Любовь слепа

***

      Элизабет проглотила ком в горле и посмотрела на дубовую дверь, украшенную золотистыми узорами. Она краем глаза взглянула на стоящую рядом Урсулу, которая тоже была бледной и взволнованной. Лиза трижды постучала в дверь, и она бесшумно отворилась.       — Входи, — выдавила управляющая имением.       Элизабет замялась на мгновение, не решаясь шагу ступить, но тут же получила слабый толчок в спину. Лиза вошла в главные покои и замерла истуканом, едва переступив порог кабинета Рудольфуса Лестрейнджа. За её спиной захлопнулась дверь, отрезая путь к отступлению. Урсула не вошла следом, а значит, Лиза осталась одна перед хозяином замка.       Кабинет был погружён во мрак. В камине тлели остатки поленьев. С трудом можно было различить очертания мебели. Но интерьер Лизу совсем не волновал в эти минуты. Она неотрывно смотрела на высокую фигуру, которую едва можно было отличить на фоне распахнутого окна. Лунный свет заливал пространство вокруг него. Элизабет снова потёрла запястья. Она не хотела нарушать эту тишину. Она боялась его. Лиза не видела его лица, а, значит, не могла разобрать его чувств. Хотя… можно было подумать, что на вечно холодном лице Рудольфуса можно хоть что-то разобрать.       Элизабет прикрыла на мгновение глаза. Как же ей хотелось уйти, чтобы не видеть его сейчас, когда её раны вновь открылись. Она сделала шумный вдох, пытаясь взять себя в руки.       — Страшно, — раздался в гробовой тишине тихий вкрадчивый голос, пробирающий до самых костей. Это был не вопрос, а утверждение.       Лиза на всякий случай втянула голову в плечи и со страхом наблюдала за тем, как Лестрейндж поворачивается к ней лицом и делает несколько больших шагов в её сторону. Элизабет неопределённо мотнула головой.       — Так и будешь стоять истуканом или соизволишь сознаться? — вопросил он, подходя слишком близко.       Она сделала шаг назад, когда Рудольфус протянул руку к её лицу, чтобы дотронуться до бледной щеки. Лиза не видела его лица, но чувствовала его взгляд: холодный и предупреждающий.       — Сознаться в чём? — пролепетала она плохо слушающим языком, в горле резко пересохло, во всём теле появилась слабость. Элизабет была едва жива от страха. Разумеется, она осознавала, в чём её пытаются обвинять.       — В покушении на жизнь моей любимой жены! — прогрохотал высокий, холодный голос. Рудольфус словно специально выделил особой интонацией предпоследнее слово, зная, что тем самым заденет чувство бывшей любовницы.       — Клянусь, это не я. Я бы не посмела, — нашла в себе силы возразить Лиза и тут же пожалела об этом, когда Лестрейндж грубо схватил её за руку и куда-то потащил.       В памяти Лизы вмиг всплыла картинка двухлетней давности, когда после неудачного приворота он точно так же тащил её в сторону постели. В памяти были живы и воспоминания о той ужасной ночи, и Лиза начала вырываться, не помня себя от ужаса. Ей не хотелось повторения того кошмара.       — Прекрати немедленно! — приказал громко Лестрейндж, перехватывая её вторую руку, когда она несколько раз попыталась его ударить.       Рудольфус сжал хрупкие запястья Элизабет, а после грубо толкнул. Она упала на что-то мягкое со спинкой, наверное, это было кресло. Рудольфус взмахом палочки зажёг огонь, Лиза вздохнула с облегчением, когда поняла, что она перед намином, полулежит в кресле с зелёной обивкой. Теперь хотя бы Лиза видела Лестрейнджа, он нависал над ней и хмуро глядел в лицо бывшей любовницы, потирая плечо. Очевидно, она всё же его ударила. Элизабет стушевалась, она не хотела делать ему больно. Сейчас тот первозданный ужас чуть отступил.       — Ты говорила Флоренции, что убьёшь Беллатрикс, — хрипло изрёк Рудольфус. — Это было после смерти твоего ребёнка, — добавил он, заставив Лизу побледнеть. Она, несмотря на страх, усмехнулась. Даже в этой ситуации, спустя почти два года он не признавал родство с умершим малышом.       — Да, я говорила, — не стала возражать Элизабет. — Я была ослеплена болью, я потеряла всё в ту ночь и не видела ничего, кроме своего горя. Я не ведала, что несу… — продолжила говорить она слабым голосом. В этот момент мантия сползла с Лизы, открывая взору Лестрейнджа точёное плечо. Он замер, задержав на её ключице взгляд, после чего протянул руку и поправил мантию. Элизабет в этот момент начала молиться всем известным богам.       — Осторожно со словами, в словах сила, — задумчиво произнёс Рудольфус. Лиза проглотила ком в горле, глядя в зелёные глаза в окружении серых кругов. Он выглядел очень уставшим, да и помятая одежда о многом говорила, рубашка кое-где была запятнана кровью и застегнута через пуговицу, словно Лестрейндж одевался очень быстро, боясь опоздать. Наверное, он нёс жену в постель, когда явился на место преступления. — У тебя был мотив для покушения…       — Почему вы мне не верите? Я не способна на такое, — взмолилась с отчаянием Элизабет.       — Я не верю никому, даже самому себе, — отозвался Рудольфус. — Что касается того, способна ты на убийство или нет… Не бойся шумных, бойся тихих, — изрёк он, отходя к камину, рукой откинул с лица рыжие волосы и сжал челюсти с силой.       — Я бы не посмела, не рискнула бы и не смогла… — собравшись с силами, начала говорить Лиза, понимая, что находится на волосок от гибели. Да, она не хотела жить, сама пыталась прервать свой земной путь. Но тогда Элизабет желала смерти, надеясь найти в ней покой, окончания своим мукам. Она хотела прервать череду своих бед, освободиться от оков боли и ужаса. А сейчас… Сейчас Лиза понимала, что хочет жить. — И не потому, что боялась кары, а потому что… Потому что всё ещё люблю вас. — Элизабет подняла взгляд и встретилась с очами Лестрейнджа. Тот не выглядел удивлённым.       — Насколько мне известно, ради любви творили и не подобные зверства. Сколько историй, когда ослеплённые любовью девушки травили, убивали, проклинали своих более удачливых соперниц. Сколько историй, где волшебники готовы были биться насмерть ради дамы, что запала в сердце? — усмехнулся Рудольфус, хотя в его глазах не было и намёка на веселье. В них тлела лишь многолетняя усталость от извечной борьбы и что-то ещё.       — Это было бы уместно, если бы вы отвечали на мои чувства такими же чувствами, но мы оба знаем, что вам абсолютно всё равно на меня, на мои переживания и чувства к вам, — ровным голосом продолжила Элизабет. Она с трудом держала себя в руках, поскольку тема была болезненной для неё. Лиза не хотела бы это обсуждать.       — Но всё же… Сути это не меняет, — ответил Лестрейндж.       — Меняет. Ещё как, — возразила она. — Вы любите её очень сильно, мне ли не знать об этом? Я же люблю вас и знаю, каково это потерять все… — она запнулась, — в один миг. Кажется, что мир лишился всех своих красок, всё становится таким тёмным и страшным, что не хочется жить. Каждый вдох рождает мучительные страдания. И это происходит при расставании на время. А что будет, если человек, которого ты любишь, исчезнет навсегда, и ты будешь точно знать, что он мёртв? Это будет равносильно аду на земле. Я живу лишь тем, что знаю наверняка, вы — живы, вы — любите… — Элизабет уставилась на Лестрейнджа, который вдруг ухмыльнулся.       — Как мило, но я всё равно не понимаю, причём тут Белла и твоя невиновность в покушении.       Элизабет едва не застонала от досады. Он специально так делает? Ему доставляет удовольствие мучить её? Прекрасно же знает, что тема очень болезненная для неё. Нет же, надо продолжать.       — Я не хочу, чтобы вы страдали. Вы прекрасно знаете, каково быть отвергнутым, я не хочу, чтобы вы ещё больше страдали от смерти любимого человека, — выдавила Элизабет. Лестрейндж потрясенно молчал, после чего потёр переносицу. — Да, шляпа с Гриффиндором не ошиблась, тебе там самое место с твоим благородством, пусть и прикрытым тонной скромности, — пробормотал Рудольфус.       В этот момент в дверь постучали.       — Войдите! — приказал он.       