Пестики и Тычинки

За Кэрлом увязался Арне, заявив, что тоже хочет окунуться в прохладную воду. Из его уст все объяснения звучали странно и пошло. В дороге хитрый Лис с лукавой улыбкой стал расспрашивать про рисунки. Омега отвечал с неохотой, старался перевести тему на учебу или подработку Арне. Лис тоже юлил, но с ним Кэрлу всё же было проще, чем с Нико. Арне был ровесником, во многом напоминал оставленных одноклассников, поэтому Кэрл расслабился и даже показал пару набросков. Арне они понравились, или он соврал об этом. Но Кэрлу было плевать на мнение альфы, он рисовал для себя и для того, чтобы избавиться от этой неприятной камнем ложившейся на плечи тяжёлой атмосферы. Раздеваться рядом с Арне Кэрлу было неудобно. Он не чувствовал смущения из-за своего тела, напротив, считал себя достаточно привлекательным и хорошо сложенным. Но его бесила реакция на близость альфы, бесило, что тело напрягалось, возбуждалось и проявляло заинтересованность. Из всех Ярвиненов Лис держался к Кэрлу ближе всех, касался, случайно или нарочно, говорил. Но его прикосновения, в отличие от Нико, вызывали у Кэрла любопытство, а не страх. Сбросив рубашку, Кэрл невольно посмотрел на Арне. Лис уже обнажился, и омега резко отвернулся, покраснев. Его невероятно сильно смутили обнажённая грудь, крепкие длинные ноги с большими тяжёлыми ступнями и слишком обтягивающие плавки. Захотелось шлёпнуть себя по щекам, отрезвить и вернуть мозги на место. Только мозги, видно, расплавились от яркого солнца. Присев на влажный берег, Кэрл старался унять смущение и прекратить выглядеть идиотом. Но получалось плохо. — Ты не обижайся на отца, — Арне сел рядом, и у Кэрла мурашки побежали по коже. — Я вижу, что тебе неуютно из-за его мрачного настроения, — его тихий голос с ощутимой тонкой улыбкой в интонации ласкал слух. Кэрл слушал, почему-то подаваясь навстречу его словам и обнимающим рукам. Возможно, омеге просто не хватало человеческого тепла, близости и понимания, и он с жадностью принимал его. — Мы все сильно расстроены из-за того, что Дерел уехал, — кажется, так звали их среднего брата, — но ещё тяжелее из-за того, что Лазло – наш папа – пропал в горах. Он поехал с торговым караваном в соседнюю деревню, и последнюю весточку мы получили неделю назад – одна из машин вернулась, сообщив, что все попали в ураган, дорогу размыло, и они потеряли друг друга. — Ваш папа пропал? — Кэрл удивлённо и вместе с тем с разгорающейся в душе надеждой поднял голову. Всё могло быть намного проще, чем он думал. А ведь Кэрл за неделю накрутил себя невесть чем, предполагая, что он тут не нужен и его ненавидят. Возможно, семья просто переживала из-за пропажи омеги? — Да, но я верю, что он выберется. Папа сильный, очень сильный, — Лис улыбнулся. На миг показалось, что Арне всё придумал. Просто чтобы Кэрл ему доверился, а он… С осознанием этого Кэрл вдруг почувствовал, что рука альфы не просто обнимает, а довольно нагло ощупывает его, поглаживает спину и временами опускается на линию плавок. Кэрл дёрнулся, как испуганная моль, попытался его оттолкнуть, но Лис лишь крепче прижал к себе. — Не бойся, — слишком нежный сладкий голос теперь пугал до дрожи, — всё хорошо. И мы теперь семья. Кэрл неуверенно кивнул, не до конца понимая, что Арне вкладывает в эти слова. Семья. Они жили вместе, и теперь это был его дом, который в будущем Кэрл займёт со своим мужем и детьми. И хоть сейчас это казалось странным, вероятно, этим мужем будет Арне. — Пойдём, искупаемся. Ощущение, что всё неправильно, но вместе с тем так и должно быть, не покидало и делало тело ватным и непослушным. Кэрл забрался в озеро, смутно улавливая отголоски