***
Как же быстротечны дни, если они полны радости и счастья. Элизабет Баркер убедилась в этом на личном опыте. Каждый её день с тех самых пор, как она обрела дочку, был полон солнечного света, добра и любви. Она растворялась в материнстве и была самой счастливой на этой земле. Элизабет изливала на своего ребёнка всю свою нерастраченную любовь, заботилась о ней, берегла как зеницу ока. Эта маленькая девочка, этот ангел стал смыслом её жизни, Элизабет старалась отдать ей всю свою любовь и заботу, словно предчувствуя беду, которой ещё даже не было на горизонте. Лиза по-прежнему жила в Лестрейндж-холле. В основном она занималась воспитанием дочери, иногда помогала Амелии, присматривая за Асентусом. Она не задумывала о чём-то другом, не мечтала о большем. Что нужно для счастья? У неё есть ребёнок от любимого мужчины, есть крыша над головой, она не голодает и самое главное — возлюбленный всегда где-то рядом. Он уделяет ей внимание, иногда, когда в имении нет Милорда и Беллы, они завтракают втроём. Шарли в такие моменты всегда садится рядом с отцом, а Лиза же, чувствуя радость, устраивается напротив них и любуется дорогими её сердцу людьми. Также Рудольфус почти всегда заходит пожелать дочке спокойной ночи, иногда читает ей какую-нибудь сказку. Почти каждую ночь Лестрейндж проводит с Лизой, чаще всего после таких ночей он даёт ей противозачаточное зелье и отправляет в комнату дочери. Элизабет предпочитала думать, что любимый просто очень занят, она отказывалась признавать, что ему просто всё равно. Когда в поместье были Повелитель и Беллатрикс, Элизабет и Шарлотта старались не выходить из комнаты. Характеры у этой парочки были ещё те. Странно, что они всегда были вместе. Беллатрикс любила Повелителя так же сильно, как её любил Рудольфус. А сам Волдеморт был сильно привязан к своей безумной фаворитке. Вообще они составляли какое-то странное подобие семьи. Пару раз Лиза видела, как леди Лестейндж заботливо поправляла Тёмному Лорду воротник мантии, а Милорд, в свою очередь, накладывал на фаворитку согревающие чары. Может, из всех этих маленьких жестов и состоит любовь? Как знать. Больше всего Элизабет напрягало то, что Беллатрикс периодически замечала её дочку. Каждый раз Лиза напрягалась, когда взгляд угольных глаз останавливался на рыжей макушке девочки. Миледи в присутствии Шарли вела себя довольно странно. Женщина переставала жестоко шутить, могла подозвать к себе дочь мужа и дотронуться до рыжих кудрей. В такие моменты Лиза всегда смертельно бледнела, едва не хватаясь за сердце. Шарлотта же словно не ощущала опасности, исходящей от этой колдуньи, хотя она всегда витала в воздухе. Наоборот, мисс Лестрейндж была в восторге от мачехи, постоянно разглядывала её красивые платья преимущественно из тёмных тканей. Пару раз просила дотронуться до драгоценностей. Что удивительно, но Белла позволяла ей это. Элизабет готова была броситься к госпоже, когда та брала девочку на руки, чтобы она могла рассмотреть её украшения с драгоценными камнями. Но ничего плохого не происходило, Шарли восхищалась красотой украшения, леди Лестрейндж же отпускала девочку. Иногда Шарлотта просила показать волшебную палочку, Белла показывала, пару раз даже колдовала и, глядя в горящие зелёные глаза ребёнка, замечала, что она, к счастью, полностью пошла в отца, а не в мать. Иногда их встречи происходили в кабинете Рудольфуса, где Шарлотте очень нравилось играть. Лестрейндж иногда брал дочь на прогулку. Они могли пройтись по саду, сходить до зверинца или же часами сидеть в закрытом кабинете один на один. Шарли тихонько рисовала, сидя рядом с отцом, Рудольфус же занимался какими-то очень важными бумагами. Лиза не лезла в его дела, зная, что Лестрейндж может выйти из себя. Беллатрикс навещала мужа довольно часто, разумеется, если она была в замке. Они что-то обсуждали за закрытыми дверями. Там же женщина и встречала Шарли. В начале августа в Лестрейндж-холле появился ещё один обитатель. Это был Мариус Райли, сын предательницы Флоренции. Как и обещал Рудольфус, мальчик был вызволен из плена и усыновлён им. Малыш представлял собой высокого и худенького ребёнка с тёмно-рыжими, почти каштановыми вьющимися волосами до плеч и зелёными