Сборник

Red - Pieces.mp3 - Почему ты его защищаешь? - бить у Хосока получается намного лучше, чем спрашивать тупые вопросы, на которые у Чангюна всё равно нет ответа. Вопрос повисает в воздухе, кажется, пятый раз подряд, в то время как ударов на теле младшего прибавилось чуть ли не на десятки. Чангюн не оказывает сопротивления, чем злит Хосока лишь больше, и молчит. Разбитой губой больно шевелить, а уже запёкшаяся вокруг уголков рта кровь ограничивает движение. - Скажи мне, блять, почему?! - Хосок звереет на несколько пунктов от невыносимой тишины, которая прерывается лишь его криками, либо звуками ударов. Он крепко цепляется за пропитанную кровью чужую футболку и резким движением тянет на себя, заставляя сесть. У Чангюна взгляд расфокусированный, и ему надо некоторое время, чтобы сосредоточиться на злости в глазах напротив. Только злость у Хосока какая-то странная и больше напоминает смесь вины и отчаяния. Вонхо заносит руку, чтобы ударить ещё раз и выбить всю дурость из головы младшего, который не закрывает глаз и продолжает смотреть прямо, открыто и... преданно. Даже сейчас. - Это всё должно было достаться не тебе, - цедит Хосок и выпускает ткань из пальцев - Чангюн валится безвольной куклой назад и ударяется лопатками о бетонный пол. Боли он не чувствует, как и холода пола. Хосок смотрит на свои окровавленные руки и с силой рвёт нижнюю часть чангюновской футболки, которую намерен использовать как простую тряпку. Он старается не смотреть на оголившуюся часть живота, но взгляд механически косит туда и изучает на предмет покраснений и синяков. Хосок зло отшаркивает каждый палец от высохших красных пятен, пока Чангюн откашливает и сплёвывает кровь на пол, вытирая рот запястьем и шипя от боли, пронзившей потревоженную губу. Хосок в общем-то закончил и не держит больше Чангюна, если тот готов (и _может_) уйти, то, пожалуйста - дверь открыта. - Так ты мне не скажешь? - последний вопрос в спину, которая вздрагивает от внезапности, а затем горбится, словно на неё положили с тонну тяжёлых камней. Чангюн качает головой, делая шаг вперёд, а Хосок неожиданно понимает, что не готов пока отпустить этого говнюка. Младшему остаётся один шаг до двери, когда чужие руки дёргают сначала назад, а затем толкают к стене. Чангюн не знает, из-за чего у него кружится голова: от быстроты смены действий или от того, насколько горячее у Хосока тело, вдавливающее его в холодную стену, горячий шепот, щекочущий открытую шею, или по-вампирски грубые поцелуи. - Хён, мне больно, - впервые за всё своё время пребывания в этой комнате скулит Чангюн, когда Хосок надавливает большим пальцем на разбитую губу, призывая открыть рот. - Когда я тебя избивал, тебе больно не было. Потерпишь, - жестко рыкает Хосок и впивается в ещё слегка кровоточащие губы грубым поцелуем. Чангюну нестерпимо больно, неприятно и тошнит от вкуса собственной крови, но он только цепляется пальцами за рубашку хёна, наплевав на то, что может её запачкать - Хосок и так в дерьме по самые уши, не заметит нескольких красных пятен на рукаве. - Не защищай его больше, - то ли приказывает, то ли просит Хосок - Чангюн не разбирается, да и сложновато ему разбираться, когда в заднице чужой член, а всё тело ломит от контраста ощущений от боли до дикого наслаждения. - Он тоже мой хён. Я буду его защищать. Это было ошибкой, сказать такое Хосоку, которого разозлить - плёвое дело. - И умрёшь за него? - зло, с обидой и .. ревностью(?) в голосе. - Умру, - соглашается Чангюн, подписывая себе смертный приговор своей же собственной кровью. Возможно Хосок убьёт его не сегодня, но точно убьёт, но сначала сломает, разрушит безграничную преданность и научит ненавидеть, и только потом убьёт. Если до этого Чангюн не убьёт себя сам.