мыслей о том, что надо бы идти домой, выбираться из этого болота и послать Арне куда подальше. Но стоило ледяной воде немного охладить летний жар, как Лис обвил Кэрла, сжал руками и ногами, не позволяя двигаться и заставляя увязать в илистом дне и в его объятьях. Руки смелее стали двигаться по телу, принуждая к чему-то или просто исследуя. Кэрл знал, что это значит. Всё прекрасно понимал, потому что на социальном праве ему объясняли не только то, что именно делает альфа с омегой, но и зачем, и как. Язык онемел. Кэрл бы назвал своё состояние шоком, но в тот момент ничего не мог сообразить. Арне продолжал целовать его, настойчиво и нежно, и Кэрл почему-то отвечал, невольно подчиняясь. Руки альфы забрались под плавки, прошлись между ног, слишком грубо сдавливая и ощупывая. Кэрл слабо оттолкнул его, выдавил испуганное «нет», но Арне его проигнорировал. — Я просто хочу потрогать, — прошептал Лис, — тебе ведь должно нравиться… Кэрл не знал, нравится ему это или нет. От слишком уверенных пальцев альфы жалобно скулил желудок. Арне прижимался к нему и со стоном выдыхал жаром в губы. Кэрл видел, что Лис сам не понимает себя и своего тела, но старательно продолжает ласкать и гладить. От возбуждения Кэрла окатывало странным коктейлем эмоций. Хотелось прижать Лиса покрепче или оттолкнуть, хотелось чувствовать его сбивающееся дыхание и горячие руки, и вместе с тем Кэрла сковывал ужас. — Арне! — громкий голос окликнул альфу и тот, наконец, отпустил Кэрла. Ноги подогнулись, и он чуть не ушёл под воду. Арне подхватил его, толкнул вверх, встречая на поверхности тонкой улыбкой и лисьим блеском в глазах. На берегу стоял Нико, и от его пронзительного взгляда Кэрла снова бросило в жар. Оттолкнув от себя Арне, он взмахнул руками и поплыл к середине озера, желая остыть. Или лучше замёрзнуть. Чёртов Арне… Чёртов лис… Кэрл барахтался в воде, пока руки не стали сдавать от перенапряжения. Выбравшись на берег, он завернулся в одежду и сел, стараясь прийти в себя и согреться. Как назло, солнце спряталось за тонкими облаками, и в долине сразу стало значительно холодней. Словно ледяной ладошкой небо закрыло их от тепла. О том, что произошло, Кэрл старался не думать. Было стыдно. Из-за того, что сделал Арне, и из-за своей реакции. Всё это было для них обоих в новинку, непривычно и запретно. Но непреодолимое любопытство в Кэрле кричало, что нужно попробовать снова, попробовать и довести до конца. Ведь он именно за этим приехал в город альф? Но что-то внутри вызывало противоречия. Зачем Арне так с ним? Возможно, Кэрла выберет Майки. Или Нико. Или альфа из другой семьи. Кэрлу очень хотелось, чтобы его поскорее выбрали, чтобы у него появился свой альфа, и не нужно было больше мучиться от одиночества. Может, если Арне немного подтолкнуть, то тот сделает Кэрла своим? Может, стоит закончить начатое и все проблемы решатся одним махом? На плечи Кэрлу опустилась тёплая попона, и он интуитивно закутался в неё, и лишь потом обернулся. Рядом стоял Нико, и его взгляд был обвиняющим. Кэрл опустил глаза, чувствуя себя виноватым. Хотя в чём была его вина, он ещё точно не разобрался. Может, в том, что его тянуло к Арне, или что позволил ему к себе прикасаться? Но что Кэрл мог сделать? Оттолкнуть, послать куда подальше? Они же семья. Это глупое слово вызвало раздражение. Лучше бы Арне его не произносил. — Ваш папа правда пропал? — спросил Кэрл, стараясь отвлечься от неприятных мыслей. — Уже две недели как, — Нико сел рядом, и омега, сам не понимая почему, придвинулся ближе, — время от времени получаем от него весточки, когда погода успокаивается и рации работают. Но не слышали от него уже ничего почти