***
День третий, половина четвёртого. Неприступной стеной стать не вышло. Однако я решил оставить обиду, злость, ненависть и прочее. Направлю их на отца и сделаю ему жизнь «кофе, три ложки, без сахара». В этот же день я отправился в кузницу, в которой мне так нравилось учиться придавать металлу причудливые формы. Заготовки были готовы уже тем же вечером. Поздним вечером. Однако домой я не собирался. Не хотел вновь натыкаться на мамин полный сожаления взгляд и слёзы сестры. Поэтому всю ночь работал на износ. И уже к обеду моя работа была готова. Оценив её, я последний раз взглянул в зеркало: растрёпанные волосы, осунувшееся после бессонных ночей лицо, чёрные круги под глазами и покрасневшие глаза. Но, как только маска легла на нужное место, всё это скрылось под толстым слоем металла. По пути домой, ловя на себе странные взгляды проходящих мимо, я пытался предугадать реакцию матери и сестры на моё ночное отсутствие и новое приобретение. С одной стороны меня грызла совесть: с уверенностью могу сказать, что они себе места не находили, когда к десяти вечера я не вернулся домой. Но с другой, я больше волновался их реакции на мою маску.***
Из-за воспоминаний уснуть удалось далеко не сразу. Проворочавшись около двух часов, я взглянул на будильник. На циферблате было 1:40. Что ж, самое время для полночного кофе. Уже не помню, когда последний раз приходилось пить кофе ночью, но готов поспорить, что с прошлого года такого точно не было. Спустившись вниз и заварив себе напиток, вернулся в гостиную и сел на диван, начав вновь обдумывать последние происшествия. Но как только попытался собрать все мысли воедино, думать расхотелось вообще, за что бедный диван получил удар. Ладно, как бы ни хотелось избежать любых дум, а разложить всё «по полочкам» надо бы. Сначала сосредоточусь на школе. Итак, что я имею: учебный год только начался, меня уже ненавидит весь класс, мои оценки не слишком-то шикарны, но всё же выше, чем у большинства; если они продолжат завидовать, то их оценки всегда будут ниже моих. А, ещё моя двоюродная сестрёнка, вместе со своим братиком будут учиться со мной последние полтора года. Шикарно. Так, со школой чёрте что, но, в принципе, всё более-менее понятно. Теперь жизнь домашняя: отец женился– или не женился, чёрт его знает– второй раз, его новая, скажем так, супруга переехала к нам вместе со своей несовершеннолетней дочерью. Таким образом, у меня теперь есть ещё одна сестра. Чёрт возьми, да я «везунчик» на сестричек! Но всё моё везение кончается на этом. Дальше — только девушка, имеющая весьма раздражающий меня типаж поведения, которая, к тому же, явно имеет какую-то связь с моей вышеупомянутой кузиной. Если обдумать сей факт, то можно предположить, что и сама Лоран уже давно знакома с моим отцом. Возможно, даже моя мама знает её? Поставив кружку на журнальный столик, разлёгся на диване и уставился сквозь тьму в потолок. Да, дела у меня не ахти, но, кто знает, может всё к лучшему? Именно с такими мыслями я провалился в очередной свой кошмар. И это только за тем, чтобы проснуться в реальности, и понять, что кошмар ещё не закончился. Снова проснулся от того, что надо мной кто-то нависал. Ну, как нависал. Просто стоял и — до безобразия — нагло рассматривал мои глаза. Сначала силуэт был расплывчат, но потом всё же выстроился в одну нахальную, но трусливую блондинку. Когда она заметила, что я открыл глаза, то сразу же отпрыгнула — иначе это никак не назовёшь — от меня и встала в метре. — Доброе утро, — обронила она и убежала на кухню. — Серьёзно? — кажется, сказал вслух, но, спохватившись, ощупал лицо и выдохнул облегчённо. Решив, что дальше сидеть бессмысленно, я глянул на часы и понял, что если не потороплюсь, то не успею позавтракать перед школой. Не то чтобы это было прям уж упущением, но всё же хотя бы чай или кофе выпить стоит. Не задерживаясь, я поднялся в комнату и приготовил всё к школе, переоделся и пошёл умываться. По пути наткнулся на отца, но, ничего не сказав, пришёл мимо него. Конечно, взгляд в спину я заработал, однако ничего не сможет испортить то, что уже испорчено. По крайней мере, так мне казалось с утра. Потому что дальше меня ждал путь до школы вместе с этой девчонкой — кстати, надо бы придумать запомнить её имя, а то не могу же я её постоянно называть так, — а затем шесть уроков в рассаднике баранов и нескольких таких же страдальцев, как и я. И, только я собирался покинуть это стадо, меня окликнула классная руководительница, велев идти к ней в кабинет. — Вы что-то хотели, мисс Сабрина? — с ней у меня были довольно хорошие отношения. Поэтому, когда никого по близости не было, я обращался к ней по имени; благо, разница в возрасте у нас едва ли больше девяти лет — совесть не мучается. Она одна из тех немногих, кто не придаёт большого значения моей маске, и с кем я с удовольствием разговариваю словами, а не записками или сарказменными речами. А ещё она была школьным психологом. — Да, присаживайся. У меня есть для тебя две задачи. Оба меж собой схожи, но одна — просьба, другая — непосредственно ответственная задача, которую кроме тебя не могу доверить никому, — она села в своё кресло, сложив пальцы домиком; я же отказался, оставшись стоять. — Насколько я знаю, теперь у тебя есть сводная сестра. Так вот, помоги ей обустроиться. Ты и сам знаешь, что в первое время ей будет трудно. Ты будешь для неё единственным знакомым во всей школе. Я не заставляю тебя. Я прошу об этом одолжении. Выручишь меня? — сверкнув серыми глазами, она уставилась на меня. Возникло такое впечатление, будто моя маска для неё не преграда. «Она всё видит» — прокричал мне внутренний голос. — Я, конечно, рад, что вы мне доверяете. Но. мисс Сабрина, могу я быть честным, а взамен никто не должен услышать то, что я сейчас скажу? — Конечно. — Так вот, у нас с ней отношения не сложились. Признаю, тут виноват я. Почти во всём. Поэтому не думаю, что я смогу ей чем-то помочь. Скорее, при мне она будет испытывать даже более большую напряжённость и дискомфорт, нежели если её со школой будет знакомить кто-то другой. Мы ведь и живём-то в одном доме, а она, как я уже заметил, личность весьма пугливая, и кто-то вроде меня, в роли помощника для адаптации, её скорее испугает, — если даже с помощью откровений не удастся избавиться от такой ненужной мне ноши, то придётся согласиться. Сейчас для меня очень не выгодно портить отношение с учителями, а с классной руководительницей — вдвойне не выгодно. — Хм, думаю, я тебя поняла. Тогда вот тебе задача: в связи с тем, что, как ты, возможно, знаешь, у нас не хватает мест для девятиклассников, твоя сестра заняла это место другой ученицы, которая… — Вы исключили кого-то, чтобы взять её? — что-то внутри вскипело, затмевая рассудок и логическое мышление, и я не смог сдержаться, перебив женщину напротив. Исключить кого-то, чтобы взять эту девчонку? Держу пари, отец постарался, профинансировав для этого школу и директора лично. — Не совсем. Ученица, чьё место заняла АстридХофферсон, с завтрашнего дня учится с тобой. Она досрочно сдала экзамены. Между прочим, насколько я знаю, это твоя двоюродная сестра. И родная сестра для Скотта, — теперь всё стало на свои места. Как я раньше до этого не додумался?! Вот с чего так внезапно Кэтрин предложили сдать экзамены. Хотя её, скорее всего, уговорили. Но, чувствую, отец к этому всё же как-то причастен. — Мой отец ведь профинансировал эти внеплановые экзамены, не так ли? — прищурив глаза, я буквально сверлил её взглядом. Чуть поежившись, она откинулась в кресло полностью и, глубоко вздохнув, прикрыла на секунду глаза. Так же внезапно её веки взлетели, а пара серых глаз уставилась на меня зеркальным моему взглядом. — Да. И директор согласился. Хотя я такое не одобряю. Если с этим закончили, то твоя задача — помочь Кэтрин освоиться в классе. В том числе, и с учёбой. Даже не смотря на её отличную успеваемость, переход из девятого класса в десятый — это не та вещь, с которой можно так легко справиться. — Хорошо. Я помогу ей, чем смогу, но не ждите от меня, что я буду вести себя с ней мягче только потому, что она мне родственница. Если это всё, то я, пожалуй, пойду. — Это всё. Иди, — развернувшись, тремя широкими шагами пересёк расстояние от её стола до двери и вышел вон. — И почему я? — слова вырвались сами собой, как только отошёл от двери кабинета на приличное расстояние. Но, правда, какого чёрта я?! Весь путь до дома, только и