Тrue feelings

Заканчивая разминку с лёгкими танцами, которые последнюю неделю почему-то слишком сильно выматывали, Хакён выключил музыку, со стоном опустившись на паркетный пол, и тут же осушая половину бутылки с водой, которую ему так любезно протянул Хонбин. Сейчас всё внимание Эна было сосредоточено на ольджане, пока есть возможность, нужно подтянуть навыки парня в хореографии, чтобы впоследствии не бояться ставить его впереди танца, избегая сюрпризов с ошибками и недочётами. Конечно, занимаясь лишь с одним мембером, Ча прекрасно понимал, что его тонкая лидерская связь с остальными айдолами потихоньку разрывается. Нельзя отдавать всё своё внимание лишь одному и не замечать остальных, он, как лидер, обязан работать со всеми одинаково, независимо от их возраста и характера, но почему-то это понимание внушало слишком слабые порывы собрать наконец-то всех вместе, заставить работать и снова друг с другом ладить, как и раньше. — Хён, у меня уже ноги болят! — страдальческим голосом, закатывая при этом глаза, словно во время обморока, протянул ольджан, раскидываясь на полу распятой звёздочкой. — Я больше ни шагу не сделаю! — Ой, что ты будешь с ним делать, прям умирающий лебедь! — делая очередной глоток воды и попутно шлёпая Хонбина рукой по бедру, лидер издевательски усмехнулся. — Успокойся, скоро вернуться остальные, и я от тебя отстану, будешь, как и раньше, заигрывать с Джехваном, не беспокоясь о своих партиях в танце. Ты ведь всегда так делаешь, верно? — Вот не надо тут на меня наговаривать, я больше всех выкладываюсь, самый последний ухожу из студии и ещё вам с хореографией умудряюсь помогать! — со злорадством, позабыв о всякой усталости, смеясь, но изо всех сил стараясь сохранить серьёзность, пролепетал парень, видя, как меняется выражение лица его лидера. — Что?! Ах ты, маленький негодник, совсем уже страх потерял? Сейчас я тебя накажу! — отбросив назад бутылку, лидер буквально налетел на ольджана, принимаясь его щекотать, что есть мочи, видя, как Хонбин извивается под ним, стараясь ускользнуть от рук старшего. Наверное, сегодняшняя репетиция так бы и закончилась практикой в танцах этих двоих, если бы дверь студии не скрипнула, и на пороге не показался удивлённый менеджер, который последнее время своим приходом сулил массу неприятностей, особенно Ча Хакёну. — Вы репетируете? Почему только вдвоём? У вас там Джехван не знает, куда себя деть от скуки, стафф его уже второй раз за пару дней умудряется в девушку переодеть. — проходя в глубь зала и устало опускаясь на кожаный диван рядом с мемберами, которые так и продолжали лежать на полу, менеджер продолжил. — Я хвалю, что вы решили повысить свои навыки и усердно работаете, но я хочу напомнить конкретно тебе, Ча Хакён, что у тебя есть ещё как минимум четыре мембера, которых надо подтянуть. — Я помню, Шину, не обязательно мне постоянно напоминать о том, какой я плохой лидер! — Эн злился, последнее время его отношения с менеджером сильно испортились, мужчина только и делал, что отчитывал его, постоянно доводя до тряски своими недовольствами. — Я не говорю, что ты плохой лидер! У каждого бывают проблемы и трудные моменты в жизни, но, Хакён, ты айдол, ты не имеешь право ошибаться и замыкаться в себе, у тебя есть обязанности, и агентству всё равно на твои проблемы, ему нужен только результат и ваши победы. — глубоко вздохнув, Шину опрокинул голову на спинку дивана, закрывая глаза и приступая к самой неприятной части разговора. — Через два дня возвращается Санхёк, и мы начинает подготовку к камбэку: новый танец, запись песни, съёмки клипов, фото-тизеры — всё, как всегда. Постарайся за это время вернуть былые отношения между мемберами и разберись с Воншиком. А