***
Как и обещала Флоренция, к обеду в комнату, где разместили Лизу, вошёл Рудольфус. К тому моменту Элизабет уже проснулась, эльф ей принёс поздний завтрак и фрукты, поставив поднос на прикроватную тумбочку. Едва Лестрейндж вошёл в помещение, Лиза замерла в постели, держа ложку в руках. Сердце пропустило удар, а после отчаянно забилось в два раза быстрее. Она смотрела немигающим взором на Рудольфуса Лестрейнджа, на того самого, о чьих преступлениях писали в газетах. Он был облачён в парадные одежды, поверх которых была накинута иссиня-чёрная мантия. Лиза почувствовала неловкость, она не представляла, что ей говорить, что делать. Она столько представляла в мыслях их встречу, думала над тем, что скажет, но в итоге в голове был полный кавардак и ни одной адекватной мысли. Лестрейндж, видимо, тоже был напряжён и не знал, что ей говорить. Ко всему прочему в памяти обоих была свежа их последняя ночь в конце апреля, ночь, когда был зачат их ребёнок. — Как ты себя чувствуешь? — сухо спросил Рудольфус. Лиза замялась. — Мне лучше, — лаконично промямлила она, отведя взгляд в сторону. — Я думал, что ты мертва. Твой отец сообщил о твоей смерти, даже похороны организовал, — зачем-то изрёк Лестрейндж. — Сказал, что произошёл несчастный случай: тебе на платье упала свеча. — Рудольфус остановился у окна спиной к Лизе, которая молчала, переваривая информацию. Вот как извернулся её отец. Хотя ничего в этом удивительного не было. — Где ты была всё это время? — минутой спустя спросил Рудольфус, поворачиваясь к Лизе лицом. Она замялась. — Рассказывай, — приказал Лестрейндж, подходя к кровати и садясь рядом с ней. — Отец выгнал меня, когда узнал о ребёнке, но я не сказала, чей он, — тихо прошептала Элизабет. — Я оказалась на улице, слонялась по Косому переулку, и мне помогла Лидия Кроули, у которой я некоторое время работала за проживание. Но она узнала, что мой ребёнок от вас… — Лиза прервала рассказ, напряжённо посмотрев на Рудольфуса. — Как она об этом узнала? — нахмурился тот. — Прочла моё письмо, которое я не могла отправить, — созналась она. — Понятно, — потёр переносицу Рудольфус. — Она выгнала тебя, узнав о том, что ребёнок от меня. — Да. Вы убили её сыновей, — зачем-то проговорила Элизабет, Рудольфус вздрогнул и посмотрел Лизе в глаза. — Это война, Бетти. Если бы я их не убил, то они бы убили меня, — уверенно изрёк он. — Ешь. Тебе нужно набираться сил. — С этими словами Лестрейндж встал с кровати. — Вы куда? — спросила Лиза, нахмурившись. — Мне нужно разобрать кое-какие бумаги, — отозвался Рудольфус, пригладив рыжие волосы. — Не уходите, пожалуйста, я… — Элизабет замялась, глядя в зелёные глаза любимого человека. Он единственное, не считая ребёнка, что у неё осталось в этом мире. Несмотря на то, что Рудольфус — самое настоящее чудовище, он по-прежнему был ей дорог. Лиза только сейчас поняла, что, несмотря ни на что будет любить и верить в него. — Я вернусь, Бетти, — с этими словами Рудольфус сухо поцеловал её в лоб. Лиза улыбнулась, положив руку на живот. Лестрейндж вышел из комнаты, а она посмотрела на ложку, которую крепко сжимала правой рукой. Улыбнувшись своим мыслям, Элизабет принялась завтракать. Съев свою порцию, она огляделась. Лиза была в небольшой комнате, которая существенно отличалась от гостевых комнат. На стенах были кремовые обои, которые выглядели вполне опрятными. Имелся небольшой камин, в котором потрескивали дрова. Также помимо тумбочки и кровати в комнате имелся письменный столик, небольшое плетёное кресло и шкаф с зеркалом.***
