Драбблы

Он потерян, разбит, раскрошен до основания. Она сожжена заживо и разобрана на части. Они очень странная пара. Она — доктор, который не может вылечить собственное сердце. Он — паранормал, который может обращать время вспять, но излечить душу это почему-то не помогает. Они встречаются в её любимой кофейне. Уже поздно. Джон сидит за столиком один, накинув капюшон на голову, сканируя взглядом пространство, прислонившись к стеклу. Кейтлин на часы не смотрит, скидывает туфли и устало прикрывает глаза. Он встречается с ореховой радужкой на долю секунды, но взгляда отвести не может. Джон читает её боль, чувствует её отчаяние и понимает, что они одинаковые. Кейтлин смотрит на незнакомца с глазами цвета пепельного неба спокойно. У неё в груди дыра, которую не залатать, поэтому она не боится ничего. Хотя ей боятся его не следует. Она это чувствует. Он садится напротив и долго смотрит ей в глаза, а потом рассказывает. О том, как человек, которого он считал отцом, сделал его машиной для убийства. О том, как человек, которого он считал спасителем, бросил его и весь их вид. О том, как женщина, которую он считал любимой, предала его, и в её глазах он навсегда остался монстром. О том, как обрел человечность, потеряв свои силы, и, ему показалось, нашел примирение и покой, когда его снова сделали чудовищем. Намного сильнее и опаснее, чем в прошлый раз, предварительно стерев память. Джон рассказывает, как вспомнил, кем он был, и убил Джедикаю — человека, которого он считал отцом и который установил собственный рекорд по предательству и манипулированию. Он рассказывает все это спокойно, будто легкую историю, а Кейтлин слушает внимательно, слегка хмурясь. В её глазах он не видит страха или жалости. В них только бездна понимания. Джон рассказывает, что теперь совсем один. Он покинул Нью-Йорк и возвращаться туда не намерен. Да и возвращаться, по сути, некуда. Женщина, которая его никогда не любила, теперь с другим. Семьи нет. Друзей нет. Он — единственный в своем роде — возрожденный из пепла, опасный, неуязвимый, способный останавливать время и изменять его, но безумно одинокий, с кровоточащими ранами. Кейтлин кивает понимающе, а потом дрожащими пальцами убирает пряди волос с его лба, с осуждением разглядывая разбитую бровь. Джон лишь пожимает плечами. - Пошли, - бросает Кейтлин безапелляционным тоном. - Нужно обработать твои раны. Они заходят в её квартиру, и Джон чувствует запах дома. Настоящего дома, где люди живут и чувствуют себя в безопасности. У него такого никогда не было. И, наверное, уже не будет. Кейтлин уверенными и отточенными движениями обрабатывает раны антисептиком, накладывает швы, а её пациент даже не щурится, будто не чувствует боли вовсе. Сноу знает, он читает её мысли в буквальном смысле, но теперь её очередь рассказывать. Она рассказывает о том, как потеряла мужа, установив рекорд по самому быстротечному браку в мире. О том, как потеряла Джея, к которому обещала не привязываться, но все равно что-то почувствовала, обманув саму себя и подведя себя к пропасти. Джей обрел скорость и вернулся в свою реальность — на свою Землю. О том, как потеряла Барри Аллена, который в сущности никогда ей не принадлежал. Он женится на Айрис через два месяца. О том, как ей больно, как тошно и как её раздражает собственная жизнь. Кейтлин говорит, обрабатывая его раны, а слезы стекают по щекам и капают на его лицо... Или это его слезы? Джон остро чувствует её боль, будто проживает все, что она говорит. Ему достаточно лишь «отстраниться» — перестать читать её мысли, чувствовать её эмоции, но он не хочет... Её боль излечивает его собственную. Никто из них не знает, почему они рассказывают всю свою жизнь первому встречному, но отчего-то ответ слишком ясен. Два разбитых сердца. Две потерянные души. «Боже, как название дешевого романа!» — крутится в голове у Кейтлин. Джон слишком мил, и Кейтлин кажется, что он уязвим до крайности. Она заглядывает в его глаза и не видит в них жалости, которая сочится во взглядах Циско, Барри, Айрис, и от которой Кейтлин бежит без оглядки. В глазах Джона лишь понимание — острое, спокойное, и Сноу кажется, что она сейчас расплачется, когда понимает, что по щекам уже давно бегут слезы. Она забирается ему на колени, прижимается к изгибу шеи и впервые шумно всхлипывает. - Я давно не могла себе этого позволить... - шепчет Кейтлин. Она обнимает его крепко, обвивая руками и ногами, а Джон лишь успокаивающе гладит её по спине. Её слезы впитываются в его кожу, и ей кажется, он