глазами матери. Его личико было худеньким, под глазами залегли тени от недосыпа, а сами глазки были красными от слёз. Рудольфус выделил мальчику отдельную комнату, чтобы он восстановил силы после столь ужасного приключения. К счастью, у ребёнка не было больших проблем со здоровьем, в плену над ним не издевались. Но у малыша было расстройство психики, он получил серьёзную детскую травму, что могло сказаться на его здоровье в будущем. Целитель, осмотревший Мариуса, выписал несколько зелий и рекомендовал окружить его любовью и заботой. Поскольку Эми было не до него, Белла пропадала на рейдах или была подле Повелителя, Рудольфус участвовал в военных операциях, эта задача свалилась на плечи Лизы. Не то чтобы это было трудно и тяготило её. Вовсе нет. Элизабет нравилось заботиться о мальчике, но он был молчалив, почти не разговаривал, жестом отвергал пищу, не хотел играть с Асентусом и Шарли. Ребёнок мог молча сидеть в кресле перед камином, глядя на языки яркого пламени, или же сидел на подоконнике, глядя печальными зелёными глазами вдаль. Этот взгляд всегда пугал Лизу. Слово Мариус затаился для чего-то. Но она гнала эти мысли подальше. Райли был просто маленьким мальчиком, осиротевшим ребёнком, которому нужен близкий человек. Элизабет его понимала. Она сама прошла через это, когда была чуть старше этого бедного крохи. Тот день был такой же, как и все предыдущие осенние дни. На дворе была середина октября. Осень полностью вступила в свои права. На улице было довольно прохладно, часто шли дожди, деревья сменили свои летние наряды на осенние. Элизабет не знала, что ей делать. Мариус опять не поел утром, не захотел присоединиться к прогулке, он не выходил из своей комнаты уже два месяца, это пугало очень сильно. Целители списывали всё на шок. Лиза же места себе не находила. Она шла по вымощенной камнем дорожке, кутаясь в тёплую чёрную мантию с чёрным мехом на воротнике, её на днях Лизе подарил Рудольфус вместе с небольшой золотой заколкой для волос и кулоном, который висел на её шее. Украшения не могли похвастаться вызывающей красотой, они были изящны и аккуратны, словно сплетены из маленьких нитей и украшены маленькими сапфирами, которые подчёркивали невинность хозяйки и цвет её глаз. Элизабет была несказанно рада подаркам, Лестрейндж редко её баловал. Задумчивый взгляд Лизы был устремлен на дочь, которая радостно бегала вдоль дорожки и собирала яркие листья, пища от восторга и напевая себе под нос какую-то песенку, известную только ей одной. Она была полной противоположностью Мариусу, но дети были похожи как две капли воды, только у мальчика волосы были на несколько тонов темнее, чем у сестренки. Девочка то и дело оборачивалась на мать, спрашивая, всё ли в порядке. Элизабет отвечала, что всё хорошо. На самом деле ей было нехорошо. Всю ночь её мучила дурнота, словно она чем-то отравилась. Лиза не выспалась, ко всему прочему Шарли ночью плохо спала, тихо хныкала во сне, просыпалась. В комнате было душно из-за горящего камина, а выключить его не получалось, поскольку они обе сразу замерзли бы. Да и Шарли, которая, со слов Рудольфуса, никогда ничего не боялась, внезапно начала бояться темноты. Даже горящие свечи не могли прогнать этот страх. Приходилось спать при свете камина и факелов, что было не самой лучшей идеей, поскольку Лиза вообще не могла уснуть. Рудольфус пару дней назад вызвал знакомого целителя, который выписал крохе зелье снов без сновидений, предположив, что причина страхов — дурные сны. Он оказался прав. Шарлотта как-то спросила у отца, может ли поместье загореться. Ей приснился пожар в замке. Лестрейндж успокоил дочь, сказав, что такого быть не может. — Мама! Смотри, какой листик! — вскрикнула Шарлотта, указывая на ярко-красный кленовый лист, который лежал на пожухлой траве, он был довольно большим и очень красивым. — Он красивый! Можно я его тоже возьму? — спросила мисс Лестрейндж. Элизабет нахмурилась. Шарли собрала целую охапку листьев и собралась тащить всё это в дом, спорить с ней было бесполезно, она была очень упрямой. Лиза со вздохом сошла с дорожки и направилась к дочери, которая стояла у большого раскидистого дерева. Она даже не смотрела под ноги, ступая по листьям и