Лицо под маской.

      В преддверии новогодних каникул и праздников суета в нашем «почти что» мегаполисе достигла своего годового апогея, переплюнув прошлогодние результаты и поставив новый рекорд. На улицах то и дело весело галдели голоса младшеклассников, которых на каникулы отпустили пораньше, освобождая от участи написания итоговых контрольных за первое полугодие. В торговых и развлекательных центрах, различных кондитерских и простых кафе-забегаловках теперь можно было всё чаще наблюдать нехватку мест и толкотню подростков и уже взрослых людей, готовящихся к празднику. Многие люди в последний момент вспомнили о важности подарков для близких, коря себя за плохую память, и с недовольством наматывали очередной круг по рядам секций и отделов по зданиям торговых комплексов. Одним словом, кошмар.       Кто-то скажет, что это вовсе не кошмар, а вполне нормальное настроение от предстоящих праздников, но лично для меня — человека с очень узким кругом социальных связей — это и был самый настоящий кошмар. Порой я с предвкушением даже представлял, как уеду в тихий и малонаселённый Мадисон для дальнейшей учёбы.       Я флегматично прокручивал мысли подобного рода в своей голове по пути в школу. В полуметре с довольным видом шла моя сводная сестра, которая улыбалась всякий раз, когда видела пробегающих рядом детей, играющих в снежки. На мой полный тягостный вздох, она с удивлением на лице уставилась на мою маску, чуть склонив голову набок.  — Что-то не так? — наверное, из-за Хедер я слишком поддался влиянию азиатских комиксов (в частности японских), раз в голову при этом пришло сравнение с эпизодами из одной манги. Сцена, когда главный герой идёт в школу с милой сводной сестрой, протяжно и страдальчески вздыхает, а его заботливая сестрёнка интересуется его душевным состоянием.       Мысленно я не удержался и всё же примерил свою реальную ситуацию на то, что читал пару недель назад, но почему-то сравниваться это отчаянно не желало. Когда же я всё-таки поставил себя на место глав-героя, а Астрид на место милой и любящей сестры, меня передёрнуло и резко потянуло блевать. Ну, да, конечно. Астрид — милая и любимая сестра, как же.       Постаравшись отогнать эти мысли, я перевёл взгляд на ворота школы, к которым мы уже подходили. Желая поскорее оказаться в теплоте школьных коридоров, я ускорил шаг, не обращая внимания на окружение, за что почти сразу же поплатился.  — По-о-береги-и-ись! — раздался где-то слева девичий крик, а затем меня довольно сильно откинуло в противоположную сторону. Не успел я встать, как сверху на меня приземлилось человеческое тело, а затем сверху ещё одно.       Матерясь сквозь зубы и желая взглянуть в глаза тому, кто меня сбил, я кое-как начал выбираться из кучи-малы, желая ещё и плюнуть в эти самые злосчастные глаза. Попытки высвобождения терпели крах, пока я не закричал на лежащих недоумков.  — Вставать, блядь, не собираетесь? — сверху послышался чей-то смех, а после я почувствовал, как давление на спину ослабло.  — Кэти, давай лапу, — знакомый женский голос меня совсем не удивил, скорее разочаровал.  — Прости, Иккинг. Ты как? — перед моим лицом появилась рука в розовой шерстяной перчатке, которую я с побитой гордостью проигнорировал, вставая и отряхиваясь.  — Не делай так рядом с толпами людей, — единственная цензурная мысль, которую я заставил себя выговорить, была полна яда и желчи.       Видимо, сильно этим пристыженная Кэтрин молча кивнула и потупила взгляд. Рядом стояла ещё одна девушка с двумя платиновыми косичками за плечами, голос которой я недавно слышал. Ну, конечно, Рэйчел Торстон, собственной персоной; кто ещё мог надоумить мою кузину скользить по снежной наледи рядом с дорогой к парадным дверям школы?  — Извини, волчемордый, не думали, что кто-то будет идти, — ни капли раскаяния на лице паршивки; ну-ну, не думали они, как же.  — А стоило бы. Порой думать — весьма полезное занятие, скажу тебе по секрету, — вернув шпильку за обзывательство, я поднял слетевший с плеча рюкзак и пошёл в школу, по пути оттряхивая остатки снега. Краем уха я слышал, как Кэтрин отчитывала свою подругу за грубословие в мой адрес и приветствовала только подошедшую Астрид, но оборачиваться не стал.       