думал, как судьба пытается меня добить. Но, когда дошёл до дома, все мысли о судьбе и прочей чуши разлетелись. Грёбанный соседский кот опять опрокинул цветок. Зарычав себе под нос, собрал землю в горшок и потащил цветок в комнату. Ближе к вечеру, разобравшись с уроками, я снова вылез из своего «убежища» и пошёл прогуляться. Свежий воздух помогает, а легкий морозец отрезвляет, не давая мне с головой окунуться в море самобичевания и депрессии. Вообще, за эти дни, которые новые жильцы провели у нас дома, я старался меньше выходить из своей комнаты, но, чтобы не повторилась история с полночным кофе, решил вечерами регулярно выбираться на такую вылазку. Минут двадцать прогулки давали мне возможность собраться с мыслями, примерно накидать свой план на следующий день, а так же нагоняли хороший сон. Не скажу, что я из тех людей, что очень пекутся о своём здоровье. Вообще меня слегка раздражают такие люди, помешанные на здоровом образе жизни. Всё равно ведь, сколько не пытайся, а здоровым не помрёшь. А долгую жизнь можно прожить, даже имея пару-тройку вредных привычек. Конечно, это не значит, что надо пускаться в распутный образ жизни, но и ущемлять себя в чём-то тоже не стоит. И уж тем более, навязывать своё мнение кому-то. Дойдя до небольшой детской площадки, уселся на качели и стал рассматривать небо, затянутое плотной пеленой из серых тёмных туч, которые я когда-то так ненавидел. Почему ненавидел? Они закрывали мне звёзды, на которые мы с мамой часто смотрели. Когда я перестал их ненавидеть, не помню, но вскоре мне стало на них всё равно, а потом стал такому небу даже симпатизировать. Наверное, это из-за того, что оно чем-то напоминало моё внутреннее состояние. Вдохнув, задержал дыхание, задрал голову и выдохнул едва заметные клубы пара. Теперь можно и составить план на завтра. Первым делом школа. Не завалить завтрашний тест по физике. Присмотреть за Кэтрин. Стараться не влезать в перепалки с её братцем у неё на глазах, да и вообще не обращать никакого внимания на этих придурков-дноклассников. Вторым пунктом будет посещение кузни. Надо бы узнать у Пита, как продвигаются дела. Да и ещё одно своё «лицо» нужно забрать, если оно готово. Третье и самое важное — поговорить с сестрой, с родной сестрой. Думаю, она будет не в восторге от того, что я забыл о ней на несколько дней. Ну, как минимум минут пятнадцать уйдёт на то, чтобы уговорить её не дуться и не капризничать. При образе надувшейся Хедер непроизвольно улыбнулся. Что ж, примерный план накидал, сегодняшний выполнил, теперь можно топать домой и падать спать. Только бы не забыть дверь закрыть на ключ. Точно, ещё нужно сделать это ежедневным «ритуалом». Всё-таки с младшими сестрами жить сложнее, чем с отцом.***
Следующее утро выдалось самым лучшим из всех, что я провёл в компании своих новых сожителей. По крайней мере, пытаться разбудить меня никто не стал. В дверь ломиться тоже. Да и проснулся я в своей кровати. Затем быстрый лёгкий завтрак и путь до школы без происшествий. На этом весь мой дневной запас удачи закончился. У самого порога в школу стояли Скотт и Кэтрин. Видимо, меня дожидались, потому что стоило им увидеть мою персону, как мне пришлось идти под двумя пристальными взглядами. И если один из них был дружелюбным, то от второго так и несло ненавистью, презрением и злобой. — Хеддок, — сквозь зубы процедил парень, как только я подошёл к ним. — Скотт, — спокойно ответил я и перевёл взгляд на его сестру. — Здравствуй, Кэтрин. — Привет, Иккинг. Казалось, ей было плевать на напряжение, которое повисло между мной и её братом. Она всё так же с улыбкой и искорками в глазах смотрела на меня. — Ответь мне, Хеддок, почему освоение моей сестры в классе доверили тебе? — казалось, что он еле сдерживал себя от того, чтобы зарядить мне в голову. Даже кулаки вон сжимает-разжимает. — Спроси это у мисс Галловей. Идём, Кэтрин? — обратился я к девушке, и, получив в знак согласия кивок, мы пошли в школу под прожигающим мне спину взглядом кузена. — Иккинг, и часто у вас так? — спросила младшая Йоргенсон, когда мы уже направлялись к кабинету литературы. По её лицу нельзя было определить, что она сейчас испытывает. Но той радостной улыбки словно ни бывало, только