ещё заставь Тэгуна вернуться, его протест правилам доставляет агентству массу проблем с безопасностью. Ты меня понял, Ча Хакён? — Да! Ты меня явно за что-то возненавидел! — сквозь зубы процедил парень, поднимаясь с пола и оглядывая зал в поисках недавно отброшенной бутылки с водой, после речи менеджера ужасно хотелось пить, от каждого его слова во рту буквально всё пересыхало. — Если бы я тебя возненавидел, я бы сам уладил все проблемы, и мне было бы плевать на твои взаимоотношения с другими мемберами. А так я даю тебе шанс самому разобраться со всеми проблемами и вернуть былой авторитет. Так что, бегом на поиски своей команды, капитан Эн! — покидая зал, Шину наглухо закрыл дверь, успевая заметить, как на долю секунды в глазах Хакёна блеснул порыв начать действовать. — И? Чего ты продолжаешь сидеть? — старший уставился на Хонбина, видя, как парень одаривает его непонимающим взглядом. — Шину ясно дал понять, чтобы мы вернули былые отношения друг с другом, так что твоей обязанностью становится Джехван! И не смотри на меня так — это не я придумал. — Я с ним мириться не собираюсь, ты хоть слышал, что он про меня менеджеру сказал? — возмущению ольджана не было предела, конечно, было глупо надеяться, что такой легкомысленный человек, как Кен, будет держать язык за зубами, но его доброжелательность и доброта — это то, что должно было его удержать от подобной глупости. — Слышал, и я ещё, кстати, разберусь с тобой по этому поводу! — открывая дверь в коридор и почти выходя из зала, Эн добавил: — А поговорить тебе с ним всё-таки придётся, у нас, действительно, осталось мало времени до камбэка, так что дерзай, Бин! Оставляя недовольного парня одного и закрывая за собой дверь, лидер на дрожащих ногах отправился в комнату звукозаписи, именно там обычно и находился Воншик, когда оставался на ночь в агентстве, к тому же это была единственная часть здания, которую Эн последнее время не посещал, а следовательно, и избегал встреч с рэпером. Он не знал с чего начать разговор, и как вообще вести себя с Рави, обычно подобных проблем никогда не возникало, ведь Воншик всегда был слишком открытым и отзывчивым по отношению к другим, к нему не нужно было подбирать индивидуальный ключик, чтобы что-то рассказать, но сейчас… Сейчас Хакён уже не был уверен в обычной простоте мембера, всё-таки упёртость и редкая грубость всё равно присутствовали в рэпере, и это пугало, не такой Рави нравился Хакёну, далеко не такой. Останавливаясь возле двери и переминаясь с ноги на ногу, Эн вдруг неожиданно захотел заплакать: он чувствовал себя слишком напуганным и жалким, не умеющим совладать с собственным страхом перед человеком, которому доверял, но на которого умудрился за пару дней смертельно обидеться. «А что если он снова ударит? Что если он, действительно, любит Хонбина? Вдруг вся его доброта — это просто дружеские чувства? Что тогда?» — Эти мысли не давали Эну покоя. Он успел искренне полюбить Воншика ещё до дебюта, во времена трейни, и сейчас, когда все тёмные стороны отношений между рэпером и ольджаном всплывали наружу, Хакён хотел умереть, отказываясь верить в жестокую реальность. Судорожно выдыхая и поднимая руку, готовясь уже постучать в деревянную дверь, лидер даже не сразу понял, что именно в этот момент дверь открылась, а в дверном проёме застыл выходивший из комнаты Воншик, который с не менее удивлённым и ошарашенным взглядом уставился на Эна. На пару секунд замерев каменным изваянием, так и продолжая держать руку на весу, Хакён медленно поднял голову вверх, встречаясь взглядом с карими глазами рэпера. — Ты в дверь хотел постучать или меня собирался ударить? — тихим, с нотками хрипотцы, свойственной только ему, голосом, проговорил