неделю. Отец очень переживает. Я тоже. — Арне рассказал, что вы не знаете, жив ли он... — Он не умер! Не хочу так думать, — Нико опустил взгляд и Кэрлу показалось, что он своей кожей почувствовал боль другого. Лазло слишком много значил для этой семьи, и его пропажа сделала их замкнутыми и холодными. — А Арне слишком много болтает! Конечно, Лис соврал. Не во всём, но в мелочах и деталях. Патологический врун. Хотя, всё же Кэрл был ему благодарен – он единственный, кто заговорил с ним об этом. И единственный, кто попытался пояснить мрачный настрой в их доме. Если бы не Арне, Кэрл, наверно, совсем замкнулся в себе или вовсе сбежал. — Мы с ним ничего такого не делали, — Кэрл покраснел, и с надеждой посмотрел на альфу, очень хотелось, чтобы он сейчас понял его, развеял сомнения и помог разобраться в себе, но Нико помрачнел ещё сильнее. — Это не моё дело. Вы оба уже взрослые, — он резко поднялся, заканчивая разговор. — Только отцу про Лазло не напоминай, для него это больная тема, — Нико похлопал омегу по плечу слишком небрежно, и от этого дружеского жеста ему стало неприятно. Словно Нико хотел сохранить нейтралитет или оттолкнуть. Пока шли домой, Кэрл погрузился в тягостные раздумья, пытаясь придумать для Нико оправдания и причины своим эмоциям. Он сам не мог понять, чего ждёт от новых братьев, почему так сильно тяготит внимание младших и холод старших. Кэрл нуждался в поддержке, надеялся, что ему объяснят всё и покажут, но вместо этого его сторонились. Когда они вернулись домой, Кэрл просто заперся в комнате, стараясь унять беспокойство и перестать себя жалеть. Он твёрдо решил больше не поддаваться слабости и никогда не реветь, но выходило плохо. Вечером к нему постучали, и, не дождавшись запрета, в комнату вошёл Майки. Кэрлу не хотелось никого видеть, но младшему он всегда был рад. Даже сейчас. — Отец просил поговорить с тобой, — произнёс Майки, переминаясь на пороге с ноги на ногу. Кэрл кивнул, хотя и не представлял, что господин Ярвинен хочет сообщить. — Он просил передать, что если тебя что-то беспокоит, или если тебе что-то надо, чтобы ты не стеснялся и спрашивал. Кэрл снова кивнул. А что он мог сказать? После рассказа Арне он мог понять причину нервозности и отстранённости Фредерика и его братьев, и наверно, даже стал сочувствовать, но это не меняло того факта, что Кэрл всё ещё чувствовал себя чужим в этом доме. Чужим и ненужным. — Мы с братом делали самолётики, — Майки без разрешения присел на постель Кэрла, а точнее на постель своего брата. — Собирали их из кусков старой мебели или коробок, Дерел мастерил для них платы и радиоуправление. У него отлично получалось возиться с электроникой, и наверно, он в будущем станет инженером. Мне до него далеко. — Почему? — Кэрлу было всё равно, но как-то следовало поддержать беседу – ему нравилась болтовня Майки и сейчас слышать его голос необходимо. — Мне больше нравится работать руками, — альфа усмехнулся, и Кэрл подумал, что он действительно очень милый и симпатичный. — Жаль, что ты выкинул все наши поделки. Омега удивлённо открыл рот и осмотрелся. Ведь и правда, он все выбросил, даже не посмотрев, что попалось под руку, а ведь там могли быть ценные вещи для других членов семьи. — Прости, мне просто было неудобно… среди этих чужих вещей. — Ничего, я сделаю новые. И теперь постараюсь сам придумать управление и, может, когда-нибудь отправлю самолёт к брату, чтобы он смог оценить, — Майки улыбнулся искренне и без притворства, и Кэрл улыбнулся в ответ. — Расскажи мне о своей семье. Ты скучаешь по дому? Лёгкое напоминание о прошлой жизни вызвало сильнейшую тоску. Дома было холодно. Уже ранней осенью на