Сборник

Когда Чангюна заебывают вопросом "где ты работаешь?", он отвечает прямо и нисколько не жалея мозг и моральные чувства вопрошателей. - В порно. К слову, он ни капли не врёт, просто немного не договаривает, но людям достаточно и одного слова, чтобы покраснеть и отъебаться от Чангюна на довольно продолжительное время, если не навсегда. Конечно, до актёра ему далеко, он только помощник монтажёра, чья задача следить за правильным следованием кадров и носить кофе начальнику. Работка не то чтобы пыльная, но крайне напряжённая, особенно в период дедлайна, когда сроки горят настолько горячо, что Чангюн ощущает языки пламени от них на собственной заднице. На самой съемочной площадке он появляется от силы несколько раз, смотрит на творящуюся содомию похуистичным взглядом и лопает жвачные пузыри на самом кульминационном моменте, чем пару раз выводит молоденького ассистента режиссера из себя (только устроившийся на работу паренёк ещё не научился бороться с возбуждением, а тут ещё и Чангюн со своими пузырями!). С актёрами Чангюн не то чтобы знаком: так, приходилось с кем-то коротать корпоративные вечера, а после обмениваться телефонами, которые пропадали в первом же мусорном ведре. Чангюну такие знакомства ни к чему, и актёрам, он уверен, тоже. К слову, на работу он не жаловался, обязанности свои выполнял чётко по должностной инструкции и жил себе спокойно дальше, если бы не один случай. Тот день отпечатался в памяти Чангюна если не на всю жизнь, то на её сознательную часть точно. Работы было немного в связи с малым объёмом отснятого материала, и Чангюн управился за несколько часов. Ему разрешили некоторое время провести на площадке, взяв клятвенное обещание не пугать ассистента (к слову, нового). Чангюн как раз проходил мимо гримёрных комнат, как услышал нарастающий скандал и не смог пройти мимо. Насколько правильно он понял крики, то ругались режиссёр и, видимо, новый актёр. Не то чтобы Чангюн гордился тем, что мог идентифицировать актёров их компании по голосам, точнее стонам, но в некоторых ситуациях, это очень помогало, как например, сейчас, чтобы понять, что актёр точно из новеньких - Чангюн бы запомнил эту шепелявость. - Я не буду сниматься с этим недоумком! Найди мне другого партнёра! - громкий крик, переходящий на истеричные ноты, а Чангюну внезапно становится интересно, кто же там такой принципиальный, и делает ту ошибку, о которой жалеет в следующую же минуту, день, месяц и всю жизнь. - Я хочу с ним! - у Чангюна всё холодеет внутри, когда он видит направленный на себя палец, и, кажется, шокирован не меньше, чем стоящий рядом режиссёр. - Хосок, ты ебу дал? Это наш монтажёр, а не порноактриса, - режиссёр размазывает по лицу ладонь, но, кажется, он бы с большим удовольствием размазал эту ладонь по лицу нагло ухмыляющегося актёра. И Чангюн бы ему в этом помог. - Ой да ладно. Только не говори, что не заметил его зад, - выгнув бровь, саркастично выдаёт этот Хосок, режиссер давится словами, а Чангюн понимает, что пора съебывать и уносить свой прекрасный зад, который стал подгорать прям совсем как во времена дедлайна. Только убежать ему не дают: ловят, сжимают за спиной руки и просят вести себя спокойнее. Чангюн огрызается и ищет помощи у режиссёра, который задумчив настолько, что в душе начинает созревать самое гнилое из всех гнилых подозрений. - Уговоришь - забирай, - сдаётся режиссёр, поднимая руки и взглядом прося прощения у захлебнувшегося возмущением и гневом Чангюна. - Уговорю, не беспокойся. Спасибо, Хёнвон-ии, - ласково поёт это чудовище на ухо, отчего у Чангюна тело сводит судорогой. И непонятно - это от злости или отчего-то ещё, доселе неиспытываемого. Чангюна грубо усаживают на стол, как плюшевую игрушку, совершенно не заботясь об его комфорте и всё ещё крепко сжимая руки. Чангюн бы пнул коленкой в то место, которое приносит доход этому недомерку, но только этот порноуебок, точно предвидит, и встает между его ног. Как некстати на ум приходит сравнение, что такую позу очень любят ставить в сценарии. Душа Чангюна мысленно плачет. - По-хорошему договоримся или нет? - быстрый вопрос, на который даже не дают времени