искорки в глазах остались, да и те поутихли. — Тебе честно, или как? — спросил я, стараясь придать себе как можно больше пофигизма. — Дурак. Конечно, честно. Ну, так, часто или только сегодня? — она пристально на меня посмотрела, когда мы уже подошли к закрытой двери кабинета. — Какой есть. И прямо я тебе не отвечу. Скажу только, что он ведёт себя так, только когда я его чем-то достаю. Впрочем, скоро ты сама всё увидишь. Это и будет тебе ответом. Увидев преподавателя, я подошёл к ней и забрал ключ от кабинета, чтобы открыть класс. А сама учительница развернулась и ушла туда, откуда пришла. Развернувшись, я наткнулся на взгляд «И что это было?», слегка почувствовав удовлетворение от того, что не только сестра может удивлять людей. Но на немой вопрос я всё же ответил, как только открыл кабинет и впустил туда Кэтрин. — Почти все учителя отдают мне ключ от кабинета, если они немного опоздают на урок. Обычно учительница по литературе задерживается минут на пять. Историк — от семи до десяти минут. Биологичка и химичка в одном лице — тоже минут на пять. Остальные не опаздывают. По крайней мере, мне ключи они не дают. Забыл сказать: сегодня сидишь со мной, а дальше на усмотрение СабриныГалловей. — А почему именно на её усмотрение? — удивилась Кэтрин и, присев на соседний стул, стала готовиться к уроку. — Потому что она наша классная руководительница. Ты что, даже не пыталась узнать, к какому классному руководителю попадёшь? — вот как можно быть такой безответственной и при этом учиться на «отлично»? — И вообще, не судьба было у Скотта спросить? — скорее для проформы я придал голосу сварливые, но шутовские интонации, получив хихиканье в ответ. — Ну, я сказала, что хочу в тот же класс, что и брат. Остальным я как-то не очень интересовалась. А что вы сейчас по литературе проходите? — вопрос об осведомлении нужной информацией у брата она тупо проигнорировала. — Ничего. Мы почти каждый урок пишем сочинения. И если честно, то это уже порядком надоело. Хотя нам сказали, что скоро начнём Шекспира учить, — достав свои письменные принадлежности, продолжил играть в ворчливого старикашку. — А тебе не кажется, что нужно тщательнее выбирать класс, в котором ты будешь учиться? Ты хотя бы знаешь, в каких четырёх направлениях работает наш класс? — кажется, мой вопрос заставил её задуматься, потому что до звонка она ничего не сказала, а на уроке времени на разговоры не было, потому что все старательно корпели над своими листами для сочинений. Хотя половина класса всё же умудрялась поболтать или списать готовые сочинения с интернета. Больше вопросов, которые никак не относились к учёбе, она не задавала. Заговорила не по теме Кэтрин только к концу учебного дня, когда увидела расписание нашего класса. Судя по её слегка кислому выражению лица, она прогадала с классом. Что, в принципе, не удивительно. Это же надо было додуматься — слепо следовать в ту же яму, что и её старший братец. — Слушай, Иккинг, ты после уроков сильно занят? — вырвав меня из размышлений о глупых и поспешных решениях, виновница этих размышлений тихонько похлопала меня по плечу. На секунду или две, я потерялся и не знал, что ответить. — Не особо. — Я тут хотела… — что она хотела, я так и не узнал, потому что нас очень грубо прервал Скотт, который, видимо, слышал её слова и понял всё не в том ключе. Хотя я тоже не совсем понял, к чему был этот вопрос. — Ну-ка, пошли, отойдём, — даже не спросив, согласен я или нет, закинул мне руку через плечо и потянул в сторону мужского туалета. — И что на этот раз? — как только мы оказались в помещении, я поспешил задать интересующий меня вопрос, одновременно с этим поправляю воротник рубашки. Ответом мне послужил удар кулаком в живот, от которого я согнулся пополам. А хозяин кулака, обхватив меня за шею левой рукой, склонился ко мне и, могу поклясться, прошипел какую-то угрозу в мой адрес. Правда, из-за того, что его в этот момент можно было сравнить со змеем, слов я не понял. Но потом до меня дошёл примерный смысл этого шипения: он требовал, чтобы я не лез к его сестре, а общался с ней только по учёбе, ни больше, ни меньше. — Ты… идиот, — из-за его захвата выходил какой-то хрип, но это было внятнее, чем его