Сидя на предпоследнем уроке и, в очередной раз, залипая глазами в вопросах теста, я пытался угомонить чувство приближающихся неприятностей, которые ощущал чуть ли не спинным мозгом. От этого меня отвлекла моя соседка по парте, пододвинувшая мне под руку вырванный тетрадный лист с парой предложений.  — *Прости за утрешнее происшествие. Мы, правда, не думали, что так выйдет.*       Прочтя записку, я с приподнятой бровью посмотрел на автора сего письма, зная, что она поймёт мой скептический взгляд правильно. Заметил я эту странность лишь в начале этой четверти, когда Кэтрин подошла ко мне на перемене, советуя не злиться на её брата. В тот раз я списал всё на очевидность ситуации, но затем через неделю, когда я пришёл в школу с хорошим настроением, она поинтересовалась, почему я такой довольный. С тех пор я старался гораздо тщательнее контролировать свои эмоции при ней, но порой это помогало, как сейчас. Хотя, как она это делает, так и остаётся для меня загадкой.       Йоргенсон, тем временем, забрала листок обратно и, дождавшись, пока учительница отойдёт к последним рядам, быстро что-то написала и сунула его обратно мне.  — *Что? И, кстати, ответь тут же*, — от этого я испытал весьма смешанные чувства, потому как таким образом я привык общаться только с четырьмя людьми. Но, ещё раз взглянув в её зелёно-карие глаза, чуть шумно выдохнул и подтянул к себе несчастную бумагу.  — *Как я уже говорил, думать — действие полезное. И я не сержусь и не обижаюсь, так что успокойся*, — отдав ответ, вновь залип на тестовый бланк с заданиями; решать его совсем не хотелось — всё равно оценку уже не испортить, — но снова сердить Сабрину Галловей себе дороже. Поэтому с большим нежеланием, я принялся отмечать правильные варианты в своём бланке ответов, закончив за минуту до звонка.       Как только наш класс покинул кабинет истории, Кэтрин вновь подошла ко мне.  — Сейчас ведь классный час, верно? — уточнила кузина.  — Да, — лаконично ответил, хотя хотелось всё же поплеваться сарказмом о её плохой памяти, ещё раз припоминая утро. Но раз уж сказал, что не в обиде, то надо соответствовать. Опять же, утренний флегматизм, превратившийся в холеричность, которая лишь усилилась к этому моменту, тоже был прерван ею.  — Ты занят после школы? — предчувствуя беду от такого вопроса, я судорожно пытался придумать какие-нибудь планы, но в голове, как назло, было пусто.  — Ещё не знаю, — наконец, уклончиво ответил, поясняя, пока не возмутилась, — мои планы в последнее время весьма часто рушатся из-за непредвиденных обстоятельств.       Ага, обстоятельств, связанных с моим нынешним окружением, в которое она тоже входит. Мысленно вздохнул, жалуясь богам на трудную жизнь и прося вернуть старые времена.  — Может, прогуляешься с нами до… — договорить моей кузине не дал её старший брат, который весьма грубо вмешался в наш разговор.  — Хеддок, разговор есть. Отойдём, — прямо в лоб заявил Скотт, но, поймав строгий и прищуренный взгляд сестры, добавил: — До классного кабинета.       Я молча кивнул в знак согласия, потому как всё равно необходимо было идти туда. Кэтрин же, тактично задержавшись, подошла к близнецам Торстонам, стараясь не терять нас из виду.       Когда мы дошли до входа в кабинет, Йоргенсон остановился и, сложив руки на груди, посмотрел на меня свирепым взглядом.  — Ты ведь в курсе, что Кэти собирается провести почти все новогодние каникулы у тебя? — хоть это и был вопрос, но звучал он скорее как утверждение. Но это я только мог застыть столбом. Что, блядь?  — То, блядь. Не прикидывайся тупым, — фраза моего собеседника дала понять, что я снова не сдержался и высказался вслух. Он же, придя к каким-то выводам, продолжил: — Если бы ты чаще общался со своим отцом, то знал, что твоя сводная сестра пригласила Кэти пожить у вас на каникулах, и дядя Стоик с твоей мачехой это одобрили.       Вот же нихера ж себе поворот событий. Нет, я, конечно, знал, что Кэтрин время от времени приходила к нам в гости, возобновив прерванное с Астрид общение, но вот чем они там занимались и о чём говорили, я понятия не имел.       Обычно мы приходили домой все вместе, и я почти сразу после обеда запирался у себя, выходя лишь, когда кузина уже уходила. Пару раз она задерживалась до прихода отца и Лоран, с которой, как я понял, она была знакома. Но всё это проходило мимо меня, а теперь вот такие новости.  — Короче, меня не ебёт, что там и к чему, но если с Кэти что-то случится — я спрошу с тебя. Учти это! — пригрозив мне, он резко отвернулся и зашёл в класс, а я так и остался стоять на месте, обдумывая услышанное.       Ну, как говорилось в одной великой цитате: «пиздец котёнку, домяукался». И как говорил уже я: ненавижу чувство приближающихся неприятностей за регулярно сбывающиеся прогнозы.