ответить, так как лезут своими наглыми руками повторно захлебнувшемуся воздухом Чангюну под футболку. И пусть руки эти теплые и нежные, но и терпеть такое было слишком унизительно. - Убрал свои!.. - Чангюн хотел крикнуть "руки", но ситуация так изменяется, что теперь он хочет, чтобы помимо рук, это чудовище убрало и свой язык из его рта. - Тебе понравится. Обещаю. - прекратив терзать чужие губы, чудовище игриво подмигивает и взглядом вперивается в чангюновский рот: Чангюн неосознанно облизывает пересохшие губы, чтобы снова наорать или просто позвать на помощь, и только заметив, потемневший взгляд, он понимает, что сделал это зря. И если он сейчас что-то не предпримет, то его выебут, как последнюю шлюху или среднестатистического актёра их компании, а при встрече он уже будет, не лукавя, говорить друзьям, что по-прежнему работает в порно. Чудовище целует его повторно, а Чангюн впивается зубами в его нижнюю губу, а затем таки бьёт коленом в пах, и пока недомерок истерит, слизывая кровь с прокушенной любимой "губоньки", освобождённый от захвата испуганной ланью бросается из комнаты, оттуда в коридор, и только потом до рабочего места, где сгребает в рюкзак все свои личные вещи двумя движениями, и выносится из здания вон. Заявление об увольнении он перенаправит директору по почте. *** С момента позора проходит несколько недель, а Чангюн всё ещё обходит здание бывшей работы за несколько километров и нервно оглядывается назад раз в два шага: чувство, что за ним следят, перерастает в такую паранойю, что одним вечером он слёзно вымаливает у Кихёна маленькую шпионскую камеру, чтобы прикрепить её к спине. Камеры он не получает, зато Кихён безвозмездно одаривает его подзатыльником и просит перестать нести хуйню. - Вы же не сериалы про шпионов снимали. Откуда у порноактёра навыки Джеймса Бонда? Сосёт, заглатывает, громко стонет и ладушки. - Фу, хён, - лицо Чангюна перекашивается брезгливостью, а в мыслях возникает образ того чудовища в шпионской экипировке и с двумя пистолетами в руках. Образ накладывается идеально, и ... и пора бы Чангюну вообще прекратить думать обо всём этом и найти новую работу. - Хён, а тебе помощники не нужны? - задумчиво спрашивает младший, играясь с миниатюрной камерой: мини-линза загадачно поблёскивает в холодном ламповом свете, и так и просит положить себя в карман. Зачарованный тайным посланием то ли камеры, то ли подсознания Чангюн стремится выполнить просьбу, но его руку перехватывает Кихён, который влепляет ещё один подзатыльник и один поджопник. Почти ни за что! - Спасибо, безо всяких справлюсь, - фыркает Кихён, отодвигая чемоданчик со шпионской аппаратурой подальше от загребущих рук, и садится напротив. Чангюн выглядит настолько поникшим, разбитым и действительно напуганным, что Кихёну становится его жалко и он немного добреет: - Ладно, завтра попрошу Хёну, чтобы тот узнал у своих, что это за птица такая - Хосок... а фамилия у него есть? - Мне как-то в тот момент не до его фамилии было, - поджимает губы Чангюн и передёргивает плечами, вспоминая тот черный день. Вообще ему повезло, что его заявление на увольнение так быстро приняли и даже не потребовали отработать или прийти за подписью, ибо Чангюн бы никогда не смог переступить порог здания, зная, что где-то внутри, по коридорам, бродит то чудовище. Ответ от Хёну приходи настолько быстро, что Чангюн до квартиры ели успевает добраться, как слышит входящий вызов на смартфон. - Не служил, не сидел, школу не закончил, устроился в вашу компанию с месяц назад, - по выработавшейся привычке Кихён рапортует лаконично и быстро - шокированный скоростью Чангюн впитывает информацию, как губка, - лицензии на оружие нет, курсов по стрельбе не посещал, по рейтингам сайта компании видео с ним набирают больше всего просмотров. Полное досье скину тебе на почту. - Ага.. как ты... вы, - Чангюн к концу рапорта приходит в себя и вставляет ключи в замочную скважину, зажимая смартфон между плечом и ухом. - Зовут Шин Хосок, и я сам не знаю, как Хёну его откопал, - отвечает Кихён и вздыхает, - но тут фотография прикреплена, и мне почему-то кажется, что Хёну очень даже угадал. В