Драбблы

Элисон Арджент — охотница в десятом поколении, несокрушимая стена и непроходимая идиотка. Она так думает. Она в этом уверена. Элисон старается не закатывать глаза от досады из-за того, что, кажется, снова хочет «спутаться» с оборотнем. Ей даже представлять не надо, какая будет реакция у отца. Элисон смотрит на Айзека сначала без интереса, лишь извиняясь за то, что хотела убить его. В конце концов, в Бейкон-Хиллс это не является чем-то удивительным. Айзек Лейхи — оборотень по принуждению, пытающийся поступать правильно, осваивающий азы того, «как быть» Скоттом МакКоллом. Правда, он не думает, что в этот пункт входят чувства к его девушке. Еще немного, и стены дома МакКоллов начнут рушиться от неконтролируемой реакции Скотта на случайно оброненные фразы Лейхи с опасным подтекстом. Айзек думает, разрушенные стены расстроят миссис МакКолл. Лейхи уверен, его отношения с Элисон приведут в ярость Скотта. Элисон удивительно прекрасна, нереальна и уж точно ему не пара по миллионам причин, начиная с того, что он оборотень, и заканчивая тем, что она… вроде как «недо-девушка» его альфы. Можно назвать еще около девяноста восьми, куда войдут его невозможность себя контролировать и прошлое, когда его закрывал в ящике собственный отец, но Айзек о них не думает. Все и так слишком плохо. Когда она объясняет ему, как управлять мотоциклом, наклоняясь так близко, что он улавливает цветочный аромат её туалетной воды и головокружительный запах её теплой кожи, то не удерживается, поворачивается, сталкиваясь с ней нос к носу. Если бы было можно, поцеловал бы во влажные губы, но есть ведь миллион причин, поэтому он лишь криво усмехается неловкости ситуации и пытается забыть, как её глубокие карие глаза бросают взгляд на его губы. Айзек еще три дня ощущает запах её теплой кожи, а ночью ему снятся такие яркие и неприличные сны, что на следующий день даже стыдно смотреть в глаза Скотту, не говоря уже об Элисон. Элисон чувствует его губы где-то в районе пупка, дышит часто, прерывисто и почему-то совсем не думает о Скотте. У него волосы не такие жесткие, как у МакКолла, а шелковистыми кудряшками щекочут её кожу. У него глаза серые, в минуты страсти становятся глубокими светлыми озерами, и у неё сердце заходится в бешеном стуке. Он наверняка слышит. Это наверняка тешит его самолюбие. Ей наплевать. Элисон просыпается рывком, стараясь отделаться от головокружительных ощущений его горячих рук на своем теле. Элисон думает, что, кажется, снова попала в переплет. Он всегда рядом. Это немного напрягает, хотя ощущение безопасности рядом с ним её не покидает. — Я никогда не буду тебя целовать! — заявляет она с жаром, мысленно трясясь от страха, пытаясь убедить в этом саму себя, вспоминая (не вовремя) яркие сны с участием парня, который стоит напротив. Он рушит её планы один взмахом руки, сбрасывая с себя футболку. Элисон немного пьянеет от Айзека, от его градации из испуганного подростка в уверенного мужчину, чертящего языком дорожки на её теле. Айзек немного пьянеет от Элисон. От её дрожащего тела в его руках, от её горячего дыхания, путающегося в его волосах, когда он вжимает её в себя, кожа к коже, едва удерживая контроль над зверем внутри. Его забавляет её градация от уверенной женщины с оружием, готовой убить каждого, до хрупкой, дрожащей девушки, когда он целует её влажно в шею. Они подходят друг другу неидеально, но им рядом друг с другом так хорошо, что никто не задумывается о будущем. Они — парадокс, две параллельные прямые, которые пересекаются, несмотря на законы математики. Они — звезды разных Галактик с центром притяжения взгляда теплых глаз. Элисон, не задумываясь, окунается в омут с головой, принимает его, отдается ему, погружается в чувства, которые должны в будущем ранить (она знает, она помнит), но ей слишком приятно — отступать она не намерена. Айзек принимает её без тени сомнения, слишком долго ему снилась сливочная кожа и дыхание сквозь приоткрытые губы. Айзек наслаждается, захлебывается ею, погружаясь в собственную мечту. Айзек забывает о миллионах причин, по которым вместе они быть не должны. Он не думает, что будет больно. Но боль наступает внезапно. Она вспышкой вспарывает сознание, проносится цветными картинками их совместного прошлого, почему-то вспоминается её смех, спокойное выражение лица, когда она спала, обнаженная спина и его пальцы, чертящие на ней узоры. Айзек вспоминает вкус её губ — цветочный мед с мятой, освежающе-сладко, головокружительно-прекрасно. Айзек понимает, что больше он его не почувствует. Он больше не будет держать её в руках, слушать её мерное дыхание, наслаждаться её смехом и смущать своими неловкими попытками поцеловать. Ведь её больше нет. Он вдруг понимает, что в списке его миллионных причин не быть с ней её смерти не было. Лейхи понимает, он с этим справиться не сможет. Яркие картинки прошлого сменяются несуществующим будущим с её беззаботным смехом, его легкими касаниями к её обнаженным плечам и коробочкой с самым дешевым золотым кольцом. Он видит двух ребятишек — с каштановыми кудряшками. Он чувствует запах дома и цветочный аромат её туалетной воды. Будущее, которое никогда не наступит. Будущее, которое могло бы у него быть. Прекрасное, солнечное, нереальное…