***

      Сидя в своей комнате и пялясь на экран ноутбука, я успевал играть, разговаривать с Хедер через гарнитуру, подключенную к телефону, и пить чай с недавно купленными печеньками. Когда я очередной раз хрумкнул сладостью и промычал что-то невнятное на излагаемые сестрой мысли, моя собеседница во всю глотку заорала мне в трубку, отчего я чуть не поперхнулся чаем.  — Иккинг, пёс ты шелудивый! Ты можешь пить чай и играть, когда НЕ разговариваешь со мной?! — устав от того, что я не уделяю должного внимания разговору, Хедер начала меня отчитывать. — Это, как минимум, неприлично, а для меня ещё и обидно!  — Прости, — постарался сделать голос как можно более виноватым, но мои старания не оценили.  — Нет, потому что ты делаешь так почти каждый раз, как звонишь мне из своей комнаты! — кажется, сегодня, двадцать девятого декабря, в пред-предпоследний день уходящего года, судьба решила покарать меня за указанную выше привычку.       Вздохнув, я дотянулся до лежащей рядом маски и надел её, после чего подключил видеосвязь на смартфоне и показал сестре, как закрываю ноутбук и убираю подальше от себя кружку с чаем и пакетик вкусностей.  — Вот, видишь? Я вполне серьёзен в своих извинениях, и отказываюсь от всех своих мелких земных потребностей, чтобы сыскать вашего божественного прощения, о королева, — приняв наигранный раболепный вид, я чуть поклонился, стараясь удержать объектив фронтальной камеры так, чтобы мои действия было видно.  — И дурачишься ты тоже каждый раз, как я кидаю тебе предъявы по этому поводу, — по тяжелому вздоху в наушниках я понял, что она устало прикрыла рукой глаза и чуть сдавила пальцами переносицу; унаследовала жест от мамы. Она так же делала, когда какая-то ситуация ставила её в тупик.  — Ладно, Хед, я серьёзно. Четверть и полугодие закончил без единой тройки, что весьма высокий показатель для нашего класса, хотя лично я не удовлетворён, — припоминая последнее, что внимательно вычленил из предыдущего разговора, я ответил на проигнорированный вопрос.  — Ха-а-а. Какой же ты идиот, — тяжелый вздох, и на моём экране вместо фотографии контакта показалось лицо сестры. Растрёпанные волосы крашенного чёрного цвета, покрасневшие белки глаз, потускневший зелёный зрачок, бледное овальное лицо. Видимо, снова болеет. — Я спрашивала про ситуацию с Кэтрин, дурак. Про оценки ты сам мне уже говорил. И не сокращай моё имя.  — Да, извини, — от неловкости провёл рукой по своим коротким волосам, и тяжело вздохнул. — Как оказалось, Астрид пригласила нашу кузину провести у нас большую часть новогодних каникул, поэтому первого или второго Кэти приедет со Скоттом в гости и останется тут, не знаю, насколько.  — Н-да. Для такого затворника и социопата, как ты, это, должно быть, пиз… Ой, то есть, писец. Да. Я хотела сказать писец, — не замечал за сестрой склонности к сквернословию и мату в частности, но согласен был с ней на все сто процентов, поэтому притворился, что не услышал оговорку.  — Во-первых, я не затворник. Потому что на контакт с внешним миром я иду без страха быть съеденным толпой и параноидальных мыслей о том, что каждый человек желает мне зла и смерти. Во-вторых, я не социопат. Просто у меня очень ограниченный круг лиц, с которыми я действительно хотел бы общаться, — с назиданием подняв палец перед камерой, я постарался спародировать менторский тон.  — Можешь оправдываться и утешать себя подобными мыслями, но ты всё равно почти целыми днями запираешься у себя в комнате и без нужды не выходишь. К тому же, твой очень узкий круг состоит только из меня и мамы, а мы твоя семья. Это несчетово, — разбивая мои аргументы в пух и прах, сестра с усмешкой смотрела на меня. — Ладно. Не важно. Как теперь планируешь проводить каникулы?       