общем, документ я тебе отправил. Пока. И сбрасывает вызов быстрее, чем Чангюн успевает сказать тихое "спасибо". Иметь в друзьях частного детектива очень хорошо, особенно, когда в парнях у этого частного детектива агент службы государственной безопасности. Старенький ноутбук ебёт Чангюну и без того напоминающий бомбу замедленного действия мозг, и открыть почту получается раза со второго. Стоит отдать Хёну должное - работать он умеет, причем умеет это делать очень даже хорошо; Чангюн механически сглатывает, когда открыв документ, первое, что видит - глаза того чудовища. Он посвящает всю ночь тому, чтобы изучить досье, отсеять от кучи бюрократической воды самое основное и задаться вопросом: а, к слову, нахрена ему всё это надо? Ответить на свой же вопрос не успевает, так как сон приходит быстрее, и Чангюн засыпает на маленьком диване в обнимку с ноутбуком. Ему снятся шпионские игры, Кихён и Хёну в роли Шерлока и Ватсона, много голых девушек и чудовище. Вот последнего Чангюн вообще не ожидал как увидеть в своих снах, так и на пороге своей квартиры, когда утром, еле разлепив глаза, пошёл открывать двери, искренне не ожидая за ней такой подставы. *** У Хосока видимо тоже имеются друзья в органах госбезопасности, или того хуже: Интерпол, Массад, Организация по борьбе с инопланетным разумом, - проносится в мыслях у Чангюна, у которого всё внутри буквальное леденеет от страха при виде этого самого Шин Хосока с фотографии на досье, улыбающегося так же мерзко, как и там. Конечно же о том, что работник отдела кадров их компании - Минхёк, является лучшим другом этого уебка, Чангюн узнает ещё не скоро. - Привет, малыш, - улыбка становится ещё шире при виде своей жертвы, а у Чангюна дёргается глаз и рука, стремящаяся захлопнуть дверь, но чудовище к несчастью оказывается проворнее. И дверь прищемляет только край повязанной на бёдрах рубашки в черно-красную клетку, вместо того, чтобы прищемить всего Шин Хосока. - Эй, я думал, ты будешь мне рад, - ещё одна широкая мерзкая улыбка, и Чангюн замахивается стареньким ноутом, который всё это время сжимал в руках, в целях защиты и обороны. Конечно, технику жалко, но нервы, девственность и честь дороже: ноутбук он потом у Чжухона по дешёвке купит, а вот потерянную честь просто так обратно не пришьешь. - С хуя ли я буду рад тому, кто меня чуть не изнасиловал?! - рычит Чангюн, отступая и неотрывно наблюдая за тем, как чудовище возится с дверью и рубашкой, стараясь с минимальными повреждениями вытащить последнюю из щели. - Фу. Хёнвон-а говорил, что ты воспитанный, - Хосок, кажется, немного грустнеет, словно разочаровываясь в чем-то очень идеальном, а Чангюн не знает, с чего охуевать больше - с того, что режиссер и чудовище обсуждали его или с того, что чудовище слишком наглеет, скидывая обувь прямо на чангюновские кеды. И кто тут ещё невоспитанный? - Я вообще извиниться пришёл, - Хосок намеренно умалчивает о том, что заставили, так как его действительно заставили, угрожая увольнением, обрезанием и позицией вечного пассива. И не то чтобы он испугался угроз Хёнвона, просто ему и самому было не очень уютно, вспоминая тот эпизод. Обычно он не ведёт себя так нагло (не считая съёмочной площадки, конечно), но тогда его слишком выбесила складывающая ситуация, а Чангюн так кстати попался, и вообще он сам виноват, что засунул свой нос в чужие дела. - Но, к слову, то, что я говорил про твой зад - всё правда и от чистого сердца, - в завершении монолога неосторожно ляпает Хосок, игриво подмигивая окаменевшему и только начавшему отходить Чангюну, который снова вспыхивает, как бензин от искры и повторно замахивается ноутбуком. Хосок шарахается в сторону, шустро огибает разозлённого хозяина и движется по самой короткой траектории, уводящей его вглубь квартиры. За весь день, что чудовище проводит у него в "гостях", Чангюн выгоняет того раз сто, и почему-то ни разу не задумывается о том, что можно позвонить, например, Хёну, который поможет выпроводить нежеланного гостя не только словами, но и действиями. У Хосока, как и подобает порноактёру, отсутствует понимание понятия приличия, в которое он сам недавно тыкал Чангюна; кажется, что