забирает её боль... *** Он собран по осколкам, найден в закоулках свистящей боли, склеен по кусочкам. Она возрождена из пепла и собрана неровным пазлом. Они очень странная пара. Она — доктор, который не может вылечить собственное сердце, но с готовностью лечит его. Он — паранормал, который может обращать время вспять, но излечить свою душу это почему-то не помогает. Зато неплохо получается излечивать её душу. Обоим кажется, что через боль другого дышать становится чуть легче. Джон телепортируется около их кофейни, засовывает руки в карманы джинсов и ждет её под козырьком здания после работы. Он ведет практически нормальную жизнь. Джон теперь работает инженером в «МеркьюриЛабс» на Кристину МакГи, и Кейтлин все время шутит, что он не зря столько времени провел за починкой искусственного интеллекта «Тима». Джон действительно неплохо разбирается в будущих технологиях... Ведь по сути... он относится к людям будущего (слишком пафосное название, от которого Янг всегда морщит нос). Джон обретает нормальную жизнь, слегка пугаясь и удивляясь, но получая от неё всё самое лучшее. Сноу запрещает ему использовать силы перед её коллегами. Она уверена, покажи он их, Циско тут же придумает ему кличку и оденет в латекс, а Барри начнет наставлять на путь «народного героя». Нет! Кейтлин больше не сможет быть с кем-то, кто рискует своей жизнью каждый день, а Янг настрадался сполна. Джон не против. Он знает, что не герой. Ему достаточно переносить Кейтлин из одного места в другое, позволяя не опаздывать на важные встречи, читать её мысли и делать так, как ей будет лучше, и иногда телепортировать кружки с теплым чаем из кухни, не вставая с дивана в гостиной. Им обоим так спокойнее. В её глазах он видит свое убежище, свою тихую гавань. Кейтлин обнимает его по вечерам бережно и перебирает мягкие золотистые пряди волос легко, что заставляет его засыпать безмятежным сном на её коленях. В его глазах она видит свой маленький мир, свое спокойствие. Когда ей снятся кошмары, он обнимает её сильными руками и целует в плечо мягко, влажно. Ей достаточно этого для того, чтобы уснуть вновь, убаюканной его дыханием и нежностью рук. Кейтлин перебегает через дорогу, подходя к Джону. - Привет. - Она привстает на носочки и мягко касается его губ. - Привет. - Он улыбается хитро и взъерошивает волосы. - Это глупо, Кейти, - бросает он, беря её руку, переплетая пальцы. - Я бы мог телепортировать тебя из «С.Т.А.Р.Лабс». - Мы уже это обсуждали, - жмет плечами Кейтлин. - Хочешь быть затянутым в латекс? Заметь, я не против, если ты будешь затянут в латекс, но только в пределах нашей спальни. Джон смеется с хрипотцой, бархатно, и у Сноу мурашки бегут по позвоночнику. - Думаешь, я не смогу сказать железное «НЕТ» против латекса? - Джон приподнимает бровь, и Кейтлин хмурится. Она практически придумывает саркастический ответ, когда они телепортируются в их квартиру. У Сноу слегка вибрирует тело после таких перемещений, но это скорее приятно, чем странно. Хотя, возможно, и то, и другое в равной степени. Она привыкает к его/своим ночным кошмарам и его оглушительному молчанию после пробуждения от очередного ужасного сна, вспарывающего своей устрашающей реальностью, (почти) забытой в прошлом. После десяти минут затишья он ей всё рассказывает, но за эти десять минут Кейтлин кожей чувствует его боль и отчаяние. Она привыкает, что улыбается и смеется он лишь уголком рта, будто боится показаться чуть счастливее, будто пытаясь спрятать в себе свет, что она ему дарит. Сноу знает, он принадлежит ей полностью, и с той же легкостью, что он читает её мысли, она читает его эмоции, лишь взглянув в голубые глаза. Кейтлин никогда не сможет привыкнуть к их близости — всегда сбивающей её с ног, путающей её мысли. Слишком... интимная, слишком... Очень слишком... Она знает, что он чувствует её желания и мысли в буквальном смысле, но всё равно всегда тонет в удовольствии, что он дарит ей. Джону кажется, что она слишком хрупкая — сдави чуть сильнее и сломается, но он всё равно прижимает её к себе ближе. Она затопляет его своей чувственностью. Он — своей нежностью. Ей кажется, что если бы не было той встречи в кофейне — уже не было бы и Кейтлин Сноу. Ему кажется, что если бы не было той встречи в кофейне, то абсолютно точно не было бы и Джона Янга. Они собирают друг друга по кусочкам, складывают мозаику из осколков своих разбитых сердец, ищут выход из тьмы для своих потерянных душ, превращая боль другого в свет. Им кажется, у них получается. Остальное не важно.