Я пожал плечами и поставил смартфон в специально сделанную мной подставку, дотянувшись до кружки и сделав глоток. Остыл.  — А то смотри, практически двадцать четыре часа в сутки с тобой под одной крышей будут две девушки почти твоего возраста, которые к тебе наверняка неравнодушны, — эта дурында поиграла бровями, явно кидая намёки. Хорошо, что чай я сразу же сглотнул. — Только помни, главное — предохраняться.       Как оказалось, для того, чтобы поперхнуться, чай вовсе не обязателен — достаточно и воздуха. Хедер рассмеялась, глядя на то, как я пытался откашляться и выровнять дыхание.  — Не пори чушь несусветную, — наконец, кое-как ответил.  — А что? Как там, в интернете, говорят? А, точно: «Я видел хентай, который начинается так же». Тут что-то похожее. И да, считай это местью за твою дурную привычку, — ухмыльнулась сестра. Да что ты вообще в интернете читаешь?!       Окончательно придя в себя и успокоившись, я услышал какой-то шум на первом этаже, но не придал этому особого значения. В конце концов, цветок теперь стоит в углу моей комнаты, дожидаясь весны и новой клумбы на заднем дворе, так что соседский кот может хоть отлежать весь наружный подоконник и опрокинуть хоть все пустующие там горшки.  — Не чепуши. Если уж говорить о неравнодушии, то ты права только на пятьдесят процентов: Кэтрин ко мне относится плоско и ровно. Ну, а у мисс «трусишки» ко мне явная настороженность, хотя живём мы вместе уже три месяца. Слушай, как думаешь, возможно, она меня просто ненавидит за что-нибудь, поэтому старается выбесить своим тупым поведением? — на самом деле, я уже много раз мучал свою голову этим вопросом, но каждый раз размышления об этой персоне вызывали во мне раздражение.  — Да, нет, — усмехнулась Хедер.  — Так «да» или «нет»?  — Я думаю, она просто хочет наладить с тобой более хорошие отношения, но её отталкивают твоя маска и скрытный характер. Поэтому она старается пересилить себя, но где-то что-то идёт не по плану, и это приводит её в то нерешительное состояние, которое тебя так раздражает в ней, — мой личный психолог хмыкнула, глядя на меня так, словно это было очевидно. На самом деле, так оно и было, и я сам пришёл к этому же выводу, но, услышав это со стороны, мне стало как-то легче от того, что есть понимающий меня человек. — В общем, братишка, держись там.       Сестра улыбнулась мне ободряюще, и я ответил тем же. Но буквально сразу после этого в дверь моей комнаты раздался стук, и голос, который я ожидал здесь услышать явно позже.  — Открывай, кузен, Санта Клаус к тебе в гости пришёл! — стоящая за дверью персона говорила так громко, что даже сестра через гарнитуру услышала её фразу.  — Прости, сестрён, позже перезвоню.  — Ага, повеселись там, — услышал я перед тем, как моя собеседница сбросила вызов.  — Какого, блин, чёрта, — процедив сквозь зубы, встал и пошёл открывать дверь, в которую постучали ещё пару раз.       Открыв несчастную дверь, моим глазам и впрямь предстал Санта. Точнее, как я и думал, Кэтрин, которая напялила на себя костюм Клауса. На голове у неё был красный колпак, из-под которого выглядывали аккуратно собранные в одну косу каштановые волосы, а на лице круглые, старого фасона очки, и всё это дополняла густая белая борода. Одета она была в явно большое ей пальто вызывающе ярко красного цвета, опоясанное чёрным кожаным ремнём. И венцом всего были изогнутые в носках ботинки, которые совершенно портили весь эффект своим отвратительным тёмно-зелёным цветом.  — И с какой же психбольницы сбежал сей Санта Клаус? — подпирая косяк плечом, я приподнял бровь в удивлении, зная, что даже с маской буду понят кузиной.       Девушка рассмеялась и стянула с головы колпак, а затем очки и бороду, которая крепилась резинкой на затылке. Без всей этой атрибутики передо мной предстала моя обычная одноклассница и соседка по парте во всей своей красе.  — Ну, мой дом, конечно, не назвать психбольницей, но сейчас там, думаю, тоже весьма неспокойная атмосфера, — после этих слов улыбка на её губах превратилась в кривое подобие оной, но вскоре на лицо вернулось обыденное беззаботное выражение. — Ну, встречай гостей, хозяин.       