хотела спросить, как ты себя чувствуешь? — улыбнулась Алекто, подходя ближе. — Уже лучше, — ответила Лиза коротко. Она не была настроена на беседы. — Смотри, что мне Эван подарил. — Алекта показала Элизабет красивый медальон на серебряной цепочке с большим сапфиром по середине. — Красиво? — Да, красивый, — согласилась Лиза, ощутив укол зависти. Тут она вспомнила, что Рудольфус ей дарил небольшую книгу с пустыми страницами, на них можно вывести пером послание, и оно окажется у Лестрейнджа. Алекто, пожелав ей хорошего Нового Года и выздоровления, ушла, заперев дверь. А Элизабет тут же среди своих книг нашла ту, которую искала. Открыв её на первой странице, Лиза взяла перо. «День добрый, мистер Лестрейндж. С наступающим Новым годом», — написала она. После этого принялась ждать ответ. Но увы, ей никто не ответил. Лиза напрасно прождала до полуночи, после этого захлопнула книгу и поставила её на столик. «С Новым Годом, Элизабет!» — подумала она, подходя к окну и глядя на заснеженный сад, который был виден благодаря факелам, висящим на крыльце. Она уже не загадывала никаких желаний, понимая, что они не сбудутся. Никогда не сбываются. Как бы Лиза ни верила в чудеса и ни ждала их на Рождество, Новый год или день рождения, всё было как всегда. Ничего никогда не менялось. Хуже всего то, что Элизабет стала видеть мир в чёрно-белых красках, остальные цвета просто исчезли. Если раньше, несмотря ни на что, она верила в лучшее, то сейчас и этого не было, всё было серым, тоскливым. Лиза провела рукой по стеклу, чувствуя горечь. Когда-нибудь всё изменится, должно измениться. Почему все беды мира выпадают именно ей?