пожухлой траве, даже не зная, что под покровом листвы таится смертельная опасность. Элизабет сделала шаг, как правую ногу обожгло сильной болью. Она вскрикнула, хватаясь за ногу, испуганно подняла подол платья и увидела на ноге след от укуса, две точки. В листве мелькнуло что-то длинное, блестящее и серого цвета. Змея. Едва она так подумала, как ногу сковала судорога, Лиза начала падать на траву, не в силах пошевелить ногой. Нужно идти в замок, попросить о помощи… Элизабет посмотрела на напуганную дочь, которая уронила все листья и хотела кинуться к матери, но Лиза из последних сил закричала, чтобы малышка вышла на дорожку, не шла к ней. — Позови кого-нибудь, — слабым голосом выдохнула Элизабет, упав навзничь и чувствуя, как пульсирующая боль расползается от ноги по всему телу. С её головы слетел чёрный капюшон, золотистые волосы разметались по осенней листве. Шарлотта, видя это, не сдвинулась с места. Её сковал страх, девочка стояла на дорожке и беззвучно плакала. Элизабет смотрела в серое небо и понимала, что это точно конец. Помощи не будет. Никто не знает, что они вышли гулять. А когда поймут, когда хватятся, будет слишком поздно. Она уже не чувствовала ноги, во рту появился привкус крови, Лиза закашляла, сплёвывая алую жидкость. Поразительно, как быстро яд распространялся по телу. Она фоном слышала надрывный плач дочери и не могла ничего сделать. Шарлотта заливалась диким воплем, не в силах сдвинуться с места. Она не понимала, что происходит с мамой, боялась пошевелиться. Элизабет повернула голову, чтобы сплюнуть кровь на траву и не захлебнуться ей, это движение тут же отозвалось болью в шее и голове. Лиза посмотрела на дочь, которая продолжала кричать, по бледному личику текли слёзы. Что теперь с ней будет? Малышка даже не вспомнит её. Нет. Нет. Нет! Элизабет, собрав последние силы в кулак, повернулась на бок, потом на живот. Она заскребла руками по траве и земле, пытаясь выползти на дорожку, словно это могло её спасти. — По… Помогите, — прохрипела она, всеми силами противясь дрёме. Её никто не услышал. Но зато услышали завывание Шарли, которая к этому времени вся покраснела от слёз. Помощь пришла. Пришла оттуда, откуда её никто не ждал. Оказывается, в этот день Повелитель почтил своего верного соратника присутствием, с ним прибыла Беллатрикс, которая изъявила желание прогуляться по саду вместе с Каспианом. Они только вышли из имения, когда Каспи услышал детский плач. Женщина сразу выхватила палочку и побежала на этот звук, мальчик бросился следом. Леди Лестрейндж часто бывала в подобных ситуациях, она, увидев Элизабет, которую рвало кровью, мгновенно все поняла. — Каспиан, сынок, возьми Шарлотту и отведи её домой, позови Руди, — нервно приказала Беллатрикс, подбегая к Лизе, которую била дрожь. Она быстро осмотрела её и заметила, как девушка держится за ногу. Подняв подол, она увидела след от укуса. — Мам, что с ней? — спросил Каспиан, в его голосе скользили нотки паники и страха. — Идите домой! — рявкнула не своим голосом Беллатрикс. Мальчик взял Шарли за руку и повёл в сторону имения, а Лиза, наконец, лишилась чувств.***
Утро следующего дня. Элизабет открыла глаза, чувствуя очень сильную головную боль. В нос ударил резкий запах лекарств. Она поморщилась, свет от камина резал глаза. Было неприятно. Лиза подняла голову от подушки и нахмурилась. Она помнила всё. Чудо, что жива. И спасла её Белла. Та, которая клялась её убить. — Очнулась, хвала Мерлину, очнулась, — пропищал домовик, который до этого сидел на табуретке у кровати, очевидно, сторожа её. Он исчез, а через добрых пять минут послышались торопливые шаги и скрипнула дверь. Элизабет откинула голову на подушку и закрыла глаза, чувствуя слабость. — С добрым утром, спящая красавица, — послышался мужской голос. Элизабет открыла глаза и увидела Руди, который сел на край кровати. — Как самочувствие? — заботливо вопросил он, касаясь рукой её лба. — Температура ещё есть, но это пройдет, опасность миновала… — Голова кружится, — прохрипела Лиза. Лестрейндж молча наколдовал стакан воды и помог ей отпить из него. После этого Лиза бессильно откинула голову на подушку. — Тебя укусила ядовитая змея, яд её действует мгновенно, но тебе