Сборник

За всё то время, что Хосок знаком с Чангюном, младший никогда не приходил к нему с жалобами, никогда не говорил, что ему плохо, никогда не говорил о боли. Поэтому сейчас Хосок смотрит огромными глазами на ребёнка, который впервые говорит, что ему "больно". И имеет в виду боль не физическую, а ту, от которой вылечить в разы труднее, так как нет универсального лекарства, таблетки, сиропа, приняв который сразу бы стало легче. Сгорбленная худая фигура, опущенные вниз плечи и очень пустой взгляд, говорят о том, что если Чангюну сейчас не помочь, то в следующий момент случится что-то непоправимое. И Хосок не готов нести за это ответственности. Он рывком притягивает к себе мальчишку и крепко обнимает, позволяя ему уткнуться носом себе в плечо: кажется, пришло время побыть действительно старшим. Хосок буквально физически чувствует, как внутри Чангюна идёт кровавая война, где все внутренности в крошево, а тело содрогается от фантомных болей. Шин даже думать боится, что такого ужасного могло произойти, что психическая стабильность младшего внезапно дала осечку. Подробностей от Чангюна не добиться, он только севшим голосом проговаривает, что "большего не смог", а что именно он не смог Хосок додумывает уже сам и с вопросами не лезет. В комнате Чангюн просит выключить свет - так легче, - а когда Хосок это делает и возвращается, то прижимается к нему так, словно Шин - это единственный устойчивый столб, что удерживает его в беспокойном океане. Чангюн не любит говорить о себе, о своих переживаниях, о том, что гноится в его душе, и это отчасти печалит Хосока, так как он считает, что ему вполне можно доверять такие вещи. Но Чангюн не то чтобы боится, он просто не хочет грузить старшего этим, поэтому всегда сам. Хосок мягко поглаживает ладонью затылок Чангюна и замечает, что дрожь постепенно сходит на нет, и спустя продолжительное время Чангюн выдыхает впервые спокойно. Он, как подпитавшийся энергией от умиротворенного Шин Хосока вампир, и теперь может жить дальше. Хосок зря пугается, что Чангюн сразу сбежит. Нет. Он остаётся до утра и засыпает на его коленях. Чангюна не будит даже собственный будильник, который орёт так, словно хочет собрать маленькую корейскую армию под окнами, зато Хосок чуть в окно не выпрыгивает и лихорадочно ищет смартфон Има, хлопая по карманам одежды. Облегченно выдыхает, когда противную музыку удаётся выключить, но неожиданно цепляется взглядом за заставку разблокированного экрана. Хосок долго смотрит на улыбающееся фото незнакомого парня и интуитивно догадывается, что он и есть причина всей этой хуеверти, что случилась с Чангюном. Хосоку попадает детство под хвост и он хочет сделать какую-нибудь пакость, но не получается - все мессенджеры заблокированы. Кажется, благоразумный Чангюн даже в агонии сможет обезопасить себя от безумных выходок. Хосок бы так не смог. Поэтому он просто меняет заставку на себя красивого, аккуратно возвращает смартфон в карман кофты Чангюна, кладёт руку на его ладонь и откидывает голову назад, чтобы продолжить так мерзко прерванный сон. На практически стершейся грани действительности и сновидения Хосок чувствует, как его пальцы сильно сжимают, а затем еле слышно произносят "спасибо, что ты есть". Хосок сонно улыбается. Кажется, ради этих слов он и существует.