***
Элизабет открыла глаза и тихо застонала от головной боли. Она поморщилась и, приподнявшись, поняла, что находится в какой-то громоздкой кровати, которая мало напоминает её собственную. На резных столбиках висел тёмно-синий полог. Лиза нахмурилась, вспомнив все предшествующие этому события. Она помнила и весть об отравлении мадам Лестрейндж, ещё свежи были воспоминания о встрече с Рудольфусом, который был вне себя от боли и гнева и едва её не убил из-за ложных подозрений, хвала Мерлину всё обошлось, она вроде бы ещё жива. Лиза вспомнила и о мадам Райли, которая совершила покушение на Миледи. Ей было горько от осознания того, что целительница хотела подставить её. Лиза никогда бы не уличила её в подобном. Как жаль, что она совсем не знала Флоренцию, не ждала подобной подлости с её стороны. Всё же кровь не вода. Леди Райли казалась доброй и чуткой женщиной, сколько раз она помогала Элизабет? Не сосчитать. Хотя Флоренцию тоже можно понять, она боялась за жизнь сына, что же теперь будет с мальчиком, он остался совсем один в этом жестоком мире, да ещё находится в плену у Ордена Феникса. Чего они добиваются, удерживая невинное дитя? — Доброе утро, — послышался спокойный голос со стороны. Лиза вздрогнула и повернула голову на источник звука. В комнату вошёл крайне мрачный и задумчивый Рудольфус. Под зелёными глазами залегли тени, сами очи ввалились, а привлекательное лицо осунулось. Во всём облике Лестрейнджа сквозила усталость. Он сжимал в правой руке какой-то бокал. — Доброе, — пробормотала Элизабет, внимательно за ним наблюдая. Рудольфус остановился у её постели, вытащил палочку. Она вмиг напряглась, втянув голову в плечи на всякий случай. Но опасности в этом жесте не было, маг он лишь наколдовал стакан воды, который завис в воздухе. Убрав палочку, Лестрейндж взял стакан и протянул его Лизе, которая с благодарностью приняла его, сделала большой глоток. У неё сильно пересохло горло. — Как Беллатрикс? — спросила зачем-то Элизабет, глядя на Рудольфуса. Она сама не поняла, зачем это спросила. Может, просто сочувствовала женщине и волновалась за Рудольфуса? В любом случае объяснить её волнение было невозможно. — Ей, хвала Мерлину, лучше, всё обошлось, — устало вздохнул Лестрейндж, делая глоток из своего бокала, в нём, скорее всего, был алкоголь. Лиза задумчиво кивнула. — А что с Флоренцией? — спросила она, закусив губу. Рудольфус напрягся и посмотрел ей в глаза. Лиза всё вмиг поняла. Приговор уже исполнен. И это, увы, не ссылка. — Её казнили на рассвете, — произнес он, заставив Лизу побледнеть и сильнее вжаться в постель. Голос Рудольфуса был полон сожаления, но оставался по-прежнему твёрдым. Элизабет подумала, что ему, наверное, очень больно и горько от этого решения Повелителя. Скорее всего, это Тёмный Лорд отдал приказ и отправил виновную на смерть. — Это жестоко, — заключила она, хмурясь. — Таков закон, — отозвался Лестрейндж спокойно, словно они обсуждали погоду, а не судьбу конкретного человека. — Чей? Тёмного Лорда? — спросила Лиза, не понимая, откуда в ней столько храбрости. — Чистокровных, — слишком резко ответил Рудольфус. — Покушение на жизнь благородной ведьмы карается смертью… — Даже если преступник — член семьи? — спросила Элизабет, помрачнев. Она всё ещё не понимала каноны чистокровных, почему они так слепо следуют за ними? — Да, в этом случае преступник может получить печать Предателя крови, и даже дети его не смогут снять позорное клеймо, — рассказал Лестрейндж, подходя к окну. — Для Мариуса так будет лучше… — тише добавил он. — Как Уизли? — зачем-то поинтересовалась Лиза. Рудольфус задумчиво кивнул. — Флоренции не оставили другого выхода, у них её ребёнок, её тоже можно было понять… — упрямо сказала Элизабет. — Выход есть всегда, она не побоялась ни Печати предателя, ни возможных мук совести, это должно было быть наказано, — отмахнулся раздражённо Лестрейндж. Элизабет поняла, что он не хочет трогать эту тему, наверное, кузина была по-своему ему дорога. Рудольфус её любил. — А что будет с ее сыном? — спросила Лиза, вспомнив про мальчика. Бедный ребёнок, ещё один малыш не будет знать ласки матери. — Я его обязательно найду и оформлю опеку на правах родственника, Мариус будет жить в Холле, получит достойное образование и займёт в нашем мире достойное место, — поделился своими планами Лестрейндж. — Допрос, я надеюсь, окончен? — сухо поинтересовался