окнах появлялись морозные рисунки, и сухая трава покрывалась сизым инеем. Дома был камин, и зимой они сидели вокруг него, прижимаясь, стараясь согреться и согреть друг друга. Папа шутил, что если не потеплеет, им всем придётся спать рядом с единственным источником тепла. А весной ранняя оттепель смывала в море плохо закреплённые дома. Половодье превращало городок в ледяное болото, и в школу отец отвозил детей на лодке. Зато летом солнце обжигало, высушивало землю и опаляло урожай. Временами из-за жары машины с продуктами отправлялись в столицу почти каждый день, и даже старикам приходилось работать в поле, чтобы грузить поддоны с овощами. Дома было по-другому, утром их окутывали густые туманы, а вечером верхушки домов путались в грозовых тучах. Это было дома... Папа говорил, что, когда Кэрл с братьями были маленькими, всё было по-другому. И что если погода не исправится, и море не станет приветливей, им придётся уехать. Он часто говорил Кэрлу про переезд. Когда папа был маленьким, то их семья долго не могла найти пристанище, и они перебирались в новые места почти каждый год. Вот и Кэрл уехал и теперь далеко от того места, где провёл своё детство. И ему безумно хотелось вернуться, чтобы обнять папу и братьев, и даже сурового и сухого отца, или сесть всем рядом у камина. Потому что там его любили, заставляли смеяться, говорили с ним. Тут же Кэрл – чужой. Омега рассказал Майки о своей прежней семье, о безграничных полях, на которых работала большая часть жителей, и о том, как отец обещал свозить его в столицу после двадцатилетия. — Возможно, когда-нибудь ты сможешь поехать, — сказал Майки. — Из предгорья к городам есть пассажирские поезда, и за железной дорогой следят, потому что по ней ходят товарные составы. — Я никогда не видел поезда. — Говорят, раньше их было очень много. А ещё были самолёты, которые перевозили людей, и огромные корабли, что ходили между континентами... — Майки задумчиво улыбнулся. Хотелось верить, что в будущем он действительно сможет стать хорошим конструктором и построит самолёт вопреки жестокому небу и вечным бурям. — А ты знаешь, почему Нико не уехал по обмену? — задал Кэрл давно мучащий вопрос. — Нико? — Майки рассмеялся, и смех у него был очень красивый. — Он испугался, папа всегда обзывает его трусишкой, — заметив изумление на лице омеги, он тут же поправился. — Он не трус! Просто не любит незнакомых людей. Дерел же сам захотел... — Кэрл понимающе кивнул. Нико держался в стороне, был замкнут. И вместе с тем, Нико всегда был рядом, и первый пошёл на контакт. — Кэрл, а ты уже выбрал? Его вопрос застал омегу врасплох. — Выбрал что? — Для кого ты станешь мужем, — парень покраснел, и Кэрл был уверен, что тоже. — Разве я могу выбирать? — Конечно, — Майки с воодушевлением схватил его за руки и как-то совсем радостно и торжественно произнёс. — Если ты выберешь меня, то обещаю заботиться и беречь тебя до конца твоих дней! Кэрл смущённо рассмеялся. Пылкое признание ему понравилось, было приятно, что кто-то готов заботиться о нём, и ещё приятнее, что Майки был уверен - решение омеги имеет значение. Впрочем, Кэрл ведь совсем ничего не знал о местных обычаях и традициях. Но и спросить было некого. Может, Майки сможет рассказать? Подняв на него взгляд, готовый начать расспрос, Кэрл запнулся и решил оставить это на потом – Майки выглядел невероятно смущённым и покрасневшим, и подобные вопросы могли бы его только сильнее напугать и оттолкнуть. А Кэрлу не хотелось, чтобы Майки уходил. Поэтому он стал расспрашивать про его с братом поделки, про поезда и большие города. Майки говорил воодушевлённо, и под его задорное бормотание Кэрл заснул...