Сборник

Никто не представлял, что война с инопланетным разумом затянется так надолго; правительство по защищённым видеоканалам без конца уверяло народ, что у страны имеется огромный военный потенциал, чтобы изгнать чужаков с Земли. Но чем дальше всё заходило, тем больше раздувалось чувство, что эту розовую сказку давно поставили на повтор за неимением положительных вестей. Военные отряды раз за разом терпели поражения, о которых, конечно же, не сообщали, зато потом население сотнями разгребало письма с фальшивыми соболезнованиями о потери сына, мужа, отца. Вонхо перестал верить во всю эту ложь ещё тогда, когда после приевшегося просмотра правительственной агитационной рекламы, взывающей «молодых и бесстрашных бойцов в несокрушимую армию», мать дрожащими руками вскрыла серый помятый конверт, кинутый в открытое окно их дома нервным почтальоном. Разбуди Вонхо глубокой ночью, и он дословно отстрочит все слова, что были изложены на канцелярской бумаге с красивым гербом правительственного клана, а ещё скажет, что горело это письмо тоже очень красиво. Мать хотела его зачем-то оставить, сохранить, чтобы потом вечерами доставать и плакать над сухими печатными словами, словно они могли вернуть отца из могилы. Но Вонхо был против и при удобном же случае спалил паршивую бумажонку вместе с конвертом, и в тот момент, глядя на то как резво беснуется огненное пламя, с жаром пожирающее каждую букву, он решает присоединится к народному фронту. Фронту, который не был под каблуком правительственных жирдяев; фронту, который образовал простой народ, надоевшему, как и Вонхо, следить за фальшью на видеоканалах; фронту, который научился драться и защищать свой народ даже лучше, чем пресловутая «несокрушимая армия». Туда брали всех: и старых, и молодых, и мужчин, и женщин - любого, кто мог бы принести даже крошечную пользу. Вонхо присоединился к разведывательному ответвлению, и его уже через сутки направили на другой край страны, что означало, что мать он увидит не скоро. Если вообще увидит. Прощание было коротким и очень быстрым, чтобы не позволить слезам, льющимся из опухших материнских глаз захватить и самого Вонхо. Впрочем, они всё равно предательски появились на глазах, правда уже тогда, когда машина с набравшимся народом выдвинулась в путь: покидать родную землю, пусть и разбомблённую как натурально, так и ментально, было немного страшно, но мысль о том, что он скоро сможет отомстить за отца и помочь освободить от захвата Землю, грела и вдохновляла на подвиги. Во время длинного и тяжелого пути, сопряженного с короткими набегами захватчиков, Вонхо обзавёлся несколькими друзьями, множеством знакомых и был на хорошем счету у куратора их группы, который с радостью делегировал ему некоторую часть своих полномочий. Когда они прибыли на место, Хосоку досталась роль командира одного из многих десятков разведывательных отрядов, которые, снабдив нужной техникой, отпускали в дремучие леса, где по собранной и подтверждённой информации располагались многочисленные лагеря захватчиков. Вонхо должен был уйти с пятью ребятами, составляя мобильный отряд, но в самый последний момент им навязали шестого, сказав, что несмотря на столь юный возраст мальчишка умеет пользоваться радиотехникой, да и вообще довольно неглуп в расшифровке вражеских постулатов. Вонхо был против, зато остальная часть команда чуть ли не с распростёртыми объятиями приняла засмущавшегося такого большого внимания Им Чангюна к себе. - Я тоже против, но малыш правда смышлённый, - на плечи Вонхо опускает тяжёлая рука, а в поле зрения появляется ударная единица их отряда Сон Хёну, который единственный из всей команды уже был в разведывательных походах и, как потом оказалось, имел дело с этим малышом. - Сопли вытирать будете ему вы, - важно и не скрывая пренебрежения в голосе говорит Вонхо, указывая пальцем на сидящих плотным кольцом вокруг новоприбывшего Кихёна, Минхёка и Хёнвона, которые в ответ лишь