Тrue feelings

– Я вернулся, – Радостный и на удивление ещё совсем детский крик, кажется, в общежитие не слышал только глухой, а таковых у них как известно пока что вроде как не имеется, хотя тот же Чон Тэгун, прямо сейчас затаскивая чемоданы в дом, мечтал действительно оглохнуть, только чтобы не слышать надоедливою болтовню лидера группы. – Хён-хён-хён… Джехван улыбается, чувствуя, как макнэ вбежав на кухню, сразу же кинулся обнимать его со спины, буквально чуть ли не маленькой пандой, повиснув на нём от счастья. Пожалуй, этот ребёнок сейчас единственное, что способно заставить его испытывать счастье. Кен в принципе любит всё, что светится и улыбается, что дарит неподдельные положительные эмоции своей энергетикой. Ли нравится это, потому что он сам такой: мягкий, ранимый, вечный ребёнок, верящий в бесконечное добро и безвозмездно дарящий его людям в ответ. – Разве ты не завтра должен был приехать? – Джехван смеётся, откладывая в сторону только что свежезаваренное кофе и разворачиваясь к мальчишке лицом. Макнэ буквально светится от переизбытка радостных эмоций, как бы хорошо ему не было дома, но по этим ребятам он правда скучал, всё-таки они через столько вместе прошли уже, что и оставить-то их надолго совесть не позволила. – Менеджер сказал, что у вас теперь уже всё хорошо и если я хочу, то могу вернуться сюда пораньше, вот я и приехал, – Последние слова Хан буквально выкрикивает ещё громче, сразу же нарушая всю былую тишину этого дома, копившуюся столько дней после их крупного разлада в группе. – Кстати, я голодный, что есть поесть, а? – Сразу же ринувшись разбирать по болтикам и шурупам холодильник и кухонные полки, макнэ буквально через пару секунд стал мрачнее тучи. – Не понял, почему ничего нет? Вы плохо позаботились о моём приезде? Где еда? – Откуда ей там взяться, – Джехван смеясь пытался объяснить этому ребёнку, почему завтрак ещё не готов, как в комнату на полной своей человеческой скорости ворвался Ли Хонбин, сразу же забегая Кену за спину и хватая его за плечи, развернув к точно такому же бегущему лидеру лицом, выставив впереди себя, как защиту. – … Тэгун-хён же за тобой ездил. Последние предложения вокалист говорит настолько тихо, что, кажется, Санхёк этого уже и не слышит, опустошая уже чей-то чужой пакет с сухим завтраком. Джехван в панике, а ещё в смятение и недоумение. Он опускает глаза в пол, совершенно никак не реагируя на крики Ча и его попытки выкурить ольджана из-за чужой спины. Сейчас парень, словно в каком-то трансе: Бин ведёт себя так, словно ничего и не случилось, словно он не обманывал, не натравливал на него рэпера, не провёл с ним ночь в одной комнате, словно ничего из этого не было. Ведёт себя, как конченный мудак, который и не заваривал всю эту кашу, а так, просто молча у плиты стоял, ложечкой помешивал. – Ой, хён, у тебя такой кофе вкусный, сделай мне такой же, а? – Кен даже не сразу улавливает тот самый момент, как его за руку трясён Санхёк, прямо в лицо, выкрикивая ему свою очередную голодную просьбу. А Ли всё ещё чувствует чужие прикосновения к собственным рукам, то, как вижуал покачивает его из стороны в сторону, в попытке укрыться от чужих ударов, чувствует и понимает, что его сейчас стошнит. Для него это слишком. Он не заслуживает к себе такого отношения. Да так в принципе с людьми поступать нельзя: оклеветал, стравил, а потом ещё и изменил, а сейчас поведение такое, будто так и надо. Явный перебор. – Моё забирай, – Кен резко вырывается, борясь с приступом нахлынувшей истерики, к глазам подступает влага, а руки дрожат так, словно он первый раз собрался выходить на сцену, под выкрики многомиллионной аудитории фанатов. Хочется просто поплакать в одиночку, спрятаться, закрыться ото всех куда подальше, только чтобы не видеть этого человека и не слышать всю его ложь. Даже в коридоре, зажимая рот рукой и несясь к ванной комнате, Джехван нарывается там на столбом стоящего Воншика: ещё одной проблемы вокалиста, проблемы из-за которой собственно всё и началось. Рави, кажется, даже и не ожидал, что на него вылетит дрожащий, как банный лист, Джехван и со всем усердием, врежется прямо в него, чуть ли не повалив их обоих на пол. Только вот рэпер удерживается, а плохо соображающий главный вокалист, нет, с грохотом валясь на пол прямо перед ним. – Джехван, – Ким испуганно тянет руки, чтобы помочь подняться, сразу же отмечая первые слезы в тёмно-карих глазах и учащённое дыхание. Теперь стыдно становится вдвойне, намного сильнее, чем когда они просто столкнулись в дверях. Он отчасти довёл этого парня до такого состояния, он постарался и это при условии, что Кен самый беззащитный и добрый из всех них, а ещё ужасно ранимый, он никогда не заслуживал к себе такого обращения. – Эй, в порядке? Рави правда пытается помочь, хотя бы потому что сам виноват в таком состоянии друга, но тот лишь отбрасывает чужую ладонь в сторону, отказываясь от помощи и молча поднимаясь, всё также быстро бежит по направлению к