Только сейчас я заметил, что она одной рукой держала небольшую сумку на колёсиках. Н-да, видимо, девушкам и впрямь необходима целая сумка одежды на две недели проживания вне дома.  — Я думал, ты будешь встречать Новый год с семьёй.  — Долгая история, — её улыбка окончательно сошла на нет, поэтому я решил, что расспросы тут сейчас явно лишни. Захочет — расскажет.  — Что ж. Пошли, — я забрал со своего стола смартфон и, заперев дверь в комнату на ключ, повёл гостью в бывшую комнату Хедер, которая так и осталась незанятой; Астрид предпочла забрать в своё пользование бывшую гостевую, которая была чуть-чуть больше. — Прошу, располагайся.       Кэтрин, с любопытством осматривая предоставленные ей апартаменты, вошла и остановилась, зацепившись взглядом за закрытую портьеру на единственном окне. Затем, видимо, не вытерпев, решительно подошла и распахнула её, но сильно света это не добавило, потому что на улице уже начало темнеть.  — Я, конечно, заметила, что ты любишь более тёмные помещения, но, здесь-то, зачем закрывать окно? — она с любопытством посмотрела на меня и, аккуратно положив на кровать снятое пальто, села на единственный в спальне стул.  — Чтобы ничего под солнечным светом не выгорело, — я хмыкнул, сочтя это весомым аргументом. На самом же деле, я просто очень редко заходил сюда; примерно раз в месяц, когда проводил генеральную уборку во всём доме. — Как закончишь с освоением, спускайся на кухню. Я что-нибудь приготовлю и сварю кофе.  — Спасибо, — получив кивок и благодарность, я отправился выполнять обещанное, по пути заруливая в свою комнату и забирая кружку с остатками остывшего чая и пачку печенья.       Через полчаса мы с Кэтрин уже сидели на кухне, поглощая приготовленный мною поздний обед. За столом висела вполне комфортная тишина, нарушать которую до окончания приема пищи никто не спешил. Я просто привык по большей части всегда молчать, находясь дома, а у кузины, видимо, не было привычки вести разговоры во время еды.       Я в это время гадал, куда же подевалась одна блондинистая заноза, и каким образом Кэти попала в наш дом, если я двери закрывал на ключ. Отец с Лоран должны были уйти на какой-то корпоратив, а Астрид, как мне теперь кажется, куда-то свалила. Правда, долго заниматься гаданием мне не пришлось, потому как мы доели, и я со спокойной совестью спросил об этом.  — Ты, наверное, в курсе, что домом моей семьи является весьма большой особняк, — отпив чаю, издалека начала моя собеседница; я кивнул. — Так вот, папа, как заместитель гендиректора FLT — то есть, твоего отца, — устроил в честь Нового года корпоратив для всего главного управления компании, куда пришёл и твой отец вместе с тётей Лоран. Но перед этим, вчера я сильно поругалась со Скоттом в присутствии отца, за что он на меня до сих пор, наверное, сердится.  — Ну, в ссорах с отцом тебе меня не переплюнуть, — я постарался весело хмыкнуть, разбавив неловкость, но вышло паршиво. — Хотя погодь, ты с братом ссорилась, а это другое.       Несмотря на жалость моих потуг, девушка, сидевшая напротив, чуть улыбнулась.  — Да, мне до тебя расти и расти. Так вот. Поссорились мы из-за того, что Скотт был против того, чтобы я провела каникулы у вас. Папа прямо этого не сказал, но явно разделял его мнение, поэтому я обиделась на них. А сегодня за завтраком он в очередной раз намекнул, что мне стоило бы уже завести с кем-нибудь отношения, и типа невзначай упомянул в разговоре на сыновей некоторых своих коллег. Естественно, я не выдержала и высказала много чего, а потом добавила, что если он ещё раз полезет в мою личную жизнь, то я сбегу из дома. Но, из-за того, что мой отец упрям, мне не стоило бы удивляться, когда на корпоративную вечеринку, которая началась недавно, некоторые коллеги отца пришли со своими сыновьями, которые весьма откровенно оказывали мне знаки внимания.       Я молча слушал изливающую душу кузину, чуть ли не впервые осознавая тот факт, что проблемы непонимания с отцом могут присутствовать не только у меня. Конечно, дядя Саймон* навряд ли делал на глазах своих детей что-то такое, что испортило бы им в отрочестве психику. Но это так же не значит, что он лучший в мире отец.       