повезло, что Каспиан услышал плач Шарлотты, — потерев переносицу, начал рассказ Рудольфус. Элизабет внимательно слушала. Она, что удивительно, прекрасно помнила, как Белла обратилась к сыну Эми. А сыну ли? Да и мальчик назвал её мамой. Неужели? Неужели он — ребёнок Беллатрикс. Кто тогда его отец? Глупый вопрос, учитывая то, что она — фаворитка Волдеморта. Но разве Тёмному Лорду чужды все чувства и не нужна одна только власть и война? В голове у Элизабет крутился рой мыслей, она толком не могла их обдумать. «Она меня спасла, она меня спасла, она меня спасла!» — твердил внутренний голос. Лиза посмотрела на уставшего Рудольфуса. Он, должно быть, очень устал. Мешки и синяки под глазами красноречиво об этом говорили. Неужели Рудольфус волновался? — Где Шарли? — слабо вопросила Лиза. — Она спит, я с трудом ее уложил, уснула только под утро, — вздохнул Рудольфус, поднимаясь с кровати. — А где Беллатрикс? — вопросила Элизабет зачем-то. Лестрейндж, который уже было направился к выходу, остановился, смерив её напряжённым взглядом. — Она у себя в покоях, — всё же ответил он, нахмурившись. — Я очень благодарна ей за помощь, — вздохнула Лиза, поморщившись от головной боли. Рудольфус кивнул и покинул комнату. Элизабет же закрыла глаза. — Каспиан, сынок, возьми Шарлотту и отведи её домой, позови Руди, — нервно приказала Беллатрикс, подбегая к Лизе, которую била дрожь. — Мам, что с ней? — спросил Каспиан, в его голосе скользили нотки паники и страха. — Идите домой! — рявкнула не своим голосом Беллатрикс. Мальчик взял Шарли за руку и повёл в сторону имения. Элизабет открыла глаза и посмотрела в белый потолок. У Беллы есть сын — это раз. Мальчик совсем не похож на Рудольфуса — это два. У него чёрные, вьющиеся до плеч волосы, молочно-бледная кожа, серо-голубые глаза, тоненький, аккуратненький носик без намёка на горбинку Рудольфуса. Иными словами в Каспиане было что-то типично блэковское. Но между тем мальчик был не таким, как другие дети. Он мог часами сидеть на подоконнике и наблюдать за людьми, мог молча читать какую-нибудь книгу, говорил мало, но очень чётко, у него никогда не было проблем с речью, как у всех маленьких детей. Да что там. Лизу, когда они были во Франции, пугала его магия. Он был слишком сильным для четырёхлетнего малыша. Что-то в нём было, что-то опасное, словно он — исчадие ада. Сын Лорда Волдеморта. Внезапная мысль, пришедшая в голову Элизабет, заставила её вздрогнуть всем телом. Если Волдеморт и Беллатрикс его родители, то Каспиан — дитя великой силы, равный по мощи своему отцу или даже Мерлину. Очень скоро от напряжения, страха и слабости Лиза снова провалилась в сон. Нужно было восстанавливать силы. Проснулась она вечером того же дня. Проснулась от того, что кто-то гладит её по лицу. Открыв глаза, она нахмурилась, а потом улыбнулась. На кровати, рядом с ней, сидела Шарлотта, которая была облачена в бежевое платье. — Шарли, — ласково прошептала Лиза, чувствуя, как сердце наполняется восторгом и радостью. Заметив шевеление за резным столбиком, на котором висел полог, она напряглась. Но из-за укрытия выглянул худенький мальчик с копной тёмно-рыжих волос и зелёными глазами. — Мариус, — улыбнулась Элизабет. Мальчик неловко замер у кровати, глядя в лицо Лизы. Она в свою очередь разглядывала сироту. Худенький, высокий, нескладный, с бледной, почти прозрачной кожей, которая будто бы светилась изнутри. — Как вы себя чувствуете? — очень тихо спросил он, отводя взгляд в сторону, очевидно, смущаясь. Элизабет улыбнулась. Он редко разговаривал. Это очень её пугало. — Мне намного лучше, — ответила она. Мальчик кивнул и направился к выходу. Но тут внезапно заговорила Шарли: — Мама, а ты сможешь стать для Мариуса мамой? — вопросила она, широко распахнув глаза и с надеждой глядя на Лизу. Элизабет вгляделась в бледное личико своего ребёнка, подмечая под себя, что Шарли похожа на неё больше, чем она думала. У Лизы такая же привычна вытаращивать глаза. — Если только Мариус этого хочет, — с сомнением произнесла она, посмотрев на мальчика, который замер на полпути к выходу из комнаты. Тот неловко кивнул, посмотрев на Лизу. — Отлично. Давайте тогда попьём чай? — предложила Элизабет. Дети радостно закивали.