Сборник

Скорее всего это можно объяснить тем, что Чангюн просто одичал один в больничной палате и соскучился по чужому теплу и вниманию. Единственной отдушиной были лишь вечерние разговоры, чаще с менеджером, реже с одногруппниками. Точнее с одногруппником, ибо остальные все, как один, оперативно сплавляли телефон Хосоку, прокричав громкое "Чангюн-а, файтин!", и удалялись по своим делам. За эти несколько недель Хосок научился писать песни, чистить зубы, делать масочки для лица, убираться в комнате, зажав между щекой и плечом смартфон, при этом не роняя последний, а Чангюн привык засыпать под тихий голос старшего, у которого к концу разговора обычно появлялась милая шепелявость. Сегодня ритуал тоже повторился, хотя засыпающий Чангюн просил менеджера не беспокоить ребят, но то ли тот не услышал, то ли Хосок по привычке сам отжал у него телефон, но в результате снова из динамиков раздаётся радостный голос хёна, и Чангюну кажется, что сегодня ему будут сниться хорошие сны. Хосок говорит обо всём на свете, и младший склонен верить, что тот просто озвучивает свои мысли, ибо очень часто одна темой сменяется другой. - Кихён сказал, что я снова потолстел и запрещает мне ужинать. - Хён, у тебя красивое тело. - Ага, и свисающие бока, - смеётся Хосок, а Чангюн почему-то ясно представляет, как хён сейчас задирает край футболки и ощупывает свои ставшие мягкими (если верить его словам) бока, гладит пальцами рельефный живот и.. - Шону тоже потолстел, так он ему ни слова не сказал, а мне лекцию о здоровой пище прочитал! Чангюн что-то мычит в ответ, а сам неосознанно водит рукой по своему бедру, выше, и воображает, что лежит сейчас рядом с теплым большим Хосоком и ткнётся носом вместо белой больничной подушки в его голое плечо. - А потом он такой: "раздвинь ноги!", и парню пришлось.., - дорвавшийся до спокойного слушателя Вонхо продолжает балаболить о топ-10 новостей мира и страны, пока младший, кажется, покинул данную реальность и переместился мыслями в альтернативную. - Раздвинул, хён, - сбитый шепот в ответ. - ..пришлось раздвинуть, чтобы было легче достав.. что? - Хосок осекается на полуслове, делая вынужденную паузу, а Чангюн ойкает, мгновенно краснея, и закрывает себе рот обеими руками, словно это могло ему сейчас чем-то помочь. - Ничего, - неестественно пищит и только в тот момент замечает, что действительно раздвинул ноги и.. и вообще это всё произошло на каком-то неосознанном уровне! Чангюн не обязан отчитываться. - Нет. Ты что-то сказал, - с нажимом произносит Хосок, сжимая телефон настолько крепко, что слышно как хрустит корпус, и Чангюн понимает, что старший всё услышал и понял, и выкрутиться явно не получится без последствий. - Повторил за тобой слова. Ой, хён, давай дальше! - Чангюн вертится на кровати, не зная, как удобно себя устроить на ней. - Чангюнаа, - у Хосока внезапно меняется тембр голоса: он становится ниже, бархатистее, а от растянутого "а" на конце у младшего по позвоночнику пробегает дрожь. Желание сбросить звонок и кинуть телефон в стену всё больше нарастает, прямо пропорционально росту возбуждения, от которого уже начинает шуметь в ушах. - Ты чем там занимаешься, мелкий засранец? - либо у Хосока слишком развита чуйка, либо в палате имеются скрытые камеры, другого объяснения нет. - Слушаю, как ты рассказываешь про какую-то аварию... - И раздвигаешь под это ноги, -грубо обрывает Хосок, а Чангюну всё-таки хочется психануть и обозвать хёна извращенцем, - а что ещё ты делал, когда мы разговаривали? И убить. Несколько раз. - ... или трогал себя. - Хён! - громкий крик. Чангюн чувствует, как пылают щёки, и понимает, что имеет полное право сбросить звонок и обидеться на Вонхо, но не делает ни того, ни другого. - Чангюна, - с придыханием, - а у тебя всё так же соблазнительно выделяются те косточки внизу живота? Чангюн механически ведёт рукой по своему телу, задирая майку, ощупывая, и... какого хуя, собственно? - Нет. И, хён, давай прекратим! Мне неловко! - Чангюн возмущённо сопит в динамик, а сам кутается в одеяло, как младенец, чтобы ограничить свободу действий самому себе. Хосок громко смеётся в ответ, с деликатной темы всё же уходит, но не даёт обещания прекратить её полностью. - Следи за свои юрким язычком. Ещё раз ляпнешь, потом не отвертишься. - Да, хён! - Так вот. Раздвинул он значит ноги...