Драбблы

Осознание того, что она влюбилась в лучшего друга, приходит внезапно, словно ею окунают в холодную воду. Гермиона методично анализирует воспоминания, стараясь понять, когда столь частые объятия с её «другом» стали волновать больше, чем должны. Когда теплые ладони на спине и на талии стали посылать волну мурашек по телу? Гермиона даже глаза закатывает от безысходности, потому что думает, что только она могла влюбиться в лучшего друга=Мальчика-который-выжил. Когда глупая роль его личной свахи стала царапать ребра, не давая вдохнуть полной грудью? Гермиона осознает это, только когда её пальцы подрагивают, касаясь теплой кожи у основания шеи. Она старается сделать ему приличную стрижку, но думает почему-то совсем не о ней. Гермиона уверена: они слишком много времени провели вместе, и отсюда их привычка заканчивать друг за другом предложения, волноваться, выламывая пальцы до хруста и боли. Гермиона знает, что ищет оправдания напрасно. Гарри понимает не сразу. У Гарри слишком занята голова тем, как уничтожить крестражи. Просто в какой-то момент он начинает понимать, что ему нравится аромат её волос, когда она летит в его объятия, обнимая несдержанно, порывисто. Она пахнет полевыми цветами и солнцем, и теперь ему часто снятся солнечные сны. Гарри лишь глаза прикрывает от удовольствия, когда ощущает её подрагивающие пальцы на коже у основания шеи. Ему плевать, как она его подстрижет. Он даже был бы согласен, если бы она побрила его налысо, лишь бы никогда не отнимала пальцев, даря уютное тепло. Гарри думает, что он немного мазохист и абсолютно точно тормоз, раз не замечал её столько времени. Рон срывается неожиданно, выговаривает им двоим всё, что думает под действием темных сил крестража. Рон трансгрессирует, а они оба чувствуют обиду, вину и немного облегчение. Последнего чувства вообще не должно быть, и им непременно становится стыдно, но поделать они с собой все равно уже ничего не могут. Всё происходит снова внезапно. Просто они оказываются в полумраке палатки, а по радио играет какая-та жуткая песня. Они просто танцуют, и Гермиона старается не думать о его ладонях, которые оставляют на спине и пояснице ожоги. Они смотрят друг на друга пристально, долго, и Гарри понимает: не сделай он этого сейчас — потеряет её навсегда. Гарри целует её порывисто, чуть неуверенно, боясь отказа. Гермиона отвечает нежно, чуть дрожа, боясь, что происходящее нереально. Им обоим кажется, что это самое правильное решение в их жизнях. Они берутся за руки, переплетая пальцы, не разнимая ни на секунду ни на новом месте остановки, ни в Годриковой впадине, около могилы родителей Гарри. Гермиона пахнет так же: полевыми цветами и солнцем, и Гарри греется теплом её сочувствия, ощущая, как падает снег им на головы. Это их первое Рождество наедине. Гарри крепче переплетает пальцы, зная, что он её не потеряет. Он и так потерял слишком много дорогих ему людей, любимую девушку у него никто не отнимет. Гермиона чувствует его сильную ладонь в своей и слегка дрожит. Гермиона до одури боится, что он безрассудно бросится на её защиту, и это кончится для неё разбитым сердцем и растерзанной душой. Без него жизнь для неё закончится. Гермиона постепенно привыкает засыпать, ощущая его руку в своей, убаюканная его сердцебиением, и просыпаться в постели, согретой теплом двух тел, находя на соседней подушке подснежник (и где он только находит его в заснеженном лесу?). Гермиона привыкает снимать очки с его переносицы, проводить пальцами по каштановым волосам и садиться ему на колени, ощущая его теплое дыхание на ключицах. Гермиона никогда не привыкнет к его горячим ладоням под её свитером, мягко и чуть неуверенно вырисовывающим огненные узоры на спине и пояснице. Гермиона чувствует его настроение кожей и пытается склеить разбитые части его души. Ей кажется, у неё получается. Гарри постепенно привыкает засыпать, чувствуя её руку в своей, согретый её мятным дыханием, не вскакивать в холодном поту от кошмаров, мучавших его долгие годы, и просыпаться, окруженный её запахом. Гарри привыкает улыбаться, убирая пряди волнистых волос со лба и убегать искать новый подснежник в заснеженном лесу. Он всегда находит. Гарри привыкает к её теплым рукам, взъерошивающим его волосы, отвлекающим его от решения очередной загадки по крестражам (хотя он особо не против) и шелку её кожи под ладонями. Гарри никогда не привыкнет к их оглушительной близости и её невозможной нежности. Гарри чувствует её беспокойство кожей и старается успокоить её, прижимая к себе чуть крепче. Ему кажется, у него получается. Он знает, в её объятиях — спокойное море, подаренное ему свыше. Она знает, в его объятиях — неприступная крепость, данная ей Небесами. Они еще не знают, что после битвы с самым могущественным Темным Магом они будут провожать своих общих детей в Хогвартс, держась за руки, переплетя пальцы, не выпуская друг друга ни на секунду после стольких лет и всегда*. ___________________________________ *«После стольких лет? Всегда» — цитата из книг Дж. К. Роулинг.