он не засовывает свой нос, только в кошачий домик, боясь получить оттуда когтистой лапой по носу, а Чангюн, мерзко хихикая, помалкивает о том, что кота у него вот уже пару месяцев как нет - сестра забрала питомца к себе домой. Хосок говорит настолько много, что к вечеру у Чангюна уши сворачиваются в трубочку, а заткнуть рот чудовищу какой-нибудь морковкой хочется всё больше и больше. - Вообще не замечал, что порноактёры настолько болтливы, - срывается у Чангюна с языка, и он правда не имеет в виду ничего такого, а Хосок внезапно замолкает. Моргает несколько раз, смотрит так внимательно в глаза прикусившего язык хозяина, что у того внезапно начинает зудеть зад, а усесться удобно на диване ну совсем никак не получается. - Стемнело. Пойду, - и без того заметная шепелявость, тут проскальзывает особенно четко. Хосок резко встаёт и просит не провожать, мол, где дверь видел, сам уйду, только закрыться не забудь. Такая вроде бы случайно проскользнувшая забота очень приятна Чангюну, который сам себя заставляет вспомнить, что творило с ним это чудовище совсем недавно, и что не надо жалеть этого засранца и плыть от частички внимания. Чангюн чувствует, что Хосок уходит с обидой внутри - с обидой от него, - и двери тот прикрывает тихо и аккуратно, словно, чтобы не потревожить и вообще сделать так, словно бы его появления здесь и не было. Неизвестно сколько времени Чангюн, не шевелясь, просиживает в одном положении на внезапно ставшем удобном диване, и внимательно рассматривает узор на обоях, но когда экран смартфона подсвечивается входящим сообщением, на временной панельке значится, что уже идёт второй час ночи. Чангюн удивляется, прочитывая имя отправителя - "Зараза-режиссёр-ним", - но ещё больше удивляется, когда видит в сути сообщения лишь одно единственное слово. "Вернёшься?" *** На самом деле Чангюну очень интересно, с чего это вдруг Хёнвон забеспокоился о душонке просто помощника монтажера, о чем он и спрашивает первым вопросом, когда перезванивает через пару минут после получения сообщения. - Господин Ким мне весь мозг проел, что его лучший ученик уволился, а в современном мире найти толкового парня очень тяжело. Он уже сменил пятерых помощников, и если ты не вернёшься, доберётся до моих актёров, - Хёнвон не привык умолять, просить или ещё как-то унижаться, но ситуация и правда плачевная, и приходится наступить себе на горло и немного поступиться гордостью. - Если вопрос в этом куске дерьме - это я про недоразумение, зовущееся Хосоком, - то можешь не беспокоиться, я с ним поговорю. Чангюн сдерживает смех и обещает подумать, а Хёнвон издает такой победный вопль, словно уже получил согласие. - Завтра к тому же времени, как всегда, - и бросает трубку сразу же, как произносит последнее слово. Чангюн горько вздыхает, отбрасывая смартфон на диван и жмётся к диванной подушкой, обхватывая её руками. Работы всё равно нет, и Кихён совершенно не хочет помогать с поисками, да и монтаж видео у него неплохо получался. А если и чудовище укротят, так вообще прекрасно, но палку при себе лучше носить всё же во избежание повторения ситуации. *** Заходить на съёмочную площадку страшно до жути: вспоминается первый рабочий день в этой компании, когда Чангюн стеснялся даже только по пояс оголённых актёров и шарахался в сторону, при том при всём, что просматривать отснятый материал ему было более, чем нормально и порой даже скучно. Набравшись смелости, он всё же заходит внутрь помещения, прячась за спинами немногочисленного стаффа и взглядом выискивая Хёнвона: ему бы быстренько поручение отдать и свалить к чертям в свою каморку, пока его присутствие не стало заметно другой паре глаз, хозяин которых сейчас так технично втрахивал какого-то сопливого юнца в съёмочный реквизит. Ожидая, когда освободиться Хёнвон, Чангюн рассматривает комнату, камеры, людей, пятно на потолке, перхоть на воротнике у стоящего впереди парня, но взгляд каждый раз так и соскальзывает к центру комнаты. Чангюн держит лицо кирпичом, стараясь как можно безэмоциональнее смотреть на голые широкие плечи, на то как перекатываются мышцы под смуглой кожей от мощных движений актёра, И