Кэтрин, взяв небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями и духом, сделала пару маленьких глотков сладкого чая и, поставив чашку на блюдце, начала водить указательным пальцем по её краю. Удивительно, но этот жест в её исполнении по какой-то непонятной мне причине меня не раздражал. А вот если бы на её месте оказалась Хофферсон-младшая… Думаю, всё дело в том, что к Кэти я изначально относился более терпимо и лояльно.  — В общем, я не вытерпела и нашла маму Астрид, объяснила ей всю ситуацию, и она убедила твоего отца помочь мне. Так что, когда я, наконец, собрала всё необходимое, они вызвали мне такси и дали ключи от вашего дома, просто на всякий случай. Ключи, кстати, так и не понадобились. Меня встретила Астрид, но она уже явно куда-то уходила, поэтому я пришла к тебе, как только нарядилась, — под конец речи она улыбнулась своей обычной весёлой улыбкой, которую всегда носила в школе.  — Понятно. А костюм-то откуда у тебя? Сомневаюсь, что ты взяла его специально, чтобы меня удивить, — я весьма скептически хмыкнул, вспоминая зелёные ботинки.  — Но-но-но. У каждой девушки должны быть свои секреты, — она строго погрозила возле моего волчьего носа пальчиком, стараясь принять строгий вид, а после прыснула. Я тоже лишь усмехнулся, понимая, что это шутка, но допытываться не стал. Захочет — расскажет.       В этот момент над входной дверью заиграла музыка ветра, приобретённая мачехой, а спустя полминуты на кухню заглянула недавно упоминаемая блондинка, в руках которой была какая-то объёмная коробка, украшенная обёрточным целлофаном. Мы синхронно повернули головы в её сторону.  — Прости, что толком не встретила, Кэт, нужно было успеть забрать подарок с почтового отделения, — первым делом протараторила Астрид, поставив упомянутый подарок на свободный рядом с шатенкой стул. На её щеках до сих пор был румянец от мороза, а волосы растрепались и торчали, выбившись из одного «колоска».  — Не переживай. Иккинг очень гостеприимный хозяин: и заселил, и накормил, и чаем напоил, — от остатков её серьёзности и толики печали, с которой Кэти не так давно рассказывала мне свои проблемы, не осталось и следа. Впрочем, сколько бы ни наблюдал, но при Астрид она почему-то всегда была более задириста и дурашлива, зачастую любя подразнить и посмущать блондинку. В общем, ведёт себя так, как я с Хедер, то есть, как с родной сестрой.       От таких выводов своих наблюдений, я чуть фыркнул, налил в третью кружку горячего чаю, добавив туда пару ложек сахара, и поставил рядом с Астрид, стараясь разговаривать при ней самый минимум. На это она только кивнула и с благодарностью взяла предложенный напиток, присаживаясь рядом с подругой.       Я же, чтобы скрыться от весьма пристального и горящего лукавством и хитростью взгляда кузины, забрал у неё опустевшую чашку вместе со своей и тоже добавил нам горячих напитков. Каждому свой: себе кофе, ей — чай.  — Мне ты сахар не положил, — снова начала свой театр одного актёра шатенка, с наигранной обидой надувшись. Чертовка.       Вздохнув, пододвинул к ней стоящую рядом со мной сахарницу, намекая, что сама могла бы это сделать, и что её подколы и придирки я вижу насквозь. Но, казалось, что она предупреждению не вняла, поэтому явно собиралась продолжать.  — Я не знаю, насколько сладкий ты предпочитаешь, — невозмутимо ответил я, отворачиваясь в сторону входа на кухню и подумывая уже заканчивать эти посиделки. В конце концов, игры сами себя не пройдут.  — Ага, а вот вкусы Астрид ты уже наверняка все-все знаешь, — быстро сменив тон с обиженного на веселящийся, Кэтрин ухмыльнулась, искоса поглядывая на всё такую же красную — или даже больше, чем когда только вошла — подругу.  — Твои намёки не уместны. И вполне естественно запомнить что-то такое, когда живёшь с кем-то. Дай мне пару дней, и все твои привычки я запишу в свой специальный журнал наблюдений за людьми, обязательных к устранению, — конечно, я тоже шутил, когда говорил про журнал; такого у меня и в помине не было. Но, видимо, из-за моего серьёзного тона, Астрид не поняла моей язвительной шутки и смотрела на меня так, как будто перед ней маньяк с ножом, а не сводный брат с кружкой кофе.       