шипение. — Если ты не заметил… то она сама… разговаривает со… мной. — С ней я сам поговорю, но если ещё раз увижу, то влетит тебе, — договорив, он разжал свою руку. — Усёк, псина? Однако такую наглость я спускать с рук ему не собирался. Поэтому, выпрямившись и сделав глубокий вдох и выдох, со всей силы ударил головой ему в нос. Скотт, такого, видимо, не ожидавший, потому что я ему ещё ни разу за последние два года не дал сдачи, осел на пол и уставился на меня с испугом, удивлением и шоком во взгляде. Из его носа потекла кровь. Не дожидаясь, пока он всё поймёт, я ударил ещё раз, после чего послышался хруст. Видимо, нос я ему не только разбил, но и сломал. — Разбирайся со своей сестрой и своими тупыми требованиями сам. Мне и без вас проблем хватает. А если ещё будут угрозы, то анонимный звонок твоему отцу может лишить тебя свободы и карманных денег, а ещё транспортного средства, которым ты так гордишься и кичишься. Первое и последнее китайское, кузен: не лезь ко мне без веской причины. Ещё раз поправив воротник, я вышел из злосчастного туалета, оставив этого идиота со сломанным носом позади, и направился на последний урок, который, скорее всего, кое-кто проведёт в школьном медкабинете. — Чёрт, — боль в животе дала о себе знать с запозданием. Но в «белый кабинет» я не пойду. Не хочу сидеть с этим идиотом в одном помещении, если в этом нет острой нужды. К тому же медсестра далеко не дура, и поймёт, откуда у нас эти внезапные проблемы со здоровьем. — Я проклят всеми существующими богами. — Что хотел Скотт? — Кэтрин, которая была тут очень некстати, появилась прямо передо мной, поэтому невольно увидела руку, которой я держался за больное место. — Он что, ударил тебя? Давно я не слышал в голосе постороннего человека нотки тревоги и заботы, адресованные мне. Страх, обида, зависть — обычно всем этим голоса говорящих со мной приправлены сполна. — Нет, просто не так давно с лестницы упал. Иногда боль вспыхивает. Так что всё нормально. Конечно, моя физиономия наверняка говорит об обратном, но она ведь её не видит. А уверенности в моих словах хоть отбавляй. И, чёрт возьми, обожаю использовать два правдивых факта, сливая их в один для введения собеседника в заблуждение. — Точно? — Вот ведь… девушки, — устало выдохнув, посмотрел ей в лицо и ещё увереннее произнёс: — Точно. Теперь идём на последний урок. Потом зайдём к мисс Сабрине. Историю, что стояла последней на сегодня, я почти проспал. Очнулся только когда собирали тетради с домашкой. А дальше время полетело с удивительной скоростью. Сначала мы пошли в кабинет классной руководительницы, где я получил ежедневную головную боль в виде соседки по парте, которую звали Кэтрин Йоргенсон. Клянусь, в тот момент мне хотелось волком выть прямо в кабинете Галловей, а в её серых глазах я чётко видел насмешку! Но, увы, спорить было бесполезно. Выйдя со школы, я направился в сторону остановки, собираясь в кузню, когда меня вдруг неуверенно потянули за рукав. Обернувшись, увидел перед собой удивлённое личико блондинки, которую я сейчас очень не хотел видеть. — Ты разве не идёшь домой? — У меня ещё дела. Но, позволь узнать, зачем ты ждала меня, если дорогу до дома ты знаешь? — я очень старался не нагрубить Астрид. И у меня почти получилось. Но, увидев приближающуюся к нам Йоргенсон-младшую, я зашипел не хуже Скотта: — Ладно, поговорим потом, а теперь, будь добра, иди домой. Проследив за моим взглядом, Хофферсон, которая так и не поняла, на кого из толпы спешащих домой учеников я гляжу, обронила «хорошо, увидимся дома» и удалилась. Как раз вовремя, чтобы не столкнуться с моей двоюродной сестрой. Будет лучше, если она как можно дольше не будет знать, что меня с Кэти хоть что-то связывает. Ведь насколько я понял, они знакомы, если верить той фотографии. И это точно не сулит мне ничего хорошего. — Это твоя знакомая? — как и ожидалось, женское любопытство непреодолимо. — Может быть, — от моего уклончивого ответа, личико Йоргенсон смешно скривилось, но я сделал вид, будто не заметил, и продолжил свой путь. — Эй, ты куда? — По делам. Подробности тебе ни к чему. Учебный день закончился — я больше не твоя нянька, так что до завтра, — наверное, стоило помягче? Хотя… не, нельзя