он, смерив Лизу немигающим взглядом зеленых очей. Она кивнула. — В таком случае жду тебя через час в своих покоях. — Рудольфус отдал приказ оторопевшей Лизе, которая с неверием на него посмотрела. Он остановился у выхода из комнаты и насмешливо взглянул на бывшую любовницу: — Захвати с собой что-нибудь сладкое. — С этими словами Лестрейндж вышел из комнаты, хлопнув напоследок дверью. Элизабет некоторое время глядела на закрытую дверь, а после откинулась на подушку, улыбаясь. Его слова подарили ей надежду, неужели всё изменится? Хотелось бы верить в это. Она встала с постели и, оглядев себя, поняла, что она в своей сорочке. Осмотревшись, Элизабет обнаружила на спинке стула у окна свою чёрную мантию. Накинув её на плечи и заправив постель, Лиза вышла из комнаты и поняла, что находилась в соседней комнате от покоев Рудольфуса. Наверное, он её туда отнёс. Хотелось бы так думать. Элизабет быстро поднялась на чердак, именно там располагался этаж слуг. Она подошла к дверям своей комнаты, когда её кто-то окликнул. Обернувшись, Лиза увидела невысокую светловолосую девушку в наряде служанки. Элизабет вмиг помрачнела, поскольку узнала её. Это была та самая девушка, которую она застала в покоях возлюбленного вскоре после родов. Значит, она тоже прислуга в этом замке и тоже была его любовницей. «Была? Может, она и сейчас с ним?» — ехидно прошептал внутренний голос. Лиза хмуро оглядела новоявленную знакомую. — Где вы были? — поинтересовалась ведьма вполне дружелюбно, Лизу передернуло от её речи, слишком сладкой она была. Элизабет смотрела на неё немигающим взглядом синих глаз, подмечая про себя свое сходство с ней. Обе были невысокого роста, светловолосы, но глаза у Лизы были синими, а у новой любовницы Рудольфуса — серые, и что-то с ними было не так, словно девушка что-то скрывала ото всех. Да и фигура у волшебницы была более соблазнительной, хотела бы Лиза иметь такие формы. — Ты немая? — Девушка подняла вопросительно бровь, очевидно начиная терять терпение. — Нет, извините, мне пора, — вежливо отозвалась Элизабет, не желая вступать в конфликт. — Что же, ладно. Меня зовут Дилия, — изрекла служанка. Лиза ей кивнула и быстро вошла в свою комнатушку, в один миг помрачнев.***
Спустя час, окрылённая надеждой и любовью Лиза вошла в главные покои, судорожно сжимая в руках металлический поднос, на котором стояли чашка с чаем, вазочка с виноградом и тарелка с кремами. Рудольфус питал слабость к сладкому, раз приказал принести что-нибудь сладкое. А с виду и не скажешь. Элизабет замерла на пороге. — Вот так… После проводишь ручкой. Да, так. — Лестрейндж что-то сосредоточено мастерил из листа пергамента, сидя на диванчике перед камином, а рядом с ним расположилась та самая девочка, которую Лиза видела накануне. Малышка была облачена в синее платье, её волосы вились до плеч. — Всё готово, — улыбнулся Рудольфус, протягивая крохе журавлика. Он взмахнул палочкой, и птичка взмыла в воздух под радостный смех девочки, которая от восторга захлопала в ладоши. Лиза замерла, любуясь этой сценой. Рудольфус впервые за долгое время улыбался и выглядел если не счастливым, то хотя бы довольным. Он всё ещё носил траур по отцу, выглядел сильно уставшим, и последние события заметно отразились на нем. В рыжих волосах были заметны первые серебряные ниточки. — Элизабет, — наконец обратил на Лизу внимание Лестрейндж. Она кивнула хозяину замка, после чего прошла вглубь комнаты и поставила поднос на журнальный столик рядом с диванчиком. Лиза должна была уйти, но она замерла, глядя на ребёнка, который веселился, бегая по комнате за журавликом. — Иди сюда, — позвал её Рудольфус. Малышка послушалась, подойдя к нему. Она смешно вскарабкалась на диван и села рядом с Лестрейнджем, взяв того за руку безо всякого страха. Элизабет на её месте вряд ли бы рискнула сделать это. Наверное, Шарли давно его знает, раз не боится. — Элизабет, присядь, — проговорил Лестрейндж, взглянув на Лизу, которая неловко мялась в стороне. Он жестом указал на кресло с правой стороны от диванчика. Элизабет, чувствуя неясную тревогу, опустилась в кресло, не сводя взгляда с Рудольфуса, который казался слишком напряжённым. — Я хотел вас познакомить, но как-то времени не было. Но последние события показали, что тянуть больше нельзя, — изрёк он, нахмурившись. — Элизабет, — обратился Рудольфус к Лизе, которая вся напряглась. — Это Шарлотта