В очередной раз, глубоко вздохнув, я встал, вновь дополнил свою кружку и молча покинул кухню. Отчего-то меня весьма сильно выбесило, как эта глупая блондинка посмотрела на меня. Наверное, я слишком рано перевёл её из категории «трусливые мыши» в категорию «просто раздражающие люди».  — Адьёс, — не оборачиваясь, махнул свободной рукой, уже перед самым выходом услышав звонкий смех одноклассницы.       Едва добрался до своего антилюдского убежища, как в окно сквозь штору мелькнул свет от фар остановившегося автомобиля. Отец с Лоран.       Хмыкнув, снова засел за игры, выбрасывая из головы любые негативные мысли. Но долгожданного спокойствия до самой вечерней прогулки так и не ощутил, целых три часа основательно лажая в любых игровых механиках. В мыслях где-то настойчиво звенел звоночек, что что-то я забыл, и это что-то мне потом может аукнуться.       Так и не найдя успокоения и отвлечения в ноутбуке, решил совершить уже традиционное гуляние по вечерней улице, поэтому весьма споро оделся потеплее и спустился к выходу.       Увы, остаться незамеченным мне не позволила всё та же несчастная (или злосчастная?) Кэтрин, которая вместо времяпровождения с Астрид, стояла на улице около дома со своим братом. И весьма настойчиво спорила; к слову, уже минут десять, судя по тому, как она куталась в накинутую и не застёгнутую курточку.  — … ила тебе уже много раз: я не ребёнок, волк тебя задери. Я сама решаю, с кем хочу общаться и, тем более, проводить эти новогодние и рождественские праздники. Если вы с папой настолько плохо принимаете мои желания, то почему я должна прислушиваться к вашим советам? — честно говоря, выглядела она при этом весьма устрашающе, заставляя Скотта пятиться назад с каждым своим словом. — Своего решения я не изменю. Папе так и передай. И скажи маме, что я её люблю и со мной всё хорошо. А теперь извини, мне пора, у меня.. — она резко развернулась, пару секунд ошеломленно глядя на меня, а затем я увидел, как в её голове строится весьма коварный план, но вмешаться не успел: — запланирована вечерняя прогулка с гораздо более понимающим меня братом.       Выделив последнюю часть фразы, она полностью развернулась и зашагала в мою сторону гордой походкой. Даже с самого порога я видел, как скулы Скотта гневно сжались, а в глазах разгорелся огонёк ещё большей ненависти. Кэтрин же, дойдя до меня на расстояние вытянутой руки, одними губами прошептала мне «жди тут» и скрылась за входной дверью.       Её брат тоже не стал долго стоять на минусовой температуре и залез в свою машину, после чего с психом пробуксовав возле тротуара, ведущего к дому, умчался восвояси под светом уличных фонарей.       Кажется, мои — и без того не самые лучшие, это уж точно — отношения с двоюродным братом только что были окончательно и бесповоротно подорваны его младшей сестрой. От этого хотелось с силой приложить руку к лицу, но я, как всегда, вспомнил, что бить по маске чревато для моей не железной физиономии, и поэтому просто вздохнул. За сегодняшний день это уже, чёрт знает, какой по счёту вздох. А за последние полгода их столько, что это с лихвой перекрывает всю мою жизнь до этих самых полгода.  — Прости, что ждёшь. Иначе бы я замёрзла, — из вновь открывшейся двери вышла кузина, одетая уже более презентабельно и соответствующе погоде.  — Хм, — я коротко хмыкнул, стараясь показать, насколько мне всё «до лампочки», и двинулся по своему обычному маршруту неспешной походкой. Кэтрин шла рядом.       Минут пять никто не решался начать хоть какой-нибудь разговор, хотя у нас явно было, что сказать друг другу. Наконец, собравшись с мыслями, я решил первым высказаться.  — Ты ведь понимаешь, что твой брат теперь возненавидит меня настолько, что точно попытается отомстить? — если честно, меня не сильно это пугало, но в будущем неприятностей это доставит знатно.  — М-м-м, — только и смогла вымолвить она, поэтому я дал ей ещё немного времени, решив дойти до лавочки на детской площадке неподалёку.  — Да, прости за это. Я тогда действовала скорее на эмоциях и желании насолить этому идиоту. Правда, извини. Снова не подумала, — присела рядом и, запрокинув назад голову, стала смотреть на чёрное небо, в котором даже облака толком не было видно.       