громко фыркают, но приказу не противятся. Команде предстоял длинный и тяжелый путь; и тяжелый он был не только потому, что иногда приходилось отбиваться от коротких атак захватчиков, а потому что всё же не все ребята были подготовлены к такому марш-броску по дремучему лесу, в котором шансов потерять жизнь было намного больше, чем при встрече с противником. Вонхо думал, что их новоприбывший сдуется на втором же шаге и придётся принимать какое-то решение, чтобы тащить лишний груз за собой, но Чангюн на удивление легко сносил все трудности и вообще производил впечатление человека, выросшего на дереве, как Маугли. А вот с Хёнвоном, Кихёном и впоследствии повредившем ногу Минхёком было сложнее. Вонхо хоть и был назначен командиром, но у него не было нужного опыта, кроме тех знаний, что им дали в кратком обучении, поэтому он часто советовался с Шону, выбирая стратегически лучший путь для дальнейшего похода. Со временем Вонхо, нехотя, но всё же признал, что их малыш действительно вносит огромный вклад в команду и всё же отлично шарит в технике: по несколько раз на дню мог оживлять их, как казалось, уже погибшие навсегда рации, настраивать разорванную линию передачи данных в штаб фронта и быстро дешифровать перехваченные послания захватчиков. На местах перевалов Чангюн даже умудрялся обучать любознательных Чжухона и Минхёка своему делу, между тем выполняя и основную работу тоже. Когда они добирались до неизведанного лагеря захватчиков, Вонхо запрещал Чангюну выходить вместе с ними, заставляя оставаться на месте, следить за показателями и поддерживать их связь. - Но это глупо! А если меня найдут, я даже отбиться один не смогу! – по первой Чангюн молча сносил такие приказы, но бунтарский дух, клокотавший в юной груди однажды вырывается наружу. - Я лично по периметру расставил ловушки, так что о их приближении ты услышишь задолго, как они смогут добежать до места, - со скукой в голосе отвечает Вонхо, терпеливо начищающий оружие. - А если ловушки не сработают, и.. - Сработают, - твёрдо и с оттенком гордости за свои творения. - Но всё же! - ещё одна попытка. -Чангюн! – не выдерживает Вонхо, срываясь на рык, и откладывает оружие в сторону. Он на пятках поворачивается к маячившему за спиной парню, и принимает настолько грозный вид, что вот, лично Минхёк, например, уже давно бы отступил, но Чангюн стоит на месте и смотрит напряженно, с толикой надежды в темных глазах. - Если я сказал – нет, значит – нет, - Вонхо тоже не собирается сдаваться какому-то сопляку, возомнившему, что сможет свернуть горы, - ты нужен нам здесь. Остаёшься, и точка. Чангюн крепко сжимает ладони в кулаки, готовый кинуться на командира в любой момент, но спустя минуту отступает, понимая, что проиграет в любом случае: куда ему тощему против горы мускулов. Вонхо смотрит ему в спину до последнего, пока тот не скрывается в своей палатке с оборудованием и лишь потом облегченно выдыхает: бороться с мелким с каждым днём становится труднее и труднее. Особенно, когда мозг предательски пытается доказать, что страх за юного мастера продиктован не только желанием уберечь команду от потери гениального техника. Тем же вечером они выбираются в новую вылазку, и Вонхо лично проверяет наличие Чангюна в палатке, чтобы тот не додумался бежать с ними. Чангюн и правда внутри и слишком резко и гневно дёргает свои рычажки, прорывает карандашом тонкую бумагу, выписывая код для дешифровки, и пыхтит как обиженный на весь мир ёж. - Не бойся. Чангюн единственный из всех, кто выполняет все твои приказы на сто процентов, даже если не согласен. Он никуда не денется, - проходящий мимо Шону тихо усмехается, заставая воровато следящего командира у чужой палатки. Словно пойманный на горячем Вонхо аж подпрыгивает на месте, бледнеет, краснеет и всё же принимает свой адекватный командующий вид, он буравит Шону невозмутимым взглядом, но всё же немного успокаивается: Чангюн, и правда, никогда не нарушал его приказов.