К трём часам дня к Лизе пришли гости, а именно Амелия со своим младшим сыном. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Эми первым делом, садясь рядом с Лизой на кровать и поудобней перехватывая сына, который что-то лепетал на своём детском языке. Малыш был облачён в тёмно-зелёный костюмчик с золотыми снитчами на кофточке. — Мне лучше, — улыбнулась Элизабет, с нежностью и восторгом глядя на ребёнка, который принялся сосать свои пальцы. Каким чудесным он был! Почти чёрные глаза, тёмные кудряшки, явно унаследованные от отца, смуглое личико, крохотный носик с маленькой горбинкой. Асентус, в отличие от старшего брата, был полной копией отца. Каспиан же был не похож ни на мать, ни на отца, имея волосы на несколько тонов светлее, чем у брата, глаза у него были серыми, в то время как у отца они были почти чёрными, а у матери — синими. Ко всему прочему старший Лестрейндж походил больше на девочку, был слишком красив для мальчишки. — Флоренция сказала, что через месяц я смогу тебя поздравить с рождением малыша, — улыбнулась Амелия. Асентус громко что-то вскрикнул, пробуя выбраться с объятий матери. — Да, — кивнула Элизабет, погладив свой большой живот. — Ты кого хочешь? –спросила Амелия. — Я буду любить одинаково и мальчика, и девочку, но мне кажется, что у меня мальчик, — улыбнулась Лиза своим мыслям. — Слишком сильно он шевелится, не давая мне спать, да и выбросы магии очень сильные… — Когда я была беременна своей девочкой, у меня выбросы тоже были сильными, — проговорила Амелия, Асентус начал хныкать. — Ты была беременна девочкой? — удивилась Лиза, заметив тень волнения на лице собеседницы. — Да, — выдавила Эми нехотя, вставала с кровати и принялась расхаживать по комнате, чтобы успокоить сына, который начинал хныкать, требуя внимания матери. На лице Лизы отразилась тень смертельной печали. — Я её потеряла, малышка родилась мёртвой… — Мне жаль, — прошептала грустно Элизабет, вспомнив, что тоже почти год назад потеряла ребенка. — Но после у меня появился Каспиан, — более бодро проговорила Амелия, посмотрев с улыбкой на Лизу. — Спасибо тебе за всё, Эми, — чуть погодя сказала Лиза, помня про то, что Лестрейндж спасла ее жизнь и жизнь её малыша. Если бы не она, то Элизабет вряд ли была бы жива сейчас. Она просто бы замёрзла насмерть, или же у неё произошел бы выкидыш, и она умерла бы от потери крови. А утром обнаружили бы её тело в подворотне. — Не за что, — улыбнулась Амелия. — Рудольфус заходил? — спросила она зачем-то. — Да, сказал, что навестит вечером, сейчас очень занят, — отозвалась Лиза. — Он волновался за меня? — с надеждой спросила Элизабет. — Скорее всего, да. Иначе бы не вызвал целителя, — отозвалась Амелия. Элизабет улыбнулась. Она нужна ему, нужна! Он наверняка думал о ней. — Ладно, поправляйся, мне пора, — улыбнулась Амелия, прижимая к себе сына. Лиза кивнула ей. Девушка ушла.***
Вечером, после ужина, пришла Флоренция вместе с Рудольфусом. Целительница спросила Элизабет о самочувствии, на что та ответила, что чувствует себя намного лучше, хотя небольшая температура всё ещё сохранялась. После этого женщина начала осмотр. Элизабет чувствовала себя неловко, поскольку за всеми манипуляциями, которые проделывала с ней мадам Райли, внимательно наблюдал Рудольфус, который стоял у стены, скрестив руки на груди. Его лицо, как обычно, ничего не выражало, а взгляд был каким-то отрешённым. — Лиза, ребенок шевелился сегодня? — спросила напряженно Флоренция, что-то записывая в блокноте. Элизабет побледнела. — Н-нет, — запинаясь, выдавила она, испуганно глядя в лицо врача. — Ни разу? — уточнила женщина. Лиза покачала отрицательно головой, чувствуя подступающую панику. — Что это значит? — подал голос Рудольфус, подходя к кровати. — Ребёнок должен шевелиться, срок достаточно