Выдохнув в воздух столб белого пара, девушка чуть поёжилась и потянулась руками к ушам, стараясь их чуть согреть. Про шапку, видимо, забыла.  — В общем-то, я тебя понимаю; сам далеко не всегда могу держать себя в руках, — снимая свою шапку и напяливая её кузине чуть ли не глаза, ответил я и в очередной раз вздохнул. — Хотя будет хлопотно, если ты нормально не поговоришь со своей семьёй. И не только для тебя, но и для меня тоже. Поверь, Скотт мне теперь спокойно пройти не даст.  — Прости. И спасибо, — поправив нормально шапку, Кэтрин посмотрела на меня. — И я бы не сказала, что ты не можешь держать себя в руках. На самом деле, раньше я видела тебя спокойным, собранным, неприступным, нелюдимым и даже несколько пугающим. Именно такое впечатление ты мне создавал в школе, пока я училась на класс младше. Только когда попала к вам и села с тобой за одну парту, поняла, что ты лишь всегда спокойный, собранный и весьма сдержанный. А пообщавшись, осознала, что у тебя есть свои причины быть немного отчуждённым от остальных. Наверное, единственный раз, когда я видела тебя действительно раздражённым и несдержанным, это когда мы с Рэй упали на тебя.       Значит, вот какое впечатление у неё обо мне. Ну, на самом деле, теперь я уже позабыл, чего хотел добиться, скрыв своё лицо под маской.       Оценивая с моей нынешней точки зрения подростка, тогда, после инцидента, маленький мальчишка по имени Иккинг Хеддок хотел скрыться от всех сочувствующих взглядов, не желая видеть эти фальшивые чувства окружающих, которые были вполне настоящими. Ему казалось, что все взгляды непременно собирались на нём, что они были полны лживого сочувствия, прикрывающего внутреннее равнодушие к его горю. И, чтобы избавиться от них, он выбрал самый глупый из способов противодействия: нацепил на себя маску, которая своей формой ещё и очень сильно била по чувству вины его родителей.       Вполне естественно, что это было лишь инстинктивное успокоение собственной психики. Такое же инстинктивное, как у некоторых животных, когда те прячутся и думают, что раз они не видят угрозы, угроза не видит их. Его новое «лицо» приковывало лишь ещё больше взглядов окружающих, которые смотрели и с недоумением, и с раздражением, и с осуждением, и ещё много с чем, но теперь уже явно не с лживым сочувствием.       Но со временем ношение этой маски для скрытия своего лица — и от себя в том числе — стало привычкой и даже одной из важнейших сил, чтобы двигаться в жизни дальше. Это даже стало, своего рода, соревнованием на выносливость между ним и его отцом: кто раньше не выдержит и сдастся, снимая кусок железа или принося искренние извинения за свой поступок.       Из-за того, что он был сыном генерального директора всемирно известной компании, работающей с передовыми технологиями, ему шли на уступки в его нежелании снимать аксессуар. На фотографии в личном деле ученика до сих пор висела фотокарточка с его тринадцатилетним изображением, хотя по правилам школы она должна была обновляться каждый год. Ему даже предлагали оформить водительские права, не прося снимать явно запрещённую по правилам вождения маску.       Сейчас же я — с высоты своей приобретённой мудрости, так сказать, — с полным чувством презрения к себе могу сказать, что вёл себя, как ребёнок. Хотя я таковым и являлся, по сути. Но, всё же, осознание своей старой незрелости и детских выходок порядком стыдило и злило.       Задрав голову к небу, я повторил недавние действия Кэтрин, обдумывая, что ещё тут можно сказать.  — Знаешь, мне очень интересно узнать причины многих твоих действий, но я понимаю, что не так просто довериться постороннему человеку. В конце концов, у меня тоже есть пара-тройка «скелетов в шкафу», о которых я не могу рассказать никому, — до того, как я успел что-либо ответить, она встала со скамейки и направилась в сторону выхода, вскоре покидая игровую зону для детей и направляясь домой.       Я попытался привести свои мысли хоть в какой-то порядок, по традиции подводя итоги дня и накидывая планы на завтра, но эти самые мысли упорно не хотели упорядочиваться. Поэтому, посидев ещё с пару минут и поморозив уши, я тоже отправился домой и почти сразу, как дошёл, завалился спать.