ЧЁРТ ПОБЕРИ ОН НЕ БУДЕТ СМОТРЕТЬ НА ГОЛУЮ пусть подтянутую и шикарную ЗАДНИЦУ КАКОГО-ТО ТАМ МУДАКА. Чангюн злится на это чудовище, на себя, на Хёнвона, на весь этот мир и чувствует, как низ живота стало сладко тянуть, а потребность закрыться одному в темной комнате резко возростает процентов до восьмидесяти. - СТОП! Отдыхаем, - в мысли Чангюна врывается громкий хёнвоновский крик, который возвращает в реальность и помогает избавиться (правда не полностью) от ненужного возбуждения. Он, специально игнорируя развалившихся на кровати покрякивающих от усталости актёров, летит к Хёнвону, чтобы передать поручение от наставника, получить новые и слиться из фанерной комнаты чем быстрее, тем лучше. Хёнвон словно читает его мысли и видит его желания: на вопросы отвечает быстро и кратко, нервно зарываясь пальцами в волосы. Чангюн тоже видит его желание, но у него нет рядом сигарет, да и курить на площадке запрещено: собственно, Хёнвон сам ввёл это правило, когда один из актёров чуть не спалил комнату с ценным реквизитом. Добившись от режиссёра всего нужного, Чангюн ястребом устремляется из комнаты вон, на пороге правда всё же задерживается и на одну секунду оборачивается, но этой секунды хватает, чтобы встретить прямой и нечитаемый взгляд темных глаз, и слиться из помещения быстрее, чем в воздухе растворяется иллюзионист, разыгрывающий свой фокус. Конец рабочего дня приходит как-то слишком быстро, и Чангюн спохватывается только тогда, когда получает учебником по голове от наставника. - Не перерабатывай, завтра доделаешь. Они всё равно почти ничего не сняли - Хёнвон злой, как собака, - мужчина устало вздыхает, усаживаясь на своё место. - Почему? - не то чтобы Чангюну интересно, но возникшую тишину заполнять чем-то надо, пока он собирает вещи в любимый рюкзак. - Говорят, Хосок запорол все кадры, что вообще удивительно, - наставник поправляет очки на переносице и щурится, приглядываясь к рабочему экрану, а Чангюн, услышав имя чудовища, замирает, - обычно он выкладывается больше, чем на сто процентов, а тут говорят все кадры закосячил. Хёнвон психовал, как никогда. - Бывает, - пожимает плечами Чангюн и кивает в подтверждении слов, закусывая губу и думая о чём-то своём, запредельном. Он коротко прощается с мужчиной и быстро выскальзывает из кабинета. В планах дождаться автобуса и укатить к Кихёну в гости, который совсем охренел даже не звонить, прекрасно зная, что Чангюн беспокоится. В тупике одного из коридоров он замечает нервно курящего Хёнвона и хочет незаметно, мышью проскользнуть, но не получается - его замечают быстрее, чем он делает один шаг. Чангюну предлагают сигарету, но тот отказывается, мотивируя болючими подзатыльниками Кихёна, да и вообще бросил год назад как, а пачка сигарет просто так в рюкзаке валяется. Забывает выложить. Хёнвон хмыкает скептически, но больше не предлагает, затягивается свой сильней, сквозь зубы выпуская дым. Чангюн осторожно поднимает тему неудавшихся съёмок и сам себя уверяет, что это просто профессиональный интерес, а не надежда узнать, что же такое случилось с чудовищем. - Да он его чуть не порвал, а синяков оставил столько, что завтра стилист заебется штукатурить мальца, - Хёнвон остервенело жует фильтр зубами, а Чангюну кажется, что чувство, посетившее его сегодня съемочной площадке возвращается, - и не то чтобы я против такого рвения, но блять, не с новеньким же актёром, у которого дырка ещё не настолько разработанная, чтобы так долбиться... ой нахуй, - Хёнвон тычет сигаретой в пепельнице, гася, - уйду отсюда в мелодрамы или кино про детективов снимать. Всё меньше нервов, чем с этими неженками. Чангюн в ответ лишь фыркает, за что получает пропитанный смертельным ядом взгляд, и отворачивается от дыма, исходящего от потушенной сигареты; он знает, что это всего лишь истерика, и никуда Хёнвон не денется - слишком любит своё дело. - Больше не задерживаю, - великодушничает режиссёр, и скрывается за первой же дверью, а Чангюн, повдыхав ещё немного сигаретного дыма, возвращается к прерванному пути. Кажется, перед тем, как заехать в гости к Кихёну, нужно прикупить будет чего-нибудь алкогольного и крепкого.