Воншик, указывая головой на кулак лидера, который остановился в паре десятков сантиметров от его лица. Эн, который и так был ниже Рави, сейчас казался ещё меньше, напуганный, с широко распахнутыми глазами, обрамлёнными дугой длинных ресниц, и со слегка приоткрытым от удивления ртом, он был похож на маленького плюшевого мишку, которого так и хотелось защитить и укрыть от всех проблем этого мира. — А? Нет! — быстро одергивая руку и тут же пряча её в кармане чёрной кофты, Хакён попытался прийти в себя, вспоминая причину своего прихода, вот только слишком близко стоявший рэпер не позволял собраться. — В смысле не собирался… ударить! — Рави ухмыльнулся, и этот его смешок сразу же заставил Эна взвинтиться, заставляя забыть о неловкости и страхе. — У нас же обычно ты всех бьёшь! Делая шаг назад и пытаясь отстраниться от парня, чтобы не выглядеть как неопытная девочка в слезливых дорамах, которая встречает принца всей своей мечты и тупо застывает на месте при одном его виде, Хакён неожиданно запутывается в собственных ногах и уже чувствует, как летит на пол, не успевая вовремя среагировать. Вот только Воншик, который всё ещё стоит непозволительно близко, успевает поймать, делая шаг вперёд и буквально налету придерживая лидера за спину. Это выглядит слишком романтично, и Эну стыдно, конечно, Рави не в первый раз спасает его от падения, но раньше это выглядело более дружески, чем сейчас. — Да, а ещё я постоянно ловлю неуклюжего тебя, помогаю, успокаиваю, вытираю слёзы, поддерживаю на сцене, бегаю за вкусняшками, вечно соглашаюсь с твоим мнением и защищаю! Подумаешь, один раз ударил! — Воншик смеётся, а Эн всё ещё находясь в руках парня, тут же бьёт рэпера ладонью по груди, чувствуя, как неловкий барьер между ними наконец-то начинает рушиться, а значит, что он снова уверенный в себе лидер, который вот-вот отчитает своего подопечного. — Придурок! — цепляясь длинными пальцами за предплечья Рави, Хакён дожидается, пока Воншик поднимет его с полугоризонтального положения и отпустит, мило улыбаясь своей привычной доброй улыбкой. — Ты у меня сейчас получишь, Воншик, за тот день, думаешь, если спас от падения, я тебе не наваляю? Сейчас за всё у меня огребёшь! — Хакён, в своей привычной манере лидера, начинает говорить без перерыва, заталкивая рэпера назад в комнату звукозаписи и игнорируя все его недовольства. Просидя на полу ещё минут десять после ухода Эна, Хонбин всё-таки решается подняться и пойти поговорить с Джехваном, всё же лидеру намного тяжелее, чем ему, Кен, по крайней мере, от него не бегает и сам хочет помириться, это Бин его динамит. Покидая комнату и направляясь в сторону общего зала, где обычно и любил зависать главный вокалист со стаффом, ольджан быстро пробегает по всем знакомым и любимым уголкам Джехвана, которого нигде не оказывается. В конечном итоге сворачивая к лестнице в сторону буфета, Хонбин и сам не знает, почему останавливается возле небольшого проёма, ведущего к спусковому лифту, что помогал персоналу быстро спускать часть ненужных декораций в подвал, не таская их по лестницам. Ольджан прекрасно понимает, что знакомая толстовка обтягивающая спину и пшеничного оттенка волосы — это всё принадлежит Джехвану, его Джехвану, который зажимает в углу какую-то девчонку, судя по волосам — их гримёршу. Вот так вот просто, пока никто не видит, пока не видит Хонбин, Кен развлекается с другой, а потом идёт строчить очередное послание ольджану, клянясь в вечной любви. Почему-то раньше Бин был уверен, что вокалисту не свойственна измена, не тот характер, да и положение не позволяло иметь какие-либо романы. Сдерживая горькие слёзы обиды, Хонбин сразу же уходит, сжимая руки в кулаки! Слишком больно! Одиноко!