большой, чтобы она чувствовала его, но шевелений нет, да и заклинания не выявляют активности плода, сердца не слышно, — очень тихо сказала мадам Райли, стараясь не смотреть на пациентку. Элизабет зажала рот рукой, чтоб не закричать. Нет. Нет. Нет. Она этого не переживёт. Не сейчас, не после всех своих страданий и мучений. — Сделайте что-нибудь, пожалуйста, — уже начиная всхлипывать, прошептала Лиза. — Тише, Лиза тише, я сделаю всё необходимое. Но на всё воля случая. Твой ребёнок очень слаб, небольшие волны магии есть, но они слабеют. — Мадам Райли взяла флакончик с зельем, добавила несколько капель в стакан с водой и протянула его шмыгающей носом Лизе. Так приняла зелье, поморщившись от горького вкуса. — Теперь отдыхай, я утром зайду, — улыбнулась подбадривающее целительница. — Ты можешь занять гостевую комнату в Холле, отец всё равно во Франции, Беллатрикс… поправляет здоровье, — проговорил Рудольфус. Флоренция посмотрела на кузена. — Знаю я, как и где она поправляет здоровье… Поэтому ты решил привезти её сюда. Мой тебе совет, увези её до возвращения благоверной, иначе быть беде. — Мадам Райли мрачно посмотрела на брата, после чего удалилась. Лестрейндж хотел уйти тоже, но Лиза, всхлипнув, сказала: — Не уходите, пожалуйста, не оставляйте меня. Рудольфус поджал губы и подошёл к постели. После чего снял сюртук, домашние туфли и сел на кровать. Элизабет несмело взяла его за руку, Рудольфус вроде бы не возражал. Он сжал её пальцы. Элизабет посмотрела ему в глаза, чувствуя, как ей становится чуть лучше. — Всё будет хорошо, — сухо сказал Рудольфус, скорее всего, для того, чтобы хоть что-то сказать. Лиза же пододвинулась ближе к нему и обняла его, обвив шею тонкими, слабыми руками. Элизабет закрыла глаза, вдыхая родной запах, чувствуя, как бешено начинает колотиться сердце. Она боялась, что Лестрейндж её оттолкнет, но нет. Он осторожно обнял её в ответ. — Я так вас ждала, я так скучала, — со слезами в голосе прошептала Лиза, сотрясаясь от всхлипов. — Глупо было ожидать, что ты хоть немного изменишься, — усмехнулся Лестрейндж, погладив Лизу по спине, отчего по телу разлилось приятное тепло. У неё от радости закружилась голова. — Простите меня, пожалуйста, я не должна была так поступать с вами, не должна была, но я так хотела быть с вами, так хотела, чтобы меня любили, — пробормотала Элизабет, продолжая давиться слезами. Лестрейндж мягко отстранил её от себя, знакомым движением откинул с лица пряди светлых волос, взял за острый подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Простите, простите… — Тише, тише, не надо плакать, — прошептал нежно Рудольфус, поцеловав её в лоб, вызывая тем самым новый поток слез. — Простите… — Если тебе это так важно, то я прощаю, — изрёк Лестрейндж, и Элизабет замерла, глядя в его лицо, её лицо всё ещё кривилось от рыданий. Лестрейндж притянул Элизабет к себе, бережно обнимая и гладя по волосам. Уже через десять минут Лиза успокоилась, теперь они лежали в постели. Она нежилась в объятьях возлюбленного, вспоминая ту ночь, когда был зачат их малыш. Лиза мотнула головой, чтобы отделаться от дурных воспоминаний. Она чуть отстранилась, чтобы посмотреть на любимого. Рудольфус спал. Он выглядел таким умиротворённым, лицо разгладилось, исчезли резкие черты, исчезла равнодушная маска, теперь Лестрейндж выглядел довольно безмятежно и спокойно. Лиза провела рукой по рыжим волосам и улыбнулась своим мыслям. В этот момент она чувствовала себя самой счастливой, самой желанной и любимой, словно не было этого жуткого года. В подтверждение этому она ощутила слабый толчок своего малыша. Он дал о себе знать! Всё будет хорошо. Обязательно будет.