ванной, пулей залетая в пустое помещение и захлопывая за собой дверь. Всё, что остаётся Киму в этот момент, так это натянуто улыбнуться в край разозлённому Тэгуну, что наблюдая за всей этой ситуацией, сжимал от злости и негодования кулаки до белых костяшек на ладонях. Как только Кен вырвавшись из цепкой хватки ольджана, рванул в сторону выхода из кухни, Хонбин сразу же понял, что всё намного хуже, чем он даже мог себе предположить. Вокалист редко когда вот так вот отталкивает и убегает, ему это не свойственно, обычно если он и дуется, то быстро прощает и отходит, а сейчас, всё совсем иначе. Бин даже не реагирует уже на удары Хакёна, лишь понуро смотря в сторону двери из которой выбежал парень. Ему действительно становится стыдно и ужасно обидно, он как дурак, сломал отношения с человеком, которым всегда так сильно дорожил. – Ну, хватит драться, лучше покормите меня, хён, – Санхёк начал скулить, безучастно бросив невкусную пачку с хлопьями куда-то в сторону и начав дёргать лидера за рукав домашней пижамы, требуя обратить на себя внимание. Только хныканье макнэ, буквально режущее по ушам, заставило Ча переключить всё своё внимание с обнаглевшего вижуала на голодного ребёнка и перестать наконец-то, бить парня куда попадёт. Пока Хакён пытался дозваться Тэгуна, что застряв в коридоре, никак не реагировал на очередные занудные крики лидера о том, что пора бы начать готовить завтрак, Ли быстрым шагом направился к двери и, лишь поймав короткое реперское «ванная», прямиком побежал туда. Кажется, ему надо не просто извиниться, ему надо буквально вымолить прощение за все свои грехи перед этим человеком. Дёргая ручку и сразу же толкая дверь, Ли даже удивляется, что та, оказывается открыта, а не заперта, правда счастье быстро сменяется резким огорчением, когда с той стороны, кто-то толкает её обратно, в попытке закрыть и не пропустить чужака внутрь. – Джехван, давай поговорим, пожалуйста, мне надо тебе объяснить, – Кен не слушает, всё также упираясь ногами и руками в злосчастную деревянную преграду, сжимая зубы и молча проглатывая обидные слёзы, но не пророняя при этим ни слова. – Пожалуйста, Ли, это правда, важно. Его не слышат или попросту не хотят этого, и сам ольджан кажется, вот-вот готов уже сдаться, отступить, уж слишком яростно этот парень пытается отстоять свою территорию, не подпустить к нему, что весьма заслуженно. Однако в дверь с новой силой неожиданно даже для самого вижуала упирается ещё одна пара рук, толкая ту вперёд и заставляя таки преграду, разделяющую Кена от двух обидчиков поддаться. Ли чисто физически не справляется с двумя людьми, наблюдая, как в ванную сразу же влетает Хонбин с Воншиком. Сам виноват, забыл в порыве накатившей истерики закрыть дверь. – Кен, – Бину действительно жаль, он и сам готов заплакать от вида потерянного вокалиста, что забившись в самый угол и уткнувшись лицом в изгиб локтя, пытался скрыть свои слёзы, даже не смотря на объекты своей новой ненависти. – Пожалуйста, просто поговори со мной. – Уйди и не трогай меня, а то скажу всем, что ты меня пытался изн… Просто уйди, – Голос дрогнул, а сам Джехван сорвался на рыдание, отбрасывая в сторону чужую ладонь в попытке к нему прикоснуться. – Я тебе больше никогда не поверю, поэтому можешь не стараться. – Джехван, дай он просто объяснится и ты всё поймёшь… слышишь? – Рави тоже пытается повлиять, успокоить и закончить эту истерику, показать, что теперь всё иначе, ему ведь тоже и самому хочется извиниться, но добрые намерения и попытка заставить посмотреть на них, заканчивается лишь тем, что Кен начав вырываться, скатывается по стенке вниз, всё также продолжая держать лицо закрытым. Ему не хочется смотреть, так ему спокойнее, так он не видит человека, который предал и человека, который когда не один раз его избивал. – Вы что устроили тут? – Резкий и громкий голос на пороге, заставил вздрогнуть сразу троих одним разом, Тэгун стоящий в дверном проёме выглядел так, словно ещё немного, и не поздоровиться всем в этом доме в одно мгновение. – Опять драка? Вы прекратите это уже или нет? Совсем сдурели? Иди сюда, – Хватая за плечо плачущего вокалиста, Лео резко вздёрнул его вверх, поднимая на ноги и выводя под обречённые взгляды парней из комнаты. – Если Хакён вас не начнёт воспитывать, этим займусь я… Хватит уже над ним издеваться, оставь его в покое. Чон обращается к Хонбину, раздражённо смотря на уставшую фигуру парня, который на слова главного вокалиста, лишь тяжело вздыхает, отворачиваясь в сторону. Он не пытается над ним больше издеваться, не пытается, наоборот, вот только доказать этого не может, его даже выслушать не хотят. – А ты, направь своё упрямство и силу в работу, а не на собственных мемберов, – Лео бросает последние слова, поглядывая уже на такого же разбитого репера, что с сожалением и даже каким-то взглядом побитого щенка, смотрел на подрагивающие плечи, когда-то очень хорошего друга, что теперь осунувшись, стоял за спиной старшего хёна.