терять вид необщительного, вечно угрюмого ботаника. — Но у меня есть ещё вопросы, на которые ты можешь ответить, — либо она хочет довести меня, потому что мазохистка, либо она просто не знает, во что ввязывается. Удар сумкой в спину я уж точно не ожидал, а увидеть, развернувшись, красную от злости кузину — вообще не входило в мои планы на сегодня. — Хеддок, ты всегда называешь своих сестёр, с которыми не общаешься — ни много ни мало — три года, мазохистками? — ага, так вот где собака зарыта — я сказал это вслух. — Нет, только когда у этих сестёр есть родные старшие братья-сестролюбы, которые просят не общаться с их «любимыми сестрёнками» больше положенного. Кажется, иногда я веду себя как девушка: сначала говорю — потом думаю. И вот сейчас я сболтнул лишнего. Наверное. Не стоило выдавать смысл нашего мужского разговора. Хотя… это ведь теперь не мои проблемы, верно? — Так вот… в чём дело, — чёрт возьми! Я ещё ни разу не видел эту девушку такой злой. Мне теперь даже немного жаль кузена. Хотя, нет, вру, не жаль; так ему и надо. Но если бы мне предоставили выбор, кому неудачно подвернуться на пути: Кэтрин в том состоянии, в котором она сейчас находится, или раздражённому Скотту, то я бы уверенно выбрал второй вариант. — Мне нужно идти, появились неотложные дела. Но на вопросы ты мне всё же ответишь! Отвечать побоялся, поэтому только коротко кивнул и бегом забежал в автобус, который так удачно (!) подъехал к остановке. Девушка этого явно не ожидала, поэтому зайти следом или хоть как-то выразить недовольство не успела; двери автобуса закрылись, и он неспешно тронулся. Сев поближе к окну, по привычке окинул взглядом салон автобуса и уставился на вид за стеклом, который медленно поплыл вперёд. Однако рассматривать что-то было бессмысленно, потому что мысли о произошедшем сегодня не давали сосредоточиться на виде улицы. Что ж, за сегодня я умудрился дважды столкнуться со своим двоюродным братцем, слегка подпортить репутацию безобидного мешка для насмешек и унижений и ботаника в одном лице, «поджечь заново наводящиеся мосты отношений» с Кэтрин, а так же стать её постоянной нянькой в школе. Мне определённо везёт. Куча минусов и горка плюсов, хотя скорее «сплюнусов». Тьфу.***
Вторая половина дня прошла более-менее стабильно или хотя бы ожидаемо. Пит всё-таки сдержал слово и сделал за меня мою работу. А ещё сказал, что через два месяца кузня прекращает свою работу на зимний период, а за это время они будут стараться закрыть партию изготавливающегося товара. Что ж, на ближайшие пять с половиной месяцев почти в два раза больше свободного времени на учёбу, компьютерные игры и общение с Хедер обеспечено. Домой я направлялся уже с новым «лицом», в то время как старое благополучно лежало в портфеле. Вернувшись домой, обнаружил, что кроме Астрид никого нет. Как оказалось, Лоран поехала на собеседование на новую работу. Поэтому быстренько пробежавшись по кастрюлям и сковородкам, обнаружил, что там пусто. Однако в той же записке, где сообщалось, что мачехи не будет почти до вечера, нашлось и пару строк для «мыши», в которых Хофферсон-старшая попросила дочь приготовить ужин. Но, разумеется, девчонка этого не сделала, потому что я оказался быстрее. Пока я, заткнув уши наушниками, чистил и резал овощи на суп, на кухню зашла Астрид. Увидев меня, выполняющим её задачу, хотела помочь, но я отказал. И, видимо, чтобы замять свою неловкость от своей нерасторопности, она решила объяснить, зачем ждала меня после школы. Хотя, исходя из её слов, у неё просто было столько же уроков, поэтому мы просто столкнулись на выходе. В итоге, через полтора часа после моего возвращения домой, за кухонным столом оказались: я, моя сводная сестра и кастрюля с супом. Ели мы в полной тишине. После она сказала, что посуда на ней, поблагодарила за сделанную за неё работу, и я отправился к себе, где почти до вечера играл в онлайне и занимался подготовкой к завтрашней учёбе. Ну, а затем, закрепляя вчерашний опыт, прогулялся по улице, разложил всё в голове и вернулся домой, после чего завалился спать. Уже когда я был на грани между реальностью и миром снов, пришла мысль, что сложно только сейчас, а потом, возможно, станет легче. Эх, наивность.