Лукреция Лестрейндж — твоя дочь, — изрёк он, выделяя интонацией последние два слова. Лиза вздрогнула и во все глаза уставилась на ребёнка, который мирно сидел рядом с Лестрейнджес. Сердце сначала замерло, а потом забилось пуще прежнего. Не может быть. Хотя… Рыжие волосы, светло-зелёные глаза, тоненький, аккуратненький носик. Малышка была копией Рудольфуса, разве что над верхней губой, справа была маленькая родинка. Точно такая же, как у неё самой. Элизабет дотронулась до своей родинки, чувствуя, как к глазам поступают слезы. Рудольфус тем временем наклонился к дочери и тихо что-то ей прошептал, в то время пока Элизабет осмысливала то, что только что узнала. Шарли слезла с дивана, взяла из рук отца журавлика и подошла к Лизе. Девочка обернулась к Рудольфусу, тот кивнул с лёгкой улыбкой на губах. Шарлотта протянула Лизе журавлика, та взяла его в руки, глядя в милое личико крохи. Как же она выросла, какой большой стала. Мисс Лестрейндж протянула к Элизабет крохотные ручки и обняла её, прильнув всем телом, Лиза уткнулась носом в рыжую макушку, от которой пахло ванилью. Она не могла сдержать слёз, гладя маленькие ручки, ощущая её тепло. Подумать только, сколько она упустила, полтора года у ребёнка не было мамы. — Не плачь, — тихо сказала Шарлотта, отстранившись от матери. — Папа сказал, что ты — моя мама… — малышка широко открыла зелёные глаза, глядя в лицо ведьмы. Та закивала сквозь слёзы. — Да, это так, — вздохнула Лиза, улыбаясь. — Мамочка, — прошептала Шарлотта. Элизабет, закусив губу, подняла дочку на руки и посадила себе на колени. Она посмотрела на Рудольфуса, который наблюдал за ними всё это время, он не выглядел растроганным, на его лице как обычно было непроницаемая маска. — Папа, а где пирожные? — звонко спросила мисс Лестрейндж. — Ты обещал, — добавила она. — Вот твои сладости, — улыбнулся Рудольфус, указав на журнальный столик у диванчика. Шарли слезла с колен Лизы и подошла к лакомствам. Лестрейндж ю тем временем встал с диванчика и тщательно проверил угощения заклинаниями, которое выявляло яды. — В последнее время я становлюсь параноиком, — сказал он, заметив удивлённый взор Лизы. После этого Рудольфус вернулся к диванчику и магией пододвинул столик к нему, чтобы ребёнок не ел стоя. Элизабет не могла налюбоваться на свою девочку, которая с большим аппетитом улетала пирожные и пила чай, поглядывая на отца, который сидел рядом с ней. Девочка вообще была очень милой, то и дело она протягивала родителю лакомства, угощая его. Лестрейндж же улыбался ей. Элизабет вообще его не узнавала, так он изменился рядом с этой крохой, словно Шарлотта была яркой звездой, которая освещала своим светом путь людей. — Папа, гулять… сад, — пролепетала девочка, доев пирожное. — Чуть позже пойдешь с Бетти, — ответил Рудольфус. Лиза вздрогнула, она и забыла, как звучит её имя из его уст. — Сейчас. С тобой, — упёрлась девочка, нахмурившись. Лиза усмехнулась, внешняя оболочка обманчива, у девочки, кажется, характер отца. Хотя она очень мала, чтобы это определить. Да и Лиза её ещё не знала. — Я занят, солнце, у меня много работы, — чётко изрёк Рудольфус, осторожно поправляя правой рукой кудри дочери. Шарли насупилась, мотнув головой. — Давай ты пойдёшь с Бетти, а я потом приду? Элизабет была поражена, она впервые слышала, чтобы голос Рудольфуса был таким мягким и нежным. С ней он так никогда не говорил, чаще всего тон Лестрейнджа в разговоре с ней был устало-безразличный или же надменный. — Не хочу с ней, — упёрлась девочка, скрестив ручки на груди, насупившись и демонстративно отвернувшись. Лестрейндж мягко рассмеялся. — Хорошо, но для начала я разберу кое-какие бумаги, а после мы с тобой пойдём в сад, — изрёк он. — Она тоже пойдёт? — спросила Шарлотта, указав на Лизу пальчиком. — Не показывай на людей пальцем, это невежливо, — заметил Рудольфус. — Извини, — пробормотала девочка, опустив глазки на коленки. — Так она пойдёт? — спустя секунду вопросила мисс Лестрейндж, подняв на отца такие же зелёные глаза, как у него самого. — Если захочет. — Рудольфус взглянул на Лизу, которая растроганно наблюдала за развернувшейся перед ней сценой. Лиза некоторое время смотрела на возлюбленного, не понимая, чего от неё хотят. — Я хочу, — кивнула Элизабет, понимая, что начинает улыбаться. Лестрейндж смерил её внимательным взглядом и улыбнулся, когда Шарлотта встала на диванчик, чтобы обнять отца.