Дверь отворилась, впуская в комнату Люси, служанку замка, которую Лиза видела с той маленькой девочкой, кажется, Шарлоттой. Женщина опасливо оглядела кабинет хозяина и задержала взгляд на Лизе, которая сидела, сжавшись в кресле.       — Я выполнила ваше поручение, хозяин. — Лиза нахмурилась, уж слишком нежен и ласков был её голос, да и смотрела на Рудольфуса она как-то странно. Так Эми смотрит на свои новые платья. — И нашла это. — Она протянула Лестрейнджу склянку с ярко-зелёной жидкостью, у Лизы похолодело в груди. Это был тот самый пузырёк со смертельным ядом, который она припасла для самоубийства в случае чего. Это был точно он.       — Выйди, — приказал Рудольфус. Дождавшись, когда Люси скроется за дверью, он медленно повернулся к Лизе, которая побелела от страха ещё больше. — Узнаёшь? — обманчиво спокойно начал Лестрейндж, подходя ещё ближе к креслу. Лиза выставила вперёд руки в защитном жесте, но едва ли это могло её спасти. — Узнаёшь?! — прорычал он. Элизабет судорожно закивала, понимая, что спорить бесполезно. Рудольфус повернулся к камину и поднял склянку, глядя на неё. — Здесь было чуть больше, чем есть…       Он щелчком пальцев вызвал домового эльфа. Слуга появился пред хозяином и поклонился ему. Рудольфус откупорил пузырёк и протянул его домовику с коротким приказом: «Пей». Эльф выполнил поручение господина, выпив яд до последней капли. Едва последняя капля смертельного зелья коснулась губ слуги, тот упал сначала на колени, а после и вовсе растянулся по полу, начиная биться в агонии. Эльф надрывно пищал, бился головой…       — Пожалуйста, хватит, он же умирает! — взмолилась Элизабет, закрыв рот руками. Она с трудом сдерживала слёзы, наблюдая за страданиями домовика.       Лиза зажмурилась, а когда открыла глаза и посмотрела на тельце эльфа, тихо всхлипнула. Домовик был мёртв. Рудольфус хладнокровно подошёл к телу и носком ботинка перевернул его на спину, глядя с отвращением в искажённую мукой мордашку слуги. Наволочка была вымазана кровью, из лопоухих ушей сочилась кровь, а широко распахнутые остекленевшие глаза, глядящие в потолок, были покрыты кровавой пеленой.       На Лестрейнджа было жутко смотреть, он откинул в сторону склянку и, как-то странно изогнув пальцы, начал медленно подходить к креслу, в котором сжалась Лиза. Она забилась в него ещё сильнее, выставив руки в защитном жесте, но едва ли это могло её спасти, когда он в таком состоянии. В зелёных глазах пылали огоньки ада, казалось, что в Рудольфуса сам дьявол вселился, вокруг него начала появляться едва заметная тёмная дымка, которая то и дело искрилась от стихийной магии. В камине вспыхнул огонь с новой силой. Искры посыпались на ковёр, который начал медленно гореть.       Элизабет запоздало поняла, что это конец. Рудольфус, как обычно, не будет её слушать. Пощады можно не ждать. Она начала молиться, чтобы её смерть была быстрой и безболезненной. Зная Лестрейнджа не в первый год, Лиза понимала, что он может продлить её муки, наслаждаясь болью и страданиями. Сейчас человек, о котором она столько много читала в газетах, повествующих о преступлениях «Кровавого семейства», был перед ней.       Рудольфус протянул к Элизабет руки и сжал одной ладонью тонкую шею, а второй обманчиво нежно провёл по щеке, по которой струились слёзы, по светлым, чуть вьющимся волосам. У Лизы от этого дыхание перехватило. Он свернёт ей шею в один миг. Что же он медлит, раз принял решение? Элизабет давилась слезами, понимая, что это конец, ей не спастись. Она столько раз была на краю от гибели, но каждый раз чудом выживала. Она никогда не думала, что примет смерть от руки любимого человека. Хотя, разве не этого она хотела?       — Легилименс, — раздался тихий голос. А после сильно заболела голова. Элизабет была не готова к подобному и совсем не сопротивлялась. Уже через пять минут она обессилено лежала с закрытыми глазами. Голова жутко болела, Лиза терпела эту боль, боясь привлечь внимание к своей персоне. Открыв очи, ведьма увидела у камина Лестрейнджа, который стоял со стаканом огневиски в руках, Лиза видела его лицо, так как он стоял вполоборота к ней. — Ты ни в чём не виновата… — заключил он, устремив взгляд в сторону Элизабет, которая тихо всхлипнула, поняв, что опасность миновала. — Но как ты могла желать смерти? Зачем? Неужели чувства того стоят? — спросил он. Лиза не ответила, поскольку была очень слаба.       В этот момент дверь открылась, словно от пинка. В кабинет вошёл человек в халате лимонного цвета больницы Святого Мунго, следом в апартаменты брата вошёл хмурый Рабастан, который тащил за собой… Флоренцию Райли, которая тоже была облачена в униформу больницы, замыкал процессию Тёмный Лорд Волдеморт, вокруг которого сгущалась чёрная дымка, а на его бледном лице горели ненавистью и яростью алые глаза с вертикальными зрачками. Повелитель взглядом закрыл дверь и повернулся лицом к Рудольфусу, который неотрывно глядел на сестру, которая всё ещё пыталась вырваться из рук двоюродного брата.       Для Элизабет это было слишком, она лишилась чувств, проваливаясь в полусон. Лиза могла слышать всё, словно через слой ваты, но не видеть, настолько слаба она была.       — Тебе, вероятно, интересно, Рудольфус, почему твоя сестра была приведена сюда с позорным конвоем? — вопросил тихо Тёмный Лорд. Его тихий вкрадчивый голос пробирал до костей, вызывал животный ужас.       — Вероятно, вы сочли это уместным, Милорд, — отозвался Рудольфус. Повелитель тихо рассмеялся.       — Я застал её за тем, что она что-то давала Белле. Мадам Райли утверждала, что это укрепляющее зелье, но я, хвала Салазару, знаю, как оно выглядит. Мистер Фоули провёл анализ и понял, что это отвар из цветка смерти, даже в малых дозах он может вызвать остановку сердца и не оставляет никаких следов, — проговорил Тёмный Лорд. Послышались торопливые шаги. — С ней всё в полном порядке, если бы это было не так ни Фоули, ни мадам Райли уже не было бы в живых, — так же спокойно продолжил Волдеморт.       — Как ты посмела, Флоренция? — вопросил странно тихо Рудольфус. — Тебе-то я всегда доверял. Ты же моя сестра, — потрясённо добавил он.       — Кровные узы ничто, друг мой, — проговорил Повелитель. — Я видел те времена, когда брат убивал брата ради власти и титула…       — Зачем ты это сделала? Это ты её отравила? — вопросил, очевидно, Рабастан.       — Да, — разрыдалась целительница. — Простите меня, простите, у меня не было выхода. Мой сын, мой Мариус, был похищен Орденом Феникса, они сказали, что вернут его, если я убью леди Беллатрикс, — рыдая, говорила Флоренция. У Лизы сердце сжалось. — После смерти моего мужа и старшего сына от оспы, он всё, что у меня осталось, я не могла иначе…       — Могла! Могла прийти ко мне, я бы придумал что-нибудь, да и Орден не славен жестокостью, если смотреть правде в глаза, они слишком благородны, чтобы убить ребёнка, — возразил с горечью в голосе Рудольфус.       — Благородны? Не думаю, — возразила сквозь слезы мадам Райли. — Они не пощадили Эвана Розье и убили его, Алекто вне себя от горя. Они убили Тамсина Уилкиса вместе с беременной женой, они просто вышли на прогулку. Орден обрушил пламя на особняк Гараланда Гиббона, умертвив двоих его сыновей, которые были ровесниками моего Мариуса. И они благородны?! Нет. Это не так. — Флоренция снова зашлась плачем. — Повелитель, я осознаю свою вину и не надеюсь на пощаду, поскольку знаю, что кара за предательство — смерть. Но я смею умолять вас найти моего сына, спасти его, мой мальчик ни в чём не виноват… Прошу понять меня, вы же тоже отец…       — Кто тебе помогал в замке? — раздался голос Рудольфуса.       — Люси, она давно шпионит для Ордена, они сказали, я могу на неё рассчитывать, и не ошиблись. Это она нашла в покоях Лизы зелье, а я знала об её угрозах госпоже, мы решили рискнуть…       — Уведи ее, Рабастан, — приказал Волдеморт спокойно. — Доктор Фоули, возвращайтесь к леди Лестрейндж, а мне надо заняться делами…